К счастью, по отношению к животным — американцы великие гуманисты (чего не скажешь об их отношении к людям), поэтому часа через три Старик уже в норме. В течение этого времени, изрядно напуганные его обличьем, мы всячески старались устранить последствия воздействия «антимедвежина», в основном, путем промывания и полоскания. В захваченном с собой Справочнике по оказанию скорой и неотложной помощи под редакцией академика Е.И. Чазова по этой части ничего не было. Естественно, не могло быть рецептов противоядий от этой смеси и в Справочнике путешественника и краеведа под редакцией академика С.В. Обручева. Кстати обе эти книги должны быть в рюкзаке каждого кладоискателя, особенно таежного.
Эта неожиданная задержка спасла нам жизнь. Но все по порядку.
После обеда замечаю у левого берега странный, будто оплавленный булыжник, похожий на громадное яйцо. Тяжеленный, еле поднял. Сбоку на сколе булыжник искрится фиолетовым цветом. Заинтересованный, я достаю металлоискатель, включаю. Прибор гудит густым басом. Леонид и Сухарь подходят, наблюдают за моими манипуляциями. Старик пока лежит в джипе с влажной повязкой на глазах.
Включаю дискриминатор, прибор слегка фонит. Все ясно, похоже, я нашел железный метеорит. Это редкость, и любители платят за них немалые деньги. Хожу, прозваниваю русло, ищу осколок небесного гостя. В одном месте прибор звенит. Копаю песок с камнями и на глубине около тридцати сантиметров обнаруживаю сплющенный кусок металла неправильной формы. Изучаем втроем и приходим к выводу, что это сплющенная солдатская фляжка. Каким ветром ее занесло в эти безлюдные места? Больше ничего не попадается. Москвичей это, однако, впечатляет, и они смотрят на прибор с уважением.
Тащим небесного странника в джип. Первая добыча. Вечером рассказываю все, что знаю о метеоритах. О Сихотэ-Алинском гиганте, весившем около семидесяти тонн, взорвавшимся над землей и оставившем более ста кратеров и множество обломков. О тунгусской загадке, при взрыве которой в 1908 году, на площади в две тысячи километров был радиально повален таежный лес. До сих пор не утихают споры, что же это было — комета, метеорит, внеземной космический корабль или нечто иное. Ни одного осколка Тунгусского метеорита обнаружено не было.
— Слушай, — говорит Леонид, — а может, это он и есть?
Сомнительно. До бассейна Подкаменной Тунгуски, где рвануло загадочное нечто, отсюда на северо-запад около тысячи километров. Хотя, чего не бывает, может, он вошел в атмосферу кусками? Строим всякие версии.
— Продай, — неожиданно обращается ко мне Леонид, — заплачу, сколько скажешь.
— Да, ну, о чем речь, нужен, забирай так, какие деньги, мы одна команда, все общее, — бормочу я что-то подобное, хотя метеорит мне жалко. Но не отказывать же организатору нашей экспедиции и, тем более, брать за случайную находку деньги.
Ночь прошла нормально. Ночевали прямо в джипе. Дежурили по очереди. Утро. Завтрак. Вперед.
Русло реки, раздавшееся в ширину метров под сорок, резко сужается до пяти-шести метров. Мы въехали в узкое ущелье, и высохшее русло повторяет его изгибы и неровности. По бокам скалистые обрывистые берега. Упавших деревьев почти нет, зато на дне полно крупных острых обломков, поэтому едем очень медленно. Проходит часа два, мы одолели лишь около двенадцати километров.
Небо, неожиданно, темнеет, надвинулись сплошные тучи, хлынул сильный ливень. Что, как потом выяснилось, весьма редкий случай для этих мест в это время года. Но дождь джипу нипочем. Быстро и равномерно машут дворники лобового стекла. Из-за плохой видимости еле тащимся, джип встряхивает на крупных камнях.
Едем долго, пора уже останавливаться на обед. Шутим насчет злого духа, обрисованного Василием Никифоровичем, который не дает нам пути к своим сокровищам и, для начала, напустил на путешественников дождь. Лучше бы мы не шутили…. Дождь еще более усиливается, пару раз в той стороне, откуда мы едем, сверкают молнии, грохочут отдаленные раскаты.
Решаем остановиться и перекусить прямо в машине, глядишь дождь и поутихнет за это время. Сухарь берет несколько огурцов, приоткрывает боковое стекло, чтобы обмыть их под дождем.
И вдруг орет: — Вода-а-а! И показывает рукой вниз.
Что, вода? Я распахиваю заднюю дверь. Под джипом уже почти у самого дна несется бурлящая вода, заполнившая все русло. Многочисленные речушки и ручейки, впадающие в Люю и, в свою очередь пересохшие, дождевыми потоками наполнили и продолжают наполнять высохшее русло. А берега здесь скалистые и крутые, зацепиться не за что. Не то, что джипу, самим не выбраться, мы ведь не альпинисты.
Решение надо принимать мгновенно. Сзади следует сильный удар, джип вздрагивает. Это обломок ствола, сколько еще их несется за нами вдогонку? И Леонид, на правах руководителя экспедиции, его принимает. Он машет рукой вперед. Мы согласно качаем головами. Вперед! Назад явно нельзя, там такие же теснины. Да, и против течения не очень-то потянет даже наш могучий и тяжелый армеец. Перевернет, в конце концов, как щепку и понесет потоком по камням да скалам. И нас вместе с ним.
Леонид включает все фары, газует, и мы с приличной скоростью несемся дальше. Главное, не врезаться в берег. Течение пока только помогает, джип сильно трясет на больших обломках. Только бы не перевернуться. Минут пятнадцать-двадцать этой гонки кажутся нам вечностью. Вода уже касается дна машины и начинает протекать внутрь.
Наконец, скалы расступаются. Впереди распадок. Глазам открывается довольно плоская обширная ложбина. Русло реки вновь немного расширяется, правый ее берег довольно крут и покрыт густым лесом. Левый берег более пологий и деревья редки, надо попытаться на него взобраться. Вот наиболее пологое место. Леонид тормозит и слегка сдает назад. Автомобиль сильно раскачивается под напором мощного водяного потока. Вода уже плещется внутри.
Леонид врубает оба моста, давит на газ и джип пытается вскарабкаться на берег. Не получается. Колеса напрасно перемалывают мокрый песок с камнями, — джип, зарываясь в дно, оседает еще ниже. Задняя часть кузова уже наполовину в воде.
— Черт с ним, — кричит Сухарь, — уходим сами!
— Лебедка! — орет Леонид.
Правильно! Есть же лебедка. С трудом открываем двери, вываливаемся наружу, держась за джип, чтобы не унесло. Старик хватает конец троса. Помогая друг другу, карабкаемся наверх. Дождь продолжает хлестать. Обматываем трос вокруг ствола могучего кедра. Смотрим вниз, машем руками, кричим. Зад джипа почти полностью скрыт водой. Леонид в воде по грудь. Удивительно, но двигатель продолжает работать. Зажужжала лебедка, трос натянулся, и джип пополз наверх, помогая себе колесами. Внизу бурлил поток, мелькали стволы деревьев….
Дождь прекратился лишь под утро. Вода спала через два дня. Хлеб, соль, сахар размякли, перемешались с крупами и макаронами, и все это стало несъедобным. Из продуктов у нас остался растворимый кофе и четыре десятка консервных банок с тушенкой и рыбой. Бензин и питьевая вода целы.
Спускаемся вниз, воды возле берега ниже колена. Бредем вниз по течению. Ого! Впереди речной перекат. Он полностью перекрыт запрудой из стволов деревьев метра под два в высоту. Протяженность запруды метров двенадцать-пятнадцать. Некоторые стволы цеплялись за торчащие из воды валуны, за них другие деревья и так далее — вот причина образования завала.
Короткое совещание отразило наше единодушие. До прииска еще почти сто тридцать километров. Скалистые горы, виднеющиеся вниз по течению, гораздо выше пройденных нами, значит, русло еще более сузится. А, если вновь дождь. Запруда мешает продвижению вперед. Продуктов осталось мало. Значит, назад.
Позже, оглядываясь в прошлое, понимаю — это Люя тогда сломила нашу волю. Двигаться вперед было можно. И в запруде, с помощью бензопилы и лебедки, можно было проделать проход. И продуктов хватило бы.
И еще пришло понимание, что никогда не следует подшучивать над легендами, преданиями, верованиями, какими бы мифическими, они не казались. Не верить — можно, шутить — нельзя.
Возвратились мы в Новый Уоян благополучно. И вообще экспедиция закончилась нормально. Сработал, как всегда, запасной вариант. На заброшенном Анненском прииске мы, без особых трудов, накопали самородков и даже золотого песка. Прииск находился на пересечении двух небольших ручьев, в свою очередь, впадающих сразу же в речушку.
Будучи новичками в этом деле, мы действовали довольно примитивно. На территории прииска полно техногенных россыпей. То есть уже, как бы, разработанных. Россыпи состоят из речного песка с небольшими камушками. Один цепляет из россыпи большой пластмассовой лопатой породу, другой подносит к ней металлодетектор. Если прибор не реагирует, порода складывается в сторону, в кучу. При звонке порода высыпается на наклонный деревянный лоток и промывается водой, которая, стекая, уносит легкие частички. На лотке остаются обычные камни, которые на всякий случай поодиночке прозваниваются. А также самородки и крупные золотые песчинки. Самородки представляют из себя небольшие неровные, иногда овальные, крупинки. Одни из них величиной со спичечную головку, таких большинство. Другие, как булавочные головки, таких меньше. И уж совсем редки, мы нашли около полутора десятков, как крупные кедровые орешки. Чемпиона, величиной с ядро лесного ореха нашли Старик с Леонидом. Первую же «спичечную головку» мы взвесили на электронных аптекарских весах — она потянула на 0,46 грамма.
Первые два дня в нашей бригаде царил неимоверный азарт, вспомните Джека Лондона. Мы готовы были работать даже ночью, при свете фар джипа. Потом задор спал. Да, и золото не смотрелось, как золото. Никакого блеска. Тусклое, коричневато-желтого цвета. Самородки потемнее, песок посветлее. Работа все-таки нудная и тяжелая. Трудно сказать, сколько тонн породы мы перелопатили.
Пробовали искать и в ручьях, но безуспешно. Никакого опыта по этой части у нас не было. Находили, конечно, золотые песчинки, но они не стоили того времени и тех трудов.
У нас была с собой какая-то дилетантская книжонка по поиску золотоносных россыпей. Но самое большее, что мы из нее почерпнули — были люди поудачливее нас в этом деле. К примеру, в Австралии на руднике «Звезда надежды» в 1872 году была найдена, так называемая «Плита Холтерманна», сланцевый золотой самородок весом в двести тридцать пять килограммов, почти четверть тонны. Чистого золота из него получили около восьмидесяти шести килограммов.
Металлодетекторы все же помогли нам отыскать пару неплохих тайников с золотом. В одном из них лежали два маузера в деревянных кобурах, но без патронов и пачка царских ассигнаций. Мы нашли также медное коромысло от весов и несколько гирек.
Золото сдали в Иркутске. Деньги получили потом в Москве. Хватило, и оплатить все экспедиционные расходы, и некоторую прибыль получили.
Иркутск понравился. Город пригож спокойной и величественной сибирской красотой. В 1661 году русские первопроходцы при впадении реки Иркут в реку Ангару построили острог. Нет, не тюрьму. Острогом тогда называлось укрепление, обычно деревянное, служившее опорным пунктом на важном стратегическом направлении. Тюрьма стала именоваться острогом позже — в XVIII веке. Ангара, кстати, единственная река, вытекающая из озера Байкал, при трехсот тридцати шести втекающих в российскую водную жемчужину.
Побывали в мемориальном комплексе «Декабристы в Иркутске». Послушали небылицы про отважных страдальцев. При всей куцести сведений, полученных в школьные времена, я и раньше относился к декабристам настороженно. Как-то плохо вписывались они со своим гвардейским сиянием в чаяния трудового народа. Позже много литературы появилось на эту тему, в том числе и развенчавшей события 14 декабря 1825 года.
Великолепное исследование, не побоюсь этого слова, хотя это не чисто документальная вещь, на эту тему принадлежит перу Александра Бушкова. Рекомендую, кто не читал — «Россия, которой не было — 4. Блеск и кровь гвардейского столетия». Хороших разящих цитат можно привести из нее много, но вот вам лишь одна.
«… Ни один барин не пострадал. Никто из благородных не получил ни царапины. На Сенатской остались лежать мертвыми более тысячи обманом выведенных солдат и зевак из простонародья — такой печальный и закономерный итог. Гвардейское столетие закончилось совершенно бесславно для гвардии…».
Возможно А.Бушков, что-то и преувеличивает в отрицании декабристов, но в сути декабристского восстания и его побудительных мотивах, он прав на все сто.
Я не обладаю столь обширной информацией, как автор приведенной цитаты. Но мое мнение созвучно — большей частью это — «позеры», уже утратившие остатки боевых качеств и решительность прежних гвардейцев, лихо свершавших государственные перевороты. А идеологические легенды во все времена были нужны России.
В Иркутске наслушались преданий и мифов про места, где лежит золото Колчака и сокровища барона Унгерна. Ну, про Колчака и его казну слышали все. Упоминания о Романе Федоровиче Унгерне фон Штернберге, генерал-лейтенанте русских войск более редки. Будучи с 1917 года командующим Конно-азиатской дивизией в войсках атамана Семенова, он в 1921 году становится фактическим диктатором Монголии. Конец его был печален. Барон был расстрелян по приговору Сибирского ревтрибунала за контрреволюционное вторжение на территорию Дальневосточной республики. Судя по источникам, золото и другие ценности барона Унгерна реальны и до сих пор не найдены.
Далее, якобы в Прибайкалье, на юге Читинской области находится могила Чингис-хана. И, наконец, недалеко от Улан-Удэ, столицы Бурятии, в 1942 году работники НКВД, опасаясь вторжения японской Квантунской армии в Сибирь, закопали возле заброшенного ламаистского монастыря 182 ящика с различными ценностями. В том числе и одну из святынь буддизма — двухметровую позолоченную статую богини Зандан-Жуу. В остальных ящиках находились православные и буддийские реликвии, золото, серебро и старинные иконы. Знакомые Леонида, которым мы сдали приисковое золото, даже предлагали совместную экспедицию в «заветные» места, якобы известные только им.
Но… хватит с нас таежных приключений.
Побывали и на озере Байкал. Впечатляет. Одна пятая всех мировых запасов пресной воды. Самое глубокое озеро в мире. Прямо из Иркутска на теплоходе сходили на самый большой байкальский остров Ольхон. Штормило слегка, но волны, как на море. На Ольхоне Леонид прикупил бивень мамонта, так уверял продавец, во всяком случае. И все мы купили с собой вкуснейшего копченого омуля. На высоченной горе Ишимей, под водочку со знаменитым байкальским омулем, каждый накрыл своей ладонью руку другого. Поклялись. Люя — мы к тебе еще вернемся.
Глава шестая Загадки монастырских сокровищ
…Процессия подошла к белевшему свежеструганными досками помосту, под которым угадывался крупный коричневый хворост.
Босой человек в колпаке из желтой ткани, на котором были изображены черти и языки пламени, медленно взошел на помост. Не таким представлял свое ближайшее будущее Великий магистр ордена тамплиеров Жак де Молэ….
За помостом рассветным туманом курилась Сена. Утро было тихое и серое. Легкий ветерок перебирал плюмаж рослого офицера, возглавлявшего конную стражу. Узкая парижская улочка была пуста. Из окон домов, распахнутых, несмотря на утреннюю прохладу, настежь, торчали многочисленные головы.
Сам король Франции Филипп Красивый находился на богато украшенном черно-красными гобеленами с вышитыми золотыми лилиями подиуме, пристроенной к стене серовато-желтоватого дома, примерно в ста футах от помоста. Наряд королевы, находившейся слева, был скромен, плечи прикрывала накидка из тяжелой желто-бежевой ткани. Рядом бледнел испуганным лицом дофин. Среди, чуть поодаль, теснившихся на подии придворных, дородностью и богатством одежды выделялся герцог Валькроэ.
Магистр поднял голову и встретился глазами с легистом Гийомом де Ногаре. Взгляд легиста был торжествующе-презрителен. Глава ордена вспомнил, каким жалким и испуганным де Ногаре выглядел при его аресте. Тогда он посягал на, казазалось бы незыблемую твердыню. Приказ короля застиг его врасплох, и легист, окруженный многочисленной охраной, мямлил что-то невнятное и держался поодаль…. Ровно через год, после торжественной встречи, король с благословения Климента V бросил его в темницу…. Вспомнился Авиньон. Он себя не винил ни в чем, ни тогда, ни сейчас…. Они все равно ничего не узнают. Патриция мертва….
Король взмахнул перчаткой. Толпа взревела. На помост взобрался сенешаль с эдиктом в правой руке. Левой рукой он вытирал с лица обильный пот.
* * *Замок в Арле. Лихорадочный шепот Патриции. Тяжелый мрак подземелья. Чадит толстая жирная свеча…. Оскаленное лицо Лонгина Артуа. Кровь. Кровь. Кровь…. Бонифаций VIII никогда не допустил бы его ареста….
* * *— Дух и разум страдают, видя людей, столь отдалившихся от природы, — ворвался в уши Великого магистра тамплиеров голос сенешаля. Толпа молчала. Король подпер рукой подбородок. Валькроэ сморкался в большой голубой платок. Гийом де Ногаре застыл со вздернутой головой. С Сены тянуло прохладой и сыростью.
* * *… Сырость. Запах сырости и тлена. Закопченный свод подземелья. И снова кровь. Ради чего?… «Не является грехом преступление…»….
* * *…- через сожжение. Король милостив! Король Франции Филипп IV. - закончил сенешаль.
Король потер подбородок. На помосте, босой, в шутовском колпаке стоял последний из тех, с кем можно было считаться и приходилось считаться. Влияние и богатство Великого магистра ордена тамплиеров, едва ли не были равны королевским.
И вот сейчас он уйдет в небытие. И власть короля Франции стала поистине безграничной и несравнимой. Ощущал ли Филипп Красивый торжество? Вначале, после ареста главы ордена, — да. Сейчас, после того, как главный королевский судья зачитывал в толпу с помоста волю короля, — нет. Главное не достигнуто — несметные богатства тамплиеров исчезли.
Высшие чины ордена умерли на допросах и пытках, унося с собой тайну сокровищ. Молчал и сам Жак де Молэ. Следовало спешить, поскольку Анри Дюбур вчера докладывал о тайных переговорах папы Климента V с монашенским орденом доминиканцев. И золото Великого магистра могло сказать свое слово.