— А все обозники… ну, кто чужой… они главному караван-баши докладывают — кто такие, куда следуют?
— А как же! Не только доложат, но еще и поручителей позовут — кто б их тогда охранял? И начальнику караванской стражи еще уплатить надо, а уж он-то дотошный — все повыспросит.
— Значит, начальник стражи все про попутные обозы знает?
— Знает. Как не знать?
Ага… Михаил немного помолчал, полюбовался на открывшуюся впереди панораму какой-то широкой, искрящейся от снега и льда, реки (скорее всего — Дона) и, прищурив глаза, словно бы невзначай, поинтересовался:
— А мы так вот и поедем… Ни с кем из других обозов не встретимся?
— Отчего же не встретимся? Скоро на Азак повертка… там и снега-то почти нет — одна трава пожухлая. Обычно там — общее становище, праздник, дня на два, не меньше, ведь, считай, почти что весь путь пройден. Там уж дальше — кому куда — кто в Азак, кто в Феодоро, в Кафу, а кто и в степи. Те, кто в степь, обычно вместе сбиваются, так что уж ты ухом не вяль. Тебе, Мисаиле, далеко в степь-то?
— К самому морю.
— Ну, не так далеко — по побережью и пойдете.
— И много таких, кому в степь?
— Да хватает. Скоро весна — а в степи много кочевий, надо готовить к лету.
— Понятненько.
Ратников потер руки, соображая, как бы выследить людокрадов и, вместе с тем, не попасться им на глаза. Задачка та пока казалась не столь уж и трудной, но… всякое могло быть, всего ведь не предусмотришь никак.
А по всей степи уже веяли теплые весенние ветры, уже таял — где и был — снег, и тянулись к весеннему солнышку первый цветы и жесткие пахучие травы. Пахло горькой полынью, повсюду зажурчали ручьи… как-то очень быстро — вот вчера еще была изморозь, а сегодня… По траве так на санях и ехали — и неплохо, ходко, уже пару раз подъезжали вестники из других обозов, радостно сговариваясь насчет общего праздника.
— Чего это они все такие веселые, дядя Миша? — допытывался Тема. — Неужто — конец пути скоро?
— Скоро, скоро, Артем. Уже считай что приехали, совсем немного осталось.
— Вот здорово! Ну, наконец-то.
— А ты утомился, что ли?
— Да есть немного.
Слава Богу, парнишка не простудился, не заболел, хотя все время на воздухе — может, от того и не заболел, закалился? Грязный только был… ну это — все ничего, негде тут было помыться, разве что вываляться в сугробе. Ратников и сам чесался во всех местах и решил, как только представится такая возможность, устроить баньку. А что и нужно-то? Рогожка да камни. Ну и вода — само собой разумеется.
Праздника конечно же ждали все караванщики, ради этого принарядились, поставили возы кругом, образовав большую площадь — там и было ристалище для потешных схваток борцов, там и ели и пили, кто во что горазд: кто-то солонину да просо, а кто-то уже успел запромыслить дичину. Повсюду звучали шутки, смех, и дым от десятков костров стремительно уносился в чистое весеннее небо. Да-да, весеннее — Ратников и не заметил, как пришла весна. Как-то рано… на календаре, наверное, был еще февраль… а может, уже и март, и к апрелю ближе, Михаил как-то потерял счет времени — ни к чему было.
— Дядь Миша! Пойдем, борцов посмотрим!
— Ну, пойдем… только это. Тебя приодеть бы надо.
— Так и приоденусь.
Очень уж Ратникову не хотелось, чтоб Артема узнали. Да и не должны были бы — мало ли мальчишек в обозе? Разных там слуг, погонщиков. Гонимых на продажу рабов держали отдельно, всякий хозяин — в своем загоне, да под охраной, а как же! Праздник праздником, друзья друзьями, а все же нельзя никому доверять — первая заповедь торговца. Вот и опасались, выставляли надежную стражу.
Михаил походил по обозникам, подыскал одежку — у кого купил, у кого выменял, у кого так — за спасибо — взял. Принес, подмигнул Темке:
— А ну-ка, примерь. Вот эта вот шапочка — точно по тебе шита.
— Этот ужасный колпак? — захлопал глазами мальчишка. — Он же грязный да и велик… и вообще — кто его носил-то? Может, вшивый какой?
— Очень хорошая шапка — никто тебя в ней не узнает.
Артем опустил глаза:
— А что, дядя Миша… ты думаешь, могут узнать? И кто же это? Те монголы, что меня похитили? Но зачем им меня ловить?
— Много вопросов задаешь… — Молодой человек поморщился. — Не знаю я точно, кто тебя может узнать. Так, на всякий случай страхуюсь.
Слава Богу, на ристалище зрителей хватало, и Ратников с Артемом быстро затерялись в толпе. Всюду слышались шутки, смех да веселый посвист, которым зрители подбадривали атлетов.
— А ну, Ангичин-каны, покажи этому лысому!
— Кинь его, шаркни оземь!
— Захватом, захватом давай!
Покосившись на восторженно наблюдавшего за схваткой Тему, Михаил похлопал его по плечу:
— Ты тут посмотри пока, только никуда не уходи, ладно?
— Ладно. А ты куда?
— Пройдусь. Может, еще винишка вкусного куплю.
— Лучше уж тогда квасу.
— Ага, ставил бы тут его кто-нибудь, квас.
Выбравшись из толпы зрителей, Ратников зашагал к составленным в ряд возам, где было устроено нечто вроде харчевни. Вина там, правда, не подавали, зато предлагали арьку и еще какое-то подозрительное хмельное пойло, в котором Михаил по запаху опознал сброженную на скорую руку брагу.
— Эльчибеевы обозники не заходили? — взяв на пробу кружку, поинтересовался молодой человек у служки.
— Да были, как же! С женщиной какой-то заходили… красивая.
— С женщиной, говоришь? А где их возы-то?
— За орешником, у ручья где-то.
Ну, знамо, что у ручья — где ж еще-то? Все по бережкам и встали.
Хорошая оказалась водица в этом разлившемся весеннем ручье — холодная, свежая, чистая. Поднятая талым снегом муть давно уже спала, да и не так-то много его здесь и было — снега.
Напившись, Ратников зашагал вдоль ручья, натянув на лоб мохнатую, подбитую густым мехом, шапку, в которой его и сам черт не признал бы, не то что Алия или, скажем, Рыбаков Окунь. Впрочем, Алия самого черта стоила!
— Эльчибеевы? — смуглый слуга, яростно чистивший котелок мелким песочком, поднял глаза. — Во-он они там, дальше.
— На том берегу, что ли?
— На том.
Вот еще образовалась проблема — через ручей перебраться, не очень-то хотелось мочить ноги, да и холодновата водица — не май-месяц все-таки. А эти-то, эльчибеевские обозники, как на эту сторону перешли? Наверняка какой-нибудь мосточек сладили.
Недолго побродив вдоль ручья, молодой человек наткнулся на перекинутые слеги — оглобли. Узенько — но вполне можно пройти… Чу! Показалось вдруг, будто рядом, в орешнике, что-то тихонько хрустнуло. Словно бы кто-то шел позади осторожненько, да вот не повезло — наступил на хрупкий сучок.
Михаил нарочно наклонился, делая вид, что отмывает от грязи руки… и вдруг прямиком в свеженькой травке, чуть ли не под оглоблиной, что-то сверкнуло! Что-то перламутрово-розовое… раковина?
Ратников протянул руку…
Вот это да! Вот так находка! Кажется, эта штуковина называется пудреницей.
Да-да, именно так — розовато-кремовый порошочек — пудра, небольшое зеркальце, на перламутровой пластмассовой крышечке надпись — «Орифлейм»!
Алия обронила — больше просто некому. Все правильно — не удержала равновесия, едва в ручей не упав, замахала руками… А может и упала, кто знает?
Ратников тихонько засмеялся, во всех подробностях представив, как, поднимая тучу холодных брызг и ругаясь, падает в ручей медсестра. Как потом выбирается — вся мокрая, в грязи, как понуро бредет к костерку, снимает вымокшую одежку… А вот этого, пожалуй, не надо представлять — лишнее. Лучше посмотреть, кто это там в орешнике-то хрустел?
Перебравшись на тот берег, молодой человек сиганул в кусты бузины… и резко обернулся.
Нет! Никто за ним не шел, и в орешнике не таился. Показалось… Или, может, зверь какой… Да и просто — присел кто-то по большому и важному делу.
Вернувшись обратно к импровизированным мосткам, Миша осмотрел все вокруг уже куда более тщательно, однако ничего нового не заметил, да и одной пудренницы уже было достаточно, чтобы еще раз убедиться — он на верном пути.
Бросив находку на то же место — пущай хозяйка найдет, порадуется! — Михаил снова осмотрелся вокруг и задумался: стоило ли теперь идти к обозникам Эльчи-бея? Не покажется ли подозрительным Алие или тому же Окуню, если кто-то будет что-то выспрашивать, пусть даже и не про них?
А почему это должно показаться подозрительным? Они же не знают, что Михаил с Темой в этом вот караване, вообще про Ратникова не знают… то есть. Окунь, конечно, знает, но он — не Алия. Вот если бы та узнала. О, вот тогда бы возникли проблемы.
— Салам! — навстречу Мише, из-за кустов, за которыми виднелись возы, вышли сразу четверо молодых парней… настроенных весьма дружелюбно.
Улыбались, переглядывались…
— Салам, — так же, по-тюркски, поздоровался Ратников. — Вы лошадку тут поблизости не видали? Славная такая лошадка, пегая, Аулун звать.
Улыбались, переглядывались…
— Салам, — так же, по-тюркски, поздоровался Ратников. — Вы лошадку тут поблизости не видали? Славная такая лошадка, пегая, Аулун звать.
— Не, не видали. Потерял, что ли?
— Да вот отпустил попастись.
— Там борцы-то что, борются уж?
— Давно!
— И харчевня открыта?
— А как же! Арька и бражица есть.
Весело переглянувшись, парни прибавили ходу.
Проводив их взглядом, Миша подошел к костру, поздоровался с людишками… ни Окуня, ни Алии видно не было, то ли ушли на праздник, то ли спали где-нибудь в кибитке. Ну, и черт с ними. Теперь уж ясно… И даже можно было сюда вообще не ходить, но уж раз пришел…
— Лошадку свою ищу… Не видели? Нет… Жаль. Хорошая такая лошадка. А ваши потом в Кафу? Ах, в степи… надо же… А наши — в Кафу. Я сам-то в Кафе никогда не был, интересно будет посмотреть. Правда, что там крепость каменная и стены с обоями… тьфу ты — с зубцами? Высоченные, говорите? Ой, погляжу. А вином там торгуют? Ай-ай… хорошо! И красивых рабынь по дешевке прикупить можно? Не по дешевке… жаль. Ладно, все равно — город. А вы, значит — в степи. А у моря будете? Что значит — не все. Ах, некоторые туда и свернут… ах, вон их юрта… Та, что ли, желтая? Не, не, мне не в степи, мне к морю не надо, я ж вам сказал уже — в Кафу еду, в Кафу.
Существовал, конечно, большой соблазн перерыть все эту желтую (точнее, крытую пожелтевшими от времени и грязи шкурами) юрту, но… Ратников вовсе не был профессиональным домушником, и спрятанные (наверняка — спрятанные, и весьма надежно!) браслеты просто-напросто рисковал не найти. Да и народу кругом роилось множество, и — вполне возможно — кто-то как раз и находился в юрте, хоть тот же Окунь. Не стоило ворошить раньше времени гадючье гнездо, тем более — с непредсказуемым результатом. Убедился, что на верном пути — и ходу!
Артем встретил Мишу с упреком:
— Ты что ничего не принес-то? Что, не торгуют?
— Вина — нет, — Ратников виновато развел руками. — А арьку ты пить не станешь.
— Не, арьку не стану — крепкая, и мочой пахнет.
— Сам ты моча! Ла-адно, не обижайся, скажи лучше — как тут?
— Здорово! Сначала-то просто боролись, а потом начали… Прям, как по телеку — бои без правил. Ух, как мутузились… Сейчас перерывчик, а потом уж опять будут, посмотрим!
— Ишь ты, любитель боя быков нашелся, — рассмеявшись, Миша потрепал парнишку по волосам… и строго нахмурил брови:
— Ты что шапку-то снял, а?
— Так жарко же, дядя Миша!
— Жарко ему… смотри, вот украдут второй раз — снова тебя спасать прикажешь?
Мальчишка округлил глаза:
— А что, правда, украсть могут?
— Правда, правда, не сомневайся!
— Ой, шутишь ты все, дядя Миша!
— Шучу? Ну да… ты вокруг-то глянь — чай, не веселые старты!
— Да-а… — Артем неожиданно скуксился и погрустнел. — Не веселые… Дядь Миша, когда мы уже дома-то будем, а?
— Теперь уж, думаю, совсем скоро. Еще немного потерпи, ладно?
— Да я ничего, — улыбнулся парнишка. — Я потерплю, дядь Миша… я сколько угодно могу терпеть, ты не думай…
— Да я и не думаю. Ну где там твои бойцы-то?
Они попрощались на развилке у одиноко стоящего дуба, неведомо как занесенного в оправлявшуюся от зимней спячки степь.
— Что ж, — прощаясь, усмехнулся Мангыл-кули. — Вам теперь поворачивать… а нам — прямо. Найдете свое кочевье-то?
— Да уж всяко!
— Смотрите… В степи всякого сброда полно, а вас всего двое.
— Трое! — Ратников со смехом выхватил из ножен тяжелую саблю, прихваченную в качестве трофея в кочевье йисутов. — И это — не считая верных коней.
Благодаря заботам красавицы Ак-ханум, лошадей у путников имелось две пары, все, как и положено, два коня — основных и два — заводных, вьючных. Впрочем, припасов было не так уж и много, но не так и долго оставалось идти.
— Езжайте все прямо, — напутствовал караванщик. — Во-он на ту гору, там свернете к скале, а за ней уже море. Увидите.
— Да уж, — усмехнулся Ратников. — Мимо не проедем. Спасибо тебе за все, уважаемый Мангыл-кули. Вот… прими, не побрезгуй.
Приняв несколько серебряных монет, караванщик с достоинством поклонился и, пожелав удачного пути, махнул рукой погонщикам. Заскрипели колеса… зашуршали по траве сани.
— А они добрые люди, — посмотрел вслед удаляющемуся обозу Артем. — Странно, но здесь таких много. Мне даже иногда кажется, что куда больше, чем у нас.
— Это потому что они более открытые, непосредственные, прямые.
— Скажешь тоже — прямые! И здесь, в общем-то, всякого народу хватает. Ой… дядь Миша! А я никогда не пробовал на лошади… Боюсь даже!
— Так садись ко мне за спину!
— Нет… Я лучше сам. Интересно же!
— Интересно ему… Шею только себе не сломай. Хотя… эта кобылка смирная. На вот сухарик — угости. Ее Луйка звать.
— Луйка, Луйка… — мальчик протянул лошади сухарь и засмеялся. — Ой, как она губами… щекотит.
Глава 16 Весна 1246 года. Дикое поле ЖЕЛТАЯ ЮРТА
— Ну, и куда нам? — Артем кивнул на развилку у большого серого камня.
К морю — куда же еще-то? — вели сразу две тропы, утоптанные копытами коней и мулов. Одна сворачивала налево, змеясь средь невысоких кустарников, вторая тянулась вдоль неширокого ручья — похоже, что к заводи.
— Поедем вдоль ручейка, — подумав, решительно махнул рукой Ратников. — А там видно будет.
Путники неспешно проехали километра два, когда обнаружили кострище.
— А зола-то теплая… — спешившись, Михаил потрогал угли рукой.
— Дядь Миша! Смотри-ка — цепочка! Прямо вот тут, на кустах висела — видать, потерял кто-то… Можно, я ее себе оставлю? Ну, на память, а то ведь никто не поверит.
— Тебе и так никто не поверит, — хохотнув, Миша протянул руку. — Дай-ка взглянуть.
Цепочка, как цепочка… тоненькая, изящная… серебро… или мельхиор. И к ней — небольшой кулончик… со знаком зодиака и надписью — «Овен». Хорошо, хоть Тема не рассмотрел все четко — сразу бросился хвастаться.
Не надо бы, чтоб он это видел! Хватило парню волнений и так.
— Ой… — Кулон в ручей уронил… — Держи свою цепь, Тема!
— Так, может, поищем кулончик?
— Да черт с ним… я нырять не собираюсь и тебе не советую — холодно.
Артем передернул плечами:
— Уж это точно.
Ратников уселся рядом с кострищем и надолго задумался. Радовало, что шли они правильно, о чем красноречиво свидетельствовал кулон, но вот, что было делать дальше? Миша пока этого не знал, собираясь действовать по обстоятельствам, однако терять зря время явно не стоило — злодеи могли уйти в будущее в любой момент, может быть, даже сейчас, и тогда весь длинный путь оказался бы напрасным… Впрочем, нет. В случае неудачи со злодеями, нужно просто отыскать кочевье Ак-ханум, да и жить себе там, пристально наблюдая за побережьем — рано или поздно людокрады появятся вновь.
Да… можно и так. Но очень хотелось бы побыстрее. Тем более, и Теме обещано — скоро.
Что ж, нечего тут рассиживать! Хотя и тащить за собой ребенка тоже, наверное, не очень-то правильно. А куда же его девать? Оставить одного здесь или где-нибудь рядом — вряд ли это было бы безопаснее.
— Вставай, Артем, — молодой человек улыбнулся и весело подмигнул мальчишке. — Едем!
— Едем! — взобравшись в седло, радостно откликнулся Тема. — А куда, дядя Миша? Домой, да?
— Домой, — задумчиво кивнул Михаил. — Только не сразу.
Они поехали рядом — благо ширина тропы позволяла. Яркое южное солнце светило прямо в глаза, а по сторонам, в кустах, радостно щебетали птицы.
— Дядя Миша, я ведь не дурак, ты не думай, — повернув голову, тихо сказал Артем. — Все понимаю. Мы ведь ищем кого-то, да?
— Желтую юрту, — честно пояснил Ратников. — Полагаю, через нее наша дорога.
— Желтую? А разве такие бывают?
— Ну, не совсем желтую, но…
— Ой, дядя Миша! А там, впереди — море!!!
Море…
Оно открылось внезапно, выплеснулось из-за кустов пронзительной сверкающей синью, ударило по глазам отраженным солнечным блеском, шумнуло волной, оставив на черных прибрежных камнях грязно-белую пену прибоя. Море…
— Здорово как, дядя Миша! — Парнишка соскочил с лошади, разулся, побежал к воде…
— Эй, эй, не торопись, парень! — закричал ему вслед Михаил.
— Да поздно уже было, поздно — коварная волна, подкравшись, сбила мальчишку с ног, накрыла…
— Ой, здорово как! — отплевываясь, засмеялся Артем. — Только холодновато… ухх!!!
— Давай, давай, вылезай, хватит, — Ратников спрыгнул с лошади, заворчал. — Еще не хватало, чтоб кое-кто простуду подхватил или какой-нибудь там грипп.