Толик с усмешкой вспоминал, как всего лишь неделю назад оскорбился пренебрежительным отношением к своей персоне со стороны афганца и Хромого. Он решил потешить самолюбие, купил бутылку виски, корзиночку клубники и спустился в подвал мастерового.
Встретил Толика Сергей Бестаев, усмехнулся, спросил:
— Чего отмечаешь, или плохая погода на нервы действует?
— Сергей, не издевайся над молодым, — миролюбиво ответил Толик. Тоска, пить один не умею, а с корешами слова сказать не о чем. Разговоры лишь, сколько вчера выпил да кого трахнул.
В глубине подвала Хромой скрежетал железом.
— Дмитрий! — крикнул Сергей. — К нам гость пожаловал, выйди на свет, прими рюмашку.
— Сами? Лично? Большая честь! — Хромой вышел к верстаку, приветствовал он Толика вроде бы и серьезно, но слышались в его голосе нотки то ли насмешки, возможно, жалости. — От хорошей водки отказываться грех. — Он вытер лоб тыльной стороной ладони, пригладил седой чуб, взял предложенный стакан. — Твое здоровье, парень.
Чую, оно тебе вскоре очень даже понадобится.
Хромой выпил, присел на табурет, оглядел Толика, словно давно не видел.
— С виду обыкновенный парнишка, ну, чистенький, глаза смышленые, — зг Хромой стер ладонью усмешку, — так 5 этого недостаточно, чтобы с самим Гуровым бодаться.
— Не пойму вас, Дмитрий Степаневич, — Толик лишь пригубил, — днями вы тут говорили, сыскарь Главка в мою сторону плюнуть поленится. Сегодня чуть не на одну доску нас ставите.
— Я же не знал, что ты такой шустрый. — Хромой указал Бестаеву на свой стакан. — Когда ты освободишься, меня, может, и не будет, тогда и вспомнишь, что старый хрен говорил. Тебя уже упреждать поздно, поезд тронулся, сыщик в тебя уперся, значит, непременно посадит.
— Чего вы каркаете? Откуда вам известно? За мной и нет ничего! — Толик допил из своего стакана.
— Я не каркаю, упреждаю. — Хромой поблагодарил кивком Сергея, который наполнил пустой стакан. — Известно от людей. Раз знаю я, Гуров ведает больше. А что за тобой есть, а чего нет, так разговор не ко мне. Прокурору и суду, может, интересно, мне не очень.
Способный ты парень, однако сожрет тебя Лев Иванович, даже костей не выплюнет.
— Сегодня невинных не трогают, так что, палите вы не по тем окнам. Толик поклонился. — Желаю здравствовать! — Он толкнул тяжелую дверь, поднялся по крутой лестнице, подумал, в одном Хромой, безусловно, прав. Если старый авторитет чего знает, опытный сыщик знает то безусловно.
Толик купил три белые розы и отправился на квартиру к Анне, хотелось увидеть афганца. Его сила и уверенность всегда поднимали Толику настроение.
Открыла дверь Анна, дней десять назад она не смела и мечтать, что сам Толик Агеев подарит ей розы. Сегодня трезвая, без ссадин и синяков на лице девица спокойно поздоровалась, взяла у гостя цветы, помогла снять куртку, сказала:
— Здравствуй. Спасибо. Проходи. Георгий смотрит "Новости".
— Привет. — Толик тщательно вытер ноги. — Ты случаем замуж не вышла?
Вечерами тебя не видно, ребята скучают, хотели зайти, проведать.
— Интересно взглянуть! — Анна зло S прищурилась.
— Сегодня тебе интересно, завтра афганец уйдет, ты просто обхохочешься.
Девушка неожиданно схватила Толика за лацканы пиджака, прижалась плотно, зашептала в лицо:
— Запомни, никогда твои парни больше не тронут меня. Теперь я человек свободный, убью, пойду в тюрьму, но вы меня не получите.
Толик не испугался, лишь удивился, миролюбиво ответил:
— Хорошо, хорошо, сумасшедшая. Тебя вроде никогда не насиловали, сама хотела. Понимаю, сегодня расхотела. Я сам человек настроения.
Увидев Толика, Георгий выключил телевизор, шутливо поклонился.
— Какие люди! И без конвоя!
— Здравствуйте, Георгий, рад видеть, извините, что без звонка. — Толик опустился в кресло, закинул ногу на ногу. — Посетил салон Хромого, он мне тюрьму обещает.
— Ясное дело, — Тулин улыбнулся. — Самые святые люди — это вышедшие замуж бляди и завязавшие алкоголики.
Дмитрий был в законе, он и сейчас в большом авторитете. Он тюремной баланды наглотался, тебе симпатизирует, желает уберечь.
— Что-то я его симпатии не почувствовал.
— Ты же не баба, тебя гладить не обязательно. — Тулин почесал затылок. — Чувствую, ты моим советам не внял и с полковником Гуровым не встречался.
— Не сложилось, он в командировке, — ответил Толик.
Подталкивая молодого бандита на встречу с сыщиком, Тулин выполнял просьбу последнего. Главное, встреча необходима самому афганцу, ликвидировать Гурова безопаснее и легче в завязавшейся перестрелке. Если бы не навязчивая идея убить знаменитого сыщика, афганец бы здесь не жил и никаких разговоров не вел. Дело ментов — ловить, бандитов — скрываться, дело Тулина теперь — отойти в сторону. Он свою войну закончил, но не желал выходить из последней схватки битым, чуть ли не завербованным. Необходимо парня подтолкнуть, но мягко, чтобы Толик толчка не почувствовал.
— Командировка? — Он презрительно хмыкнул. — Даже соврать не захотели правдоподобно. Сказали бы, в госпитале на обследовании, на такого бойца врачу всегда не лишне посмотреть.
Командировка! Когда старший оперважняк ведет разработку убийства, человека не посылают в командировку.
— Значит, он не желает со мной встречаться, — сказал Толик.
— Ты разговаривал с дежурным и назвался?
— Вы не говорили, чтобы я называл свое имя! — вспылил Толик.
— Ты знаешь, сколько анонимных звонков в сутки у опера-важняка? насмешливо спросил Тулин. — Если он на каждый станет отвечать, ему работать некогда будет. Я считал тебя парнем сообразительным. Такая щука пустой тройник не хватает. Можно дежурному свое имя не называть, но заманчивая наживка необходима.
— Например?
— Сегодня? Ты можешь располагать информацией, кто ликвидировал парней в деревне, — спокойно ответил афганец.
— А может, явиться с повинной? — Толик скривился. — Откуда мне известно, что парни не отравились дурной водкой, а их отравили? Менты об убийстве даже не обмолвились.
— Откуда тебе что известно — вопрос второй. Необходимо, чтобы сыщик заинтересовался и на встречу пришел. Слушай, авторитет, ты мне за консультацию платить собираешься? — то ли в шутку, то ли всерьез спросил Тулин.
Но желанное обращение "авторитет" прозвучало как само собой разумеющееся. Сверкнуло звездное мгновение Толика Агеева. В его возрасте еще никого не называли авторитетом.
— Могу тебе подбросить, из хорошего отношения, — продолжал афганец. Ты меня принял как человека, я твоих надежд не оправдал. Я расплачиваюсь, вот тебе предлог для встречи и отмазка.
Ты располагаешь данными, что ребят в деревне убрали парни Капитана. Он хочет потопить тебя, ты отвечаешь ударом на удар.
— А каков мой источник? — Толик нахмурился, внутри у него все ликовало.
— Такой вопрос ни один опер не задаст, тем более человек умный, сыщик высочайшего класса. Он тебе может и не поверить, но версия настолько правдоподобная, что отбросить ее он права не имеет. Ты ослабишь его давление, так Гуров поведет работу на двух направлениях, а людей у него ограничено.
— А почему, действительно, убийство в деревне совершено не по приказу Капитана? — задумчиво произнес Толик. — Я гонцов туда не посылал, мои парни все в городе, да и машины подходящей у меня не имеется.
— Возможно, все возможно, — фальшиво согласился афганец. — Капитан ведет борьбу за жизненное пространство.
Тулин замолчал, подошел к балкону, чтобы Толик не видел этой насмешливой улыбки. "Ты не глупый парень, — думал Тулин. — Однако не авторитет.
Твои парни все время на месте. Отвезти их в деревню у тебя и люди и машина нашлись, а убрать, так ничего у тебя нет. Если сообразил я, так Гуров подобную мысль прострелит влет. Но от встречи не откажется никогда".
* * *Гуров получил заключение патологоанатома и химиков. В документе употреблялось много незнакомых слов. Главное была написано внятно и понятно:
"Сильнодействующий яд, повлекший за собой немедленную смерть, не мог быть получен в результате недоброкачественного самогоноварения".
— Что и требовалось доказать, — подвел итог Станислав, неожиданно спросил: — Скажи мне, друг, почему ты, когда мы шли по деревне, закурил, сунул руки в карманы, демонстрируя, мол, все происходящее тебя вовсе не интересует?
— Увидел след протектора, — ответил Гуров, — точнее, цепи, надетой на колесо прошедшей машины. Недавно дождило, мягкая глина расползлась, но на дороге, ведущей через деревню, оказался участок твердой почвы, дождичек след не замыл. Дальше рассказывать?
— Догадаюсь. — Крячко расстроился, снова Гуров утер ему нос.
— Не бери к сердцу, просто я тот след всю дорогу искал, а ты думал лишь о задержании, — мягко улыбнулся сыщик и снял трубку зазвонившего телефона. — Слушаю вас внимательно.
— Увидел след протектора, — ответил Гуров, — точнее, цепи, надетой на колесо прошедшей машины. Недавно дождило, мягкая глина расползлась, но на дороге, ведущей через деревню, оказался участок твердой почвы, дождичек след не замыл. Дальше рассказывать?
— Догадаюсь. — Крячко расстроился, снова Гуров утер ему нос.
— Не бери к сердцу, просто я тот след всю дорогу искал, а ты думал лишь о задержании, — мягко улыбнулся сыщик и снял трубку зазвонившего телефона. — Слушаю вас внимательно.
— Здравствуйте. Можно попросить полковника Гурова?
— Здравствуйте, — ответил сыщик. — А кто его спрашивает?
— Человек, который располагает некой информацией об убийстве в деревне.
— Каком убийстве? — удивился Гуров. — У нас имеется три трупа в брошенной деревушке по Дмитровскому направлению. Но там вроде не убийство, а тривиальное отравление недоброкачественным алкоголем.
— Убийство, господин полковник, — ответил молодой мужской голос. — Вы это отлично знаете, я это тоже знаю, предполагаю, что знаю исполнителя.
— Это официальное заявление? — спросил Гуров.
— Агентурная информация. Я прошу вас о встрече, но не в кабинете, на нейтральной территории.
— Агеев, я согласен встретиться с вами на любой территории, в любой день и час, — сказал Гуров. — Но при одном условии.
— Говорите.
— Вы назначаете время и место, но приходите не один, а с друзьями. Минимум пять-шесть человек.
— А сколько человек придет с вами?
— Я буду один, молодой человек.
— Странно. — Толик замялся. — Давайте и встречаться один на один.
— Не пойдет, — отрезал Гуров. — Я не хочу получить пулю в затылок.
— Чем вы застрахованы, если я прибуду с компанией своих парней? удивился Толик.
— Количеством свидетелей. Одного человека можно убить и спокойненько скрыться. А уничтожить группу людей крайне сложно.
— Это мои люди...
— Не торгуйтесь. Я сказал. Они ваши люди, пока вы не поднимете руку на известного сотрудника милиции. Как только поднимете, ваши люди мгновенно превратятся в свидетелей прокуратуры.
Вы хотите встретиться. Согласен. Но только на моих условиях.
Разговор этот происходил около десяти утра. Сыщики, как обычно, сидели за своими столами, привычно поглядывая друг на друга.
В кабинет проскользнула секретарь Орлова Верочка, положила перед Гуровым телефонограмму и исчезла. Сыщик прочитал: "Сегодня в пять утра на территории рынка обнаружен труп сержанта милиции Вересаева. Смерть наступила в результате проникающего ранения, нанесенного в сердце. Удар колющим предметом под левую лопатку.
Время предположительно между часом и тремя ночи. Задержанных нет. Преступниками похищен пистолет Макарова".
Гуров почувствовал, что упала последняя капля. Сыщик передал телефонограмму Крячко, сухо спросил:
— Вы что молчите? Как говорится, семеро одного не боятся.
— Я думаю, — ответил Толик. — Не могу понять, в чем ловушка?
— Вы переоцениваете значение собственной персоны. Мне нет необходимости ставить вам ловушки. Я могу прислать за вами людей, поместить в изолятор на семьдесят два часа и разговаривать спокойно, ничем не рискуя.
— У вас нет никаких доказательств.
— Согласен. Но доказательств при любом раскладе и не прибавится. Мне надо остановить беспредел, я надеюсь при встрече с вами и вашими людьми объяснить вам некоторые прописные истины.
Гуров отлично понимал, время объяснений прошло, началась война на уничтожение.
— Клянусь, господин полковник, вы нас, обыкновенных пацанов, путаете с группировкой Капитана, — произнес Толик дрогнувшим голосом.
— Возможно, — ответил Гуров. — Из высокого кабинета плохо видно. Встретимся и объяснимся.
— Хорошо, — легко согласился Толик. — Подъезжайте к восьми в ресторан "Фиалка", вас встретят.
В кабинет тихо вошли Котов и Нестеренко, поздоровались, уселись за ничейным столом. Крячко молча передал им заключение экспертизы и телефонограмму об убийстве сержанта. После небольшой паузы Нестеренко сказал:
— Маньяки, хлебнувшие крови, и не могут остановиться.
Гуров сидел отвернувшись, смотрел в окно, думал: за все отвечу. И не министр меня будет судить, а друзья, мать, отец, я сам. А куда деваться? Он продумывал детали предстоящей операции, а Станислав вполголоса объяснял операм, что старшой сбрендил, собирается с молодой кодлой встречаться.
— Лев Иванович, извините, — сказал Нестеренко. — Если бы вы шли на встречу с крупным авторитетом или вором в законе, то приглашение свидетелей было бы тонким выигрышным ходом. Но вы собираетесь встретиться с отморозками. Они и так ни черта не думают, а в стае опасны десятикратно.
— Опасность — составляющая нашей профессии, — тихо добавил Котов. Повлиять на них словом невозможно, ваше имя для них — пустой звук или дополнительный источник раздражения.
Я в детстве тоже бил стекла и считал себя храбрецом, с возрастом прошло.
Они остановились в своем умственном развитии, обросли мышцами и оружием, сохранив максимализм и жестокость подростка.
Гуров рассмеялся, спросил:
— Как, Настя, наследник? Завтра они могут вернуться в свой дом. Я не Макаренко, никого перевоспитывать не собираюсь, плохой психолог, раз не знал, что ты, Гриша, умеешь говорить красиво.
Котов смутился, Станислав махнул рукой.
— Лев Иванович, порой мне кажется, что ты клиент института Сербского.
Ты собираешься совершить смертельный, совершенно бессмысленный трюк.
А страховать тебя будет герой-афганец?
Ты знаешь, о чем он мечтает? Я пойду к Петру и поломаю все к чертовой матери!
— Ты никуда не пойдешь! — Гуров опустил ладонь на стол, чернильный прибор подпрыгнул.
— Нет пойду! — Крячко поднялся из-за стола.
— Не пойдешь! — Гуров понизил голос. — Петр не только генерал, начальник Главка, он наш друг, мы не имеем права подставлять друга.
Казалось, из Станислава вышибли дух, оперативник съежился, осел в кресле. Зазвонил телефон, Гуров снял трубку, заученно сказал:
— Слушаю вас внимательно.
— Здравствуй, говорит Тулин.
— Здравствуй, Георгий, есть новости?
— Ночью парни Агеева зарезали сержанта милиции.
— Знаю.
— Я ухожу, мне надоело. Толку от моего сидения никакого.
— Ты в своем праве, я тебя понимаю, уезжай, — безразличным тоном сказал Гуров. — Я разговаривал с Агеевым. Он катит бочку на Капитана.
— И правильно делает, только меня это не касается. Ваша война, ваши дела мне неинтересны.
Станислав, слушавший разговор по параллельному телефону, довольно улыбнулся.
— Я вечером с ним и его окружением встречаюсь, — равнодушно говорил Гуров. — Встреча назначена в "Фиалке", уверен, они меня куда-нибудь отвезут. Но это моя война, тебе желаю удачи.
Гуров положил трубку. Станислав смотрел на друга подозрительно, морщился, с трудом произнес:
— Здесь что-то не так. Ты крутишь, командир. Неужели ты с нами, твоими ближайшими помощниками, не хочешь говорить откровенно? Зачем ты сказал афганцу о разговоре с Агеевым, о бочке, Капитане?
— Сказал, — Гуров пожал плечами. — Я лишь человек, Станислав, не машина, могу сказать и лишнее.
— Никогда! Ну-ка колись, важняк!
— Я не могу подставлять Орлова, ты прав. Но я и тебя не отпущу одного, и здесь моя правда.
— Обязательно, у каждого человека своя правда. Пока ты выполняешь мои приказы. Найди своего Блондина, мы должны знать, где состоится заключительный разговор. Наружка за мной не пройдет. В районе сегодня вечером будет слишком много глаз.
Гуров смотрел на Станислава долго, и от такого задумчивого взгляда Крячко стало неуютно, даже страшно. Так смотрит смертельно больной, не желающий обсуждать с близкими неминуемость скорой кончины.
— Я бы просил тебя быть откровенным, — сказал наконец Крячко и облизнул пересохшие губы.
— Все главное ты знаешь, а лишнее в нашей работе никому знать не следует, — ответил Гуров.
— Ты жестокий человек. Лева, — впервые в жизни Станислав обратился к Гурову по имени, словно Орлов.
— Жесток? — Гуров усмехнулся. — Не знал, что ты подобные слова употребляешь. Давай к делу. Главное, непрерывная связь. Необходимо ее дублировать, исключить возможность разрыва. Если связь прервется, меня убьют, что крайне нежелательно. Потому ты берешь ноги в руки и отправляешься на поиски своего Блондина. Сегодня он должен отслужить тебе честно, от звонка до звонка.
* * *Тулин подошел к запыленному "Мерседесу", открыл заднюю дверцу, сел рядом с Капитаном.
— Привет, Капитан.
— Здравствуй, вольный стрелок. Я рад, что ты не забыл меня.
Сидевший за рулем водитель вышел из машины, к нему приблизились еще двое молчаливых парней. Они были предельно внимательны, даже не жевали "Орбит".