Он крутанул коня на месте, ткнул в бока каблуками сапог, срывая его в галоп. К ближним воротам не пробиться, там дружина. У дальних – столпотворение, все язычники туда кинулись, давку устроили.
Мысли в голове Ильи лихорадочно мелькали. Он направил коня в боковую улицу, к городской стене. На ходу вложил меч в ножны и встал на седло ногами. Как только конь подскакал к стене, Илья с ходу подпрыгнул, вцепился руками в переход, подтянулся и влез на площадку.
Однако где-то сзади за ним уже скачут гриди, взять хотят. А вот вам! Илья показал кукиш, перелез через стену, повис на руках и спрыгнул. Ударился о землю изрядно, но ничего не сломал, выдержали кости. Слегка прихрамывая, он побежал от стены к рощице. Мала она, но от стрелы укрыть может. Брони на нем нет, и стрелу в спину можно получить запросто.
Язычники же, выбежав из ворот, рассыпались в разные стороны.
До рощи Илья не добежал – речушка поперек пути протекала. Он с ходу прыгнул в воду и уже хотел переплыть ее, да слева увидел затон, поросший камышом. Отличное укрытие для беглеца! Ни православные и ни язычники лезть в открытые водоемы не решались, поверье было – водяные в глубине живут, русалки, утопленники.
Илья проплыл несколько метров и осторожно, стараясь не ломать и не оставлять видимых следов, вошел в камыши. В самом центре остановился, сломал длинную тростину, перекусил ее вверху и внизу, продул. Воздух проходил легко, и через камышинку можно было дышать, сидя под водой.
Дружинники не оставят беглецов в покое, будут преследовать их, пока будет светло, и повезет тем, кто успеет спрятаться. А искать будут в рощах, оврагах, и в первую очередь попадутся те, кто укроется там.
Но ждать вечера долго, сейчас около двух часов пополудни.
Илья пока стоял в полный рост. Вода в речушке холодная, окунись в нее с головой да прожди до вечера – околеешь. Пока было тихо, но не тот человек Вышата, чтобы оставить язычников. Он сталкивался с мятежниками волхвов уже не первый раз, они были для него хуже язвы, и теперь он попытается уничтожить всех. Только ведь всех все равно не получится, слишком много язычников вырвались из города. А все волхв, чтобы ему пусто было!
Илья был зол на Борга. Сам голову сложит ни за понюх табака, а других, кто поверил в него, кто последовал за ним, под петлю палача или меч дружинника подведет. По тому, сколько убитых на площади лежало, Илья понял – не меньше сотни. Было некоторое удовлетворение – дружинников не меньше полегло. Но что толку? Мятеж подавлен, в этом сомнений нет, и жертвы были напрасны.
Дружинники и в самом деле успели зарубить часть язычников, устроивших давку на узкой улице. Но множество их вырвалось и разбежалось. Гриди на конях гонялись за пешими, а догнав, рубили.
Удавалось это не всегда – язычники сопротивлялись. Кто из лука почти в упор стрелял, другие из пращи камни метали, целясь в не защищенное шлемом лицо гридя, а были и вовсе отчаянные, кидавшиеся на преследователей с колом. Иной раз им удавалось ранить гридя в ногу, пока не убили, – ударить выше не удавалось. Гридь на коне высоко, да и кольчуга грудь, живот и спину прикрывает.
Илья слышал отдаленные крики, топот коней. Иногда дружинники были близко, и он слышал, как они перекрикивались. Один из дружинников остановился на берегу, совсем рядом, и Илья по шею погрузился в воду.
Дружинник крикнул кому-то:
– Нет никого!
– Скачи дальше! Воевода Ратибора требует – живым или мертвым.
– А как я его узнаю?
– Высокий он и мечом владеет мастерски.
– А ну его, Ратибора, – пробормотал гридь, – еще самого срубит. Пусть кто-нибудь другой геройствует.
Илья усмехнулся – дружинник был в десятке метров от него.
Гридь ускакал, и Илья опять встал – ноги его уже закоченели. Он услышал, что по берегу кто-то пробежал, но точно не дружинник – те все конные.
Илья все-таки набрался терпения и высидел до темноты. Потом прислушался – из города доносился слабый шум: наверное, дружина поела и теперь упивается победой, торжествует.
Илья выбрался на берег, снял с себя одежду, сапоги. Одежду отжал, насколько мог, из сапог и ножен вылил воду. Надевать влажное было неприятно, но сухой одежды нет.
Он побежал по берегу. Река – как путеводная звезда. Бежал размеренно: вдох через нос, выдох – через рот. Согрелся, даже пальцы ног, ранее почти бесчувственные, потеплели. От одежды пошел пар, и она стала подсыхать на разгоряченном теле.
Устав, Илья переходил на шаг, но потом опять бежал – и так до утра. Сколько он километров пробежал, даже примерно сказать не мог, но знал, что много. Однако река делала изгибы, и по прямой от Белоозера он в итоге удалился недалеко.
Когда солнце начало вставать, решил устроить дневной отдых. Вблизи Белоозера днем ему передвигаться опасно, надо залечь и набраться сил.
Илья устал, сильно хотелось есть. Но с едой можно было подождать до удобного случая, а отдохнуть надо сейчас – голова была тяжелой, мышцы ломило.
«Не заболеть бы. Мне сейчас только простуды не хватало», – подумал он. Зайдя в лес поглубже, нашел вывороченную ураганом ель – под ее корнями было удобное убежище. Наломав веток и травы, он застелил ими ложе и улегся. Сон сморил мгновенно.
Проспав до полудня, Илья проснулся, встал. Мышцы ног от длительного бега поднывали, зато одежда была сухой.
Илья побродил по лесу, нашел кусты малины и черники, наелся ягод вдоволь. Желудок был полон, но ягоды – пища не сытная. Снова улегшись на ложе, Илья задремал: надо было набираться сил, идти предстояло всю ночь. У него была цель – Ярославль.
Тем временем в Белоозере дружинники обыскали каждый дом, все укромные уголки города, и им удалось обнаружить несколько спрятавшихся язычников. Их связывали и отводили на площадь, к идолу.
Когда город зачистили, из сарая привели связанных волхвов.
Вышата торжествовал. Правда, была маленькая толика горечи – Ратибор ушел. Но Вышата утешал себя тем, что они еще встретятся. Зато волхвы, главные возмутители спокойствия, в его руках и воле, и князь приказал с ними не церемониться. Воевода хотел поизмываться над пленными, приказав гридям бить волхвов батогами и вырывать бороды.
Волхвы стенали под ударами, но пощады не просили. Знали, не пощадит их воевода, только сами унизятся.
Когда в лохмотья превратились и одеяния, и спины волхвов, Вышата спросил:
– Что же вам ваши боги не помогают?
Волхвы молчали, и воевода продолжил:
– Что вам молвят ваши боги?
Борг поднял голову:
– Так нам наши боги молвят – не быть нам живыми от тебя.
Вышата кивнул:
– То они правду вам поведали. Повесить их обоих на одном суку, да жителям наказать не снимать, другим в назидание.
На краю площади стояло дерево. Гриди перекинули через толстый сук веревки и повели волхвов к дереву.
Воевода шествовал сзади, желая насладиться видом казни.
Когда на шеи волхвам накинули веревки, Борг, глядя Вышате в глаза, сказал:
– Радуйся! Но только и тебе недолго жить осталось.
– Боги твои тебе говорят это или попугать напоследок решил?
– То мое дело. Я пред богами скоро предстану, но только и тебе не видать Ярославля. Не войдешь ты туда, а внесут тебя в этот город мертвым.
От этих слов воеводу мороз по коже пробрал, но он махнул рукой. Гриди, сидевшие в седлах, к задним лукам которых были привязаны веревки, подстегнули коней, те отошли от дуба, и волхвы повисли в петлях, суча в агонии ногами.
После казни настроение у Вышаты упало. Правду ли сказал волхв? Перед смертью не лгут. Отчего он умрет? От лихоманки болотной или руки неприятельской гнусной? Поторопился он, воевода, с казнью, надо было волхвов попытать. Скажем – костер под босыми пятками развести. Мало кто под такой пыткой молчал, да что уж теперь?
Воевода пошел к идолу – надо было истукана свалить и сжечь на глазах у пленных язычников, а потом и их смерти предать.
Неожиданно воевода остановился. Среди пленных Ратибора нет, и гриди не докладывали, что убили его. Выходит – ушел! Не от его ли руки волхв смерть воеводе предрек? Ратибор – он такой, он сможет…
В животе у воеводы стало неприятно, заныло под ложечкой. Может, не заезжать в Ярославль, ну его? Лучше сразу в Суздаль, тогда и предсказание не сбудется.
Воевода решил поднять настроение стоялым медом.
– Ну, вы тут сами, – распорядился он. – Идолище свалить, облить маслом и сжечь.
– А пленных? – спросил сотник.
– Выведите за город и зарубите.
Весь вечер воевода заливал горечь на душе стоялым медом. Крепок мед, да только не берет он его, предсказание из головы не идет.
Вечером в пустой избе спать лег, трое гридей во дворе покой охраняют. А сон не идет, вспоминается избитое и окровавленное лицо волхва, слышатся слова его. И кажется воеводе, что и дружинники его о предсказании шушукаются за его спиной – последние слова волхва слышали все.
В Белоозере воевода задержался на неделю. Коли уж прибыл он в этот далекий край, надобно налоги да подати собрать. А положа руку на сердце, не торопился он в Ярославль, боялся, время тянул.
Но через неделю телеги полны были, и надо было собираться в обратный путь.
Обычно в таких случаях воевода с дружиной вперед уезжал, оставив для охраны обозов несколько гридей. Но в этот раз колонна верховых дружинников шла впереди огромного обоза, где под рогожами лежали натуральные продукты. Конечно, князь предпочел бы получить налоги деньгами, да откуда они у селян?
Тем временем Илья двигался к Ярославлю. Собственно, в городе ему делать было нечего. Забрать Марью и уйти, и он даже место наметил, куда – Псков, где его никто не знает. Земли псковские под Владимирским княжеством никогда не были, и руки Вышаты туда не дотянутся.
Он старался идти по лесам, по низменностям, чтобы никому не попадаться на глаза. Перед тем, как выйти на открытую местность, стоял на опушке, приглядывался и прислушивался. Осторожничал, потому как на открытом месте от конного уже не убежишь. Пару раз, увидев вдали людей или подводу с селянином, он ложился в траву и выжидал.
Когда вдали показались городские постройки, он сел у дерева и оперся спиной о ствол. Как поступить? Вдруг Вышата с дружиной уже успел вернуться? Небось, гриди его уже доложили, что среди убитых язычников тело Ратибора не обнаружено. Стало быть, сбежал. Воевода своими глазами видел Илью на площади и не отступится, пока не поймает его или не убьет. О предсказании волхва, как и о судьбе волхвов и пленных язычников, Илья ничего не знал. А положа руку на сердце – и знать не хотел. Ни волхв Борг, ни язычники добра ему не сделали, только неприятности от них. Не влез бы Илья в мятеж – жил бы себе спокойно, как многие. А с другой стороны посмотришь, не приди он к волхву на капище – не встретил бы такую замечательную девушку, как Марья. Так и бывает в жизни. Черная полоса сменяется белой, но ни одна из них не длится вечно.
Илья и сейчас решил осторожничать. Он обошел село и устроился при дороге. Из ближних сел и деревень в город на торг всегда товары возили – овощи, шерсть, поросят, деревянные поделки вроде ложек или скалок. Он надумал пристроиться к обозу, а еще лучше – к одиночной подводе, вроде как помощник. Рубашка его, мятая и грязная, уже не выглядела презентабельно. Проблема была только в том, куда спрятать меч, и именно для этого и нужна была телега. С виду он селянин, а они при мечах не ходят. И бросить меч жалко, привык к оружию; к тому же он жизнь ему не раз спасал и в дальнейшем может пригодиться.
Ждать попутной подводы пришлось около часа. Когда раздался перестук копыт и погромыхивание тележных колес, Илья поднялся. Ножны с мечом он опустил внутрь штанины, а выглядывающую из-под гашника рукоять меча прикрыл полой рубахи. Оружия не стало видно, но в случае нужды им можно было быстро воспользоваться. Задрал край рубахи – и выхватывай клинок.
Приготовившись таким образом, Илья медленно пошел по дороге к городу. На то и расчет был, чтобы телега догнала его. Встань он на дороге, и селянин подумает – не грабитель ли? Хлестнет лошадь и пронесется мимо.
Подвода догнала его. Старая кляча довольно бодро влачила за собой телегу с сеном. Илья еще удивился – зачем сено в городе? Потом дошло: многие горожане мелкую живность на подворьях держат – вроде коз или овец. И птица есть – куры, гуси, утки, но им сено не нужно.
Возчик на передке телеги поравнялся с Ильей, всмотрелся в его лицо. Но, видимо, внешность Ильи его не насторожила.
– Откуда путь держишь? Что-то мне лицо твое незнакомо.
– Из Шишкино, в город.
– Так Шишкино в другой стороне! – удивился возчик.
– В гости заходил.
– А… Ну, сидай, вместе веселее ехать будет.
Илья приотстал на пару шагов, выдернул из штанины ножны и сунул их под сено с края телеги – при необходимости их можно было быстро достать. А с ножнами в штанине на телегу не усядешься, они мешать будут ногу согнуть.
Опершись рукой о борт, он лихо запрыгнул на телегу и уселся сбоку от возничего.
– А в город-то зачем? – полюбопытствовал мужик.
– Родня там, не виделись давно.
– Дело нужное. А слухи до нас дошли, в Белоозере мятеж. Вроде как волхвы народ мутят.
– Не слыхал.
– Ну как же! И воевода с дружиной туда подался.
– Давно?
– Седмицу как.
– Ужель не вернулся еще?
Мужик улыбнулся:
– Мне он не докладывал. А только дорога из Белоозера мимо нашей деревни идет, и не видал я, чтобы дружина возвращалась. Как туда ехали, самолично видел. Много воинов, все при мечах, да в кольчугах, шлемы блестят! Красота!
– Да, против них никакие язычники не устоят.
– А зря! – неожиданно сказал мужик. – Деды наши древним богам поклонялись, веками так жили, и ничего худого не было. Вон, на тебе тоже креста нет.
– Не христианин я, – не стал скрывать Илья.
– А какой же ты веры? – не унимался мужик. – Без веры жить нельзя. Должен быть кто-то над человеком, по заповедям жить надо, а то в зверей диких превратимся.
Ну, достал его возчик своим любопытством! Скучно ему, видите ли, поговорить хочется.
– Магометанин я, – соврал Илья.
– Надо же, не слыхал о такой вере, – изумился мужик и задумался.
Он бы еще продолжал расспрашивать Илью, но лошадка уже притянула подводу к городским воротам. Стражник лениво осмотрел копну сена, лежавшую на подводе, и махнул рукой – проезжай.
Как только телега миновала ворота, Илья соскочил на землю.
– Спасибо, что подвез!
– И тебе не хворать, – ответил мужик.
Запустив руку под сено, Илья достал ножны и снова опустил их в штанину. Стражник внимания на него не обратил, стало быть, не добрался еще Вышата до города, и времени – день-два – у Ильи есть.
Он направился к дому, где квартировала Марья. Остановившись на углу улицы, понаблюдал за двором. Посторонних не было видно, как и без дела шатающихся – Илья не исключал, что за избой и двором могли следить. Нет, мании преследования в классическом ее понимании у него не было, но осторожность и осмотрительность не помешают, слишком свежи были в его памяти впечатления от похищения Марьи.
И пока он шел к знакомой улице от городских ворот, тоже проверялся: оглядывался, переходил на другую сторону улицы – даже внезапно разворачивался и шел назад. Но никого, повторяющего его действия, или мелькавшего за спиной продолжительное время, он не обнаружил. А сердце рвалось к Марье, торопило – беги к ней, чего медлишь! Но Илья боялся привести за собой в дом беду.
В калачной слободе, где Илья снял комнату у старушки, все так же вкусно пахло хлебом – сдобный его дух прямо-таки витал в воздухе. Илья был голоден, слюнки так и потекли.
Он заторопился к избе, толкнул калитку – открыто. Постучал в притолоку двери. Сердце билось часто, в груди нарастало волнение – вдруг без него беда случилась?
В этот момент из-за двери послышался голос Марьи:
– Кто в гости пожаловал?
– Я это! – от волнения голос у Ильи сел и был с хрипотцой.
Но Марья узнала. Щелкнул запор, дверь распахнулась, и на шею к Илье бросилась жена. Повиснув, начала целовать в губы, щеки – оторваться не могла. Так он и внес ее в избу, на пол поставил.
– Ты что, оглашенная! Люди же увидят!
– А и пусть их! Как я тебе рада! Как знала, пирожков с вязигой напекла.
– Умыться бы мне с дороги да одежонку поменять. Сам пылью оброс, а одежда потом пропахла.
Одежда пахла не только потом, а и тиной, когда в камышах сидел, и еще бог знает чем, пожалуй – чем-то звериным. Под корягой же в лесу спал, где звери дикие зимовать могли, – уж больно местечко укромное да удобное.
– На заднем дворе у хозяйки баня есть. Сам знаешь, что делать. А я пока на стол поставлю, перекусить.
Илья отправился на задний двор. Дров наколол, печь затопил, воду из колодца в огромный котел наносил. Пока вода грелась, в избу прошел. Есть хотелось так, что казалось – живот к спине прилип.
Усевшись за стол, начал метать в рот пирожки, запивая их молоком, – миска с пирожками пустела на глазах.
Марья, глядя, как Илья расправляется с пирожками, только головой качала, жалеючи.
– Давно не ел?
– Не помню даже. А где хозяйка?
– К родне на пару дней отлучилась.
– С волхвами на Белоозеро ходили – неудачно. Город заняли, а потом дружина княжеская с воеводой Вышатой пришла.
– Помню его! – Глаза Марьи негодующе блеснули.
– Воины волхвов поражение потерпели. Многие сбежать успели, да не все.
– А волхвы?
– Об их судьбе не знаю ничего. Полагаю, их уже нет в живых. Вышата не тот человек, чтобы их помиловать.
– Как же ты выбрался?
– В реке отсиживался, под корягой в лесу спал, малину собирал…