Сжав колени, Садеас направил лошадь вперед, оставив Амарама позади.
Этот человек останется верным. Садеас и Амарам понимали друг друга. Даже то, что теперь Амарам был Носителем Осколков, ничего не изменит.
Когда Садеас и его войско приблизились к армии Хатама, кронпринц заметил, что с соседнего плато за ними наблюдает группа паршенди. Их разведчики становились все смелее. Он отправил отряд лучников, чтобы отогнать их подальше, а затем поскакал к фигуре в сверкающих Доспехах Осколков, возглавляющей армию Хатама. Его ждал сам кронпринц верхом на ришадиуме. Бездна. Эти животные намного превосходили любых других лошадей. Как бы раздобыть такого?
— Садеас? — окликнул его Хатам. — Что ты тут делал?
После короткого раздумья Садеас принял решение, отвел руку назад и швырнул гемсердце через разделяющее их расстояние. Оно ударилось о камень около Хатама и покатилось по земле, слабо сияя.
— Мне было скучно, — прокричал Садеас в ответ. — Подумал, избавлю-ка я тебя от беспокойства.
Затем, игнорируя дальнейшие вопросы, Садеас продолжил путь. Сегодня должна состояться дуэль Адолина Холина, и он решил ни в коем случае ее не пропустить, вдруг паренек опозорится снова.
* * *Несколько часов спустя Садеас устроился на своем месте на трибунах дуэльной арены, теребя шейный платок. Невыносимые вещи — модные, но невыносимые. Он не признался бы ни единой живой душе, даже Иалай, что втайне желал бы носить простую униформу, как Далинар.
Конечно же, Садеас никогда не смог бы поступить подобным образом. Не просто потому, что не хотел подчиняться Кодексу и авторитету короля, а потому, что в эти дни военная форма была на самом деле неподходящей одеждой. Битвы, в которых они теперь сражались за Алеткар, не являлись битвами меча и щита.
Важно одеваться в соответствии с играемой ролью. Военные наряды Далинара свидетельствовали о том, что он не владеет ситуацией и не понимает, что за игру затеял.
В ожидании Садеас откинулся назад, в то время как по арене поползли шепотки, заполняя ее, как вода чашу. Сегодня собралось много народа. Трюки Адолина в предыдущем поединке привлекли внимание, а все новое интересовало двор. Вокруг места Садеаса оставалось свободное пространство, чтобы обеспечить ему больше комфорта и уединения, хотя на самом деле он сидел в обычном кресле, встроенном в каменные трибуны в партере арены.
Кронпринц ненавидел то, как чувствовал себя без Доспехов Осколков, и еще больше ненавидел то, как выглядел. Раньше, когда он проходил мимо, ему вслед оборачивались. Его сила наполняла помещение, все смотрели только на него, многих охватывало вожделение. Вожделение по его силе, по тому, кем он был.
Он терял это ощущение. О, кронпринц был по-прежнему силен — более или менее. Но взгляды людей изменились. И каждое подтверждение того, что он утратил молодость, раздражало Садеаса.
Он умирал, шаг за шагом. Как и каждый человек, да, но он чувствовал приближение смерти. Оставалось надеяться, что он умрет спустя десятилетия, но смерть отбрасывала очень длинную тень. Единственная дорога к бессмертию пролегала через завоевание.
Шорох ткани известил о появлении Иалай, которая скользнула на свое сидение с ним рядом. Он рассеянно протянул руку и начал почесывать ее любимое место — поясницу. Имя жены было симметричным. Крошечное проявление богохульства ее родителей — мало кто отваживался выражать святость своих детей подобным образом. Садеасу нравились такие люди. В действительности, именно ее имя заинтриговало его в первую очередь.
— М-м-м-м, — вздохнула жена, — Очень приятно. Вижу, дуэль еще не началась.
— Полагаю, осталось ждать совсем немного.
— Хорошо. Ненавижу ожидание. Я слышала, ты отдал гемсердце, которое добыл сегодня.
— Бросил его к ногам Хатама и ускакал прочь, как будто оно не имело для меня никакого значения.
— Умно. Мне следовало предусмотреть такое поведение как одно из возможных. Ты опровергнешь заявления Далинара о том, что мы отказываемся повиноваться ему только из-за жадности.
Внизу на арене наконец-то показался Адолин, облаченный в синие Доспехи Осколков. Некоторые светлоглазые вежливо зааплодировали. Напротив из своей подготовительной комнаты вышел Эраннив. Его полированные Доспехи не были окрашены, за исключением черной полосы на нагруднике.
Садеас прищурился, все еще почесывая спину Иалай.
— Эта дуэль даже не должна была состояться, — сказал он. — Предполагалось, что все слишком напуганы или слишком пренебрежительны, чтобы принять его вызов.
— Идиоты, — тихо проговорила Иалай. — Они знают, Торол, как им следует себя вести — я позаботилась о нужных намеках и обещаниях. И все же каждый из них втайне мечтает стать тем, кто одержит верх над Адолином. Дуэлянты не слишком заслуживают доверия. Они дерзкие, легко теряют голову и слишком заботятся о том, чтобы порисоваться и заработать славу.
— Нельзя допустить, чтобы план его отца сработал, — ответил Садеас.
— Не сработает.
Садеас взглянул туда, где расположился Далинар. Он сам сидел не так далеко — на расстоянии окрика. Далинар на него не смотрел.
— Я выстроил это королевство, — тихо сказал Садеас. — Я знаю, насколько оно хрупкое, Иалай. Его не так уж трудно разрушить.
И он знал единственный способ отстроить его заново так, как нужно. Все равно что перековать оружие. Необходимо расплавить остатки старого, прежде чем отлить замену.
Внизу началась дуэль, Адолин устремился по песку к Эранниву, орудующему старым Клинком Гавилара с его особенным дизайном. Адолин втянулся в бой слишком быстро. Неужели мальчишка настолько нетерпелив?
В толпе притихли светлоглазые, а темноглазые зашумели, жаждая еще одного представления, как в прошлый раз. Однако сегодня бой не превратился в борцовскую схватку. Двое противников обменялись пробными ударами, и Адолин отступил, заработав удар в плечо.
«Небрежно», — подумал Садеас.
— Я наконец выяснила причину суматохи в покоях короля две недели назад, — произнесла Иалай.
Садеас улыбнулся, не отводя взгляда от поединка.
— Я и не сомневался, что у тебя получится.
— Покушение на убийство, — сказала она. — Кто-то повредил королевский балкон, необдуманно попытавшись устроить падение Элокара с высоты в сотню футов[26] на камни. Исходя из того, что я слышала, почти сработало.
— Тогда не так уж необдуманно, если он чуть не погиб.
— Прости, Торол, но «чуть» имеет огромное значение в случае убийства.
Верно.
Садеас прислушался к своим ощущениям в поисках намека на эмоции при известии о том, что Элокара чуть не убили. Он не обнаружил ничего, кроме легкого сожаления. Ему нравился мальчик, но чтобы перестроить Алеткар, потребуется избавиться от всех следов прошлого правления. Элокару следовало умереть. Предпочтительно по-тихому, после того как будет покончено с Далинаром. Садеас ожидал, что ему придется собственноручно перерезать горло мальчишки, несмотря на уважение к старому Гавилару.
— Как ты думаешь, кто направил наемных убийц? — спросил Садеас достаточно тихо, чтобы, принимая во внимание окружающих их места охранников, не пришлось волноваться, что их подслушают.
— Трудно сказать, — ответила Иалай, отклоняясь в сторону и разворачиваясь, чтобы подставить ему другую часть спины. — Вряд ли это Рутар или Аладар.
Оба поддерживали Садеаса. Аладар с некоторой покорностью, Рутар — всей душой. Ройон был слишком большим трусом, остальные чересчур осторожны. Кто еще мог пойти на такой шаг?
— Танадал, — высказал догадку Садеас.
— Похоже, именно он. Но посмотрим, что мне удастся выяснить.
— Должно быть, те же люди повредили королевскую броню, — предположил Садеас. — Возможно, нам удастся разузнать немного больше, если я воспользуюсь своей властью?
Садеас являлся кронпринцем информации. Это был один из старых титулов, еще из прошлых столетий. С помощью подобных званий распределялись обязанности между кронпринцами. Формально оно наделяло Садеаса властью проводить любые расследования и контролировать соблюдение правил.
— Может быть, — проговорила Иалай с сомнением.
— Но?
Она покачала головой, наблюдая за очередным обменом ударами между противниками внизу. После прошлого раунда поединка одна из перчаток Адолина истекала штормсветом к шумному неодобрению некоторых темноглазых. Почему этих людей вообще сюда пустили? Некоторые светлоглазые не смогли прийти, потому что Элокар зарезервировал несколько мест для своих подчиненных.
— Далинар, — сказала Иалай, — сделал ответный шаг на нашу уловку с назначением тебя кронпринцем информации. Он использовал тот случай как прецедент, чтобы провозгласить себя кронпринцем войны. И теперь каждое твое действие с применением прав кронпринца информации закрепляет его авторитет в конфликте.
Садеас кивнул.
— Так у тебя есть план?
— Не совсем, — ответила Иалай. — Но я над ним работаю. Ты заметил, что Далинар начал патрулировать территории за пределами лагерей? И Внешний рынок. Разве это не должно быть твоей обязанностью?
— Нет, такими вещами должен заниматься кронпринц торговли, но король его не назначил. Однако я вправе следить за порядком во всех десяти лагерях, а также назначать судей и магистратов. Далинару полагалось ввести меня в курс дела, как только произошло покушение на жизнь короля. Но он не сделал ничего подобного.
Садеас на секунду задержался на этой мысли, убрав руку со спины Иалай, позволив женщине сесть ровно.
— Существует слабость, которую мы можем использовать в своих интересах, — сказал Садеас. — У Далинара всегда была проблема с передачей власти. Он никогда никому по-настоящему не доверяет выполнить какую-то работу. Не обратился ко мне, когда следовало. Сам подрывает свое заявление о том, что все части королевства должны работать сообща. Брешь в его броне. Сможешь воткнуть в нее кинжал?
Иалай кивнула. Она использует своих информаторов, чтобы начать задавать вопросы при дворе. Почему, если Далинар пытался выковать лучший Алеткар, он не хотел делиться властью? Почему не привлек Садеаса к защите короля? Почему не открыл двери своего лагеря судьям Садеаса?
Какова реальная власть трона, если он наделяет Садеаса полномочиями, а потом притворяется, что ничего такого не было?
— В знак протеста ты должен отказаться от своего назначения кронпринцем информации, — сказала Иалай.
— Нет. Пока нет. Мы подождем, пока слухи кольнут старину Далинара, заставят его подумать, что нужно было позволить мне выполнить свою работу. Вот тогда, прямо перед тем, как он решит привлечь меня к делу, я откажусь.
Такой поступок еще больше подорвет и Далинара, и само королевство.
Внизу продолжался поединок Адолина. Принц явно не блистал. Продолжая открываться, он пропускал удары. И перед ним юноша, который так часто хвастался своим мастерством? Конечно, он хорош, но и близко не так, как считалось. Не так хорош, как однажды во время битвы, когда Садеас увидел его собственными глазами...
Адолин прикидывался.
Садеас обнаружил, что ухмыляется.
— Что ж, неплохо, — тихо проговорил он.
— Что? — спросила Иалай.
— Адолин дерется не в полную силу, — объяснил Садеас, в то время как юноша почти попал по шлему Эраннива. — Он не торопится показывать свое настоящее мастерство, поскольку боится, что отпугнет остальных и никто не захочет с ним сражаться. Однако, если все будет выглядеть так, будто он еле-еле выиграл эту дуэль, другие могут решиться на поединок.
Иалай прищурилась, наблюдая за боем.
— Ты уверен? Может, у него просто неудачный день?
— Уверен, — ответил Садеас.
Теперь, когда он знал, на что обращать внимание, он легко видел подтверждение своим словам в том, как Адолин двигался, как он поддразнивал Эраннива, чтобы тот атаковал, а сам едва отражал удары. Адолин Холин был умнее, чем считал Садеас.
И профессиональнее в искусстве сражения. Требовалось мастерство, чтобы выиграть поединок — но настоящим мастерством было выиграть поединок, заставив всех думать, что на всем его протяжении ты проигрывал. Толпа внимательно следила за развитием дуэли, которую Адолин превратил в упорную борьбу. Садеас сомневался, что многие понимают, что делает принц.
Адолин двигался вяло и истекал штормсветом от десятка ударов, которые он осмотрительно принял на разные части Доспехов Осколков так, чтобы броня не треснула и не подвергла его реальной опасности. Наконец принц смог повалить Эраннива на землю одним «удачным» приемом. Толпа взревела от восторга. Даже светлоглазые, похоже, оказались захвачены происходящим.
Эраннив удалился, крича, что Адолину просто повезло, но Садеас был очень даже впечатлен.
«Возможно, у мальчика есть будущее, — подумал он. — По крайней мере, вероятнее, чем у его отца».
— Выигран еще один Осколок, — проговорила Иалай с неудовольствием, пока Адолин поприветствовал зрителей поднятой рукой и покинул арену. — Я удвою попытки, чтобы увериться, что подобное не повторится.
Садеас побарабанил пальцем по боковой части своего сидения.
— Что ты там говорила насчет дуэлянтов? Дерзкие? Легко теряют голову?
— Да. И что?
— Адолин именно таков, и даже больше, — тихо ответил Садеас, размышляя. — Его можно подтолкнуть, побудить к чему-то, разозлить. У него такой же горячий нрав, как у отца, но он хуже себя контролирует.
«Могу ли я подвести его к краю пропасти, — подумал Садеас, — а затем столкнуть вниз?»
— Больше не отговаривай остальных сражаться с ним. Но также не поощряй. Отступи. Я хочу посмотреть, как будут развиваться события.
— Это может оказаться опасным. Мальчик — оружие, Торол.
— Верно, — проговорил Садеас, вставая, — но редко можно пораниться оружием, которое ты держишь за рукоять. — Он помог подняться жене. — Также я хочу, чтобы ты передала супруге Рутара, что он может поехать вместе со мной, когда я в следующий раз решу сам отправиться за гемсердцем. Рутар стремится к действию. Он может быть нам полезен.
Она кивнула и направилась к выходу. Садеас пошел следом, но задержался, бросив взгляд в сторону Далинара. Что, если бы этот человек не был заперт в прошлом? Если бы он хотел увидеть настоящий мир, а не воображаемый?
«Скорее всего, кончилось бы тем, что ты все равно убил бы его, — признался себе Садеас. — Не пытайся притворяться, что хоть что-то изменилось бы».
Лучше быть честным, по крайней мере, с самим собой.
Альбом Шаллан: флора лейта в Ничейных холмах
ГЛАВА 30. Румянец природы
Шаллан задохнулась от внезапной вспышки цвета. Она разрезала ландшафт, как ветвистая молния в ясном небе. Шаллан отложила сферы — Тин учила ее ловкости рук — и встала в повозке, схватившись для устойчивости за спинку своего сидения. Да, ошибки быть не могло. Сверкающее красно-желтое пятно на тусклом холсте коричневых и зеленых оттенков.
— Тин, — позвала Шаллан. — Что там такое?
Мошенница лениво развалилась, вытянув ноги, ее широкополая шляпа закрывала глаза, хотя считалось, что Тин ведет повозку. На Шаллан красовалась защищающая от солнца шляпа Блута, которую она нашла в его вещах. Тин повернулась на бок, приподняв свой головной убор.
— А?
— Вон там! — воскликнула Шаллан. — Цветное пятно.
Тин нахмурилась.
— Я ничего не вижу.
Как она может не видеть этот цвет, такой насыщенный по сравнению с круглыми холмами, усеянными камнепочками, тростником и островками травы? Шаллан взяла подзорную трубу Тин и поднесла ее к лицу, чтобы разглядеть все поподробнее.
— Растения, — проговорила девушка. — Над тем местом нависает скала, защищая их с востока.
— О, и все? — Тин приняла прежнее положение и закрыла глаза. — Подумала, что там лагерь караванщиков или что-то в этом роде.
— Тин, там растения.
— И?
— Отклоняющаяся от стандарта флора на фоне единообразной экосистемы! — воскликнула Шаллан. — Мы едем туда! Пойду скажу Макобу направить караван по той дороге.
— Детка, ты немного странная, — произнесла Тин, пока Шаллан кричала другим возницам, чтобы те остановились.
Макоб неохотно соглашался на изменение курса, но, к счастью, подчинился ее авторитету. До Разрушенных равнин каравану оставалось около дня пути. Они легко преодолеют такое расстояние. Шаллан с трудом удавалось сдерживать свое возбуждение. Здесь, в Замерзших землях, все было одинаково унылым. Шанс нарисовать что-то новое волновал сверх всякой меры.
Они приблизились к гребню холма, благодаря которому высокий каменный навес расположился именно под таким углом, чтобы служить защитой от ветра. Более крупные варианты подобных образований назывались лейтами. Защищенные долины, в которых могли процветать города. Здесь выросла роща низких деревьев с белыми, как кость, стволами. Они были покрыты яркими красными листьями. Различные виды лоз обвивали саму скалу, земля кишела камнепочками, которые оставались открытыми, даже когда не шел дождь. Их соцветия обвисали под тяжестью внутренних лепестков, а похожие на длинные языки усики двигались, как черви, в поисках воды. В маленьком пруду, питавшем деревья и камнепочки, отражалось синее небо. Тень от листвы, в свою очередь, давала приют ярко-зеленому мху. Зрелище было прекрасно и напоминало рубиновые и изумрудные жилы в сером камне.