Матроскин говорит:
— Вообще-то хорошо бы это отворотное средство испытать на ком-нибудь. Проверить его действие прежде, чем дяде Фёдору давать.
— А на ком? — спрашивает наивный Шарик.
Матроскин так, глядя в потолок, отвечает:
— Обычно всякие медицинские лекарства прежде, чем людям давать, сначала на собаках проверяют.
— Чего? — кричит пёс. — А на кошках не проверяют?
— А на кошках не проверяют, — говорит Матроскин.
— А почему?
— Потому что кошки царапаются.
— И ничего подобного! — кричит Шарик. — Не потому, что они царапаются, а потому, что кошка — это не существо, а так, одна шкурка! А собака — друг человека. Собаку ничем не заменишь.
— А кошку чем заменишь? — спрашивает Матроскин.
— Мышеловкой, — отвечает Шарик. — Вот чем!
— Да?! — кричит Матроскин. — И собаку запросто заменить можно.
— Это чем? — спрашивает Шарик.
— А тем, — говорит Матроскин. — В дверь замок поставить. А в собачью будку радиогавкалку запихнуть.
— Вот что, друзья животные, прекратите ссориться. Мы должны работать дружно, в сговоре, — говорит Печкин.
— И потом, от кого ты меня отворачивать собираешься? Не от себя ли? Я и так на тебя смотреть не хочу, всё время отворачиваюсь.
— Ладно, ладно, — успокоил его Матроскин. — Я думаю, это средство не надо проверять. Оно, наверное, уже веками проверено, раз оно в колдовскую книгу попало.
На этом они сошлись и решили испытания не проводить.
А дядя Фёдор ничего не знал, сколько заботы о нём проявляется. Он себе спокойно в гостях у профессора Сёмина чай пил.
Профессор Сёмин его о личной жизни спрашивал:
— Ну, как у вас дела, молодой человек: что у вас в огороде растёт?
— Много чего, — отвечает дядя Фёдор. — Морковь, редиска, картошка сортовая.
— А какая картошка сортовая? — спрашивает профессор Сёмин. — Сейчас вся научная интеллигенция аргентинским картофелем «Лолита Торрес» увлечена. Мне лично академик Воздвиженский — крупный куровод — целый мешок на развод подарил. Все картофелины круглые, как бильярдные шары. А кожура тонкая, можно руками снимать. Могу с вами поделиться осенью.
— У нас картошка из Голландии, — отвечает дядя Фёдор. — Мой папа искусствовед. Он по всем музеям на всех картинах картошку высматривал. И увидел очень хорошую на картине Рембрандта. Там каждая картофелина была размером с кирпич. Она очень кривобокая, но очень большая.
— Я читал про эту картошку в художественной литературе, — сказал профессор Сёмин. — Она так и называется «Рембрандтовская скороспелая». Отдельные экземпляры у неё размером с печатную машинку бывают. Только в ней уж больно кожура толстая. Очисток много. Не навыбрасываешься.
— А мы очистки не выбрасываем. Они как раз нам нужны для коровы и для телёнка. Мы ещё хотим поросёнка завести.
Так они интеллигентно беседовали, пили чай. А девочка Катя портрет дяди Фёдора рисовала. Очень ей дядя Фёдор нравился. Портрет получился просто на диво. Он и сейчас висит в городской квартире профессора Сёмина, Катиного дяди. С названием: «Портрет неизвестного мальчика дяди Фёдора из деревни Простоквашино. Акварель».
Домой дядя Фёдор пошёл очень серьёзно обогащённый знаниями про картошку.
Вечером дядя Фёдор заметил, что Матроскин что-то больно красиво наряжается. Он матроску свою самую любимую выгладил. Бескозырку чернилами подкрасил. И весь вечер песню распевал:
И Шарик всё перед зеркалом крутился, все себе блох из хвоста выкусывал. И тоже напевал:
Матроскин говорит:
— Шарик, а, Шарик, давай песнями меняться. Я тебе про ямщика отдам, а ты мне про моряка. Ведь я же из морских котов, из корабельных.
Шарик не согласен:
— Я сгущёнку не люблю.
Матроскин предлагает:
— А ты тушёнку вставь. «Любил я в те поры тушёнку».
Дядя Фёдор рассердился:
— Эй вы, солисты московской эстрады! Надо правильно петь. Этот дядя из песни не сгущёнку, он девчонку любил в те поры.
Матроскин тогда сказал:
— А раз так, надо эту песню тебе, дядя Фёдор, подарить. Она тебе больше подходит. Очень хорошая песня.
И они с Шариком так намекательно переглянулись. А дядя Фёдор ничего не понял. Он же с девочкой Катей просто дружил.
Шарик дядю Фёдора просит:
— Причеши меня, дядя Фёдор.
— В чём дело, Матроскин? — спрашивает дядя Фёдор. — Куда это вы с Шариком собрались?
— Как куда? — отвечает Матроскин. — Сегодня у нас всенародный праздник. День почты.
Дядя Фёдор говорит:
— Ну и что?
Шарик объясняет:
— А то. В этот день все почтальоны нашей страны родились. Значит, и почтальон Печкин тоже. Мы к нему на день рождения идём.
— Ой, — говорит дядя Фёдор. — А что же ему подарить?
Матроскин отвечает:
— Он велосипеды любит.
Шарик добавляет:
— И сумки почтовые.
— Нет, — не соглашается дядя Фёдор. — У нас у самих велосипедов нет. Мы вот как сделаем. Мы к нему девочку Катю на праздник позовём. Пусть она ему портрет нарисует.
У Матроскина от этой Кати вся шерсть во всех местах дыбом встала. Он вдвое толще получился. Но он героически смолчал.
Дядя Фёдор, конечно, Шарика искупал, причесал его и вместо ошейника красивый бант ему на шею повязал, синий. И спрашивает:
— Слушай, Шарик, вот я тебя причёсывал, ты весь в синяках и шишках. Почему?
Шарик отвечает:
— Это всё из-за Матроскина.
— Вы что, с ним подрались?
— Да нет. Он попросил меня его корову подоить.
— Ну и что? — удивился дядя Фёдор.
— А то. Она всё время хвостом хлестала.
— Ничего не понимаю, — говорит дядя Фёдор. — А синяки-то отчего?
— А от того, — кричит Матроскин, — что он моей корове на хвост молоток привязал!!!
— Это зачем? — спросил дядя Фёдор.
— А затем! — хмуро ответил Шарик. — Думал притормозить.
Дядя Фёдор тогда сказал:
— Хорошо ещё, Шарик, что ты кувалду на хвост не привязал. А то бы мы сегодня не на день рождения, а на похороны собирались.
Вечером они все вместе к Печкину в дом зашагали.
По дороге к девочке Кате зашли.
Она взяла кисти и холст. Приготовилась портрет рисовать. И название у неё было приготовлено:
«Портрет сельского почтальона Печкина в сельской местности. Музей города Ярославля. Масло».
В доме у Печкина мебели не густо было. Печь огромная, стол, шкаф и три табуретки. Ещё радиоточка. Для такого большого количества гостей пришлось у соседей лавку брать. Печкин гостям обрадовался, чаю накипятил, баранок на стол положил очень много. Если на столе сначала спичку положить как цифру один, а потом эти баранки, цифра в много-много миллиардов рублей получилась бы. И ещё всякое варенье кругом стояло и конфеты.
А отдельно в углу на печке под крышкой специальное блюдо для почётных гостей вкусно картошкой пахло.
— Дорогой Печкин, — сказали наши гости, — поздравляем тебя с днём рождения.
Девочка Катя добавила:
— Сейчас мы все будем чай пить. А вы, Игорь Иванович, сидите и не шевелитесь. Я буду вас рисовать.
Печкин успел одну баранку схватить, тарелочку с конфетами придвинуть и сел у окошка. Потом говорит:
— Нет, так неправильно. И так никто не догадается, что я почтальон. При мне сумка должна быть и велосипед.
Он быстро сбегал в сарай, прикатил велосипед, надел на себя плащ почтальонский и сумку. И только тогда уселся у окошка.
Получилось очень красиво. Потому что ещё вдобавок к Печкину в окне было много природы с речкой.
Дядя Фёдор говорит:
— Я сейчас хочу загадку загадать. Она очень к теме относится. Хотите?
— Конечно, хотим!
— Тогда слушайте:
— Мальчуган, — догадался Шарик.
— Почему мальчуган? — удивился дядя Фёдор. — И зачем ему толстая сумка?
— Как зачем? — отвечает Шарик. — Макулатуру собирать. У нас в городе мальчики всегда макулатуру собирали.
— Да никакой это не мальчуган. Это же специальное поздравительное стихотворение. Слушайте внимательно:
— Председатель! — радостно закричал Шарик. — Какой такой председатель?! — удивился дядя Фёдор.
— Председатель! — радостно закричал Шарик. — Какой такой председатель?! — удивился дядя Фёдор.
— Председатель колхоза.
Дядя Фёдор спрашивает:
— А сумка здесь при чём?
— Налоги собирать. Он с сумкой за налогами пришёл.
Дядя Фёдор даже обиделся. Но тут его девочка Катя выручила. Она сказала:
Очень хорошее поздравительное стихотворение получилось.
Тут и Шарик завёлся:
— Я хочу свой вклад внести. Я тоже хочу этот праздник увековечить.
Он за своим фоторужьём помчался. Прибежал и стал всё и всех подряд фотографировать. Чтобы можно было потом из отдельных снайперских кусочков большое праздничное фотополотно создать.
Тут Печкин разошёлся. Решил для гостей русскую народную песню спеть. И так жалостливо запел:
В конце он даже заплакал:
— Эта песня про моего дядю.
— Почему? — удивились все.
— Он тоже глухой был.
Портрет Печкина был почти готов.
Печкин в плаще и с сумкой сидел на велосипеде около стола с блюдечком чая в руках и смотрел вдаль на природу. Очень он был похож на полководца Суворова перед Альпами.
Все были довольны портретом, кроме Матроскина. Опять эта Катя высовывается. И так дядя Фёдор с неё глаз не сводит.
Кот Матроскин таким ласковым голосом сказал:
— Дядя Фёдор, а уже грибы пошли. Мы специально для тебя один гриб поджарили. Хочешь попробовать?
— А вы как же? — спросил дядя Фёдор.
— А мы уже ели.
— Ладно, — говорит дядя Фёдор. — Давайте ваш гриб.
Матроскин ему торжественно гриб принёс, и дядя Фёдор начал его пробовать.
— Тьфу ты! — говорит он. — Какой удивительный гриб!
— Почему удивительный? — спрашивает Матроскин.
— Удивительно невкусный. Мочалку в гуталине напоминает. А что, других грибов в лесу не было?
— Не было, не было, — говорит противный Матроскин. — Один гриб на весь лес только и был.
— Лучше бы вы его в лесу и оставили. Может быть, он бы дозрел и вкуснее стал. А может быть, просто бы сгнил. Спасибо. Очень невкусно было. Мне больше не надо.
Тогда решили на этом праздник заканчивать. А дядю Фёдора домой спать повели.
Около дома девочки Кати они расстались. Договорились завтра с утра новые журналы географические смотреть, которые Катиному папе из Америки пришли.
Матроскин даже загрустил:
— Завтра дядя Фёдор про Катю забудет. Значит, журналы смотреть не придётся. А там, наверное, так много про моря и океаны. Поторопились мы с этим колдовством.
Как только они в свой домик пришли, дядя Фёдор сразу спать захотел.
— Что-то у меня эта кружится… как её… голова. Положите меня спать. На эту, как её… кровать.
Кот и пёс его быстро раздели и на кровать положили.
Дядя Фёдор попросил:
— Матраскин, принеси воды мне попить.
— Я Матроскин, — обиделся кот.
— Давай я принесу, — сказал Шарик и воду принёс. — Вот, пей, дядя Фёдор.
— Спасибо тебе, Квадратик.
— Я не Квадратик, — обиделся Шарик.
— Ах, да! Я забыл. Спасибо, Кубик, — сказал дядя Фёдор и заснул.
Глава шестая Ещё одно спасение дяди Фёдора. Уже настоящее
Утром раньше всех проснулся «Матраскин». Он встал с хорошим настроением. И стал думать: а почему он такой радостный?
Он вспомнил. Сегодня средство против девочки Кати должно сработать. Дядя Фёдор про неё забудет.
Он Шарика растолкал:
— Шарик, давай праздничный завтрак готовить.
— А что? — спрашивает Шарик. — К нам девочка Катя придёт?
— Наоборот, — говорит Матроскин. — В том-то и праздник, что мы от этой девочки избавились.
— А мне жалко, — говорит Шарик, — что мы от неё избавились.
— Ты не жалей, а лучше на стол накрывай. Тащи всё самое вкусное. Кашу там молочную, яичницу. Какао и масло с белым хлебом.
Шарик всё это выполнил. Ещё и белую скатерть подо всё подстелил.
Тут и главный колдун на полставки появился — Печкин.
Сели они все у кровати дяди Фёдора и стали ждать.
И вот дядя Фёдор глаза открыл. Посмотрел на всех внимательно. На потолок, на стены, в окошко. И говорит:
— Где я?
Шарик быстро понял — доигрались.
А Матроскин и Печкин ещё ничего не поняли.
Матроскин даже пошутил:
— На Луне, вот где.
— А почему я на Луне? — спрашивает дядя Фёдор.
Печкин стал объяснять:
— Ты, дядя Фёдор, во сне летал, летал, вот и долетался.
Дядя Фёдор смотрит на Шарика, Матроскина и Печкина и спрашивает:
— А вы кто? Марсиане?
— Почему марсиане? — удивился кот. — Если мы на Луне, мы — луняне.
— А почему вы небритые? — спрашивает дядя Фёдор.
— Потому что мы не марсиане, — объясняет Печкин. — Мы — простоквашинцы.
— А чего вы делаете на Луне? — спросил дядя Фёдор.
Тут все запутались.
Шарик говорит:
— Ты что, дядя Фёдор, нас не узнаёшь?
— А кто вы такие? — спрашивает дядя Фёдор.
— Мы твои друзья. Мы тебя от одной девочки отвораживали.
— Зачем? — спрашивает дядя Фёдор.
Шарик говорит:
— Чтобы ты умнее стал и нас полюбил.
— И как, получилось? — спрашивает дядя Фёдор.
— Не знаю, — говорит Матроскин.
Неизвестно, чем бы всё это кончилось. Но тут папа дяди Фёдора входит. У него в руках большая корзина для грибов и сумка с вкусными продуктами.
Он к дяде Фёдору бросился:
— Сынок, дорогой, я так по тебе соскучился. Наконец-то мы вместе за грибами пойдём.
Дядя Фёдор спрашивает:
— А вы тоже марсианин?
— Какой марсианин? Я же твой папа с планеты Земля, — говорит папа дяди Фёдора.
— И что вы здесь делаете, на Луне? — спрашивает дядя Фёдор.
— Ничего не делаю. Я за грибами собираюсь.
— А разве на Луне грибы растут? — поражается дядя Фёдор.
Тут и до папы дошло, что с дядей Фёдором не всё в порядке. Он стал Матроскина и Шарика расспрашивать, в чём дело. Матроскин и Шарик всё ему рассказали. И про девочку Катю, которая всё знает и очень красивая. И про гриб африканский. И про то, что почтальон Печкин — на полставки колдун.
Папа в ужас пришёл. Он за голову схватился и стал срочные меры принимать — самые необходимые. Он маме позвонил. Мама была в Москве. Она решила врача-психиатра разыскать, самого знаменитого. Стрельцова Владимира Владимировича. И привезти к дяде Фёдору.
Она к нему в институт психиатрический позвонила:
— Мне срочно нужен доктор Стрельцов. Мне надо с ним поговорить.
А ей по телефону отвечают:
— Вы что? Знаменитый психиатр Владимир Владимирович в отпуске. Он в самом модном месте отдыхает, в Простоквашино.
Мама срочно об этом нашим сообщила.
И тогда все наши на поиски Стрельцова бросились. А где его искать? На пляже, в лесу за грибами, на лодке, на фотоохоте? И как он выглядит?
Шарик, Матроскин и Печкин с папой везде бегать начали.
Как они видели человека, похожего на учёного, они немедленно подбегали к нему и спрашивали:
— Вы, случайно, не знаменитый учёный Стрельцов?
И люди им по-разному отвечали.
Видит пёс Шарик: на полянке в лесу сидит человек с бородой в вязаной кофточке, в годах уже. Весь книгами учёными обложенный. А глаза добрые, как у прокурора.
Такого человека даже спрашивать не надо. Любому дураку ясно, что это не учёный-психиатр. Крупному учёному никаких книг не надо. Он и так всё знает. Он сам книги пишет.
Значит, это студент. Или аспирант какой-нибудь. И Шарик мимо бежит.
А вот видит Шарик — на лошади едет человек. В городском костюме, глаза умные и никакую книгу в руках не держит. Да ещё толстый. Сразу чувствуется, непростой человек.
Шарик спрашивает:
— Вы учёный?
— Учёный, — отвечает человек.
— Большой учёный? — допытывается Шарик.
— Да так себе, в пределах нормы. А что?
— А как ваша фамилия?
Человек отвечает:
— Святослав Фёдоров. Я глаза лечу. Зрение улучшаю.
— Тогда вы мне не нужны, — говорит Шарик.
— Понятно, — говорит Фёдоров. — Вам тот нужен, кто мозгами занимается.
В это время Матроскин другого человека встретил на берегу реки. Человек непростой, весь в лозунгах и формулах.
Бывает, люди на манжетах мысли записывают, а этот даже на самом себе. Ему, наверное, разные идеи в голову ночью приходили, а записать было негде. Видно было, что и обеспечен он хорошо. Цепь золотая на нём, как у кота учёного.