– Пропусти меня вперед. Тут ловушки есть для непрошеных гостей, как бы в беду не попасть.
У воинов по спине пробежал холодок. Слышали они краем уха о подземном ходе, но видеть его своими глазами им не приходилось никогда. Ход этот позволял в случае осады выбраться из детинца гонцу, добраться до Владимира и привести с собой помощь. Да мало ли – князю спастись в случае опасности.
Ход был низкий и узкий, два человека едва ли могли разойтись, да и то бочком. Стены и полукруглый свод были выложены булыжником на извести – прочно, надежно, хотя и влажновато, то и дело со свода срывались капли влаги и падали на воинов.
Через сотню шагов воевода остановился, постучал согнутым пальцем по камням справа, и, обнаружив искомый, вдавил его внутрь.
– Быстро проходим!
Когда они прошли десяток шагов, сзади раздался щелчок, и шедший последним Ефим обернулся. В двух шагах от него зияла длинная и глубокая яма, из нее торчали заостренные дубовые колья. Ефим поежился: упади на такие – вмиг пронзят.
Ход делал несколько поворотов, пол то слегка опускался, то поднимался.
Воевода остановился снова, воины замерли.
– Смотрите вниз, подсвечивайте себе. Тут проволока натянута, так не заденьте, если хотите жить.
С величайшей осторожностью, боясь дышать, воины перешагнули едва видимое препятствие, и Ефим спросил:
– А что было бы, если бы кто-то из нас ее задел?
– Сейчас сам увидишь.
Ход через несколько шагов делал поворот, и здесь находился стреломет. Он был солидный, с железными дугами плеч, а стрела по размеру не уступала сулице – метательному копью. Располагался стреломет на уровне живота, и спастись от огромной стрелы было невозможно даже пригнувшись, а силы его хватило бы даже на то, чтобы пронзить несколько человек.
У воинов волосы дыбом встали. Воистину – подземное царство дьявола, человеку тут делать нечего.
Ход начал подниматься, и ратники оказались перед железной дверью, смазанной от ржавчины маслом.
Воевода нажал рычаг, дверь со щелчком отворилась, и воинам ударил в глаза солнечный свет. Все зажмурились.
– Светильники задуйте, не ровен час – пожар устроите.
Воины задули светильники и осмотрелись. Они оказались в боковом приделе маленькой домовой церкви. В ней было пусто, доступ сюда имели избранные.
– Забудьте дорогу! – посоветовал воевода. – Забыли? А теперь почистите одежду.
Мироня осторожно положил на каменный пол мешок, распрямился, взглянул на своих спутников и вдруг неожиданно принялся хохотать, хлопая себя ладонями по ляжкам. Ефим удивился: с чего бы это смеяться? Но когда увидел воеводу и Мироню, сам залился смехом до колик в животе. На голове и одежде у них – пыль, паутина, и выглядят как черти из преисподней.
– Хватит ржать, яко жеребцы! – остановил воинов воевода.
Кое-как они почистились, прочихались от пыли – не следовало привлекать к себе внимание окружающих неопрятным видом.
Бочком-бочком дружинники прошли до избы воеводы и зашли внутрь.
Воевода шумно выдохнул – затея удалась!
Не снимая с девушки мешка, ее подняли на второй этаж, называемый поверхом, и поместили в комнату. Только здесь с нее сняли мешок, развязали путы на руках и ногах и вытащили изо рта кляп.
Марья вначале зажмурилась от дневного света, но потом открыла глаза, оглядела своих похитителей и узнала воеводу.
– Так-то ты ответил на вчерашнее гостеприимство! – и неожиданно для всех влепила воеводе пощечину.
Воины замерли. Они знали крутой нрав воеводы и думали – не выдержит, взорвется гневом Вышата. Но ничего не произошло.
– Встаньте за дверью. Головой за нее отвечаете! – приказал воевода.
Воины вышли, прикрыли дверь, и девушка осталась одна.
Вышата же спустился в трапезную, налил себе вина из кувшина в большой бронзовый кубок, выпил залпом и уселся в кресло: теперь надо было подумать, что делать дальше.
Глава 6. Зелье
Нет, не все шло так славно, как думал Вышата. Ночью сторонники волхва успели облить маслом – какое у кого было – льняным, конопляным, горчичным – бревна тына, и за ночные часы бревна пропитались горючим материалом.
Толпа, как и два дня до того, подстрекаемая волхвом и его помощниками, двинулась к детинцу на решительный приступ. Многие держали в руках горящие факелы, у некоторых они были смоляными, которые трудно затушить водой.
Дружинники сверху, с боевых площадок, смеялись и выкрикивали в адрес штурмующих оскорбления.
Настроение их резко изменилось, когда от брошенных факелов чадным пламенем занялись бревна. Кверху рванулся черный дым.
Вышата, блаженствуя в своей избе, услышал доносящиеся с улицы крики. Он выскочил на крыльцо и увидел во многих местах дымы. В груди вспыхнула тревога: ежели прогорит одно место, можно бросить туда дружинников, прикроют. А ежели это случится в нескольких местах? Воинов не хватит, и в детинец хлынет неуправляемая толпа, сметая все на своем пути.
Воевода побежал на башню над воротами.
Ворот было двое, и находились они в противоположных местах детинца. Окованы они были железом и прочны. Дуб загорается плохо, поэтому за ворота воевода не беспокоился, тем более что он знал: если толпа ворота выломает, воины опустят железную кованую решетку.
Вышата хотел понять, насколько серьезен приступ, и потому он взобрался на семиметровую высоту и посмотрел вниз.
Из толпы выбегали смерды, швыряли факелы к подножию тына и отбегали, любуясь делом рук своих.
– Чего стоите? – закричал воевода дружинникам. – Стреляйте из луков, бросайте сулицы, не подпускайте факельщиков к стенам!
Воины забегали.
Помощь воеводе пришла неожиданно. В городе было много сторонников христианской веры. Прослышав о пожаре и о возможном последующем уничтожении единственного оставшегося храма, они кинулись к детинцу. Большая часть людей несла с собой ведра и бадьи с водой – заливать занявшиеся огнем бревна.
Видя такое, язычники кинулись в драку, и понять сверху, кто и где чьи сторонники, Вышате было невозможно. Тем не менее количество пожаров уменьшилось. В борьбу за сохранность тына под руководством ключника вступило все население детинца – портомойки, кузнецы, шорники, плотники и конюхи. Они черпали воду из колодца, передавали ведра по цепочке и заливали очаги огня.
Почти весь город собрался у детинца – за исключением дряхлых стариков и малых детей. Город разделился на два враждующих лагеря. Два дня христиане жили, терпя и смиряясь. Но сейчас терпение лопнуло, и люди вышли, чтобы противостоять язычникам.
Однако толпа волхва уже имела двухдневный опыт столкновений. Они явились с дубинками, кистенями, вилами – некоторые были даже с цепями. Оружие это, смешное против обученных дружинников, было страшным против необученных, незащищенных, невооруженных обывателей.
После первой кулачной схватки сторонники волхва взялись за свои дубины, и началось избиение христиан. Крики, шум, кровь лилась на дубовые плашки мостовой, падали раненые… Обошлось без смертоубийства, но избитых и искалеченных было много.
Вышата не видел в толпе воинов волхва. Ну да, они не снисходят до войны со смердами. Он решил воспользоваться суматохой и отправить к Ратибору своего человека с посланием. Сам воевода читал и писал с трудом, но это не огорчало его, для того княжеские писцы есть и монахи. Да он и не уверен был, что Ратибор грамотен.
Он подозвал к себе Руслана, который крутился неподалеку:
– Спустись по веревке, только переоденься, иначе тебя в одежде дружинника зашибут. Найди Ратибора – он неподалеку от волхва будет. Воина узнаешь сразу – он самый высокий, и на поясе два меча. Передашь ему на словах, мол – воевода велел.
– А что передать-то?
– Не перебивай. Скажи ему, мол, твоя баба у нас, в тайном месте. Пусть ведет себя тихо, в бой не вступает, если хочет увидеть ее живой. Потом посыльный будет, договоримся, где и как встретимся. Все запомнил?
– Все.
– Повтори.
Руслан повторил услышанное слово в слово.
– Переодевайся и исполняй приказ.
– А вернусь я как?
– Так же, по веревке. Али лазать разучился?
Воин убежал, а через час воевода уже увидел его в толпе, беснующейся внизу.
Наибольшее скопление людей было около волхва. Немного в стороне стояли три воина, но воеводу интересовал только один из них – Ратибор. Он выделялся ростом, и его можно было увидеть сразу.
Вышата видел, как Руслан описывал круги вокруг Ратибора, выбирая удобный момент, и потому не сводил с обоих глаз. Вот Руслан приблизился к Ратибору сбоку, передал устное послание и сразу же затесался в толпу. Воевода ухмыльнулся: все-таки он, Вышата, нашел достойный и умный ход, чтобы вывести Ратибора из активных действий.
Когда к Илье приблизился парень, обличьем воинский, хотя и в одежде смерда, он насторожился – не наемный ли убийца? В первую очередь он посмотрел на руки подошедшего – не держит ли тот ножа или кистеня? Обращенные к нему слова услышал, но сразу как-то не осознал. И только когда парень, явно посыльный от Вышаты, исчез в толпе, понял: пришла беда, причем оттуда, откуда он ее не ждал.
В том, что это козни Вышаты, Илья не сомневался. Воевода не смог его подкупить и решил действовать нахрапом, через уязвимый тыл в лице Марьи. Гнев застил глаза Илье, кровь бросилась в голову. Что делать? Броситься на штурм детинца? Но как он одолеет высокий тын? Да и не факт, что, пока Илья будет сражаться с дружинниками, подручные Вышаты не расправятся с Марьей или переведут ее в другое место. А в том, что девушку надо выручать, у Ильи сомнений не было.
Он постоял, оглушенный известием, подышал глубоко и немного успокоился. Потом решил проверить – правда ли было похищение или, может, воевода «утку» запустил?
Илья подошел к волхву:
– Мне надо ненадолго отлучиться.
– Если надо – иди, я не держу, – ответил волхв, а сам вперился глазами в лицо Ильи. Глаза у волхва не серые, как у большинства, а темные. Так и кажется, что они глубоко проникают в душу.
Илья выбрался из толпы и бросился бежать домой. Идти шагом у него не было сил, снедало нетерпение.
Вот его улица, двор.
Илья остановился, перевел дыхание и толкнул калитку. Вопреки обыкновению она оказалась незаперта. Двери, ведущие в избу, тоже были нараспашку.
У Ильи нехорошо заныло в груди, и он прошел в дом.
Печь была растоплена, на ней едва слышно булькал чугунок.
Илья взял полотенце и снял с чугунка крышку. Каша уже давно уварилась, еще немного – и начала бы пригорать. Ухватом Илья снял чугунок с огня и отставил в сторону – не хватало еще сгоревшей кашей всю избу провонять.
Он обошел избу. Все вещи были на месте, стало быть – похитители даже инсценировать разбой или грабеж не удосужились.
Выйдя во двор, Илья свернул за угол избы и сразу наткнулся на белье, оставшееся лежать в корыте. Так вот как оно было! Когда они ее застали, Марья стирала. Отсюда ее и похитили. Почему же она не закричала, соседей на помощь не позвала? Наверняка запугали, да и соседи у них – слабосильные старики, помочь не смогут.
Желваки заиграли на скулах Ильи, он заскрипел зубами. Во что бы то ни стало он должен вернуть Марью домой и наказать воеводу. Исполнял, понятное дело, не он, простые воины – но по указке и под руководством Вышаты.
Илья уселся на ступеньках крыльца. Что делать? Силу применить нельзя, это может выйти боком Марье. Предпринять аналогичный ход, похитить близких воеводы тоже невозможно. Изба воеводы внутри детинца, а кроме того – у воеводы нет семьи, и это Илья знал точно. Выйти за посад и ждать на дороге князя? Его пленить и обменять на Марью? Не получится, князь при дружинниках. Они свяжут Илью боем, а князь успеет ускакать. Что предпринять?!
Илья обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону, мыча, как от зубной боли. Ну и дурень же он! Неужели нельзя было обезопасить Марью, поселить ее на время бунта на отдаленном хуторе, выселках? Как же он не подумал о близком человеке, за которого взял на себя ответственность?
Оставался единственный выход – надо было идти к волхву. Он, конечно, занят, приходится руководить толпой, но уделить Илье несколько минут сможет. Борг давно тут живет, многое знает, умен, хитер и обязательно должен что-то подсказать.
Заперев избу и калитку, Илья побежал к детинцу.
Детинец был в южной части города, в излучине реки Калинка. В 1024 году здесь уже было восстание смердов, руководимое волхвами, и для его подавления прибыл великий князь Ярослав. Его дружина разогнала смердов, а волхвы успели уйти в леса. После этого на краю Медвежьего оврага поставили деревянные укрепления, прозванные Рубленым городом. За тыном детинца и укреплениями следили, подгнившие бревна периодически меняли, колодцы чистили.
Ворот, ведущих на территорию детинца, было двое: Ильинские в сторону посада, и Дмитриевские, ведущие к торгу. Все постройки внутри детинца были деревянными, кроме собора Успения Богородицы, который и хотел уничтожить волхв. Илья сомневался – как он сможет это сделать? Камень не горит, а разрушить – нет осадных машин, способных дробить камень. Но его делом, как и Ратибора, было отражать атаки дружинников, не дать им рассеять толпу.
Волхва он нашел у Ильинских ворот.
– Борг, беда у меня! – с ходу заявил он.
– Отойдем в сторону.
Когда они отошли к забору двора горожанина, волхв кивнул:
– Говори.
– Марью похитили, не иначе – Вышата.
– Ай-яй-яй, беда!
– Не сочувствия жду – совета.
– Экий ты быстрый!
Волхв надолго задумался. Он теребил и оглаживал бороду, хмыкал, закатывал к небу глаза, Илья же терпеливо ждал. Видно, волхв просчитывал все возможные варианты.
– Можно попробовать, но риск для тебя велик.
– Рискну!
– Ради бабы? Да ты их десяток купишь!
Не было в эти времена слова такого – «женщина», баба – и все. Простолюдинов мужеска пола называли мужиками, воинов, князей или других уважаемых людей – мужами.
Ратибор зло посмотрел на волхва – он-то думал, что Борг даст дельный совет.
– Ты на меня зенки-то свои не пяль, – понял волхв взгляд Ильи, – сам виноват, что бабу свою не спрятал.
Илья потупился – волхв был прав. Ну не думал Илья, что Вышата предпримет такой коварный ход! Покамест выходило – переиграл Вышата Илью.
– Ладно, найдем и на воеводу управу, есть одна мысль. Сварю я зелье сонное. И человечек в детинце верный у меня есть, надо только зелье ему передать. Как стемнеет, подойдешь к третьей башне справа от Дмитриевских ворот, свистнешь коротко два раза. Лазутчик мой веревку тебе спустит, к ней зелье и привяжешь. А потом жди.
– Чего ждать?
– Человек этот зелье в колодец выльет. Все, кто есть в детинце, водичку-то эту попьют али варево какое на ней сварят. Уснут потом – только не навсегда, маловато одного горшочка на целый колодец.
– Сколько спать будут?
– Смотря сколько выпьют. Обычно по времени – от первых до третьих петухов.
Илья прикинул, выходило два часа.
– Ты пока иди, готовься, веревку с «кошкой» приготовь – как через стенку полезешь? Действовать будешь один, причем быстро.
– Спасибо!
– Не благодари, у меня свой интерес. Я и без бабы твоей о чем-то подобном думал. Ты бабу свою найдешь, если она там, ворота нам изнутри отопрешь, а дальше уж наша забота. Пока дружинники в себя не придут, мы иконы их и книги пожжем, а священника живота лишим.
Последние слова волхва Илья пропустил мимо ушей – пусть делают, что хотят! У него теперь одна задача – спасти Марью.
– Когда зелье будет готово?
– Полагаю – не раньше полуночи. Сейчас помощника пошлю – варить, а в полночь заговоры над зельем читать надо. Помощник тебе зелье домой принесет. А сейчас ступай выспись, ночь тебе предстоит бессонная. А мне еще людей надо отобрать для ночной вылазки.
Илья понуро пошел домой, а волхв довольно потер руки. Вовремя Вышата Марью похитил! Сейчас Илья из сапог выпрыгивать будет, а ворота в детинец откроет. Что не удалось сделать днем, он совершит ночью. Будет сегодня ночью у Мары, богини смерти, обильная жатва.
Илья пришел домой, снял с себя пояс с мечами. Не хотелось ни есть, ни пить, ни спать. Однако он пересилил себя, поковырялся ложкой в чугунке с кашей и улегся в постель. Но сон упрямо не шел.
Илья сел на постели, вытащил из-под подушки деревянную фигурку богини, погладил ее.
– Хоть бы подсказала мне, где Марья?
– Жива твоя Марья, прячет ее от тебя воевода в своей избе, на поверхе, – услышал он голос богини. Одна фраза – и все.
Успокоенный Илья улегся и быстро уснул. Теперь он знал, где девушка, а пробиться туда – дело вполне реальное.
Помощник волхва и его ученик Похвислав варил в избе зелье. Как это делать, он знал, поскольку помогал волхву не один год. Сначала заговор прочитал над водой и поставил ее на огонь. Когда вода закипела, бросил в чугунок порошок дурман-травы. Появился запах – приятный, успокаивающий. Помощник перемешал варево серебряной ложкой, которую всегда носил на поясе в чехле. Потом бросил в чугунок истолченную в порошок кожу болотных жаб и снова перемешал. Варево булькало, пузырилось. Из маленького горшочка добавил четыре капли яда гадюки. Будущее зелье вспенилось, но ученик волхва начал делать над чугунком пассы, читать заклинания, и от варева пошел зеленоватый то ли туман, то ли дым.
Чугунок долго еще стоял на плите, зелье уваривалось, уменьшалось в объеме, густело. Под конец ученик волхва бросил в чугунок щепотку сушеного и растертого в порошок корня мандрагоры. Варево вспыхнуло ослепительным огнем, но тут же погасло.