Тогда Алекс дал мне телефон польского отеля, сразу предупредив, что звонить лично не собирается. Я на это и не рассчитывала — у меня, слава богу, был роуминг. Польский портье худо-бедно понимал по-русски, я настойчиво повторяла ему, что корона бутафорская, испугавшись, что настоящую попытаются заныкать. Впрочем, меня уверили, что ничего похожего никто не находил. В номере живут другие люди, а до того меняла белье горничная, она бы короны не проглядела.
— Значит, украли, — мрачно констатировала я, дав отбой. — Вчера ночью к нам в номер залез какой-то субъект, рылся в сумке, но мы его спугнули. А сегодня он все-таки добился своего. Получается, это кто-то из нашей группы. Я оставляла сумку без присмотра, когда ходила в Пергамон.
— Говорил же я, — обрадовался гид, — не нужен вам Пергамон. Вот результат, сами видите! В следующий раз будете осторожнее.
— Тогда мы звоним в полицию? — ехидно парировала обиженная за любимый алтарь Настя. — Кстати, если б мы вместо Пергамона пошли обедать, нас ограбили бы ровно так же.
Алекс вздохнул, ссутулился, но тут же выпрямился и медленно произнес:
— Допустим, вы позвоните в полицию и скажете про кражу бутафорской короны. Это не настолько важное дело, чтобы они примчались к вам ночью. Однако немцы — народ дотошный. Ваш звонок зафиксируют, и вы должны будете к ним приехать или ждать, пока сюда приедут они. Думаю, в течение завтрашнего дня. Сами понимаете, целая группа туристов ради вас задерживаться не станет. Мы уезжаем в шесть тридцать. Как вы потом будете нас догонять и будете ли вообще — ваше дело. Я честно обрисовал вам ситуацию.
— Как это — группа уедет? — ужаснулась я. — И корону увезет? Ведь украл кто-то из них!
— Вы можете это доказать? — нежно улыбнулся Алекс.
Мы подавленно молчали, и он добавил:
— Девочки, не гоните волну. Ну зачем нам полиция? Стоит ли переживать из-за бутафорской короны? Наплюйте! Завтра в Амстердаме хорошенько курнете наркоты — и забудете все проблемы. Спокойной ночи!
Мы вернулись в номер.
— В данном случае Алекс прав, — заметила Настя. — Не вижу смысла обращаться в полицию. Корону они не вернут, а путешествие нам испортят.
— Уже испортили, — призналась я. — Как представлю, что сейчас надо звонить Яне и сообщать ей, что короны не будет…
— Сейчас четыре часа утра. То есть четыре ночи… короче, ты считаешь, стоит в это время будить человека?
— Значит, надо позвонить Виталию, — настаивала я. Непонятно откуда взявшаяся мазохистская часть души упорно требовала, чтобы я поведала о своем проступке кому-то, кто оценил бы весь его ужас и хорошенько меня отчитал.
— А Виталий не человек? К тому же денег на телефоне у тебя в обрез, а свой я оставила дома, чтобы не стащили в дороге.
Нет, с Настей не соскучишься! Недавно у нее украли мобильный. Мы с девчонками скинулись и подарили ей на день рождения новую навороченную модель. Так предусмотрительная подруга, не желая снова быть ограбленной, держала ценный презент на самом дне сумки и не слышала половины звонков, а теперь и вовсе не взяла аппарат с собой. Зачем он тогда вообще нужен?
— Сама не спишь, так хочешь еще кого-нибудь помучить? — сурово продолжила Настя. — Вытащить из постели среди ночи?
Виталия мучить, увы, не хотелось — я никогда не видела от него ничего, кроме хорошего. К тому же он любит балет еще сильнее, чем я, и часто помогает артистам в сложных ситуациях вроде той, что сейчас у Яны.
Уж он-то всегда выполняет обещания! И вот раз в жизни он понадеялся на меня, а я подвела. Я не только лишила Аврору положенной короны, но и выставила Виталия обманщиком. Совесть тут же показала мне его светлый образ. Образ рвал волосы от горя и стыда — причем не мои, что было бы заслуженно, а свои собственные. От подобного благородства мне стало еще хуже. Раз звонить сейчас неприлично, может, хотя бы послать СМС-ку? Не Виталию, так кому другому из нашей балетоманской компании, кто поймет, чтоя наделала, и в удобное для себя время ответит гневным посланием?
Вытащив в задумчивости мобильник, я обнаружила, что на него недавно пришло сообщение. Номер, как и в прошлый раз, не определился, а текст был такой: «МИД. Иг. Highh2». Я молча протянула аппарат подруге.
— МИД — это Министерство иностранных дел? — уточнила она, помолчав. — Покажи-ка предыдущее сообщение. А, вон оно. «Волк. Клиш мыс. У. Чь». Честно говоря, не вижу ничего общего. А ты?
— Только то, что не понимаю ни слова. Хотя нет, по одному слову в каждом понимаю — волк и МИД. Как ты думаешь, это посылает преступник?
— А кто еще? Больше некому.
— Но зачем? — в отчаянии воскликнула я. — Чего он от меня хочет?
— Он уверен, что ты знаешь шифр, — с подозрением на меня косясь, заявила Настя. — А ты точно не знаешь?
— Издеваешься? Я вообще не понимаю, почему нельзя написать нормальным человеческим языком. Да и что он может написать? Отдай наркотики? Можно подумать, не сам дважды перерыл у меня всю сумку.
— Ты могла переложить их в чемодан, — предположила моя подруга. — Так что учти, в нем он тоже захочет порыться. Будь бдительна, а то бросаешь его где попало.
— Я и в твой чемодан могла их переложить, — из вредности заметила я. — Что ты предлагаешь? Брать с собой чемоданы в музей? Мы их оставляем в багажнике автобуса и уходим. Любой из группы может попросить открыть багажник, а там поди разбери, в чьих вещах он копался. И вообще, — я вздохнула, снова впадая в депрессию, — пусть теперь хоть все крадет, у меня больше ценностей не осталось. Тряпкой больше, тряпкой меньше — мне уже безразлично.
— Да ладно тебе! Я знаешь что подумала? Вообще не звони никому насчет короны, не расстраивай людей раньше времени. Кстати, сколько у тебя денег на счету?
— Сто рублей, — охнула я. — А было шестьсот. Это я столько сегодня наболтала? Да еще в роуминге снимают за входящие сообщения. Какой-то гад шлет свои «клиш-мышь», а я должна платить. Может, вообще отключить телефон? Хотя страшно — вдруг вор захочет сообщить что-то важное? Слушай, если мне пишет он, откуда ему знать номер?
— Номер теперь не проблема — в метро вечно предлагают диски с базой данных. Только получается, он присмотрел тебя заранее. — Настя оживилась. — А запросто! Пришел за визой, а тут ты — вся такая блондинка с юбкой-маломеркой и розовой футболкой. Понятно, что тебе смело можно подкидывать все что угодно.
— Ну не знаю. Если заранее знал, что его станут обыскивать, зачем вообще решил что-то везти? Я бы на его месте не рисковала.
— Поэтому ты и не наркокурьер, — согласилась Настя.
Вообще-то я не наркокурьер по целому комплексу причин, включая законопослушность и отвращение к наркотикам, однако возражать не было сил. Между тем подруга спокойно добавила:
— Знаешь, я думаю, у нас есть шанс до Вены выкрасть корону обратно. По крайней мере попытаться стоит.
Я вздрогнула и подняла голову, которая моментально перестала тянуть меня к земле. Мысли прояснились.
— Настя, ты гений! Как я сама не сообразила? Не для того бедная Яна разучивала партию Авроры, чтобы танцевать ее непонятно в чем. Мы вернем корону, и все у Яны будет хорошо, а Виталию не придется делать харакири от позора. Но сначала надо понять, кто ее украл. Давай-ка я заварю кофе, чтобы сосредоточиться.
Попивая бодрящий напиток с очередной шоколадкой, мы принялись увлеченно рассуждать.
— Я ставлю на Сергея, — сообщила Настя. — Вот смотри. Он все время на тебя косится, однако физиологического интереса не проявляет. А какой еще к тебе может быть интерес? Преступный!
— Хочется верить, ты воспринимаешь меня несколько упрощенно, — осторожно попыталась возразить я. — У меня все же имеются высокоразвитый интеллект и тонкая душевная организация. Мне казалось, они тоже способны кого-нибудь заинтересовать. Любопытно, из каких соображений со мной общаешься ты?
— Я говорила не о людях, а о мужчинах, — объяснила подруга. — А у них интереса к женщине без физиологии не бывает. То есть бывает, но корыстный. Кстати, когда вы вместе сидели на последнем сиденье, он к тебе прижимался?
— Вряд ли. Я спала, но, если бы прижался, наверное, разбудил бы.
— Вот, очень показательно. Получается так. При получении визы он присмотрел тебя как самое подходящее для трансфера существо. С одной стороны, тебя не заподозрит ни один таможенник, а с другой — ты сама в связи с отсутствием мозгов тоже не способна ничего заподозрить. На всякий случай он даже узнал номер твоего мобильного телефона. В Бресте, пока мы обедали, он подсунул наркотики в твою сумку, рассчитывая без проблем их потом достать. Ты ведь кажешься человеком, способным бросить без присмотра что попало и где попало.
— Не только кажусь, но и являюсь, — самокритично признала я. — Если б не Янина корона, я бы в жизни не стала перебирать вещи в сумке. У меня бы до сих пор там могла валяться дюжина левых пакетов, я б и не заметила.
— Да, корона спутала все планы. Итак, ты обнаружила наркотики и выкинула их, потом вернулась. В автобусе почти никого еще не было, так что Сергей твоего демарша скорее всего не видел. Уверенный, что наркотики у тебя, он спокойно переждал обыск, а забрать пакет надеялся во время обеда. Но возникли две проблемы. Во-первых, я оставалась в автобусе, а во-вторых, к Сергею прицепилась Лидия. Она ему нравится не больше тебя, но отшить ее он почему-то не решается. Возможно, из-за того, что она журналистка. Мне даже кажется, он с нею переспал.
— Если переспал, значит, все-таки она ему нравится. Только с чего ты взяла?
Настя пожала плечами:
— Если б ты читала книги по психологии, не спрашивала бы. Типичная ошибка женщины после физической близости — демонстрация права собственности на партнера. Ты заметила, как Лидия вела себя сегодня утром? Так об него терлась, что их кресло шаталось, мешая мне спать. И, между прочим, зря. Мужчина предпочитает роль охотника, а не дичи, поэтому, чем активнее на него наседают, тем сильней у него порыв сбежать.
— Уж не знаю, что он предпочитает, но, кто там охотник, видно сразу, — хмыкнула я. — Однако не сбежал же…
— Поняла! — заявила подруга, менторски поднимая указательный палец. — Сергей наметил прошлой ночью забрать у тебя пакет с наркотиками. Но к нему в номер заявилась Лидия со своими поползновениями. Конечно, он мог ее грубо выставить, но тогда нажил бы смертельного врага, а журналистка могла оказаться опасной. К тому же вдруг она решила бы, что у нее есть соперница… ты, например… и осталась бы караулить под его дверью. Его это не устраивало, поскольку требовалось незаметно смотаться к нам. Он не мог упустить удобный случай — и этаж у нас первый, и окно открыто. Легче было быстренько перепихнуться с Лидией, выпроводить ее и спокойно отправиться на дело. Он залез к нам и принялся рыться в сумке, но тут проснулась ты и стала ловить его свивальником.
— Что я стала делать? — уточнила я.
— Ловить его свивальником. Он схватил пюре, приняв его в темноте за нужный пакет, и убежал. Потом понял, что забрал не то, и прислал тебе сообщение.
Я тут же обнаружила логическую прореху — чего вы хотите от опытного экзаменатора?
— Если у меня такой глупый вид, зачем он свое сообщение зашифровал? Как он мог ожидать, что я его пойму?
Настя пожала плечами:
— Кто их разберет, этих бандитов. Может, он тебя проверяет? Если расшифруешь, значит, умная и с тебя есть смысл что-то требовать. А если нет, ты блондинка и с тебя взятки гладки.
Настина версия обнадеживала, ибо свои шансы расшифровать «кыш-мыш» я бы оценила жирным нулем.
— Идем дальше, — продолжила Настя. — Следующая возможность вернуть пакет выпала Сергею сегодня в обед. Мы с тобой побежали в Пергамон, остальные пошли в кафе. Сергей втихаря отправился за нами.
— Зачем? — не в силах избавиться от экзаменаторских замашек, осведомилась я. — Наоборот, он должен был остаться, чтобы обыскать сумку.
Однако в находчивости подруга на голову превосходила самых умных моих студентов.
— Хотел убедиться, что мы действительно ушли, а не обедаем в автобусе. Заодно надеялся отвязаться от Лидии. Ты же видела, как он шарахался от ее облизываний! Кстати, если б она ему хоть немного нравилась, волей-неволей бы разомлел — у мужчин физиология неконтролируема. А раз шарахался, значит, все его общение с ней — по расчету. Разумеется, ни в какой Пергамон он не собирался. Но Лидия рванула за ним, и ему пришлось сделать вид, что интересуется музеем. Однако он сумел от нее удрать и вернулся в автобус. Там он полез в твою сумку, наркотиков не обнаружил, зато нашел корону. Он принял ее за настоящую и забрал. Наверное, в Амстердаме покажет ювелиру.
— Узнает, что фальшивая, и выкинет! — ужаснулась я. — Надо срочно воровать. Слушай, давай я ему намекну? Мол, пропала бутафорская корона, которая мне очень нужна. Вдруг он ее втихаря подкинет обратно?
— Попробуй — попытка не пытка. Короче, Сергей обнаружил корону, заинтересовался и сел на последнее сиденье, зная, что ты тоже туда сядешь и ему удобнее будет за тобой следить. А может, прятался от Лидии. Короче, наркокурьер — он и корона у него.
Мне смутно почудилось, что некоторых логических звеньев тут не хватает, но после трех бессонных ночей я соображала плохо. Вернуть бы пропажу, мелочи додумаем после. Тем более, было уже шесть утра — только позавтракать, и отъезд.
* * *Зайдя в автобус, я первым делом громко поведала Насте:
— Представляешь, никак не могу найти свою корону. А она мне совершенно необходима.
Воцарилось молчание. Присутствующие бросали на меня осторожные взгляды, в которых почтение явно сочеталось с опаской. Я пихнула в бок подругу.
— Как странно! — очнувшись, зычно возопила та. — Она же бутафорская, для театра. Никому, кроме тебя, не нужна. Наверное, ты ее уронила. Поищешь, и найдется где-нибудь на полу. А если нет, придется обратиться к Алексу, он поможет.
Гид содрогнулся всем телом, однако промолчал. Сергей впереди содрогнулся еще раньше и сильнее — я специально за ним следила. Зато Вовчик, сидящий напротив, с детским интересом спросил:
— Какая такая корона?
— Бутафорская, — пояснила я. — Фальшивая. Я везу ее подруге-балерине. Будет очень обидно, если потеряла.
— Балерины носят фальшивые?
— Да, — подтвердила я. — Какая им разница — из зала все равно не разберешь.
— Разводилово какое! А ты взаправду смотрела балет? — недоверчиво уточнил Вовчик.
— Ну… да, смотрела.
— А зачем?
Растерявшись, я честно выпалила:
— Для удовольствия.
— Для удовольствия! — радостно загоготал мой собеседник, хлопая себя по бокам. — Мишаня! — Он повернулся к соседу, бодро пихнув его прямо в обширный живот. — Балет! Для удовольствия! Во дает, да?
— Была у меня одна балерина, — самодовольно сообщил Мишаня. — Прихожу как-то в «Стрелецкий дворик», вижу — блондинке некуда сесть. Ну, пустил я ее за свой столик. Смотрю — лицо знакомое. Фамилий называть не буду, но в телевизоре мелькает. И такая оказалась затейница, такая затейница! Причем скажу, не хвалясь, — инициатива была ее…
Учитывая внешность и манеры Мишани, верилось с трудом.
— Ах вы, проказник! — послышался игривый женский голос, и меня больно пнули в спину. Я оглянулась. Маргарита Васильевна шаловливо грозила пальчиком, пытаясь высунуться в проход. Вот удивительное дело! В автобусе сидит тридцать наших коллег, с которыми мы с Настей при случае с удовольствием общаемся, но почему-то в ближайшем окружении именно те восемь, которых мы бы предпочли избегать, — подозрительные Сергей, Вовчик и Мишаня, гиперактивные близнецы, их нервная мать Лидия, командирша Маргарита Васильевна и ее льстивая подруга Ира.
— У вас пропало украшение? — вежливо осведомилась в ответ на мой взгляд Маргарита Васильевна, и я поняла, что на данный момент вовсе не являюсь ее врагом, по крайней мере главным, и очередное подкидывание мусора в наш пакет тут совершенно не в счет. — Неудивительно, пока есть мамаши, не следящие за собственными детьми. На стоянке дети прыгают по всем креслам. Они уже раздавили мне тюбик овалесцирующего крема для лица. Наверняка швырялись вашими вещами, поломали украшение и выкинули.
Я оцепенела. Подобное не приходило мне в голову, а ведь было вполне вероятным! Глазами души я увидела страшную картину: Тема или Макс наступает на мою сумку, раздается треск, любознательный подросток открывает молнию, обнаруживает покореженную коробку, вытаскивает обломки короны, а мать советует от греха подальше сунуть их в урну.
— Прекратите гнобить моих детей! — прервала мои раздумья Лидия. — Детям нужно движение! Еще не хватало, чтобы всякая училка-давилка давала мне советы!
— Как культурно выражаются наши журналисты — цензуры на вас нет! — парировала Маргарита Васильевна. — А с детьми вы еще наплачетесь, с вашими-то методами воспитания.
Мое кресло находилось как раз между ссорящимися, и я прямо физически чувствовала, как через меня проходят разрушительные импульсы. Впрочем, мне было безразлично. Если корона сломана близнецами, жизнь моя тоже сломана.
— Перестань! — прошептала Настя. — Ну с чего ты взяла? Цела твоя корона.
Не тут-то было! Энтузиазм куда-то делся, и я четко поняла — даже если цела, обратно ее не получишь. Как я могла предположить, что я, жалкий дилетант, сумею обокрасть профессионального вора? Откуда подобная самоуверенность? С тем же успехом можно предположить, что школьник на переменке докажет теорему Ферма. Нет, карьера бедной Яны разрушена безвозвратно, причем не кем-нибудь, а лично мной.
И я, подстегиваемая злобной феей чувства долга, принялась страдать.
— Слушай, так нельзя, — минут через десять сообщила мне подруга. — С тобой даже сидеть рядом невозможно, хочется пристрелить, чтоб не мучилась. А скоро Амстердам, экскурсия. Мы так давно ее ждали и обязаны получить удовольствие. Музей Ван Гога. Эй, Катя! Музей Ван Гога, говорю!