– А ты хитра.
– Что поделаешь, такой уродилась, – печально вздохнула Надежда.
Федор обнял ее за плечи. Поцелуй получился страстным и совсем не напоминал прощальный. Со стороны могло показаться, что молодые любовники не виделись целую вечность.
Глава 35. НУЖЕН «ШУХЕР»!
Поезд «Москва – Владивосток» прибывал точно по расписанию. Сквозь запыленные стекла окна Колян увидел серые островерхие здания Казанского вокзала. Поезд коротко зашипел, выпуская из пневмосистемы сжатый воздух, – звук, очень напоминающий вздох облегчения: дескать, наконец-то добрался.
Лязгнули сцепки, и электровоз застыл у перрона.
– Все, приехали, – объявил Радченко, – забирай барахлишко.
Забросив на плечо тяжелую спортивную сумку вышел Хорек, за ним, чуть замешкавшись в дверях, ступил на перрон Горыныч.
Угрюмый поднялся со своей полки, осмотрел в последний раз купе – не оставил ли чего – и небрежным рывком застегнул на куртке молнию, которая сердито вжикнула. Он уже хотел последовать за Горынычем, как вдруг услышал голос Николая:
– Угрюмый, я в последнее время стал замечать, что ты на меня смотришь неласково. К чему бы это, не скажешь?
Федор повернулся и, призвав на помощь все свое самообладание, сдержанно ответил:
– Тебе показалось, Колян.
– Запомни, Угрюмый, мне никогда и ничего не кажется. Если я говорю – «поглядывал», значит, так оно и есть. А может быть, ты мне хочешь сделать какие-нибудь признание? Так говори, пока мы одни.
На мгновение Федор Угрюмов дрогнул. А что, если Коляну все известно о его отношениях с Надеждой, и он просто валяет дурака, чтобы сполна насладиться его смятением?
– Мне нечего сказать, – твердо объявил Угрюмый, стараясь смотреть Коляну прямо в глаза.
– Если что замечу, прибью! – твердо пообещал Николай. – Сам знаешь, слово держать я умею. Ладно, пойдем. Да ты чего напрягся? – неожиданно растянул Колян губы в доброжелательной улыбке. – Надо же понимать шутки шефа!
И, весело протолкнув Федора в тамбур, Колян последовал за ним.
Достаточно было Коляну посмотреть на перрон, как он мгновенно выделил из толпы трех встречавших его мужчин. Они стояли немного в стороне, лица их были совершенно бесстрастны, словно каменные маски, – ни намека на радость встречи. Троица напоминала скульптуру сталинского периода – на таких изваяниях не останавливается взгляд, от них веет махровой казенщиной. Подобные люди умеют оставаться незаметными, даже если торчат столбом посреди выкошенного поля. Внимательные глаза встречающих ощупали одну за другой множество человеческих фигур и уперлись в парней, выходивших из тамбура. Колян догадался – перед ним стояли профессионалы. Они мгновенно вычислили нужных им людей и уверенно шагнули в толпу, разрезая ее на две неравные части.
– Вы Николай Радченко? – спросил один из них, тот, что был повыше.
– Да.
– Мы от Герасима Савельевича. Он просил вас встретить. – Хорошо, – великодушно согласился Колян, сознавая, что у него просто нет другого выхода. – Мы готовы.
Долговязый продолжал несколько смущенно:
– Он хотел бы поговорить с вами наедине, а ваши спутники отправятся по другому адресу. Для них уже сняты квартиры. Если пожелаете, можете потом присоединиться к ним, но в вашем распоряжении будет небольшой особнячок в ближнем Подмосковье. Я жду вашего согласия.
Колян успел заметить, что двое встречающих как бы невзначай оттеснили Угрюмого с Хорьком и беседа принимала почти конфиденциальный характер. Вряд ли посторонние могли расслышать хотя бы слово из сказанного.
– Хорошо, я согласен.
Как-то неожиданно все трое встречающих отошли в сторону, и Хорек, недоверчиво посмотрев на долговязого, поинтересовался:
– Так куда мы, Колян?
– У меня здесь имеются кое-какие дела, а вы поезжайте с ними, хата для вас уже снята.
– Когда ты будешь?
– Позже.
– Как скажешь, Колян, – покорно согласился Хорек и уже тише, чтобы никто не услышал, добавил: – A ты не крутишь, бугор? От этих котят так и несет «конторой».
– Не надо колбаситься, Хорек, я не повторяю приказов. Делай, как я велел!
– Понял!
– Ну, пока! – и, стукнув на прощанье Угрюмого по плечу, Колян потопал вслед за долговязым, весело размахивая небольшой спортивной сумкой.
Через пару минут они оказались на площади трех вокзалов – в этом котле демократии, где вперемешку с новыми толстосумами варятся романтики бродячей жизни. Долговязый остановился у скромного «Фольксвагена», по кузову которого было видно, что тачка не единожды пересекла Германию из конца в конец, прежде чем доползла до московских улиц.
Колян не сумел скрыть разочарования – губы его слегка искривились в презрительной усмешке. Долговязый старательно делал вид, будто не замечает ехидного выражения на лице своего подопечного, – он уверенно сел за руль и включил зажигание. Мотор завелся мгновенно, неслышно заработали клапаны. «Фольксваген» тронулся стремительно, вжав Николая в мягкое, удобное кресло. Теперь Колян понимал, что был не прав: такой мотор вполне искупал внешнюю невзрачность автомобиля.
Минут через пятнадцать они подъехали к небольшому дому – типичному старомосковскому дворянскому особнячку. Николаю даже показалось, что на фасаде здания он рассмотрел фамильный герб. Неожиданно дверь отворилась, и на порог вышел плотный лысоватый мужчина. Выглядел он очень чопорно – так может держаться только холоп по призванию, гордый тем, что служить приходится по-настоящему знатным господам.
– Вас ждут, – произнес привратник, когда Колян в сопровождении долговязого подошел к двери. – Прошу сюда, пожалуйста, – привратник распахнул дверь, пропуская вперед Радченко.
Колян успел заметить, что долговязый остался у входа, не решившись пересечь некую незримую границу. На мраморном полу вестибюля лежала ковровая дорожка, цветастой лентой убегавшая вверх по ступеням лестницы с позолоченными коваными перилами.
– Прошу за мной, – сдержанно произнес привратник. Больше всего к его лощеному облику подошла бы фраза: «Кушать подано, господа!».
Он уверенно зашагал по ступеням, прекрасно понимая, что Николай не отстанет от него даже на полшага. На самом верху привратника встретил другой такой же холеный и одновременно бесцветный субъект, если не считать особой приметой большую лысину.
Второй служитель сдержанно поздоровался и безжизненным голосом произнес:
– Прошу за мной.
Пиджак служителя был застегнут наглухо, но с той долей свободы, которая позволяла в течение двух секунд вытащить табельное оружие. Провожатый остановился перед металлической дверью, лишенной всяких табличек, и негромко постучался. Дверь распахнулась, и Николай увидел перед собой человека, с которым встречался несколько дней назад.
– Как добрался?
– Все в порядке.
– Садись, – сделал хозяин широкий жест в сторону небольшого полированного стола, украшением которого была массивная пепельница из малахита и пара хрустальных стаканов.
Николай сел на свободный стул и стал ждать. Беседа обещала быть долгой.
– Чай, пиво, водка, коньяк? – предложил Герасим Савельевич.
– Я бы предпочел минералочки, – положил Николай руки на стол.
– Имеется и это.
Герасим Савельевич подошел к огромному холодильнику и открыл дверцу.
– Боржоми подойдет?
– То, что надо, – кивнул Николай.
Хозяин достал две запотевшие бутылки, быстро откупорил их консервным ключом в форме оскалившегося дракона и протянул одну из бутылок гостю.
Николай налил себе полстакана боржоми и сделал несколько глотков.
– Ты азартные игры любишь? – неожиданно поинтересовался Герасим Савельевич.
– Да.
– Какие?
– Любые.
– В этом мы с тобой очень похожи.
Герасим Савельевич подошел к сейфу, набрал нужный код и распахнул дверцу. Внутри лежало несколько папок с бумагами, а на самой нижней полке – обыкновенная картонная коробка из-под дешевенького чайного сервиза. Герасим Савельевич открыл ее и достал небольшую колоду карт, свободно умещавшуюся у него на ладони.
Он повернулся к гостю и радушно улыбнулся:
– Сыграем?.. Не переживай, колода не крапленая!
Хозяин старательно перетасовал колоду, тем самым давая понять, что опытных катал можно отыскать и в генеральских кабинетах, а потом положил перед Коляном три карты.
– Играем в очко.
Колян взял карты.
– Если недостаточно, могу подкинуть еще.
Радченко никогда не открывал карты сразу из суеверия, присущего всякому настоящему игроку, – можно спугнуть масть. Некоторое время карты словно согревались в его ладони – только после этого Колян осторожно приоткрывал сначала одну карту, потом – другую и затем, совсем медленно, третью.
Сейчас Колян был убежден, что первой картой должен стать туз. Он привычно сгреб пальцами карты, взглянул на плутоватое выражение лица Заботина и наконец решился посмотреть на то, что ему сдали. Вместо ожидаемого туза он увидел фотографию мужчины. Молодой, не старше тридцати пяти лет, он дерзко смотрел куда-то вдаль и производил впечатление очень сильного и уверенного в себе человека. Такие разъезжают на дорогих тачках, имеют красивых женщин, а когда они перешагивают порог ресторанных залов, взволнованный оркестр играет туш. Нетрудно было понять, что в своем мире парень был князем, к которому с повинной головой спешили провинившиеся и у которого просили заступничества подданные.
– Кто это? – спросил Радченко.
Герасим Савельевич четко разъяснил:
– Это Король. Мама с папой знают его под именем Славик Волков. Сейчас он один из самых перспективных воров России. Знающие люди прочат ему очень большое будущее, – не исключено, что через год-другой криминальная общественность столицы захочет видеть его своим смотрящим. Король очень тесно связан с Варягом – если устранить Короля, то наш гopдый орел Варяг сразу лишится самых красивых своих перьев. Ты должен сделать его!
– Хорошо.
– Играем дальше? – серьезно поинтересовался Заботин.
– Разумеется. Мы же не можем бросить карты, когда они розданы.
Николай и в самом деле почувствовал легкое возбуждение, какое бывает, когда идет масть. Вторую карту он открыл не сразу. Сначала показалось треугольное ухо, потом часть щеки, и только после этого он увидел профиль следующего объекта. Это был мужчина немного моложе, не больше тридцати лет. Нахальный, самоуверенный взгляд самца, привыкшего вгонять женщин в краску. Кисти рук сцеплены в замок и покоятся на коленях.
Неизвестный сидел на грубо сколоченном табурете и пребывал в задумчивости. Классическая поза мыслителя, решающего извечные вопросы бытия.
– Сократ, – произнес Радченко и невольно улыбнулся своему сравнению.
– Ты его раньше видел? – удивился Герасим Савельевич.
– Никогда. Просто подумал, что такая кликуха очень подходит к его внешности.
– Это ты верно подметил. – Заботин допил остатки пива и со стуком поставил пустую бутылку на стол. – Если бы зекам выдавали дипломы по воровской философии, то этот парень стал бы профессором. Его талант заключается в том, что он способен любого убедить в своей правоте. О тюрьме он рассказывает так, что пятнадцатилетние пацаны пищат от восторга и считают, что более романтического места, чем зона, на земле просто не существует. Посмотри на его пальцы. Видишь наколку в виде перстня?
– Так.
– Чуть выше корона.
– Вижу.
– Он очень уважаемый человек. Эта наколочка дает ему пропуск на самые солидные уголовные сборища. Он нам очень мешает, его карта должна быть бита!
Кровь побежала быстрее по жилам Николая. Азарт возрастал.
– Договорились.
Оставалась последняя карта, третья. Колян бросил ее на стол и перевернул.
– Баба?! – удивился он.
Герасим Савельевич печально вздохнул:
– Что поделаешь, такова жизнь.
Женщина была молода и красива, лет двадцати шести – двадцати восьми. Большие круглые глаза смотрели по-детски восторженно. Черты лица на редкость правильные – такие женщины украшают обложки модных журналов, грациозно вышагивают по подиуму, рекламируют меховые изделия, советуют, облокотившись на капот, покупать дорогие модели автомобилей. Они кажутся такими же недосягаемыми и яркими, как звезды Млечного Пути, и больше смахивают на античных богинь, нежданно оказавшихся среди людей.
Однако фотография была любительской, и, следовательно, женщина вращалась не среди небесных светил, а в кругу обыкновенных смертных. Неизвестный фотограф запечатлел ее в тот самый момент, когда она чему-то весело и заразительно смеялась. Такие фотографии украшают выставочные залы, приносят мастерам признание. Женщина, безусловно, являлась богиней – не мифологической, а вполне осязаемой. С ней вполне можно было поболтать о чем-нибудь веселом и даже помечтать о чем-то большем… Не исключено, что она была замужем, и счастливый обладатель этого чуда природы каждый вечер нетерпеливо стягивал с ее прекрасных плеч полупрозрачную ночную рубашку. Счастье просто лучилось из глаз женщины, и каждый, кто видел такую фотографию, не мог остаться равнодушным. Нечто подобное произошло и с Николаем Радченко. Он даже позабыл о том, что должен будет убить эту женщину.
– Кто она?
– Ты уверен, что хочешь знать это? – Я не спрашивал о мужчинах – с ними проще, мне достаточно знать только их координаты. Но женщина – это все-таки немного другое. Не хочу сказать, что я должен ее возненавидеть, но мне нужно испытать к ней хотя бы какую-то неприязнь, знать причину, по которой она должна умереть.
– Хорошо. Это жена одного законного, его имя тебе знать ни к чему. Она мешает нам в игре.
– Вот как, – Колян посмотрел на женщину уже другими глазами. – Я сделаю ее.
– Забери эти фотографии и никому не показывай, иначе они могут принести тебе немало неприятностей. Координаты ты сейчас получишь, – Заботин поднял трубку и коротко произнес: – Принеси адреса Короля, Сократа и супруги Варяга… Да, немедленно!
Герасим Савельевич положил трубку и посмотрел на Коляна:
– Наше сотрудничество будет основано на тех же условиях, на которых ты работал с майором Громовским, с той лишь разницей, что за каждую акцию платить тебе буду значительно больше. Понимаю, ты не особенно нуждаешься в деньгах и для тебя больше важна идея, но доллары такая вещь, которой всегда можно найти применение. Правда, за эти деньги тебе придется изрядно попотеть. Не исключено, что объекты могут обитать и по другим адресам.
Без стука тихо вошел бесцветный человек, молча положил бумагу на стол и ушел.
– Возьми, это твое… Думаю, понятно, что эту бумагу тоже не следует никому показывать. За каждого я тебе дам сто тысяч долларов.
– И за женщину?
– За нее тебе перепадет в два раза больше. Ну как?
– Сумма подходящая, – с улыбкой взял листочек Николай.
Про себя он уже прикинул, как распорядится суммой: по десять тысяч баксов получат исполнители, остальное он оставит себе.
– Тебе не следует забывать о своих честолюбивых замыслах. Акции ты должен проводить так, чтобы о тебе заговорил даже самый толстокожий обыватель. Все должны понять, что вы люди серьезные и шутить не собираетесь.
– Шухер, говорите, нужен? Будет шухер, – улыбнулся Радченко.
Глава 36. БЕЛОЗУБАЯ СМЕРТЬ
Казино «Феникс» было единственным местом во всей Москве, куда доступ Королю был заказан. Месяца три назад Король бросил в лицо крупье колоду карт, заподозрив того в мошенничестве, а когда на шум вышел хозяин – лощеный франт лет сорока пяти, Король сломал о его широкую спину подвернувшей стул.
Обслуживали в казино по высшему разряду, под стать обслуживанию была и обстановка – мебель сработана на заказ, повсюду дорогие ковры, стены отделаны красным деревом. Здесь работали крепкие парни, как правило бывшие спецназовцы, но кроме умения крошить челюсти они были обучены европейскому обхождению и никогда не вступали в потасовки с клиентами. Им вообще запрещалось применять силу. Зарвавшегося игрока не хватали за полы пиджака, не заламывали ему руки за спину и не выпроваживали пинком за порог. Охранники, не касаясь разбушевавшегося клиента руками, культурно выталкивали его плечами, не давая прорваться обратно в зал. Каждого, с кем случался какой-либо инцидент, заносили в черный список, и в следующий раз он даже при огромном желании не мог попасть в заведение.
Наехать на «Феникс» было непросто – все знали, что заведение имеет ментовскую «крышу» и туда частенько захаживают высокие чины из ФСБ оттянуться на полную катушку. Странная бывает игра, когда за одним столом встречаются бандит и офицер безопасности. Сам хозяин заведения в прошлом дослужился в КГБ до полковника и порядок в своем казино ввел такой же жесткий, каким славилась «Матросская Тишина». У входа каждый посетитель обязан был оставить свой документ, данные скрупулезно заносились в компьютер, после чего следовало пройти через металлодетектор, который начинал звенеть даже от конфетной фольги.
Королю требовалось поддерживать имидж, на что уходило немало денег, а поэтому еще утром он отправил своих «быков» по точкам, где для него была заготовлена желаемая сумма. Полученной «капусты» вполне хватало на то, чтобы безболезненно тратить каждый день по десять тысяч баксов на игру. Проигрывать полагалось с шиком, не проявляя огорчения, а об умении вора безрассудно и почти шутя тратить огромные деньжищи должна заговорить даже безголосая пехота. Вот тогда с тобой захотят иметь дело, будут считать серьезным партнером, станут уважать. Скупых не любят, а потому нужно бросить копейку там, где от тебя этого ждут.