– Я не собака, натасканная на наркотики.
– Посмотрите записи! О чем они вам говорят? – спросил Константин.
Старик тупо уставился в записи Давида, и стало понятно, что ничего умного он сейчас не скажет.
– Тут на иностранном языке…
– Это формулы… Они международные, – напрягся Константин.
– На формулы наркотика это не похоже… Вас тоже не покидает сладковатый аромат? – вдруг спросил он.
– Так здесь кругом розы, – развела руками Астра.
– Нет… Что-то другое, такое сладостно-дурманящее… – Геннадий Львович, словно гончая по следу, принялся изучать содержимое полок в лаборатории Давида.
– Смотрите, смотрите, пробирки! Божественный аромат. Господи, ландыш! Эссенция розы. А это эссенция еще чего-то… Какие ароматы! Просто пробивает до мозжечка! – радовался Геннадий Львович.
– Давид изобретал новые вытяжки, которые добавляются в различные вещи, – подтвердила Астра.
– Да-да… – пробормотал Геннадий Львович, опускаясь на колени. На нижней полке стояли какие-то пластиковые канистры. – Краска…
– Может, помещение хотели перекрашивать?
– Не строительная, краска-красочка, – обнюхивал каждую банку Геннадий Львович, довольно хихикая.
Астра с Константином пребывали в полной растерянности, им было не до смеха.
– Мы даже не поговорили с врачом, может, он совсем кукукнулся? – прошептала Астра.
– Да, это мое форменное упущение, – всю вину на себя взял Константин. – Геннадий Львович, а вы вообще химик? – осторожно спросил он. – Или такой же, как профессор-офтальмолог?
Геннадий Львович поднялся с колен.
– Я чувствую подвох в вашем вопросе, молодой человек…
– Да неужели?! Вы же изначально кем представились? Профессор-офтальмолог? Так?
– Так… – поморщился Геннадий Львович, словно Константин говорил ему прямо в железное ухо.
– И вы им не оказались!
– По трагической случайности, – вздохнул старик.
– Потом вы признались нам, что химик, так?
– Так!
– И поклялись, что на этот раз не обманываете? – уточнил следователь.
– Было дело, – согласился старик.
– И?! – уже готов был взорваться Константин.
– А какое это имеет значение, кто я, если я вам найду похитителя? – спросил Геннадий Львович, ставя руки в боки.
– Какого похитителя?! – взмолился Константин.
– Железного коня, – ответил Геннадий Львович.
– Ну что ты сердишься на него, ты же видишь, что происходит? – попыталась смягчить накалившуюся ситуацию Астра.
– Уходим отсюда! – развернулся Костя.
– И я найду эту стаю волков, которая убила девушку, – вдруг выдал Геннадий Львович.
– Так вы еще и егерь? – усмехнулся Константин.
– А я вот считаю, что вы плохой следователь. За что вам дали такое высокое звание? – вопросом на вопрос ответил старик.
– Ну, это уж совсем не вам судить!
– Вы темпераментны, нетерпеливы, для вас существует только ваше мнение и ничье больше. Вы самонадеянны, самоуверенны, не видите ничего дальше своего носа и не признаете ошибок! – выдал ему профессор.
– С некоторыми утверждениями я очень даже соглашусь, – подтвердила Астра.
– Вы серьезно так считаете? – удивился Костя. – Да я вот этими самыми руками схватил десятерых матерых преступников…
– Эксперимент! – Геннадий Львович вдруг обернулся к шкафу и достал два фужера. – Возьмите сейчас по фужеру и бросьте вот в это окно. Ничего не спрашиваем! Просто с чувством бросаем, сначала ты, Астра, теперь ты, Константин!
Астра и Колосов были вынуждены подчиниться.
– Очень хорошо! Фужеры обычные, стеклянные, никому не нужные.
– Эксперимент закончен? – сухо спросил следователь, всем своим видом давая понять, что он максимально пытается сдерживаться и проявлять понимание.
– Теперь мне нужна могила погибшей девушки, – сказанул Геннадий Львович.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Для начала я просто хочу ее увидеть… а уж дальше… что подскажет мне мое золотое ухо…
– Эксгумация, что ли?! – растерялся следователь. – Без разрешения… В чужой стране… Да это – тюрьма! Вы окончательно сошли с ума? – только и смог сказать Константин.
– Ты все время это повторяешь! Прямо каркаешь! Да кому я нужен в их болгарской тюрьме? Посмотрите на меня! Если что, будете валить все на меня! – радовался, как дитя, Геннадий Львович.
– Нет, никто в тюрьму не пойдет! Это уже слишком! – возразила Астра и посмотрела на свои грязные ноги, потому что туфли ей все же пришлось снять, чтобы не увязнуть в земле.
– Да о чем ты, девочка! Для меня же болгарская тюрьма раем покажется! Это лучше, чем дом ветеранов! Только, надеюсь, они не высаживают там розы? Тогда это станет пыткой!
– Мы попросим ведьму показать нам могилу Ядвиги, но если вы полезете туда, я вам помогать не буду, – сказал Константин.
– Вот и славно! – улыбнулся профессор, потирая руки.
Глава 16Глава семейства Тодоровых Лидия сидела за длинным столом на веранде не просто с каменным лицом – с кирпичеобразным. Рядом с ней восседал Пламен, рыцарь печального образа, с ничего не значащим выражением лица. Невдалеке от них ерзал на стуле высокий импозантный мужчина с густой шевелюрой, подернутой сединой. Это был профессор из Англии Мэтью Грей. Его вид выражал больше недоумение, чем понимание происходящего. Мэтью Грей очень нервничал, постоянно сжимая длинные пальцы рук с такой силой, что побелели костяшки.
Место напротив заняли Астра, Константин Сергеевич, начальник местной полиции Михай, еще какие-то болгарские полицейские и очень серьезные люди в штатском из России. Во главе стола восседал Геннадий Львович.
Повязку с глаза ему сняли, но это мало что позитивного внесло в его экзотическую внешность. Глаз был отекший и налитый кровью, а голубая радужная оболочка приобрела какой-то жуткий фиолетовый оттенок. Одно ухо так и оставалось сильно укороченным по сравнению с другим и по-прежнему стиснуто металлическим ободком. Но настроение у Геннадия Львовича было просто распрекрасное. Шутки и каламбуры просто перли из него, словно он был звездой вечера.
Люди в штатском из России и большие чины из Болгарии ловили каждое его слово, хотя иногда дед нес всякий бред, и очень внимательно следили за происходящим.
– Кто он на самом деле? – тихо спросила у Кости Астра.
– Я не знаю… Наверное, я и правда плохой следователь, – ответил он.
– Я все слышу, – подмигнул им Геннадий Львович. – Старенький приемник усилил мне слух во много раз, спасибо ему за это… Послужит еще.
– Я так понимаю, нас в чем-то подозревают? – спокойно, без тени истерики спросила Лидия.
– Конечно, нет! Как можно вас в чем-то подозревать, не объяснившись?! – мгновенно ответил старик, улыбаясь. – Друзья! Сегодня я улетаю на родину, в мою далекую Россию! Эх, был шанс посидеть в вашей тюрьме, но, видимо, он так и останется несбыточным! Просто я не привык к такому приему! Все эти дни вы были такими хлебосольными и гостеприимными, что хотелось вас запомнить именно такими.
– Хотите покушать? – спросила Лидия с улыбкой ядовитой змеи перед броском.
Только, похоже, бросок сдерживало колечко змеелова, уже наброшенное на нее.
– Положа руку на сердце, скажу, что очень хочется и испить! – заявил Геннадий Львович.
– Водицы ключевой? Или бутилированной минеральной? – продолжала улыбаться Лидия.
– Вот сразу понимаешь, что имеешь дело с русским человеком… Не забыли всю прелесть родного языка, – развалился в плетеном кресле Геннадий Львович. – А не были бы вы так любезны принести нам вина? Мне беленького.
– Чего так? Оно менее полезно для здоровья, – отметила Лидия, сохраняя идеальную выдержку. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.
– А мне не для здоровья, красавица. Моя печень давно пала смертью храбрых, но она долго не сдавалась. Рожа лица, извините, у меня красная становится с красного, – пояснил Геннадий Львович под смешок Кости.
– А вы хотите сохранить свое лицо? – Брови Лидии удивленно поползли вверх. – Все это время вели себя абсолютно как свинья и вдруг, вытащив грязное рыло из корыта, решили надеть бабочку и фрак?
Но распоряжение принести вина прислуге все же дала.
– Чего уж… Вы тут ели, пили, да что там пили… Просто не просыхали. Врали, что врач, а нашей Розочке за это время стало хуже, – вытерла глаза салфеткой Лидия.
– Я бы тоже с вами всплакнул, если бы мне было хоть на одну слезинку жаль вашу Розочку, – вздохнул Геннадий Львович.
– Да как вы смеете! – начала было Лидия, но Геннадий Львович не дал ей договорить.
– Спокойно! Сегодня мой вечер и я банкую, – улыбнулся он.
Через несколько минут стол начал ломиться от блюд, гостям разлили вино, но за фужер схватился только Геннадий Львович.
– Ах, какая прелесть! Последний раз попить болгарского, солнечного!
– Ах, какая прелесть! Последний раз попить болгарского, солнечного!
– Так вы красное пьете! – обратила его внимание Астра.
– Надо же, и правда… Ну что ж, будем пить красное, это хороший цвет радости и дружбы! Как это? Кумачовое пламя! Мир! Дружба! Фестиваль! А бутылку белого можете унести!
– Дорогая Лидия, я не понял, почему я должен присутствовать на этом фарсе? – подал голос Мэтью Грей.
– Какой оксфордский выговор, – на безупречном английском произнес Геннадий Львович и тут же перешел на русский: – Ты коня мне отдай!
– Что говорит этот человек? Он безумен? – бесновался англичанин. – Бедная девочка… ей необходима срочная помощь.
– И все это оборудование не помогло? – удивился Геннадий Львович.
– Я только обследовал. Я смог бы произвести малоинвазивное вмешательство. Но случай уж больно запущенный, благодаря вам – мошенникам, в руки которых она попала.
– Мы виноваты в ее несчастье? – развел руками Геннадий Львович.
– А кто?
– А другие профессора-офтальмологи, к которым обращался ее брат?
– Они тоже оказались никчемными в своем деле!
– А вы сможете помочь?
– Я? Да! Но только у себя в операционной, в Лондоне! Здесь не получится! Поэтому все оборудование сложено, больная готова к вылету, и только вы нас задерживаете! – Профессор стал пунцового цвета.
– Кстати, а выведите-ка к нам нашу болезную Розу, – вдруг предложил старик.
– Не трогайте мою дочь! – тут же завопила Лидия.
– А никто ее и не собирается трогать! Пусть выйдет, посидит с нами, подышит свежим воздухом. Она же просто слепая, а не смертельно больная? – не унимался Геннадий Львович.
– Не надо нервировать мою пациентку, – поддержал Лидию Мэтью Грей, – вы же понимаете, что все ухудшения у нее происходят после нервных перенапряжений. Вот пожар в доме – и пожалуйста! Зачем ее тащить сюда?
– А я настаиваю! – с милой улыбкой произнес Геннадий Львович, – потому что все, что я буду говорить, касается и ее. А по второму разу мне повторяться очень бы не хотелось.
– Приведите Розочку, – сквозь зубы проговорила Лидия.
– Да, пусть посидит на солнышке, на свет божий посмотрит… ой, извините! Неудачный каламбур! Воздухом свежим подышит! И, друзья мои, сегодня на отъезд я заказал бараний шашлык. Несите уже этот чертов шашлык сюда скорее, а то я от запаха с ума сойду! Эх!
Внесли шышлык на шампурах, выложенных «шалашом». Под ним на большом металлическом блюде дымились жареные овощи. Аромат пошел на всю округу. Геннадий Львович облизнулся.
В это время на веранду вывели белую как мел Розу и усадили за стол. Она и при первом знакомстве красотой не блистала, а сейчас, как показалось Астре, так и вовсе подурнела. «Словно топором рубленная», – подумала она. Глаза девушки были закрыты.
– Где Пламен?
– Я здесь, Роза! – откликнулся он.
– Я хочу сесть к нему, – высказала Роза единственную просьбу.
– Ты скоро надолго расстанешься со своим Пламеном, – глубокомысленно отметил старик.
– Да, Роза едет на операцию, но она вернется, – ответил Пламен.
– Ты глаза-то открой, деточка! Они у тебя не обезображены. А слепому человеку все равно, день или ночь на дворе. Для него всегда ночь.
Роза открыла глаза, слегка щурясь на солнце.
– Совсем маленькая реакция на яркий свет у нее есть, – тут же пришел на помощь Мэтью Грей.
– Совсем небольшая? – уточнил Геннадий Львович. – А цвета совсем не различает?
– Не видит ничего и не различает! – взорвался профессор. – А вы что, специалист, что ли, в этой области? Чтобы мне указывать? – занервничал он.
– Я не специалист…
– Кто вы вообще такой?
– Я человек мира! Который, когда кому-то нужно, всегда приходит на помощь. Эх, давайте есть шашлык!
И Геннадий Львович, вскочив со своего места, рванул самый длинный, очень неудобный шампур, с которого тут же соскользнули все кусочки мяса, лук и овощи.
В это время Геннадий Львович внезапно поскользнулся и, пытаясь удержать равновесие, замахал руками. Но было уже поздно, и старик все-таки упал, а падая, случайно ткнул шампур в сердце Пламена. На белой, стильной рубашке моментально стало разливаться огромное кровавое пятно. Наступила гробовая тишина. Всех охватил ужас, и только старик весело произнес:
– Упс… Какая неловкость…
– Кровь! Пламен, на тебе кровь! Господи! Что он сделал! Пламен, прямо в сердце! Как же это! Только живи! Врача! – вдруг забилась в конвульсиях Роза и попыталась было броситься к брату, но ее удержали двое людей в штатском.
Доктор Мэтью Грей тоже попытался привстать со своего места, но Геннадий Львович резко сказал ему:
– Сидеть! Сейчас на наших глазах произошло маленькое чудо – человек только что прозрел! Он увидел красный цвет крови! Несомненно, это очень яркий цвет, но он увидел и место, куда пришелся удар! Какая зоркость! Только не говорите мне, что зрение вернулось благодаря нервному потрясению! Зрение всегда было при Розе.
– Если все, что вы говорите, неправда, я засужу вас, – процедила Лидия. Ее трясло.
– А вы не волнуйтесь, милочка! Поздно! Просмотрели, как под носом вырастили монстра, теперь уже сидите и молчите. Я не люблю все эти фильмы про Пуаро Агаты Кристи. Собираются люди, как правило семья, и вот один самый умный старикашка, тоже весьма, надо отметить, странненький, все раскладывает по полочкам. Просто цирк какой-то. Да и не читал я Агату Кристи, а смотрел всего одну серию, где даже не Пуаро был, а эта… старушка – мисс Марпл. И хотя в роли мисс Марпл я себя совсем не вижу, выслушать меня вам придется. Только ты, Пламен, сними эту бутафорскую рубаху с искусственной кровью. Молодец, что сидел и не шевелился, как я тебя и попросил.
– Как ты мог! Ты прикинулся! – смотрела на него исподлобья Роза.
– Не суди его строго, деточка! Он не знал, для чего все это надевал. Как вам мой фокус? – радовался старик. – По-моему, я был неподражаем.
Кстати, недолго тренировался. Зрители удивлены, да еще как! Даже слепые становятся зрячими.
Лидия сидела, вцепившись наманикюренными пальцами в стол, и повторяла одно и то же:
– Я не понимаю… я не понимаю…
– Чего тут не понимать? Вы же искали врача для вашей дочери, и я ее вылечил. Аллилуйя! Ну а теперь по порядку. Звонит мне один важный человек, ну очень важный, и говорит: Гена, фигня какая-то происходит… Уже убили двух известных профессоров-офтальмологов. Между ними нет ничего общего, объединяет их только род деятельности. А у меня дружок один был – врач… Когда в Первую чеченскую я собой гранату накрыл, ну чтобы этих желторотиков не раскидало кого куда, так она, сука, взорвалась… но чуть-чуть… аккурат чтобы войти мне в живот, а вот чтобы устроить фейерверк из моих кишок – так нет, падла! Так и лежу, граната во мне, а вокруг испуганные лица. А я только одного и хочу, чтобы взорвалась она, и все это закончилось. Так нет! Твою мать… Мой друг, хирург, велел нести меня в операционную. Всех выгнал, а сам остался… Стал оперировать…
– А наркоз? – робко пискнула Астра.
– Спирт медицинский в ударной дозе. Главное, я пью, а половина из дырявых кишок проливается, – усмехнулся Геннадий Львович. – Зачем тебе это надо, говорю я другу. Молчи, говорит… Любишь ты влипать в разное дерьмо! Вот мы смеялись! Гранату-то он вытащил, ее тут же взрывать потащили. Потом уже и анестезиолог подключился. И кишки зашили, и желудок… Я это к чему… После той операции мой друг больше оперировать не мог, руки у него трястись стали. Он переквалифицировался и стал обычным окулистом. Я не думаю, что кто-то стал бы охотиться и на него. Убирали светил, но мне это было все равно. Я не хотел врачей давать в обиду. Должок у меня перед ними был. И вот поселили меня в квартире одного известного офтальмолога, и я стал выдавать себя за него. Глупый ход, но сработало… А больше от меня ничего не требовалось. Просто плыть, как рыба, по течению, куда выведет… Все убийства офтальмологов были совершены профессионалом. И я думал, что если жив до сих пор, то только потому, что этот убийца знает, что я подставной, что я ничем не помогу человеку, у которого проблемы со зрением. Кто-то хотел, чтобы Роза не вылечилась, и убивал всех врачей, которых находил ее сердобольный брат. Так я думал первоначально.
Геннадий Львович обошел вокруг стола.
– А чего вы такие кислые сидите? Не кушаете? Я вам аппетит испортил? Обещаю, в еде сюрпризов нет. – Он взял шампур с бараниной и вонзил в кусок зубы, сок потек по лицу. – Какая вкуснотища! Ай да повар! А дальше я здесь просто жил и присматривался ко всем… Как сказала госпожа Лидия, только жрал и пил! Ну не без этого, конечно… В каждом из обитателей этого дома я находил что-то странное, но, если честно, странности в любом человеке можно найти… А уж сколько их во мне, с ума сойти! Пламен поражал своей отстраненностью от мира… Розы, картины, красивые женщины вокруг, а его, казалось, не трогало ничего… Только больная сестра, только она заставляла его как-то жить, что-то делать, надеяться… Лидия держала весь бизнес в руках, совершенно стараясь не замечать, что у близких людей творится на душе. Роза восторгалась Пламеном, но всегда называла его не по имени, а – брат. А тут уже немного по Фрейду, господа… Если младшая сестра все время говорит – брат, значит, она влюблена в него не как сестра и хочет скрыть этот факт от окружающих… А уж в вашем-то случае не кровного родства сам бог велел! – отмахнулся Геннадий Львович, хрустя жареным луком, щедро посыпанным куркумой. – Ну, влюбилась девчонка в старшего брата. Ну и что? Разве же это криминал? Нет, конечно! Это даже не бытовуха! Вопрос в том, что брат ее, такой талантливый и такой красивый, не видел ее в упор. Первое: потому что сестра, извините, он правильно был воспитан. Второе. Роза, пардон, но лучше бы ты глухая была… – Геннадий Львович замялся, не зная, как продолжить, но в конце концов все-таки произнес: – Роза, уж больно страшненькая ты, пардон еще раз… И третье – влюблен он был уже. К тому же оказался однолюбом. Жалко, мама этого не поняла и все твердила «не пара она нам, не ровня». Эх, пришлось старику, то есть мне, как видите, я себе тоже не льщу, за бутылочкой винца поболтать с местными жителями. Чтобы узнать, какая она была, Ядвига… Понятно, что каждый «дудел в свою дуду», но, как ни странно, общие сведения о ней были весьма похожи. Эта была очень худенькая, я бы даже сказал, хрупкая девушка… То есть такое неземное, эфемерное создание… Извините, Роза, но вы и рядом не стояли. Такая крепко сбитая женщина на коротких голенастых ногах…