– Расслабленные они, слушай! Скажешь идти и сделать – пойдет и сделает. Послезавтра! А надо было сегодня!
За дальним концом стола пристроились двое мужчин: судя по всему, кто-то вроде ближайших наперсников хозяина. Первый, бесцветный и тощий, как моль, почти не ел и внимательно слушал Рафаэля. Второй, с нижней челюстью, похожей на ковш экскаватора, медленно пережевывал мясо, глядя перед собой припухшими красными глазками. Определить их национальную принадлежность Бабкин не смог: ни тот, ни другой не произнесли ни слова.
– Щипачи здесь все хорваты. – Рафаэль положил еще кусок мяса и презрительно махнул рукой: – Нашим не чета. Балованные! Турист идет доверчивый, варежку раззявит – на карман ему сесть проще, чем у ребенка формочку забрать из песочницы. На терминалах индусы. Мозговитые они, а!
– Как? – переспросил Илюшин. – На терминалах?
– Ну, скиммеры клеят.
– Поддельные считывающие устройства на банкоматах, – перевел Бабкин.
Рафаэль одобрительно кивнул:
– Лох свою «Визу» тырк, – он изобразил, как вставляют банковскую карту, – пин-код тык-тык-тык, и готов доступ. Ну, порошок – это к албанцам. Травкой разжиться можно у любого черного. Кстати, не требуется?
Бабкин с Илюшиным хором заверили, что ни травка, ни порошок им не требуются.
– Если что – только скажите! Девочки тоже есть, всякие. Арабы девочек держат, но что-то у них резня недавно с местными вышла, не поделили место. Всякое бывает!
Рафаэль тяжело вздохнул.
На этом фоне его собственный бизнес выглядел почти законно. Рафаэль контролировал всю торговлю подделками.
– Вот женщина красивая! – объяснял он, горячась и руками обводя в воздухе, насколько красивая. – Сумку желает! «Шонэль»! В магазин заглянула – вай, две тыщи евро! Она идет, плачет: где взять две тыщи евро! Разве мыслимо – такие деньги за сумку, а!
Рафаэль покачал головой.
– Разве может мужчина спокойно смотреть на слезы женщины? – проникновенно вопросил он. – Или я зверь бесчувственный? Вынимаю точно такую же сумку – шовчик к шовчику, кармашки на месте – и протягиваю ей. Тридцать евро! Для тебя, красивая, – двадцать пять! И она прижимает к себе свою «шонэль» и идет дальше, смеясь, потому что стала счастливая! Мир стал счастливее! – Рафаэль широким жестом обвел окружающее пространство. – Разве плохо? Скажи, Сергей!
Сергей вынужден был признать, что хорошо.
– Вот именно! – воскликнул Рафаэль. – Эта страна должна мне премию выдать! Орден! Жизнь держится на женщинах, а женщины держатся за мои сумки! Что ты смеешься, Макар, дорогой?
Поев, хозяин откинулся на спинку кресла, отдуваясь и пыхтя. По его знаку расчистили стол, принесли сигары. Он раскурил одну – и Бабкин понял, что это сигнал к началу серьезного разговора.
– Рвтисавари, уважаемый, – начал Сергей и по короткому блеску в глазах хозяина понял, что выбрал обращение абсолютно правильно, – у нас проблема. Без твоей помощи не справимся. Женщину ищем, туристку, русскую.
3Когда Рафаэль отправился показывать гостям их комнаты, человек, во время разговора непрерывно жевавший мясо, встал. Нижняя челюсть его по-прежнему двигалась, просто в силу привычки.
Он ушел в глубь дома, огляделся. Достал телефон, набрал номер, не занесенный в телефонную книжку.
На другом конце города тот, кого называли Папой, ответил на звонок. Послушал три минуты, сказал «ясно» и положил трубку.
Обернувшись к своим людям, он повторил то, что сказал незадолго до него Сергей Бабкин:
– У нас проблема.
– Что? – вскинулся один из помощников.
– Двое. Тоже ищут ее.
– Кто такие? – быстро спросил другой. – Полиция?
– Нет. Русские. Приехали к Рафаэлю.
Мужчины, сидевшие вокруг, понимающе закивали. Если к Рафаэлю – значит, уголовники.
– Надо бы с ними поближе познакомиться, – задумчиво проговорил Папа и оглядел свою группу.
Он знал, что украдет перстень дожа, с того самого дня, как кольцо обнаружили в рассыпавшейся галере. Именно Папа инициировал шумную кампанию с требованием устроить выставку, но об этом мало кто догадывался, включая его собственных людей. Выставка была необходима. Возможностей его небольшой группы не хватило бы для ограбления музея.
Но выставка – дело иное!
Случайное помещение (первое, которое сочтут подходящим). Случайные люди в охране (он отлично знал, как легкомысленно подходит полиция к этому вопросу). В Венеции так давно не случалось громких ограблений, что все расслабились. Единственное, чего власти опасались всерьез, – это терактов. Теракт отпугнет туристов! Это значит, что половодная денежная река польется в широко подставленный карман другого города! Допустить этого, разумеется, было нельзя. И повсюду устанавливались рамки, вводились ограничения на размер сумок, а патрули обучались правильно реагировать на опасность взрыва.
Папу это все более чем устраивало. Когда боятся хорька, не замечают крыс.
Правда, зернышко, которое он собирался унести, было чуть больше обычного. «Будем считать меня крупной крысой», – посмеивался Папа.
Это дело должно было стать последним в его карьере. Покупатель на перстень нашелся легко, по стечению обстоятельств как раз из России. Папа улавливал мрачную иронию в том, что именно из этой страны появились люди, способные создать ему новые нешуточные проблемы.
И оттуда же прибыла женщина, благодаря которой он уже по макушку в грязи.
Чертовы русские!
Если бы все шло как задумано, он уже получил бы свои деньги! Но дело было даже не в них. Деньги символизировали собой лишь конец этой истории, подпись на картине, в которой он продумал каждый мазок. Вот что больше всего бесило и злило Папу. Деньги можно заработать. Но нельзя переписать заново полотно событий, уже испорченное случайной дурой.
Папу считали открытым, дружелюбным и приятным человеком. Он таким и был. Причина заключалась в том, что всех людей Папа расценивал как носителей ресурса. Конечно, не в прямом смысле. У одного он использовал ум, у другого – обаяние, у третьего – способность нравиться женщинам. Самыми бесполезными для себя Папа считал слабоумных и стариков.
Единственное, что всерьез выводило его из себя, это нарушенные планы. Папа ненавидел, когда что-то выходило из-под контроля.
– Я слишком стар, чтобы мог без сожаления жертвовать драгоценное время на каких-то мерзавцев, – тяжело проговорил он.
Воцарилась тишина. Шесть пар глаз уставились на него. Его люди были исполнены, без преувеличения, сыновней почтительности.
Он знал, что они возражают про себя: ты вовсе не старик, ты крепок и умен, ты дашь сто очков форы тем, кто моложе. Все это была правда – и в то же время ложь. Внутри он ощущал себя столетним, вот что печалило его. Ты стареешь, когда начинаешь проигрывать там, где раньше выходил победителем.
«Но я еще не проиграл!»
«Все уже пошло не так, – возразил он сам себе. – Прежде такого не случалось».
– Русские каким-то образом узнали, что перстень у женщины, – вслух проговорил Папа очевидное. – Кто их навел?
– Рафаэль, – подсказал один из его мальчиков. Он всех их называл мальчиками, даже тех, кому было под сорок.
– А Рафаэля?
Молчание.
– Что рты захлопнули? – усмехнулся Папа. – Это Бенито. Его рук дело, больше некому. Из дурного щенка добрый пес не вырастает.
– Зачем русским искать тетку? – спросил один из его людей. – Если она с Бенито, он сам приведет ее…
– Мы не знаем, где она, – оборвал Папа. – Она была с ним – вот все, что нам известно. А теперь русские ее ищут. Как только найдут, перстень окажется у них.
– И черта с два мы его вернем обратно, – подал голос мужчина, молчавший до этого. Если б Вика увидела его, то узнала бы одного из охранников на выставке.
– Вместо одной проблемы получим другую, – согласился Папа. – А я, дети мои, уже изрядно устал от проблем.
Он пожевал губами, ткнул пальцем в ближнего:
– Ты – продолжаешь искать Бенито.
– Мы его спугнули, – мрачно ответил тот. – Судя по следам в палаццо, парень сбежал незадолго до нашего появления. Перетрусил! Сейчас заляжет в очередной норе и носа не покажет.
– Наш малыш падок на баб. Найди его последнюю девочку и расспроси хорошенько. Куда он водил ее? О чем трепался? Он мог похвастаться ей своим укрытием или упомянуть о нем. Понимаешь?
– Да. Папа, как далеко я могу зайти в расспросах?
Взгляды двоих мужчин встретились.
– Так далеко, как сочтешь нужным.
Парень кивнул и отступил.
– Луиджи, подойди ко мне.
Мужчина с невзрачным лицом и сонными глазами приблизился к главарю.
– Ты упустил ее, – констатировал Папа.
– Мы упустили, – прогнусавил тот, делая упор на «мы». – Вместе с Адрианом.
Невзрачный обернулся и поймал полный ненависти взгляд рябого.
Эти двое всегда работали вместе и всегда производили впечатление людей, которых отделяет сущая ерунда от того, чтобы перерезать друг другу глотки. Впрочем, Папа утверждал, что это и есть суть любой семьи.
– Я не виню вас, мальчики мои, – уронил он. – И хотя мне странно, отчего двое взрослых сильных мужчин ничего не смогли сделать с юнцом… – он выразительно скривился, – у вас есть возможность все исправить.
– Как? Скажи!
– Мы все сделаем! – поклялся рябой.
Папа задумчиво потер лоб. Адриан и Луиджи тупы, как банки из-под томатов, им подойдет лишь самое элементарное поручение. Но после того, как они напортачили с русской…
Он быстро прикинул, не избавиться ли от обоих, пока не поздно. Нет, нельзя. Сейчас ему важен каждый человек.
– Вернитесь в палаццо, – вслух сказал он. – Ждите Бенито. Устройте полноценную засаду. Если он появится, схватить, но не калечить.
– А если там будет Алессия? – подал голос рябой.
Папа щелкнул пальцами. Чокнутая девка! Он совсем забыл про нее. А ведь и от слабоумной может быть польза!
– Возьмете ее и привезете сюда. Попробуем выманить на нее нашего мальчугана.
– Как рыбу на червя! – заржал Адриан, но под холодным взглядом главаря стушевался и закрыл рот.
Луиджи поманил приятеля, и они исчезли.
– Бенито уже справился с ними однажды, – осторожно сказал им вслед один из мужчин. – Папа, ты уверен?..
– Именно поэтому я их и выбрал. Тот, кто опозорил себя один раз, сделает все, чтобы не допустить этого во второй. Если только Бенито хватит дурости вернуться в палаццо, они возьмут его. Костьми лягут, но возьмут.
– Главное, чтобы не прикончили ненароком, – проворчал кто-то. – У них один мозг на двоих.
– Мозг им не нужен, Франко. Как и подавляющему большинству. Им вполне хватает чужого. Так, мальчики мои, теперь давайте подумаем, что нам делать с русскими.
4В особняке Рафаэля мужчина, который звонил Папе, увидел на телефоне входящий вызов. Он воровато огляделся, прежде чем ответить. За то, чтобы передавать пожилому итальянцу все, что говорилось у Рафаэля, мужчина по имени Паоло получал ежемесячно некоторую сумму. Но куда важнее денег была для него убежденность, что в случае проблем Папа вступится за него. Папе он доверял больше, чем пришлому грузину, пусть даже сумевшему наладить в Венеции прибыльный бизнес.
Паоло ошибался. Тот, на заступничество кого он надеялся, собирался сдать его Рафаэлю при первой же возможности. Рафаэль должен был оценить этот жест, а хорошие отношения с большим человеком куда важнее, чем один жалкий осведомитель.
Но до этой поры Папа намеревался выжать из своего шпиона все, что можно.
– Что русские собираются делать в ближайшее время? – спросил в трубке низкий голос. – Узнай и перезвони мне.
5Двадцать минут спустя в комнате, обставленной очень просто, без малейшего намека на роскошь, заиграл телефон.
– Да, – сказал Папа. – Да, я слушаю. Ты уверен? Это точно? Хорошо. Ты молодец, Паоло, – голос его стал мягок и нежен. – Я очень ценю твою помощь.
Отложив телефон, он обвел взглядом оставшихся четверых помощников. И голос его был сух и тверд, когда он объявил:
– Один из русских направляется в «Эдем». Будет там через час.
Мужчины переглянулись.
– Что он может разузнать? – пожал плечами старший. – Ему скажут то же, что и полиции. Жила, выехала…
Папа побарабанил пальцами по столу, глянул в окно, где сгущались шелковые сумерки.
– Мне не нравится, – с плохо скрываемой яростью процедил он, – что эта русская сволочь будет расхаживать по моему отелю и задавать вопросы.
– Зато теперь понятно, что русские ничего не знают, – горячо бросил один из его людей. – Они ищут ее, так же, как и мы.
– Если только это не игра! – дополнил другой.
Главарь молча покачал головой. Может быть, ищут. А может, в самом деле это уловка. Как бы там ни было, он не собирался оставаться в роли простого наблюдателя. Чужаки на его земле! Они собираются забрать перстень и, как выясняется, даже особо не скрываются. Заявиться в его отель!
Папа неприятно улыбнулся.
– Если это игра, то вестись она будет по нашим правилам.
Глава 11
1К «Эдему» отправили троих. По словам осведомителя, русский был невысок, худощав и не производил впечатления могучего бойца. Паоло ухитрился незаметно щелкнуть обоих на камеру телефона и переслал снимки Папе. Все хорошенько рассмотрели фото светловолосого парня и его коренастого низкорослого приятеля и слегка расслабились. Похоже, проблем с этими дурнями не будет.
Успокоился и Папа, ожидавший худшего.
– Совсем нас за людей не держат, – покачал он головой. – Думают, кто угодно может приехать в Венецию и обделывать свои делишки, будто нас тут и не существует. Франко, если ты слегка прищемишь яйца этому молодому козлу, я не буду на тебя в обиде.
Франко, назначенный старшим, кивнул с понимающей улыбкой. В глубине души его беспокоила мысль о том, что Папа планирует делать с пленником, которого они захватят. Он работал с Папой много лет и за это время научился определять его настроение. Босс был в ярости, а в таком состоянии он становился очень опасен.
Если лет двадцать назад по его приказу Франко без всяких угрызений совести грохнул бы русского и забыл об этом, то теперь ему было не по себе. Он не желал заниматься грязными делами и пачкать руки в крови. Совесть здесь была ни при чем, просто вместе с возрастом к Франко пришла уверенность, что его услуги стоят денег.
А главное – с годами терялся кураж. Франко любил ощущение власти, которое давала ему работа в полиции. Оказавшись у Папы, он испытал еще более пьянящее чувство вседозволенности. Папа умело дергал за нужные струны, но Франко понял это лишь много лет спустя. А впрочем, думал он, что с того! Из полиции его могли выгнать, а то и посадить за злоупотребления. Взять тот случай, когда задержанный сначала требовал врача, а потом чуть не удавился в камере собственными подтяжками… Нет, конечно, в конце концов все утряслось, но именно тогда Франко ощутил, что ходит по краю.
Тут-то его и прибрал к рукам Папа.
Вовремя, что и говорить.
Франко ухмыльнулся, вспоминая, как давал себе волю в первые годы… Не то чтобы он был садистом – нет, боже упаси! Пожалуй, он даже мог сказать о себе, что любит человечество. Но вот считаться с желаниями его отдельных представителей (например, оставить в целости и сохранности все конечности) у Франко не было ни малейшего желания.
Он жалел о том, что эти веселые времена для него остались в прошлом. Никто не молодеет, и его уже коснулось дыхание зрелости.
Украсть перстень – всегда пожалуйста.
Завалить кого-то за этот перстень – спасибо, нет, лучше без Франко. Во всяком случае, пока за это не платят, а Папа о премии ни словом не обмолвился.
Но выбора не было. Поэтому Франко, стараясь заглушить внутреннего червячка сомнений, в эту минуту стоял неподалеку от входа в отель и профессионально внимательным взглядом бывшего полицейского ощупывал проходящих мимо.
Второй помощник Папы, Малыш Дэни, прислонился к стене в десяти шагах от него и курил. Третий, брат Малыша по прозвищу Красавчик, ждал в лодке, готовый в любой момент завести мотор и сорваться с места.
План был прост. Как только русский появляется в поле видимости, Франко дает знак, и они с Дэни выдвигаются ему навстречу. Захват был многократно отработан. Собственно, сам же Франко и научил ему мальчуганов (он называл их так по привычке, следом за Папой, хотя младшему было больше двадцати, а старшему – немногим меньше, чем ему самому).
Но на всякий случай в кармане Малыша лежал шприц. Франко всегда отличался предусмотрительностью. Если что-то пойдет не так, одна инъекция кетамина избавит их от дальнейших хлопот и членовредительства, а клиента – от ненужных страданий. Но обычно шприц не требовался. Руки у Франко были как у хорошего массажиста: чуткие и сильные.
Итак: вырубить русского, дотащить до лодки, хохоча над якобы подвыпившим товарищем, сгрузить и доставить к Папе. Людей в переулке немного, в основном сюда сворачивали с ближайшей улицы лишь постояльцы отеля, так что проблем со свидетелями не предвиделось.
Разложив предстоящую операцию по полочкам, Франко понял, что ему уже не терпится увидеть «клиента». Охотничий зуд заставил его даже забыть об опасениях по поводу дальнейшей судьбы русского уголовника. «Давай, дружок, давай!» – мысленно подгонял его Франко, с нетерпением поглядывая в сторону улицы, откуда время от времени появлялись пешеходы.
Он так ясно представил себе облик их жертвы, так настроился на него, что, когда парень и в самом деле возник в переулке, Франко непроизвольно шагнул назад и уперся в стену.
Это был русский. Только не тот, кого они ждали.
Темноволосый стриженый мужик вывернул из-за угла и быстро направился к отелю. Рядом с ним мельтешил один из людей Рафаэля, хлипкий очкарик, очевидно, взятый в качестве переводчика. Но его Франко в первый момент вовсе не заметил. Взгляд его был устремлен на того, кого им предстояло схватить и запихать в лодку.