Другой характерный случай. Экс-наставник «Динамо» Андрей Кобелев еще в игроках отличался непростым, мягко говоря, характером. Об этой его особенности знали все. И даже умевший «обломать рога» кому угодно Лобановский не стал включать Кобелева в сборную, объяснив мне этот шаг следующей причиной:
– Не хочу носить в кармане заряженный пистолет!
– И это несмотря на то, что Кобелев, безусловно, считался лидером?
– Да, на поле Андрей выглядел очень убедительно. Что Газзаев тоже ценил. Но нрав у Кобелева был таков, что он мог вспылить и кому угодно – хоть тренеру, высказать все, что думает. Например, шла тренировка за рубежом. Газзаев дал общее задание. Но, видимо, Кобелеву оно не очень понравилось, и он работал вполсилы. Газзаев подозвал Андрея:
– Все! Уходи! Ты сегодня не нужен!
Конфликт. Когда вернулись в гостиницу, я пригласил Кобелева в свой номер и посоветовал:
– Андрей, пойми: ты был неправ. И поэтому должен извиниться!
– Да чего так, вот я…
Словом, опять задул в свою дуду. Я тоже – спокойно, терпеливо – свое:
– Сними напряжение. Зачем тебе это?
Он выслушал, задумался, встал и молча ушел. Через некоторое время позвонил Газзаев:
– Слушай, Савелий, случилось невероятное: только что у меня был Кобелев. Представляешь, извинился! Нашел в себе силы. Молодец!
– О вашей миротворческой миссии тренер, видимо, не подозревал…
– Ну, естественно! Еще пример. Команда «Динамо» улетела за рубеж на пару товарищеских матчей. Я из-за занятости в сборной не поехал. Но когда ребята вернулись домой, вдруг узнаю, что за нарушение режима Валерий Георгиевич наказал двух футболистов. Оказывается, как-то вечером Газзаев решил проследить, когда подопечные возвращаются в отель. Ну, просидел до 23.00. Некоторые вернулись явно навеселе. В их числе – Юрий Калитвинцев (ныне – один из тренеров сборной Украины. – Прим. Г.К.) и Рыбаков. Валерий Георгиевич их оштрафовал. Причем на очень солидную по тем временам сумму – по 1000 долларов. Калитвинцев безоговорочно принял наказание. А Рыбаков, который обычно в общении со мной находил отдушину, пришел, понурив голову, в «светелку» и взмолился:
– Савелий Евсеевич! Для меня этот штраф, как нож по горлу, – я должен квартиру получить, надо мебель покупать… Не могли бы с Газзаевым поговорить?
Рыбаков, вообще-то, нарушениями не отличался. Уж не говорю о Калитвинцеве. Он по праву считался лидером, образцом по поведению и в быту, и на поле, где, по существу, являлся главным проводником газзаевских идей. Я его очень уважал. Да не только я. Потом он уехал в Киев, где стал капитаном «Динамо»…
Словом, проштрафились два умелых, не подводивших команду футбольных бойца. Потеря – в случае их отлучения от ближайших игр – очень чувствительная. Мы и так тогда не слишком удачно выступали на первенстве страны. Зная, что Газзаев в подобных случаях строг и неумолим, все же я решил с ним поговорить. Выбрал удобный момент, зашел к нему, когда он оставался один:
– Валерий Георгиевич, ну, поскользнулись ребята, амнистируй их! Поверь, только выиграешь от этого! Посмотришь, какая польза от этого будет и ребятам, и делу…
Верный себе Газзаев поначалу даже обсуждать мой вариант не захотел:
– Нет, Савелий Евсеевич! И еще раз – нет! Даже не начинайте разговор!
Но я, прекрасно зная, что Газзаев – человек хоть и горячий, но разумный, дельную мысль мимо ушей не пропустит, гну свое:
– Амнистируй! Во-первых, это правильно будет понято в коллективе. А во-вторых, увидишь, какой благой получится отдача.
Валерий Георгиевич окончательный ответ сразу не дал, но тон изменил:
– Хорошо, подумаю!
Я ушел. На следующие два дня были запланированы интенсивные тренировки. Перед первой главный тренер выстроил команду и, обратившись к провинившимся, заявил:
– Все, ребята, по «нулям»!
– То есть дал Рыбакову и Калитвинцеву понять: верю, что происшедшее – досадный эпизод. Теперь главное для каждого – доказать, что тренер в них не обманулся…
– Именно так. На следующую игру Газзаев поставил их в основу. Ребята были неузнаваемы. А как они играли! Не помню, кто нам тогда подвернулся, но противника не просто победили, а «раскрошили и раздавили». Больше других отличился Калитвинцев.
– Слушаю вас и ловлю себя на мысли, что ведь вы часто – будь это сборная или клуб – вмешивались в не связанные с медициной дела. Вместе с тем, судя по сказанному, видно, не со всяким тренером вы себе позволяли это? Или я не прав?
– Да нет! Почему же! Именно так! Это происходило лишь тогда, когда я чувствовал взаимоуважение. Если видел, что тренер меня понимает, доверяет моим знаниям, нуждается в рекомендациях специалиста такого профиля и такого многолетнего опыта работы в спорте высших достижений. Не забывайте, что в случае с Газзаевым я, кроме всего прочего, много старше его по возрасту, по трудовому стажу в сборных.
– Во многом и, во всяком случае, в медицинской работе – у него к вам было полнейшее доверие?
– Я рассказывал, что по делам службы приходилось иметь дело и с тренерами, которые все обо всем лучше всех знали. Стоило такому углядеть, что я считаю необходимым поберечь травмированного игрока, как сразу следовало нечто вроде: «Ну, что там голеностоп? Затяни, и пусть играет!»
Газзаев не вмешивался в медицинские дела. Никогда не слышал, чтобы он сказал: «Что так долго лечите?» или «Что это за травма? С такой можно выходить и сражаться на поле!» Все, что он себе позволял в случаях крайней нужды – попросить «что-то сделать». И то, если подобное вмешательство не грозило отразиться печально на дальнейшей судьбе игрока, его здоровье. В подобных вопросах последнее слово всегда оставлял за мной.
Выступал в начале 1990-х за «Динамо» яркий форвард Дмитрий Чернышев. Выдающейся техникой, может, не выделялся, но бегал, как про него писали в газетах, быстрее ветра. Но вот беда: в одном из матчей Дима получил очень неприятную травму – повреждение мениска. Валерий Георгиевич сразу ко мне:
– Савелий Евсеевич, попробуйте, может, без операции обойдемся. Очень он команде нужен!
Ну, что делать? Начал лечить! Как? В медицинские подробности вдаваться не буду. Скажу только, что есть спецметоды, в том числе внутрисуставные инъекции. С их помощью проблему можно решить. Понятно, что только на какой-то период. Позже Чернышеву все равно пришлось оперироваться, проходить длительную реабилитацию. Но тогда я временно поставил его на ноги. Газзаев уже ушел из «Динамо», а Чернышев все выступал, приносил пользу команде, ибо игра динамовцев строилась через Диму, на использовании его феноменальной скорости.
Возвращаюсь к Газзаеву. Говорю об этом с полной уверенностью, потому что отнюдь не каждый из тренеров, с кем за долгие годы пришлось работать в различных командах, подошел бы и сказал:
– Спасибо вам большое за Чернышева!
А Газзаев нашел возможность и подойти, и тепло поблагодарить.
Он в этом смысле очень благодарный наставник. И еще, конечно, личность в футболе…
– После его ухода из «Динамо» или когда вы на какое-то время сосредоточились на работе в сборной, ваши пути пересекались?
– После ухода из «Динамо» он вернулся в «Аланию», лет пять снова подымал эту команду. Встречаться в тот период нам, как понимаете, было затруднительно. Но Валерий Георгиевич мне часто звонил, советовался по различным, в том числе и касающимся содержания тренировок вопросам – в частности, когда лучше кросс ребятам бежать. Он по-прежнему – не формально, а по существу – видел во мне коллегу, должность которого, собственно, так и называется – тренер-врач.
Я же, как прежде, когда начинал работать с тем или иным наставником, то обязательно вникал в тренировочный процесс. Иное дело, что не все шли мне в этом навстречу. Для Газзаева подобный подход сомнению не подлежал. А вот Рахимову в бытность его главным тренером «Локомотива» это было не нужно. Так что при нем меня от нашего общего дела отодвинули. Принесло ли это команде благо – не мне судить! Напомню, потом на роль спасателя пришлось очень попросить вернуться Семина.
Вернусь к Газзаеву. В 2001-м, когда Валерий Георгиевич принял ЦСКА, он вскоре позвонил мне:
– Как вы посмотрите на приглашение поработать с армейцами?
– И какой ответ он услышал?
– Ну, как? Ведь я трудился в «Локо», куда меня пригласил Юрий Павлович. И при нем условия работы врача-тренера в команде по всем аспектам, включая материальный, очень устраивали. Нет, уйти от Семина – я бы посчитал свой переход предательством…
– Газзаев не обиделся на ваш отказ?
– Вроде нет. Ведь в 2001-м, когда Валерия Георгиевича пригласили в сборную, он сразу позвал туда и меня. При этом одним из явно волнующих его вопросов был:
– А клуб вас отпустит?
– Ну, я же не перехожу под ваше крыло насовсем?
– А клуб вас отпустит?
– Ну, я же не перехожу под ваше крыло насовсем?
– Да нет же, – успокоил меня, – в качестве консультанта.
– Что дальше?
– А ничего. После этого разговора все заглохло. Полагаю, процесс затормозили в верхних инстанциях. Видимо, мой почтенный возраст смутил.
– А вот если немного вернуться в период, когда Газзаев столь успешно руководил ЦСКА, вы часто общались? Все же Москва – не Владикавказ. Хоть и в разных командах, но в одном городе трудились…
– Как раз тогда – редко. Правда, я по-прежнему присутствовал на его юбилейных торжествах. Как и он на моих. Но со временем что-то поменялось. Во всяком случае, чем выше – и заслуженно – поднимался рейтинг Газзаева, наставника ЦСКА, тем реже становились его звонки. В 2009-м, когда Валерий Георгиевич переехал на работу в Киев, звонки и вовсе прекратились…
– Ну, Бог ему судья! Новая работа – новые хлопоты. Давайте проясним другое: чем объясните, что у Газзаева – и в клубах, и в сборной – резкие взлеты чередовались глубокими провалами?
– К таким темпераментным натурам, как Газзаев, нужно уметь адаптироваться. Причем не только тем, кто работает с ним в штабе, но прежде всего футболистам. Иногда Валерия Георгиевича было не грех и попридержать. К счастью, он умел слушать и слышать.
Мы находились на сборах в Германии. Есть классическое упражнение для получения показателя качества выносливости. Его Лобановский часто применял, Газзаеву оно тоже нравилось (он, кстати, очень хорошо учился в Высшей школе тренеров). Итак, повторный бег на 400 м. В свое время Валерий Васильевич более пяти раз его не давал. Поэтому я подошел к Валерию Георгиевичу и осторожно поинтересовался направленностью тренировки:
– Сегодня, – бодро ответил старший тренер, – они побегут по 400 метров.
– И сколько будут повторять?
– Планирую раз пятнадцать.
У меня глаза на лоб полезли:
– Валерий Георгиевич, дорогой! Если хочешь уложить всю команду, то давай все пятнадцать. По всем физиологическим параметрам это никак не вяжется. Многовато.
Газзаев нахмурился:
– А какие ваши предложения?
– У Валерия Васильевича, – поясняю, – это выглядело так: 5 раз по 400. Но давался временной норматив пробежки одного отрезка.
Газзаев, немного подумав, сказал:
– Наверное, вы правы!
И пошел дальше: убрал упражнение из текущего занятия.
Попытаюсь высказать свое мнение о природе газзаевских перепадов. Вы, наверно, замечали, как он ведет себя на скамейке запасных во время игры – вскакивает, кричит, бурно переживает… Я это наблюдал как никто близко. Потому что перед самым первым выходом с командой на поле Валерий Георгиевич, показав мне на лавку, сказал:
– Будете сидеть первым, а я за вами!
Обычно врачей отодвигают подальше. А тут! Я посчитал за честь, что он посадил меня по правую руку. Но был в том и практический смысл. Потому как скоро он попросил:
– Когда буду пытаться выскочить на поле, держите меня сзади!
Так оно и происходило! Только представьте: Валерий Георгиевич, всегда очень аккуратный, со вкусом одевающийся, рвется руководить игроками на поле, а я сзади хватаю его за плащ или пиджак.
Вот такой темперамент!
– А он слушался, когда вы его на лавочке тормозили!
– Слушался. И не только на стадионе. Например, с курением. У него давление скакало, с сердцем возникали проблемы. Как-то в раздевалке, когда мы, динамовцы, кому-то проигрывали, ему плохо стало. Пришлось оказать экстренную помощь. Поэтому я здорово пристал:
– Валерий Георгиевич, бросай курить!
И он на какое-то время послушался. Но потом вновь взялся за старое – на той же лавочке не мог сдержаться из-за нервного напряжения. А курение его отвлекало. Словом, процесс шел неоднозначно. Хорошо уже было то, что в быту Газзаев почти перестал курить. Раньше засаживал одну сигарету за другой. Особенно после еды.
Однажды команда играла в гостях, когда у него в перерыве закружилась голова, выступил холодный пот. Померил давление – чрезмерно высокое. Сделав все, что требовалось в подобных случаях, я попросил: «Валерий Георгиевич, 2-й тайм оставайся здесь, в раздевалке». Какое там! Чуть стало лучше, и он появился на тренерской скамейке.
Теперь насчет взлетов и провалов. Думаю, все из-за того, что эмоции у него иногда перехлестывают.
– Вы хотите сказать, что в основе его просчетов лежат эмоциональные взрывы?
– Да. Полагаю, в этой особенности его горячей натуры крылись проблемы, которые он себе создавал. Газзаев страшно любил проводить послематчевые собрания. Сразу, по горячим, как говорится, следам, оставлял футболистов в раздевалке и, невзирая на личности, песочил их на повышенных тонах.
– Это тогда, как гласит народная молва, он лимоны выжимал в руках?
– Мог. И тогда «кисло» становилось всем. Я, например, часто не мог этого слышать. Не выдерживал, уходил из раздевалки.
– Что так? Не могли в силу своей интеллигентности слышать ненормативную лексику?
– Не в этом дело. Да и не прибегал почти к ней Валерий Георгиевич. Мне не нравился стиль разговора на повышенных тонах – никакого толку от этого не было и не могло быть.
– Почему же?
– Есть тренеры, которые сразу после матча начинают с матом-перематом ребятам «врезать». А они еще в игре. И в принципе ничего не усваивают. Нужна дистанция, чтобы все – и тренер, и футболисты пришли в себя. Мы как-то неожиданно уступили в Самаре. Валерий Георгиевич по обыкновению всем выдал еще в раздевалке. А «на сладкое» добавил:
– Поужинаете, и все ко мне в номер!
То есть решил после антракта и второе действие ребятам устроить. Я сделал все, чтобы отговорить главного тренера от этого шага. И к счастью, нашел слова, которые убедили его во имя пользы общего дела повременить с разборкой..
– Какие же, интересно?
– Я сказал: «Валера, футболисты – те же актеры. Пока они не выйдут из образа, им бесполезно что-то говорить».
– На этот вывод вас многолетний опыт любителя театра навел?
– Более того – конкретный случай! Как-то мы – Симонян и я с женами – после спектакля, в котором играл Джигарханян, решили посидеть в ресторане. Армен, только что потрясающе сыгравший роль подлеца, присоединился к нам чуть позже. По всему было видно, что он, как говорят в театре, «еще оставался в образе». Причем настолько, что у Людмилы, супруги Никиты Павловича, прекрасно знавшей, какой Джигарханян замечательный человек, вдруг вырвалось:
– Армен, я тебя просто ненавижу!
– Что ж, великая сила искусства…
– Конечно! Но еще определенная инерция игры и восприятия. Он, актер, не полностью отошел от сценической роли. А она, зритель, продолжала оставаться под впечатлением той убедительности, с которой Армен ее сыграл.
То же самое у футболистов и тренера. «Разбор полетов» в раздевалке после матча чреват субъективизмом. Поэтому от него больше вреда, чем пользы.
– Все же, наверное, правильно будет сказать: Газзаев – яркий пример далеко не частого в спорте случая, когда человек одинаково успешно состоялся как игрок и наставник…
– Вне всякого сомнения!
– И это несмотря на эмоциональные «минусы», которые создавали ему проблемы при покорении тренерской вершины?
– Вот именно! Потому что «минусы» осложняли, но не отменяли и не отменяют его достижения. Не будем забывать, что в России Газзаева трижды признавали «лучшим тренером года». Потом вспомните, как он в весьма сжатые сроки триумфально поднял ЦСКА.
Причем когда ведомый им армейский клуб поднимался вверх, завоевывая все больше наград и призов, все глядели в сторону его команды с «белой» завистью. Я тогда грешным делом нет-нет да ловил себя на мыслишке: елки-палки, а может, следовало бы мне в свое время рискнуть да и рвануть из «Локо» к армейцам? Особенно часто подобное сожаление стало посещать, когда Семин ушел из «Локо» в киевское «Динамо». Когда он вернулся, все вопросы по данному поводу, естественно, исчезли…
Глава 29 У Палыча, или «Главный машинист» столичного «Локомотива»
– Ну что, Савелий Евсеевич! Вот и добрались мы в наших беседах до тренера, с кем вы бок о бок работаете сегодня. Итак, давайте поговорим о Юрии Павловиче Семине – многолетнем – хоть и с перерывами – наставнике московского «Локомотива».
Семин Ю. П. Мастер спорта. Учился в Смоленском институте физкультуры. Заслуженный тренер Таджикистана (1985). Заслуженный тренер России (1989). Родился 11 мая 1947 в г. Оренбурге. Воспитанник групп подготовки орловских клубов «Динамо» и «Локомотив». Играл в командах «Спартак» (Орел) (1964–1965), «Спартак» (Москва) (1965–1967), «Динамо» (Москва) (1968–1971), «Кайрат» (Алма-Ата) (1972–1973), «Чкаловец» (Новосибирск) (1974), «Локомотив» (Москва) (1975–1977), «Кубань» (Краснодар) (1978–1980). В чемпионатах СССР провел нападающим и полузащитником 280 матчей, забил 39 мячей. 2-й призер чемпионата СССР-1970. Обладатель Кубка СССР (1970). Был капитаном «Чкаловца», «Локомотива», «Кубани». Обладатель Кубка Международного спортивного союза железнодорожников (1976 – как игрок; 1987 – как тренер).