В самом деле, доставка почты на гору представляла определенную проблему, ведь использовать для этой цели почтальонов нельзя, по мере подъема они бы неминуемо превращались в детей! Пришлось оборудовать систему канатов-подъемников, к которым подвешивалась плетеная корзина для писем и грузов. Все это походило на уменьшенную модель канатной дороги, которая обеспечивала сообщение между равниной и вершиной горы, а также доставку товаров и продуктов в деревни, воздвигнутые на склонах.
Очки Пегги должны были прибыть в детский сад таким же способом. Синего пса это очень радовало, такая примета сделала бы девочку окончательно неузнаваемой. Что было очень кстати, так как вороны вернулись.
Они непрестанно кружили в небе, осматривая равнину в поисках беглецов, которых феи приказали им найти во что бы то ни стало. Каждый раз, когда они пролетали над волшебной горой, пес распластывался в зарослях кустов, стараясь стать как можно более незаметным. Значит, их враги по-прежнему здесь и рыскают по окрестностям то тут, то там…
Несколько раз черные птицы пролетали над самой крышей детского сада, и синий пес чувствовал, как шерсть у него на хребте вставала дыбом от тревоги. К счастью, пятилетняя Пегги, играющая в песочнице, ничем не напоминала ее высочество принцессу Анну-Софию, которую, сбиваясь с ног, разыскивала вся полиция Анкарты. Разве что самый опытный физиономист разглядел бы в лице малышки черты ее же. Ведь, повзрослев, Пегги Сью очень изменилась: невзрачная гусеница превратилась в бабочку. Синему псу было очень приятно это сознавать. И все же всякий раз, когда в небе над горой показывалась птица, он в тревоге поднимал глаза, ожидая вот-вот увидеть мчащийся из облаков рой заколдованных стрел с поисковым наконечником.
Одиночество давило на него тяжким грузом. Нянькам не нравилось, что он околачивается вблизи детского сада: опасаясь, как бы он не покусал вверенных их заботам детей, они принимались швырять в него камни.
Бедный пес только и думал о том, сколько же продлится его изгнание. Без Пегги Сью он чувствовал себя совершенно потерянным, и ничто его не радовало. Он был уже чересчур взрослым, чтобы получать удовольствие, бездумно гоняя кроликов. Иногда целые дни напролет он валялся в траве, перебирая воспоминания о прошлом и тоскливо ощущая, как медленно утекают часы ожидания.
И вот однажды, просто чтобы немного развеять тоску, он решил отыскать Марию-Женевьеву. Девочка сошла с волшебной тропы в возрасте четырнадцати лет, как только ее лицо очистилось от заклятий безобразия. Синий пес не присутствовал при ее преображении, но все равно знал, что отыщет ее без труда – даже если она безвылазно скрывается в какой-нибудь деревне из тех, что вырастают на склоне горы, как грибы после дождя. Он был наделен исключительно тонким обонянием (даже для собаки!), а кроме того, обладая телепатическими способностями, умел проникать в мысли большинства живых существ. Эти «рабочие инструменты» позволяли ему легко повторить путь, который проделала сестра Пегги.
Итак, пес отправился на поиски. Инстинкт подсказывал ему, что они напрасно так надолго задержались на горе. Идея спрятаться здесь казалась ему все менее удачной: магическое убежище рождало чувство ложной безопасности, в то время как угроза продолжала неуклонно надвигаться.
Он посетил две деревни и, наконец, в третьей нашел Марию-Женевьеву. Как выяснилось, она работала служанкой в доме крестьянки по имени Нинон. Похоже, девочку не слишком радовало ее положение. Пес решил заговорить с ней, когда она выгнала овец на пастбище и, как всегда, маялась от скуки.
– Привет, – сказал он, – я синий пес. Думаю, ты меня не помнишь, но я друг твоей сестры.
– Ты черный, а никакой не синий, – угрюмо отозвалась девочка.
– Потому что меня перекрасили, – пояснил пес. – Кстати, ты сама это сделала.
– И что тебе нужно?
– Хочу предупредить тебя, что мы в опасности. Вороны-шпионы постоянно кружат над горой. Они ищут нас… И в конце концов найдут.
Мария-Женевьева смущенно переступила с ноги на ногу.
– Я ничего не помню, – призналась она. – Расскажи мне, что произошло. Как я здесь оказалась?
Синий пес уселся на хвост и принялся пересказывать ей всю череду печальных событий, в результате которых им пришлось поспешно пересечь границу Анкарты.
– Значит, Колин существует на самом деле… – пробормотала девочка. – И он сейчас там, на дне черного озера, превращенный в изваяние.
– Да, – подтвердил синий пес. – Но сейчас важно как можно скорее покинуть это место. Нетрудно догадаться, что произойдет дальше. Ты и Пегги чувствуете себя в безопасности, потому что ваша внешность сильно изменилась; но это ошибка. Вы рассуждаете как человеческие существа. Пусть вы стали неузнаваемы, но есть нечто, что осталось неизменным: ваш запах! Для животного он значит гораздо больше, чем внешний вид. Когда феи поймут, что вы спрятались здесь, они пошлют по вашим следам колдовских собак-ищеек. Эти чудовища взбегут на гору, уткнув носы в землю, и им не понадобится много времени, чтобы отыскать вас… и растерзать. Вот почему нам нужно скорее сниматься отсюда.
Мария-Женевьева сделала несколько шагов и вдруг нахмурилась. Синий пес успел заметить, что она стала очень красивой.
– Возможно, ты прав, – вздохнула девочка после минутного размышления, – но если я соглашусь последовать за тобой, я снова стану безобразной, верно?
– Да… – признал синий пес. – Тебе придется спуститься на равнину, а значит, сделаться старше и вернуться к тому состоянию, в котором ты начала восхождение.
– Не может быть и речи! – прошипела девочка. – Какая-то часть меня не может на это согласиться. Я уже не помню почему, но мой инстинкт запрещает мне снова пройти через превращение. Я лучше останусь здесь и буду надеяться на удачу. Забирай мою сестру, уводи ее подальше отсюда, а я остаюсь.
Синий пес кивнул. Он чувствовал, что настаивать бесполезно. Мария-Женевьева ни за что не передумает, да и, кроме всего прочего, ее решение касалось только ее одной.
– Ладно, – сказал он. – Но только выслушай мой совет. Если ты хочешь сбить ищеек со следа, заведи привычку пользоваться духами и набей карманы ароматическими травами. Всегда держи под рукой мешочек с перцем и посыпай им свои следы, куда бы ты ни пошла. Собаки очень чувствительны к запахам, и когда те становятся слишком сильными, у них начинают гореть ноздри, и они отступают. Такие уловки могут спасти тебе жизнь. Еще ты можешь вымазать башмаки свиным навозом, это всегда отлично работает. А еще – смазать волосы жиром и натереть кожу шкуркой от сала…
– Очень благодарна тебе за советы, – холодно прервала его девочка. – Непременно воспользуюсь ими, разумеется кроме того, что касается свиного навоза.
– Ну и напрасно, это как раз самое верное средство.
С этими словами они расстались. Синий пес никогда не считал Марию-Женевьеву приятной и, сказать по правде, совсем не огорчался, что больше она не будет путешествовать с ними.
Возможно, ей удастся пережить нашествие ищеек. В любом случае он желал ей удачи. Зря только она отказалась от свиного навоза – всем известно, что этот превосходный трюк срабатывает без осечек.
* * *Чтобы хорошенько осмотреться, синий пес устроился на вершине нависающего над равниной скалистого выступа. Оттуда он легко мог заметить приближение ищеек, посланных феями. Тогда у него еще должно хватить времени, чтобы выкрасть Пегги Сью и сбежать.
К концу дня, когда он уже с трудом боролся с дремотой, пес вдруг заметил внизу странный караван – вереницу фургонов, протянувшуюся через песчаную равнину. Повозки, которые тянули за собой старые тощие клячи, были размалеваны красной краской и отчаянно скрипели всеми своими несмазанными деталями.
На боку самого большого фургона виднелась надпись:
ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ЦИРК
КЛОУНА ДЬЯБЛО-ХОХОТУНА
Золотая краска букв заметно облупилась. От всего этого зрелища веяло упадком и нищетой, однако оно не на шутку возбудило любопытство синего пса.
Вскоре повозки остановились, из них выбрались несколько человек и принялись растягивать шатер; по равнине разносился мерный стук кувалд, которыми они забивали колья.
Полотнища шатра, тоже красного, несли на себе следы грубой штопки. С первого взгляда создавалось впечатление, что дела передвижного цирка Дьябло идут неважно. И все же синий пес решил узнать о нем побольше. Он быстро одолел спуск, вихрем промчался мимо билетной кассы у подножия горы и устремился дальше по равнине. Он не мог понять, в чем дело, но его уши словно наполнил треск электрических разрядов. В воздухе чувствовалась какая-то аномальная активность. Судя по всему, откуда-то появилась неизвестная скрытая сила и наводнила собой пространство.
Труся по равнине неровными зигзагами, обнюхивая куртины травы и задирая над ними лапу, как самая заурядная собака, он постепенно приблизился к фургонам.
Труся по равнине неровными зигзагами, обнюхивая куртины травы и задирая над ними лапу, как самая заурядная собака, он постепенно приблизился к фургонам.
Идея оказалась не самой удачной: сила ментальных разрядов тут же усилилась, так что он даже жалобно заскулил, не в силах отделаться от ощущения, что к нему в голову проникли тысячи микроскопических мышей и выгрызают его мозг. Он догадался, что некто телепатически зондирует его мысли!
Он замер в полном замешательстве. Ветхие фургоны, казалось, готовы были развалиться на части от малейшего ветерка. Чуть поодаль от них разместились клетки с животными: столетний с виду лев с тускло-серой гривой, тощий тигр с проплешинами на боках и горилла со слезящимися красными глазами, которая явно болела лишаем и постоянно чесалась. Там были и другие звери в столь же плачевном состоянии, которым пес не стал уделять внимания. Этот жалкий зверинец наводил на него тоску.
Забравшись под один из фургонов, он распластался в траве, чтобы незаметно понаблюдать за служителями и артистами. Те выглядели ничуть не лучше цирковых зверей! Худые, угрюмые, одетые в засаленные отрепья, теперь они были заняты установкой деревянных скамей для зрителей. Вид у них был изможденный, и они лишь изредка обменивались короткими фразами. На взгляд пса, все они были слишком стары, чтобы выполнять те невероятные трюки, о которых говорилось в афишах, развешанных вокруг шапито.
«Странно, – размышлял пес. – Как эти мумии могут летать под куполом, танцевать на канате, крутить сальто? Глядя на них, можно подумать, что они упадут замертво, стоит им чихнуть. Что-то здесь не так».
На всякий случай он попытался проникнуть в их мысли. Ему показалось, что всякий раз он будто проваливается в пересохший колодец. Их сознание было пустым, словно мертвым.
«У покойника и то мозговая активность выше, чем у этих типов! Ну и дела!» – поразился он.
Установив шатер, служители наконец занялись животными – покормили их и расчесали, хотя внешний вид обитателей зверинца от этого ничуть не улучшился. Затем включились громкоговорители и огласили равнину шумной музыкой.
Синий пес еще раз изучил афиши. Они рекламировали выступление Дьябло – летающего клоуна, который мог кувыркаться в воздухе целый час, ни разу не коснувшись земли. Кроме него был еще Тенебракс, умеющий танцевать на натянутом канате с живым слоном на плечах; Нарколепс – непревзойденный фокусник, способный уменьшать любые объекты до такого размера, что они могли свободно поместиться в спичечном коробке; Глуглу – феноменальный человек-аквариум, способный выпить несколько ведер воды и не лопнуть, и Подушка для Булавок в человеческом облике, которому можно было вонзить в живот десяток мечей, не причинив ему ни малейшего неудобства.
Что же это – какое-то хитрое надувательство? Других вариантов синий пес не видел.
Пес остался в укрытии, намереваясь посмотреть представление. Он непременно должен был разобраться, что к чему.
Понемногу перед окошечком, в котором продавали входные билеты, собралась толпа: прибытие цирка возбудило любопытство крестьян во всей округе. Развлечения здесь были редки, и никто не хотел упустить шанс повеселиться.
Когда публика начала заполнять скамьи вокруг манежа, пес скользнул под полотнище шатра и протиснулся в первый ряд. Никто не обратил на него внимания: все взгляды были прикованы к засыпанной песком арене.
Когда на манеж выступили артисты, зрители прекратили веселую болтовню и уставились на них широко раскрытыми от удивления глазами. Что такое? Неужели это и есть те самые супергерои, о которых говорилось в афишах? Эти седые изможденные старики, на которых поблекшие цирковые костюмы болтаются как на вешалках!
Над скамьями пронесся недовольный ропот. Некоторые зрители уже вставали с мест, требуя вернуть им деньги за билеты, и тут…
И тут случилось настоящее чудо. Восьмидесятилетний клоун взвалил на свои тощие плечи живого слоненка и принялся исполнять сложнейший эквилибристический номер, балансируя на канате, натянутом на высоте десяти метров от земли.
Синий пес был по-настоящему озадачен. В чем же тут фокус? Как этот ходячий скелет может поднять подобную тяжесть, да еще танцевать с ним под куполом, как будто это толстокожее весит не больше котенка?
Зрители встретили номер шквалом аплодисментов.
Следующим на манеж выступил Нарколепс. Его сопровождал старый гиппопотам со слезящимися глазами – несчастное животное с пятнами парши на коже.
Для начала фокусник уменьшил его до размеров барана, затем, снова взмахнув палочкой, сделал его не больше кролика. К концу номера гиппопотам, уже едва ли превосходящий размерами божью коровку, сам протрусил в спичечный коробок, который подставил ему Нарколепс.
Представление продолжалось, одно чудо следовало за другим. Наконец, исполнив последнее невероятное сальто, артисты скрылись за кулисами, и зрители стали расходиться. Синий пес, однако, не тронулся со своего места.
Он догадывался, что самое интересное будет впереди.
Оставшись в одиночестве, артисты медленно сняли свои пестрые костюмы. Они не произносили ни слова и дрожали с головы до ног от крайнего изнеможения. Все они казались еще более старыми и болезненными, чем до начала представления. Один из них упал без чувств; остальные равнодушно скользнули по его телу взглядом, без малейшего намерения оказать товарищу помощь.
«Ни дать ни взять, живые мертвецы!» – с содроганием подумал пес. Тем временем упавший клоун бился в припадке, сотрясаемый страшными конвульсиями. Когда приступ прекратился, он так и остался лежать среди опилок, не в силах подняться. Его коллеги, обессиленно волоча ноги, потянулись к своим фургонам. Недавние супергерои снова превратились в чахлых стариков, находящихся при последнем издыхании. Что же могло вызвать подобную метаморфозу?
Синий пес выбрался из своего укрытия, подкрался к лежащему на земле мужчине и обнюхал его. Очень многое можно узнать о людях, просто вдохнув запах их кожи, – целую кучу важных сведений, которые могут получить только животные и которые стали бы подарком для любого полицейского. Пес еще раз попытался проникнуть в сознание упавшего, и снова у него возникло ощущение, будто он заглядывает в пересохший колодец. Мозг человека был абсолютно пуст. Никаких чувств, никаких воспоминаний. Но запах, исходивший от этой жалкой содрогающейся мумии, никак не соответствовал ее внешнему облику!
«Если верить моему обонянию, – констатировал синий пес, – ему должно быть двадцать пять лет! Если это так, то что же могло довести парня до подобного состояния?»
Дело принимало все более загадочный оборот.
Внезапно синий пес ясно ощутил чье-то невидимое присутствие: кто-то снова пытался проникнуть в его голову. Он изо всех сил сконцентрировался, чтобы выставить мысленный барьер и помешать непрошеному вторжению, но, увы, мощь чужого сознания намного превосходила его собственную. Казалось, она исходит от какого-то чудовищно могущественного существа.
Слова вспыхивали в его мозгу, словно выжженные огнем: Ты не черный… на самом деле ты синий. Почему ты скрываешься? Или ты тоже отверженный?
– Кто это говорит? – проскулил пес, с трудом преодолевая головную боль.
– Я, Гипнозус, бог преображения, – отвечал голос. – Ты не обычная собака. Ты обладаешь особыми способностями. Ты почуял наше присутствие, как только караван выехал на равнину. Я это заметил. Я знал, что ты придешь.
– Где вы? Вы скрыты внутри этого человека?
– Нет. Если хочешь меня увидеть, выйди из шатра и ступай к зверинцу. Я там, и я жду тебя.
Синий пес встряхнулся. Мысленный голос был такой сильный, что у него кружилась голова.
«Еще чуть-чуть, – подумал он, – и у меня повалил бы дым из ушей!»
Едва перебирая ослабевшими лапами, он поплелся к выходу, чувствуя себя так, словно половина его мозга превратилась в кашу. Свежий воздух помог ему прийти в себя. Вокруг цирка стояла непроницаемая тишина. Окошки в фургонах не горели. Только ветер, налетавший с равнины, свистел среди растяжек разноцветного шатра и играл обрывками замасленной бумаги, которые оставили после себя зрители. Во всем этом было нечто призрачное, зловещее. В отдалении выстроились в ряд клетки зверинца. Звери неподвижно сидели за решетками, уставив глаза на синего пса. Ни один из них не шевелил даже кончиком уха. Пожалуй, их можно было бы принять за изваяния, небрежно оклеенные клочками искусственного меха. Пса впервые посетила мысль, что они выглядят какими-то ненастоящими.
Неуверенным шагом он двинулся навстречу странным существам.
– Сюда, – снова ворвался в его сознание мысленный голос. – Подойди к клетке с гориллой.
Пес подчинился, хотя по мере того, как расстояние между ним и клеткой сокращалось, им овладевал все больший страх.
Наконец, он оказался у подножия тесной вольеры на колесах, внутри которой сидела огромная горилла с посеревшей от старости шерстью.