– Водитель Кардана сказал, что твари на берег полезли, – как бы «заминая для ясности» тему, сказал Сталин и окинул взглядом береговую линию у плотины. – И где они?
– Ты не спеши, – ответил Чеснок. – Пока что идем по приборам. Эхолоты засекли большие подвижные массы на подходе к заливу.
– Так может, это рыба? Косяками.
– Ага, рыба! – Чеснок от души рассмеялся. – Косяками! Ну ты сказанул, Сталин! Чем это у тебя трубка набита?
– Пошла массовка, – вдруг заявил майор Баев и поднял бинокль. – Как обычно, двойной удар. По местам, к бою!
Сталин не пользовался биноклем, да и скупые комментарии Баева не внесли ясности в происходящее, но Веретенников увидел и сам понял всё, что нужно.
Повышенная активность атлантов вынудила местное командование нанести массированный двойной удар: по морю и болотам.
Первые взрывы взметнули грязь и обломки гнилушек как раз в тылу, на болотах, за высокими завалами вдоль Мемориал-хайвей. И сразу же западную окраину Энфилда накрыл густой дым. Вроде бы гореть в болотах нечему, но дымило так, что рассвет мог запросто превратиться во внеочередные сумерки. Это значило, что по болотам бьют боеприпасами с какими-то огнесмесями. Скорее всего, с напалмом и фосфором.
Реакция военных подтвердила умозаключение Сталина. Майор Баев негромко проронил: «Газы», и все, кто находился на дамбе, натянули фильтрующие маски.
Веретенникову противогаз вручил лично майор. Он же подсказал, что наблюдать в море, вернее, над ним.
Далеко, почти над серой кромкой горизонта пронеслись два звена фронтовых бомбардировщиков. Они явно работали, а не просто так барражировали над морем, но взрывов Сталин не увидел. На поверхности моря через какое-то время только вспухли странные водяные розочки и пошли волны. Похоже, в открытом море традиционно применялись глубинные бомбы.
– Сейчас уйдет авиация, «смерчи» шарахнут, – глухо из-за маски прокомментировал Баев. – А после и наша очередь подойдет.
– Получается, вы не отгоняете атлантов, а, наоборот, к берегу прижимаете?
– Сам-то понял, что сказал? – майор усмехнулся. – Они все давно здесь, у берега. Мы от резервов их отрезаем.
– Всё равно это похоже на провокацию. Может, они не полезли бы. Откуда вы знаете?
– Не умничай, а? – Баев строго взглянул на Сталина. – Командование отлично понимает, что это серьезный вызов атлантам. В первую очередь, из-за атаки болот. На позиционные бои в море твари реагируют обычно вяло, а вот за болота сильно обижаются. Там у них, говорят, инкубаторы. Но выбора нет. Атланты первыми начали, что бы там тебе ни казалось. Самолет сбили? Ну вот. Значит, продолжение последует. Они не в первый раз эту схему прокачивают. Скоро заварится такая каша, что только держись. Мы потому и эвакуируем город и вообще временно уходим в северные укрепрайоны.
– Я слышал, что половину гарнизона вывели ещё до того, как упал самолет. Зачем?
– А вот это вопрос к нашему штабу, – Баев прищурился и вновь смерил Сталина взглядом. – Или к твоему начальству… Веретенников. Что такое «Зверобой»?
– Не знаю, – Сталин не стал акцентировать внимание на том, что Баев раскусил его маскировку под сержанта, и лишь пожал плечами. – Только здесь об этом услышал.
– Лапшу мне на уши не вешай, – майор усмехнулся. – Мы вот с господами офицерами забились на ящик местного пойла. Я думаю, это какое-то новое отравляющее вещество избирательного действия. Для атлантов яд, а для нас – так… не вреднее слабительного.
– А другие на что ставят?
– Два варианта. Первый, что это какой-то низкочастотный генератор, чтоб зверьё отпугивать…
– Атланты сами низкими частотами пользуются. Для переговоров. Отпугнуть не получится. Разве что помехи организовать, связь им нарушить. Какой ещё вариант?
– Тоже так думаю. А другой вариант, что «Зверобой» – это… существо. Может, какой-то хищник, способный атлантов победить, или паразит, а может вообще – вирус.
– Все три варианта интересные, – Сталин развел руками. – Но я не знаю ответа.
– Как скажешь, – Баев скривился. – Смотри тогда, разведка, начинается самое интересное. Полезут сейчас из мутной водицы «в чешуе, как жар горя…»
Майор откинул крышку ближайшего ящика и кивком указал Сталину на содержимое. В ящике оказались снаряженные гранаты. Иосиф понял посыл Баева – «воюй». Веретенников встал так, чтобы брать гранаты прямо из ящика, и замер в ожидании.
Ровно через минуту «самое интересное» действительно началось. Вот только Баев ошибся насчет того, что из воды полезут атланты. Твари так и не появились. На штурм дамбы пошла сама вода.
Уровень моря вдруг начал резко расти. Феномен необъяснимый, но очевидный. Вскоре вода поднялась до середины дамбы, и сооружение отчетливо затрещало в двух местах. Когда же до верха осталось около трети изначальной высоты, дамба дала сразу три протечки.
– Уходим на блокпост! Отступаем! Шевелись! – скомандовал Баев и добавил негромко: – Они снова нас переиграли… твари!
7 Штурмовая волна
Если вас прессует государственная пропаганда, но вы умный человек и чувствуете, что в деле есть подвох, купите билет и слетайте, пока не поздно, в стан нареченного врага. Побродите по улицам и магазинам, посидите в кафе, послушайте людей, посмотрите по сторонам. Половина мифов развеется, как утренний туман. Совет применим и к ситуации, когда вокруг какой-то малознакомой местности сгущается туман сплетен, россказней и электронных сказок.
Егор много слышал о новой жизни в затопленных штатах. Если верить сказаниям очевидцев и Сетевым байкам, получалось, что в Америке всё очень плохо и жить там нельзя. Не утонешь в болотах, значит подхватишь инфекцию или тебя сожрут атланты. А ухитришься избежать этих бед, пристрелят коварные и крайне недовольные «оккупантами» местные жители.
Что ж, ровно наполовину эта информация соответствовала действительности. В этом Грачев убедился, пока добирался от берега моря до городка Энфилд. И атланты пытались слопать, и вонь несусветная едва не отравила, и местные жители встретились весьма колоритные, такие, что при других обстоятельствах вполне могли и пристрелить.
Зато в городке Егор увидел другую сторону медали, о которой ни в Сети, ни в традиционных СМИ ничего толком не говорилось. Да оно и понятно. О чем говорить, если не за что зацепиться? Если люди нормальные, жизнь трудная, но относительно спокойная, а злые твари даже близко не мелькают. Скучная и абсолютно непригодная для перевирания картина. Все равно что зарисовка идеальной деревни, в которой ничего не происходит: председатель не ворует, пьяные трактористы не дерутся, шалавы не водятся, а бабки не распространяют слухи, что зоотехник насилует быков.
Если бы не затея с эвакуацией, Энфилд мог показаться даже скучнее идеальной деревни. Здесь, конечно, происходили какие-то события, но местные жители к ним не имели отношения. Местным хватало работы, и они предпочитали не обращать внимания на подозрительные делишки, которые проворачивали в паре-тройке специально выделенных местечек всякие проходимцы-охотники и странствующие торгаши. Места эти располагались на окраине, почти за городской чертой, поэтому утверждение, что Энфилд скучнейшее место, выдерживало любую критику.
Егор без труда вычислил злачные места и обошел их стороной. Его интересовал центр городка, а точнее – администрация. Вот здесь-то и расположилось нечто вроде полусонного царства. Если бы не вежливые, но настойчивые призывы военных, которые деликатно стучали во все двери и монотонно объясняли жителям, что те должны временно эвакуироваться, царство могло считаться вовсе сонным.
Ещё некую толику бодрости вносила традиционная полицейская сирена. Она то и дело коротко взвывала там и сям, но на её призывы жители реагировали всё равно вяло. Насколько понял Егор, граждане не понимали и не хотели понимать, с какой такой радости они должны всё бросить и уехать, пусть даже всего на пару дней, в Труро.
Есть опасность, что твари войдут в городок? Чушь! Не бывало такого никогда! Подумаешь, атланты стали злее и дольше остаются на суше. Кто это видел? Военные? Они чужаки, им веры нет. А охотники ничего такого не рассказывали. И рейнджеры ведут себя как обычно. Значит, реальной опасности нет.
Именно так рассуждали местные жители. И миротворцы с трудом подбирали контраргументы.
Более-менее что-то получалось только в самом центре. Но в этом не было заслуги миротворцев. Центр городка занимали административные, торговые или вспомогательные здания, поэтому они и опустели. Все, кто работал в администрации, банках, магазинах или прочих конторах, просто разошлись по домам или отправились вместе с военными уговаривать сограждан уйти из города. То есть картина здесь напоминала внеплановый выходной.
Выводы Грачева подтвердили бойцы смешанной эвакогруппы из десятка спасателей и нескольких военных. Они собрались у дверей большого магазина, чтобы сверить данные о прочесанных кварталах. Егор не стал приближаться, замер неподалеку и прислушался.
– С востоком закончили, – сказал офицер-спасатель, показывая планшет коллеге в военной форме. – Как всегда, заартачились только братья Баглоу. Начали рассуждать – столько времени держались и вдруг фактически сдаем город, почему? На них глядя и другие принялись возмущаться. Хорошо, Оксана вернулась, задвинула им целую речь. Типа, русские знают, как брать противника на гамбитные крючки и прочую тактическую фигню. Народ вроде бы поверил. Кроме братьев. Уперлись, черти рыжие, и ни в какую. Останемся, говорят, шерифу помогать, имущество городское сторожить от мародеров. Мы им – какие, на хрен, мародеры? Тут, кроме собак, никто ничего сроду не воровал. Нет, говорят, и всё. Хоть ты тресни.
– Да и начхать, – военный поморщился. – Достали уже эти дровосеки. Хотят остаться, их проблемы. Что с торгашами?
– Эти сами съехали, уговаривать не пришлось.
– А в промзоне как дела?
– Мы туда ещё не добрались.
– Разве? Мне доложили, что там ваши бойцы мелькают.
– Нет, – спасатель засомневался. – Не должны во всяком случае. У меня никаких данных на этот счет. Может, это частники?
– А-а, те, что появились неделю назад? Они кто вообще?
– Я не в курсе, кто это, но ваш полковник вроде бы лично их проверил.
– Да? А я слышал, что это ваше начальство им пропуск выписало.
– Может и так, – спасатель пожал плечами. – Нам это надо – голову забивать? Если что-то не так у них с лицензией, это комендатуры забота. Нам свою задачу выполнить бы до часа «Ч». Мало времени осталось.
– Дело говоришь, – военный взглянул на часы. – Работаем дальше. Мы прямо пойдем, до Серого пустыря.
– Мы тогда до развилки и налево, к блокпосту вырулим.
– Лады. Там и состыкуемся, ещё раз сверим данные. Погнали.
Военные развернулись и двинулись по улочке в северном направлении, а спасатели – в южном. На Егора ни те, ни другие не обратили никакого внимания, хотя стоял Грачев в десяти метрах. Это казалось странным, но Егор почему-то не окликнул военных. Хотел, но не сделал этого. Более того – он даже не пошел за ними следом. Что на него вдруг нашло, Грачев и сам себе не мог объяснить. Будто бы какой-то внутренний голос приказал стоять на месте. Интуиция, что ли, сработала? Или опыт чистильщика вдруг подбросил нечто такое, что заставило подсознание выдать тревожный сигнал? Что такого подозрительного неосознанно заметил или услышал Егор?
Грачев замер и прислушался. Где-то неподалеку явно шумела вода. И не так, как шумит дождь или ручей. Егор слышал низкий, на пределе восприятия гул большой воды, идущей широким мощным потоком.
Егор слышал такие звуки трижды за время службы в Европе. Один раз, когда прорвало плотину под Гамбургом, и ещё пару раз в Любеке, на балтийском берегу, когда по непонятным причинам на сушу вдруг обрушивался водяной вал метров десяти в высоту.
Командиры тогда грешили на атлантов, вернее – на их оружие, способное создавать такие волны. Ведь оба раза, когда на берег обрушивалась волна, следом на сушу выбирались земноводные твари. То есть цунами играли роль своеобразной «артподготовки» перед атакой.
В понимании Егора, здесь такой сценарий не годился. Центр Энфилда находился в паре километров от берега. Даже большая волна вряд ли могла что-то здесь разрушить, только затопить метра на полтора. Впрочем, Грачев пока не изучил всех особенностей местности. Возможно, где-то на северо-востоке имелся какой-то залив, гул надвигался именно с этого направления.
Пока Егор прислушивался и пытался анализировать сигналы интуиции, помноженной на опыт, спасатели скрылись из вида, а военные ушли довольно далеко. На какое-то время они тоже исчезли, спустившись в ложбину, но затем вновь появились в уличной перспективе. Правда, теперь они не брели прогулочным шагом, а мчались со спринтерской скоростью. И то, что путь шел в горку, им ничуть не мешало.
Следующей неожиданностью стала мощная канонада вдалеке, а затем серия взрывов где-то на болотах. Над западной окраиной городка поднялись клубы дыма, которые медленно потянулись к югу.
Чуть позже глухие раскаты прилетели ещё и со стороны моря. Теперь сомнений не осталось – миротворцы начали боевую операцию. Почему не дождались окончания эвакуации? Видимо, к этому их подтолкнули атланты. Каким образом, Грачев пока не понимал, но мог поспорить, что сбитый самолет стал только первой провокацией. Пока Егор бродил по болоту и окраинам Энфилда, случилось что-то ещё.
Шум воды усилился, и Егор вытянул шею, чтобы рассмотреть происходящее впереди. Примерно на середине расстояния от Грачева до улепетывающих военных разлилась серая бурлящая лужа.
Егор невольно кивнул, как бы одобряя свою проницательность. А секундой позже чертыхнулся. Серый поток стремительно заполнял ложбину на северо-востоке, фактически отрезая центр и юг городка от северных кварталов, а главное… от дороги на Труро!
Как далеко пойдет волна, Егор не мог предсказать, но даже если она не перехлестнет полуостров, а лишь соединит залив с солеными болотами, задачу свою вода выполнит – надежно отрежет Энфилд и аэропорт от остальной части полуострова.
«И ещё неизвестно, насколько поднимется вода, – мелькнула мысль. – Возможно, городок тоже превратится в болото или мелководье. В этом случае будет вообще труба. Все застрявшие в городке пойдут на корм тварям. Я, кстати, тоже».
Нарисованная воображением перспектива пугала, но Грачев принял её отстраненно, словно это природное явление вроде шторма. Нет, он не смирился заранее с неизбежным. Просто не стал забивать голову вероятными вариантами. Ему хватало пока и текущих забот.
«А с тем, что будет, – разберемся, когда придет время».
К гулу несущейся по ложбине воды присоединились другие звуки. Сначала зажурчало и зашумело где-то рядом, буквально под ногами, а затем и позади.
Егор обернулся и бросил взгляд на решетку ливневки. Шум воды доносился теперь и оттуда, из канализационного коллектора.
Прошло ещё полминуты, и похожие звуки прилетели со стороны ближайшего здания, а через полную минуту из-под дверей строения чуть поодаль потекли несколько темных ручьев.
Вода входила в Энфилд по каким-то тайным, ей одной ведомым тропам, но делала это очень уверенно.
Егор повертел головой, пытаясь найти выход из образовавшейся ловушки. На первый взгляд пути к отступлению не осталось. Поток отрезал дорогу на север, на западе лежали болота, а восточные скалы и побережье ещё на рассвете занял противник. Оставалось уходить на юг, к аэропорту, то есть ещё глубже в ловушку.
Грачев попятился, но вовремя себя одернул. Кроме невысоких холмов, где располагалась база рейнджеров, на юге не осталось мест, где можно спастись от наводнения. Уйти на чужую базу и стать робинзоном или получить пулю от хозяев, пусть недавно и спасших Грачева из лап атлантов, казалось худшим из вариантов. Пока не поздно, следовало прорываться на север.
Егор решительно двинулся вперед, но вскоре замер у огромной промоины, взрезавшей улицу. Ни перепрыгнуть, ни обойти поток не представлялось возможным. Форсировать вброд – тем более. Вода неслась с бешеной скоростью, а глубина могла оказаться вполне приличной. Но Грачев всё равно сделал несколько шагов назад, готовясь к разбегу. Да, поток казался слишком широким, но выбора не оставалось, только попробовать перескочить.
Егор разбежался, оттолкнулся что было сил и… плюхнулся в воду, да не где-то у другого берега, а почти на середине промоины. Вода подхватила, понесла, попыталась закрутить в водовороте, а затем вдруг коварно бросила на камни. Вернее, на обломки старого фундамента с вмурованными в него железными конструкциями.
Грачев врезался в бетонные обломки плечом и боком, затем поток перевернул Егора, и он приложился ещё спиной и затылком. В глазах потемнело, Грачев хлебнул мутной соленой воды, закашлялся и едва не ушел на дно. Но у потока имелись другие соображения на этот счет. Он понес Грачева дальше и ещё трижды шмякнул о твердые предметы, а затем едва не насадил, словно кусок мяса на шампур, на торчащий из склона промоины арматурный прут.
Случись эта неприятность, исход выглядел бы местью сумасшедшей местной природы за погибших в стычке у аэродрома атлантов. Но всё обошлось малой кровью. Прут лишь разорвал одежду и сильно расцарапал бок.
Защипало от соленой воды сильно, но терпимо. Да и не до того стало Егору. Он барахтался, как мог, и пытался ухватиться хоть за что-то, но у него никак не получалось. Коварный прут оказался слишком скользким, обломки крошились, а просто впиться пальцами в землю не получалось – вода стремительно размывала берега промоины. Чтобы выбраться из ловушки, требовался либо брошенный с берега трос, либо какой-то невероятный пинок из-под воды. Первое, конечно же, предпочтительнее.