— Что там у тебя? — не очень дружелюбно поинтересовался Тарантул. Оно и правильно, сразу к делам — чего же размениваться на условности в виде приветствий! Человек он конкретный.
Странно было другое — Макс ни разу не видел, чтобы Тарантул выглядел раздраженным. Не зная его, можно было бы подумать, что у того всегда ровное настроение. Даже вселенский потоп не сумел бы вывести его из равновесия. Такими же выглядели и остальные. Едва поздоровавшись, они прошли следом за Тарантулом. Это был тот самый случай, когда короля играет свита. Константин Игоревич пребывал в дурном расположении духа, отчего же остальным улыбки лепить?
— Пройдите в комнату… Вот сюда. — Когда Тарантул прошел, Макс показал на Гошу, скорчившегося в кресле. — Взгляните на него.
Тарантул брезгливо поморщился:
— Однако сурово ты с ним обошелся. Было за что?
— Было… Не знаю каким образом, но он сошелся с Беспалым…
— Так, любопытно, — высказал Друщиц неподдельный интерес. — А ты здесь каким боком?
— Он предлагал мне деньги только за то, чтобы я сказал, где будет находиться Владислав на следующей неделе.
В глазах Тарантула проснулся настоящий интерес. Ничего особенного не произошло, просто в нем пробудилась хорошо обученная ищейка, а вот она-то и унюхала верный след. А уж если Константин зацепил кого-то зубами, так будет трясти до тех пор, пока душу не вытрясет.
— Приведи его в чувство, — слегка повернул он голову.
Собственно, Тарантул ни к кому не обращался, слова были произнесены будто бы в пустоту. Но он знал совершенно точно, что они не рассеются в пространстве и обязательно дойдут до ушей того, кому предназначены. Из-за спины Друщица, может быть, чуточку поспешно, чем следовало бы, вышел Виктор. Склонившись, он уверенно помассировал шейные мышцы Гоши. Тот сначала негромко застонал, а потом открыл глаза.
— Очухался, значит, — удовлетворенно протянул Тарантул и с размаху влепил Гоше оплеуху. Заглянув в лицо, неодобрительно хмыкнул. Мало показалось. Взяв за волосы бессильно откинувшуюся голову, влепил еще разок. В этот раз уже покрепче.
Поговаривали, что прежде чем стать начальником охраны, он слыл хорошим специалистом по развязыванию языка. Прежних навыков он не растерял, во всяком случае, в его присутствии даже самые косноязычные обретали талант Златоуста. Собственно, метод был универсальный, какого-то особого ключика он не искал. Просто перед тем как начать допрос, лично избивал подозреваемого и, устав от ратных дел, присаживался рядом и задавал бесхитростный вопрос о житье-бытье. И если упрямец все-таки не понимал, с кем имеет дело, тогда конечности допрашиваемого зажимали в тиски. А уж вороток способен был вытянуть из любого самую затаенную правду.
— Тебе не больно? — ласково поинтересовался Константин Игоревич.
Стоящие рядом даже не улыбнулись. К чудачествам Тарантула они уже давно привыкли. Костя иезуитствовал, и это был всего лишь один из способов, чтобы раздавить врага и принудить его к откровенности. Инквизиция так инквизиция! Если он будет совсем непонятлив, тогда можно будет поставить его на четыре точки и поглумиться всем по очереди. Но это уже на самый крайний случай, когда иные методы убеждения окажутся неэффективными.
— Самую малость, — болезненно скривился Гоша. Кому как не ему были известны методы убеждения Тарантула.
— А то знаешь, я начал как-то беспокоиться. Все-таки мы с тобой не чужие. Как-никак ты же под моим началом ходил. У тебя на башке кровища запеклась. Череп-то не проломан? — сочувственно поинтересовался Константин Игоревич.
— Ничего, выдержу.
— Тебя нужно немного подлечить, приложить к ране что-нибудь прохладное. — Тарантул рассеянно похлопал себя по карманам. — Куда же я его подевал? Ах, вот… кажется, отыскал, — вздохнул он облегченно. Сунув руку в карман, он вытащил кастет. Аккуратно вправив в него костяшки пальцев, сочувственно сказал: — Если этот предмет приложить к больному месту, да еще со всего размаха, то он враз приносит очень большое облегчение. Сам-то ты как думаешь?
— Не уверен, — тихо проговорил Гоша.
— А ты со мной согласен? — вдруг повернулся Тарантул к стоящему рядом Виктору.
Тот лишь вяло повел плечами, дескать, приходилось встречать и более эффективные методы, но если нет ничего подходящего, тогда сойдет и это.
Не дожидаясь ответа, Тарантул резко, с коротким замахом тюкнул свинчаткой в лицо Гоше. Голова парня бессильно откинулась в сторону, а из разбитых губ на светло-коричневую рубаху брызнула кровь.
— Сосредоточься, я люблю, когда меня внимательно слушают. От этого напрямую зависит, понимаешь ты меня или нет. Итак, меня интересует, где сейчас находится Тимофей Егорович Беспалый. — Голос Тарантула был деловым, отсутствовал даже намек на какую-то личную неприязнь. Как говорится, ничего лишнего, только дело.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — в отчаянии воскликнул Гоша. На его губах появилась кровавая пена. — Он меня оговаривает!
— Вот, значит, как оно складывается. Жаль! Следовательно, ты до конца не осознал, с кем имеешь дело. Тебя похоронить целехоньким или все-таки разрубить на куски? Лепила, ты взял топор? — посмотрел Тарантул на одного из спутников, коренастого широкоплечего парня.
Тон, с каким были произнесены эти слова, насмешки не подразумевал.
— Все здесь, — охотно откликнулся Лепила, приподнимая темно-зеленую сумку.
— Видишь, как все складывается, — спокойно сказал Тарантул. Он смотрел в глаза Гоше с доброжелательной улыбкой. — Ладно, не будем тянуть время. Сделай ему сначала укол, а потом отрежь голову. Ну, чего ты стоишь?! Я, что ли, Лепила или ты?!
Гоша попытался подняться:
— Послушайте, вы совершаете ошибку.
Резко вскинув руку, Виктор ударил Гошу в подбородок, и тот, опрокинувшись в кресло, как-то нелепо задрал ноги кверху.
— Держи его, только покрепче! — приказал Тарантул.
Виктор с напарником надавили на плечи бывшего коллеги.
— Ну, чего стоишь! — прикрикнул Друщиц на Макса. — Ноги ему держи!
Макс крепко вцепился в ноги Гоши.
Коренастый действовал неторопливо, вытащив из кармана скотч, он уверенно заклеил рот Гоши. После чего, порывшись в сумке, извлек шприц.
— Руку держи, — сказал он.
Гоша яростно вырывался, пытался перевернуться на живот, но трое мужчин крепко держали его извивающееся тело.
Тарантула, казалось, не интересовало происходящее, он подошел к стене, где были развешаны фотографии, понимающе покивал, потом сказал:
— У тебя здесь душновато, Макс. Можно было бы и форточку открыть.
Лепила надавил на поршень шприца и, когда, рассыпаясь, вверх брызнула струйка, удовлетворенно кивнул. Лицо постное, совершенно ничего не выражающее, оно и понятно, человек выполняет рутинную ежедневную работу. Умело нащупав вену, он воткнул иглу и медленно принялся вводить дозу скополамина.
Тарантул, неожиданно развернувшись на каблуках, поторопил:
— Давай побыстрее!
— Быстрее нельзя, — возразил «эскулап», не отрывая взгляда от шприца. — Может случиться остановка дыхания.
— Для меня он одномоментный материал, пусть скажет то, что нужно, а там пускай загибается.
«Эскулап» понимающе кивнул. Гоша, вцепившись в подлокотники, взвыл. Выдернув шприц, коренастый аккуратно запаковал его в коробку. Настоящие профессионалы — ничего после себя не оставляют. Похоже, что быть смертоубийству. Не прошло и двух минут, как Гоша неожиданно размяк, распластал конечности и закрыл глаза.
— Пускай немного поспит, надо работать в фазе пробуждения, — посоветовал коренастый. Судя по его тону, он знал, о чем говорил.
— У меня нет времени, — заметил Тарантул. — Он попал не в богадельню. У меня имеются еще планы на сегодняшний вечер, и я не собираюсь сидеть в обществе этого кретина! Буди! — повернулся он к Виктору.
— Понял! — тот сделал небольшой шаг вперед и влепил пленнику хлесткую пощечину. На уснувшего Гошу оплеуха впечатления не произвела, только голова мотнулась в сторону. — Просыпайся, тварь! Кому сказано! — стиснул Виктор зубы. Следующая пощечина была еще более хлесткой. На щеке остался след от ладони. За ней последовала вторая, третья, и только после этого Гоша вяло разлепил веки.
Он непонимающе смотрел на обступивших его людей, явно никого не узнавая. Весь его вид как бы говорил: «И кому это потребовалось меня будить?!» Через минуту его лицо начало приобретать осмысленное выражение. Узнав Тарантула, он благодушно заулыбался. Затем перевел взгляд на Макса. Лицо его лучилось самой настоящей радостью, словно он повстречал закадычных друзей, с которыми не виделся долгое время.
Тарантул повернулся к коренастому:
— Это нормально? Что-то я его не узнаю.
На лице Лепилы мелькнуло нечто напоминающее улыбку, которая тут же пропала под немигающим взглядом Тарантула. Босс говорил о серьезных вещах, а потому желал получить столь же серьезный ответ:
Тарантул повернулся к коренастому:
— Это нормально? Что-то я его не узнаю.
На лице Лепилы мелькнуло нечто напоминающее улыбку, которая тут же пропала под немигающим взглядом Тарантула. Босс говорил о серьезных вещах, а потому желал получить столь же серьезный ответ:
— Вполне. После скополамина следует именно такая реакция. Я ему вколол большую дозу. В данный момент он расслаблен и расположен ко всем. Сейчас нужно использовать момент его пробуждения. Все внутренние преграды сметены, он способен рассказать даже то, что глубоко прячется в его подсознании.
— Вот и отлично! Вижу, что разговор предстоит интересный. — Тарантул придвинул стул и уверенно сел, закинув ногу за ногу. — Ты узнаешь меня? — доброжелательно спросил Константин Игоревич, улыбнувшись. Когда того требовали обстоятельства, то он умел быть очень обаятельным.
— Конечно, ты занимаешься охраной Владислава Игнатова, — сказал Гоша, широко улыбнувшись.
— Все верно, — кивнул Тарантул. — И ты знаешь, кто такой Игнатов?
— А то! — весело воскликнул Гоша. — Он смотрящий по России и держатель воровского общака.
— Хм… Однако ты действительно очень информирован. Похвально! И кто тебе об этом рассказал?
— Один старик. Его зовут Тимофеем Беспалым. Он мне много рассказывал о Варяге. Сказал, что тот устранил его сына, и он не успокоится до тех пор, пока не отомстит.
— Как же он на тебя вышел?
— Честно говоря, я сам не знаю, но у старика поразительное чутье. Трудно сказать, откуда у него это, — бойко заговорил Гоша. — Он как-то обмолвился, что одно время служил в СМЕРШе, а там еще те зубры были! Так что, я думаю, он, скорее всего, выследил его самостоятельно.
— Когда же он на тебя вышел?
— Он вышел на меня три месяца назад, я тогда уже не работал в охране. Старик спросил, есть ли у меня приятель в его окружении, через которого я мог бы узнать, где находится Варяг. И я вспомнил о Максе. Постарался с ним сблизиться, несколько раз заходил к нему домой. Он между делом обмолвился о том, где находится Варяг.
— У него осталось еще минуты две-три, — сообщил Лепила. — Нужно торопиться.
— Что потом?
— Потом он придет в себя… Можно, конечно, еще добавить скополамина, но сердце не выдержит.
Тарантул отмахнулся:
— Ничего, выдержит, он молод! — И, повернувшись к пленнику, спросил: — Беспалый предлагал тебе деньги?
С лица Гоши не сходила глуповатая улыбка. Обыкновенный блаженный с площади, которому сердобольный человек сунул пятачок. Радость от свершившегося события была столь огромна и так переполняла его, что ею хотелось обязательно поделиться с каждым встречным.
— Конечно! — восторженно воскликнул он. — Стал бы я просто так работать… Дудки! Ведь риск какой. А за него и плата должна быть соответствующая. С вами свяжешься, так непременно без головы останешься. Он мне сто тысяч баксов обещал! Ведь хорошие деньги, правда? — смело посмотрел Гоша на Тарантула, ища поддержки.
— Хорошие, — сдержанно подтвердил Тарантул, слегка кивнув.
Стоящие рядом мужчины продолжали стоять рядом с непроницаемыми лицами.
— Я на них столько шмоток могу купить! Костюм новый, свитер, — принялся перечислять Гоша, загибая пальцы, чем вызвал улыбки у стоящих рядом. — В Испанию съездить…
— Он не говорил тебе, где прячет свои деньги? Ходит слушок, что этот Беспалый очень богат, — перебил его Тарантул.
— Верно, богат, — уважительно протянул Гоша. — Мне бы его деньги! Как-то однажды он разоткровенничался и рассказал, что был одним из тех, что изымали ценности у врагов народа. Оправдывал себя, говорил, что государство куда больший вор, чем он сам. И если государство грабит, так почему бы ему этим не воспользоваться. Часть денег и драгоценностей они утаивали и прятали в одном соборе, а потом из этого собора все драгоценности он перепрятал…
Речь Гоши все более замедлялась, напоминая заезженную пластинку. Вот сейчас крутанется еще разок да и остановится. Так и случилось. Не договорил самую малость, забуксовал на полуслове и умолк.
Тарантул повернулся к Лепиле:
— Сделай что-нибудь!
— Для него это может быть смертельно, — негромко предупредил тот.
— А мне плевать!
— Хорошо.
Лепила открыл сумку и вытащил одноразовый шприц и ампулу с раствором. Уверенно отломив кончик ампулы, он наполнил скополамином шприц. Ловкие уверенные движения настоящего профессионала. Приподняв повыше предплечье, он вновь отыскал вену и ввел свое снадобье. Гоша болезненно зажмурился, негромко вскрикнул:
— Господи!
— Ты хотел рассказать о том, где находятся сокровища, — терпеливо напомнил ему Тарантул.
Гоша, казалось, его не замечал. Широко открыв глаза, он смотрел куда-то за его спину. Потом вдруг часто задышал, изо рта на воротник поползла желтоватая пена. Подняв руки, Гоша как будто бы попытался отбросить от себя какой-то предмет, а потом вдруг расслабился и медленно скатился с кресла.
Лепила приложил два пальца к его шее, после чего объявил, посмотрев на Тарантула:
— Все!.. Он мертв.
— Все-таки сдох, сука! — несколько обескураженно принял это известие Тарантул, — а я ведь на него рассчитывал. — Повернувшись к Максу, он спросил: — Чего ты такой напряженный? Садись, расслабься, у тебя все-таки гости, ты их как-то развлекать должен. А то ведь нам скучно станет. Мы ведь можем обидеться и в другой раз к тебе не придем, — серьезным голосом предупредил Константин Игоревич.
Тарантула всегда следовало понимать буквально. Если он предложил присесть, то упрямиться не стоило, потому что в следующую минуту пара молодчиков захотят усадить тебя насильно. Осмотревшись, Макс увидел у стены стул, пока еще свободный. И, пододвинув его, присел. Можно было бы сесть у самой стены, где и стоял стул. Но в этом случае гости могли бы подумать о том, что он как-то противопоставляет себя остальным, дистанцируется, что ли. В изоляции Макс находиться не желал и всем своим видом стремился подчеркнуть, что он один из них. Кажется, получилось. Слегка расступившись, гости приняли хозяина в свои ряды.
Скользнув взглядом по лицам гостей, Макс увидел насмешливые улыбки, и это было неприятно. Даже Виктор, с которым у него сложились вполне приятельские отношения, растянул губы в презрительной гримасе.
— Что теперь с трупом делать? — удрученно вздохнул Макс. — Это проблема!
— Такие мелочи тебя не должны беспокоить, — беспечно отмахнулся Тарантул. — У тебя есть в доме мусоропровод?
— Да, — произнес Макс. — А что?
Видно, на его лице отразилась растерянность, улыбки сопровождающих сделались еще шире.
— Мы сейчас разрубим его на куски. Слава богу, соответствующее оборудование у нас при себе. Мы люди-то запасливые, ведь когда выходишь в ночь, то всякое может произойти. И вот, как видишь, не ошиблись! Ты его сложишь в крепкие полиэтиленовые пакеты. Да еще вот что, желательно, чтобы они были двойные, а то кровища может протечь. А потом выбросишь все эти дела в мусоропровод. — Тарантул говорил серьезно, на его худощавом лице не было даже намека на насмешку.
— А если вдруг обнаружится?
— Кто у тебя по соседству живет?
— Бабка одна, без одного дня сто лет будет, — буркнул Макс.
— О! Замечательно! — хлопнул себя ладонями по коленям Тарантул. — Пускай следаки думают, что это его старушенция уделала. И мотив будет подходящий, дескать, геронтофилом оказался, старушку ссильничать хотел. Ну а она его того… Топориком по затылку!
Не выдержав, первым расхохотался Лепила, за ним несколько стеснительно хихикнул крепыш.
Макс поднялся:
— Ну, так что, я пошел за пакетами?
— Сядь! — резко прозвучал приказ.
Благодушное настроение Тарантула стало понемногу меняться на стервозное, в голосе появились возбужденные нотки. Весьма скверная примета. Макс медленно опустился на стул.
— Ответь мне на один вопрос: что это за человек?
Тарантул вытащил из кармана удостоверение и протянул его Максу. Макс чувствовал, что в этот самый момент Константин Игоревич внимательно рассматривает его лицо, стараясь уловить мельчайшие нюансы переживаний. В создавшемся положении следовало бы как-то безмятежно улыбнуться и, главное, ничем не проявлять своей обеспокоенности. Может быть, даже проявить какой-то интерес, дескать, какой же его ожидает сюрприз? Но он почувствовал, что не способен даже на едва заметное движение губ и любая, даже самая незначительная, мимика, что обозначится на его лице, выдаст его с головой. А потому следовало сохранять бесстрастность. Но какая-то неведомая сила заставила Макса поднять глаза. Он встретился взглядом с темно-серыми глазами начальника охраны. Его поразила одна особенность, странно, что прежде он не замечал этого, — радужка вокруг зрачка Тарантула была в мелких темных пятнышках, поэтому его взгляд казался жестче, чем был в действительности.