Глава 5
Издательство «Время» за многие годы успешной работы сумело сколотить неплохое состояние и построить для себя симпатичное здание на окраине нашего славного города. Зеркальный фасад, зимний сад на крыше, все отвечало последним веяниям моды. Внутри здание выглядело так же изысканно, как снаружи. Крапивин в стенах родного издательства чувствовал себя как рыба в воде. Радушно пожимал руку всем, кто встречался на нашем пути, начиная от пожилого охранника на входе. Настроение у него заметно улучшилось, дурное расположение духа после неприятного разговора с Козловым быстро улетучилось.
— Эдуард Петрович, как я рад вас видеть! — пробасил тучный мужчина и по-дружески похлопал Крапивина по спине. — Почему так редко к нам заходите?
— Работы много, Федор Степанович, — коротко ответил Крапивин, и мы продолжали свой путь по узким коридорам издательства.
— Эдик, загляни ко мне минут через десять, разговор есть, — крикнула мужеподобная дама в строгом деловом костюме, увидев журналиста.
— Обязательно, Ольга Матвеевна, — живо отреагировал Эдуард Петрович.
— Вы тут популярная личность, — отметила я.
— И не только тут, — без лишней скромности добавил Крапивин.
Наконец-то мы добрались до нужного нам кабинета. Эдуард Петрович без стука распахнул дверь, и мы оказались в просторном помещении с двумя огромными окнами. У компьютеров усердно трудились два молодых человека, посреди комнаты красовался накрытый по какому-то поводу стол. Едва я прикрыла за собой дверь, как она вновь распахнулась, и под дружный хохот в кабинет практически ввалились три девицы. Одна из них держала в руках миску с фруктами, вторая прижимала к груди две запотевшие бутылки водки.
— Эдуард Петрович! — запищали все трое, завидев Крапивина. — Как здорово, что вы пришли, а мы как раз день рождения Тамары отмечать собрались.
Соблюдая очередность, девчонки расцеловали моего клиента и только потом посмотрели на меня.
— А это кто? — недовольно поинтересовалась одна из девиц.
— Стажер, — похоже, Крапивину понравилось рассматривать меня в этом качестве.
— Евгения Максимовна, — добавила я, пока кличка «стажер» ко мне не прицепилась.
— К сожалению, мы не сможем разделить с вами праздник, девочки. — Отмахиваясь от коллег, Эдуард Петрович пытался пробиться к своему рабочему столу. — Мы заехали буквально на пару минут. Мне надо забрать кое-какие документы.
— Нет, нет, мы вас не отпустим, — протестовали коллеги.
На помощь Крапивину пришел молодой симпатичный парень лет двадцати пяти.
— Лариса, Тамара, успокойтесь, — попросил он. — Лучше накрывайте на стол поскорее, может, Эдуард Петрович успеет хоть десять минут с нами посидеть.
— Мы мигом. — Девчонки засуетились у стола, а я прошла вслед за Крапивиным, который уже устроился за своим рабочим столом. Ключами с увесистой связки он открывал ящики стола, которые были заполнены компьютерными дисками, исписанными листами и какими-то потрепанными блокнотиками. Просматривая бумаги, Эдуард Петрович недовольно причитал:
— Ну где же она? Да что ж такое?
— Я могу вам помочь? — К нам подошел молодой парень.
— Алексей, не могу найти свои записи о Бородине.
— О Володе? — удивился Алексей.
— Ну да, где-то там был записан его адрес. Мне он нужен.
— Если вам нужен только адрес, то я могу помочь, он у меня в компьютере.
— Ой, Алексей, посмотри, пожалуйста. — Крапивин легко согласился на помощь коллеги.
Через минуту я держала в руках тетрадный листок с адресом Владимира Бородина.
— Кстати, я ведь вас не представил, — опомнился Крапивин. — Это мой помощник, фотограф Алексей Потапов.
— Очень приятно. — Я улыбнулась новому знакомому. — Так вы и есть тот самый фотограф?
— В каком смысле тот самый? — удивился парень, поглядывая то на Крапивина, то на меня.
— Евгения Максимовна видела твои фотографии в журналах и очень хвалила их, — пояснил журналист.
— А… — Алексей тоже заулыбался. — Рад, что вам понравилось. Кстати, если вам понадобится помощь фотографа, я к вашим услугам. Хотя вы, как я понимаю, сами увлекаетесь фотографией. — Парень кивнул на фотокамеру, которая по-прежнему висела у меня на шее. После визита к Козлову я так и не сняла ее.
— Да так, пытаюсь постигать науку.
— Ой, Алексей, — Крапивин неожиданно вцепился в мой фотоаппарат, — я тут несколько интересных снимков сделал. Перенеси их на диск и сохрани.
— Что там?
— Увидишь. — Эдуард Петрович самодовольно потирал руки. — Там бомба, настоящая бомба! Только пока никому не показывай снимки.
— Само собой, Эдуард Петрович, — кивнул Алексей и немедленно уселся за свой компьютер выполнять задание Крапивина.
— Все за стол, все за стол! — Одна из девушек захлопала в ладоши, призывая коллег отпраздновать день рождения Тамары.
— Мы торопимся, — стал упираться Крапивин, но его буквально под руки взяли и повели к праздничному столу. — Евгения Максимовна, пять минут, — он виновато посмотрел на меня.
Я была вынуждена присоединиться к компании шумных журналистов, села на крутящийся стул в углу стола и медленно принялась чистить апельсин. Эдуард Петрович оказался компанейским человеком, он быстро развеселился и стал произносить один тост за другим. К столу присоединялись новые люди. Они забегали из соседних отделов, несли цветы, говорили какие-то теплые слова и снова убегали. Я поторапливала Эдуарда Петровича, посылая ему всевозможные знаки, он каждый раз просил отсрочки еще на пять минут и продолжал дискутировать с коллегами на праздные темы. Мое одиночество нарушил какой-то пожилой мужчина, заглянувший на пару минут.
— Я слышал, вы стажер Эдуарда Петровича?
— Слухи так быстро распространяются по вашему издательству? — усмехнулась я, разглядывая незнакомца.
— Представьте себе, — в ответ он широко улыбнулся, демонстрируя свои, не лучшего качества, зубные протезы. — Вам очень повезло, Крапивин талант, с ним вы быстро научитесь писать.
— Вообще-то, писать я уже давно научилась.
— Вы меня неправильно поняли, — стал оправдываться мужчина, но его перебили.
— Леонид Карпович, о чем вы там шушукаетесь? — Именинница проявила интерес к нашему разговору.
— Я всего лишь знакомлюсь с помощницей Эдуарда Петровича.
— Мы все хотим с ней познакомиться, — засмеялась именинница.
Вскоре на меня посыпался град вопросов: какой вуз я окончила, сколько у меня статей, где работала или планирую работать, откуда знаю Крапивина?
Эдуард Петрович быстро пришел на помощь и ответил на большинство вопросов, адресованных мне. Из его ответов я узнала, что никакого вуза еще не окончила, учусь на втором курсе журфака, причем учусь не очень хорошо, поэтому старый знакомый Крапивина, декан факультета Апломбов, попросил своего хорошего друга Эдуарда Петровича подтянуть отстающую студентку. После такого рассказа все присутствующие решили, что называть меня по имени-отчеству — много чести, и я была мигом разжалована до Женечки.
— Женечка, не расстраивайтесь, рядом с таким мастером, как Эдуард Петрович, вы научитесь срывать звезды с неба, — утешали меня коллеги Крапивина. — Вы думаете, Эдуард Петрович сразу стал таким знаменитым?
— Кстати, Эдик, — пожилой мужчина, мой недавний собеседник, взял под локоток Крапивина и стал вспоминать дела минувших дел: — Как там называлась твоя первая громкая статья, о враче, кажется?
— Да, о так называемом молодом ученом. — Крапивин неожиданно стал максимально серьезен. — Юнец пытался сделать карьеру за счет своего прославленного учителя.
— Да, да, да, точно, — закивал мужчина. — Вы читали эту статью своего наставника, Женечка?
— Читала, — сухо ответила я.
— Вот это был старт!
— Да, после этой статьи я определился, в каком направлении буду работать.
— Ты стал журналистом-разоблачителем, — подстегнул Крапивина мужчина.
— Беспощадным правдолюбцем. — Все новые и новые эпитеты звучали от коллег.
— Эдуард Петрович, — я демонстративно посмотрела на часы. — Время. Нам пора ехать.
— Ах, да. Мы уже опаздываем, — спохватился журналист и начал прощаться со всеми.
Уже в дверях к нам подошел Алексей и протянул мой фотоаппарат.
— Все готово, снимки на диске.
— Ну как тебе? — поинтересовался Крапивин.
— Эдуард Петрович, мне не показалось, это действительно Малявина на снимках? — почти шепотом спросил обескураженный Алексей.
— Тебе не показалось, — усмехнулся журналист. — Она планирует грандиозное возвращение на сцену, надо будет помочь ей. — Крапивин не мог сдержать злорадного удовольствия.
— Снимок, где она стоит на карачках посреди комнаты, это просто умора.
— Я старался.
Потеряв терпение, я подхватила Крапивина под руку. Эдуард Петрович уже не сопротивлялся, послушно следовал за мной и глупо улыбался, размышляя о чем-то своем.
Молодой журналист Бородин жил на окраине Тарасова. Нам пришлось потерять некоторое время в пробках, потому как мы выехали из издательства в самое неподходящее время, в час пик. По дороге Крапивин развлекал меня комментариями о прошедшей встрече с коллегами, я реагировала сдержанно. Когда зазвонил мой мобильник, я искренне обрадовалась и велела журналисту помолчать.
— Слушаю.
— Женя, куда вы пропали? — Это Мечников забеспокоился о нас.
— Мы не пропали, мы работаем.
— У вас все нормально?
— Да, — успокоила я друга. — Кстати, мне удалось сделать запись телефонного разговора, о котором говорил Эдуард Петрович. Ему действительно звонил какой-то мужчина и угрожал.
— Кассета с записью у тебя? Голос звонившего изменен? Мне нужно прослушать запись, когда ты сможешь передать мне кассету? — Взволнованный Мечников просто завалил меня вопросами.
— Костя, Костя, — усмехнулась я. — Кассета у меня, я передам ее тебе при первой же возможности, как только выйдешь из больницы.
— Я завтра выйду, не могу тут больше валяться.
— Ну вот завтра и пересечемся.
— Надо было сразу передать мне кассету.
— Сравнивать запись пока не с чем, Эдуард Петрович не узнал звонившего.
— Все равно мне нужна эта запись.
В наш разговор несколько раз пытался вмешаться Крапивин, но я не передала ему трубку.
— Почему вы не позволили мне поговорить с Константином Афанасьевичем? — обиженно спросил Крапивин, когда я убрала мобильный в карман куртки.
Я проигнорировала вопрос, мое внимание было приковано к зеркалу заднего вида, точнее, к зеленой «Ауди», которая уже довольно давно мелькала в зеркале, держась на две машины позади нас. Дорожные пробки — хороший способ проверить, действительно ли тебя преследуют. Я несколько раз давала возможность зеленой «Ауди» обойти себя, выбирая не самую удачную полосу для движения. Машины проезжали мимо моего «Фольксвагена», протискиваясь в соседние ряды, а этот продолжал держаться позади, не предпринимая никаких попыток ускориться.
Наконец-то мы вырвались из центра города, дорога стала посвободнее, можно было увеличить скорость до восьмидесяти километров в час. Я предприняла еще одну попытку проверить подозрительную машину на предмет слежки, но неожиданно зеленая «Ауди» прекратила следовать за нами и умчалась далеко вперед, свернув на ближайшем перекрестке.
Наконец мы свернули к дому Бородина. Все то время, пока я наблюдала за «хвостом», Крапивин о чем-то говорил, эмоционально размахивая руками.
— И это не так просто, как может показаться, — закончил он свой монолог и вопросительно посмотрел на меня. — Почему вы не отвечаете?
— Потому что мы уже приехали, некогда разговаривать.
Мы въехали во двор, и я стала высматривать удобное место для парковки.
— Вы со мной? — спросила я Эдуарда Петровича, остановив машину.
— Разумеется, — ответил он и стал выбираться из салона, не дожидаясь, когда я выключу двигатель. Опасался, наверное, что я забуду его.
В подъезде нас встретила бдительная старушка-консьерж, уточнила номер квартиры, в которую мы направляемся, и сделала какие-то записи в своей потрепанной тетрадочке.
— О чем мы будем разговаривать с этим бездарем? И в какой роли вы на этот раз будете выступать? — спросил Крапивин, когда мы уже стояли перед дверью Бородина.
— Сориентируемся на месте, — ответила я и надавила на звонок.
Молодой журналист Владимир Бородин оказался не таким уж молодым. Либо он действительно продолжительное время предавался пьянству и потому смотрелся несколько помятым и несвежим, либо понятие «молодой» относилось не к его возрасту, а к его карьере.
Худой, взъерошенный очкарик лет сорока открыл дверь сразу, опуская стандартный вопрос «кто там?». Крапивина мужчина узнал без труда и совсем не обрадовался визиту.
— Крапивин, — пробасил Бородин, — что вам надо?
— Поговорить, — ответил Эдуард Петрович и вопросительно посмотрел на меня, ожидая поддержки.
— Моя фамилия Полянская, — начала я сочинять правдоподобную историю. — Я родственница Бородинских, чью усадьбу собираются сносить. Я узнала, что вы пишете об этом статью и якобы располагаете данными, что усадьба ненастоящая.
— А, — рассмеялся Бородин и перевел взгляд на удивленного Крапивина. — Так вы испугались, Эдуард Петрович? Испугались и явились ко мне выяснять отношения?
— Вовсе нет, — начал оправдываться Крапивин.
Бородин жестом пригласил нас в дом, и я немедленно воспользовалась этим предложением. Крапивину не оставалось ничего другого, кроме как последовать за мной.
— Не разувайтесь, проходите в комнату. — Настроение у Бородина, который пару минут назад выглядел угрюмым и сонным, быстро поднялось.
Когда мы с Крапивиным расположились на диване, а хозяин дома сел напротив нас на стул, Эдуард Петрович предпринял вторую попытку объяснить коллеге, что никаких отношений он выяснять не собирается:
— Видите ли, Владимир, я не имею ничего против вас…
— А вот я имею, — перебил его Бородин. — Вы разрушили мою карьеру, а теперь, когда у меня появился шанс вернуться в журналистику, являетесь в мой дом. Что вам надо, Эдуард Петрович?
Крапивин открыл было рот, чтоб объяснить причину своего визита, но Бородин не дал ему и слова сказать:
— Только не надо мне рассказывать об этой даме, которая борется за усадьбу своих предков. — Молодой журналист наградил меня недоверчивым взглядом. — Это только предлог, это не причина. А я хочу знать причину, поэтому постарайтесь придумать более правдоподобную историю.
— Молодой человек, — прервала я эмоциональный монолог хозяина, — вы забываетесь. Кто вам дал право так пренебрежительно относиться ко мне и к моим предкам? Я не позволю…
— Ой, утомили, утомили вы меня своими байками! — засмеялся Бородин. — Лучше так и скажите, пришли, мол, к тебе, Владимир Тарасович, с огромной просьбой. Не порочь ты наше славное имя, не вороши прошлое. Давай забудем об обидах и будем жить дружно. Угадал я, Эдуард Петрович? За этим ты ко мне пожаловал?
— Да если б не она, — Крапивин кивнул в мою сторону, — ноги моей не было бы в твоем доме.
— А что так? — продолжал ерничать Бородин, чей боевой дух и стремление побольнее ударить противника крепли с каждой минутой. — Чем тебе мой дом не нравится? Может, тебя смущает стойкий аромат перегара? — Он несколько раз глубоко втянул воздух ноздрями, а потом помотал головой. — Нету тут такого аромата, и не было никогда. Потому что я не пьяница, как ты утверждал, и не наркоман, и после твоей гнусной статейки я не спился, нет!
— Теперь я все понял, — шипел Крапивин, — я все понял. Это ты, гад, ты звонишь мне каждый вечер…
Я поняла, что ситуация принимает нежелательный поворот, и поспешила остановить Крапивина, не ровен час, наговорит лишнего. Я ухватила Эдуарда Петровича за рукав куртки, но он резко оттолкнул меня, освобождая руку, и рванул на Бородина.
— Я убью тебя! — рычал обезумевший Крапивин.
Мужчины повалились на пол, Бородин упал на спину, Крапивин, упираясь коленом в грудь Владимира, ухватил его обеими руками за ворот рубашки и тряс как тряпичную куклу. Бородин размахивал руками, нанося слабые удары в живот и грудь Эдуарда Петровича. Я немедленно подскочила к обезумевшему Крапивину и попыталась оторвать его от Бородина. Мой клиент уже и меня воспринимал как врага, поэтому, освободив левую руку, крепко вцепился в мою кисть, пытаясь меня оттолкнуть. В этот момент я с силой рванула Крапивина на себя, послышался звук рвущейся ткани, и воротник рубашки Бородина пошел по швам.
— Не мешайте мне! — рычал Крапивин, заваливаясь на спину. Он сделал попытку подняться, но я к этому моменту освободилась из его цепких объятий и заломила ему руку за спину.
— Больно! — закричал он, наклоняясь к полу. — Отпустите, больно же.
Перепуганный и взволнованный Бородин уже успел подняться и теперь судорожно поправлял порванный воротник.
— Я это так не оставлю. Вы у меня ответите. Псих. Теперь мне понятно, какими методами вы добываете материалы для своих статей.
— Заткнись, — продолжал возмущаться Крапивин.
— Эдуард Петрович, мы уходим, — решительно заявила я, помогая своему клиенту подняться с пола.
— Нет, вы никуда не уйдете. — Неожиданно хозяин дома предпринял попытку преградить нам путь. — Я немедленно вызываю милицию. Вы у меня ответите.
Не обращая внимания на угрозы, я продолжала тянуть Крапивина к двери.
— Уйдите с дороги. — Я попыталась отстранить Бородина в сторону.
Владимир прижался к стене, пропуская нас вперед, но, едва я оказалась к нему спиной, предпринял попытку нападения, которая закончилась для него плачевно. Уловив его суетливые движения за своей спиной, я резко развернулась и ударила Бородина в нос. Из него тут же потекла кровь. При виде собственной крови Владимир Тарасович побледнел и сполз по стене на пол, окончательно потеряв желание скандалить.