– Ой, как же это я сразу не сообразила! Конечно, Ритка – дочь Игоря Алексеевича Мешкова. Стало быть, она – Мешкова Маргарита Игоревна.
– Значит, Мешкова...
– Полина, ты как-то странно на все это реагируешь, – удивилась Алинка. – Ревнуешь, что ли? Тебя же вроде сынок Владимира Дмитриевича интересовал, разве нет?
– Да, интересовал...
– А почему? Подожди, я попробую угадать. У тебя с ним роман, да? Вот так новость! А знаешь, судьба любого романа зависит от первоначальной оценки. У сына директора завода с активами, наверное, все в порядке, да?
– Наверное, – сказала я, усмехнувшись.
– Слушай, а вот с нервами у вашего директора как-то не очень. Я тут один случай вспомнила... Даже не знаю, говорить тебе или нет, – замялась Нечаева. – Все-таки Кудринцев твой начальник, а возможно, и будущий свекор...
– Да говори уж, раз начала, – попросила я, с трудом сдерживая улыбку.
– Однажды я видела Владимира Дмитриевича в таком гневе, – Алинка осуждающе покачала головой. – Вроде интеллигентный человек, директор завода, а вел себя как последний сапожник.
– А если поконкретней?
– В общем, там с его кобылой что-то случилось. То ли плохо убрали у нее, то ли накормили ее чем-то не тем, то ли что-то еще, я толком не поняла. Когда мы с Генкой зашли, конфликт был уже в самом разгаре. Кудринцев обвинял во всем рабочую конюшни, схватил ее за грудки...
– Женщину за грудки? – перебила я.
– Да, женщину. Точнее, малопривлекательную тетку лет этак пятидесяти. Она была одета в широкий рабочий костюм, он на ней мешком висел. Так вот, Кудринцев схватил ее одной рукой за куртку и стал мотать туда-сюда, а другой рукой так и норовил ее по морде, то есть по лицу ударить.
– И что, ударил?
– Один раз промахнулся – она как-то умудрилась увернуться, а второй раз – не успел. Мешков прибежал и стал его успокаивать. А потом Генка взял Грача, и мы вышли из конюшни. Слушай, Поля, а вдруг Кудринцев-младший такой же ненормальный? Как говорится, яблочко от яблоньки не далеко падает...
– Алина, ты все неправильно поняла. Никакого романа у меня с Сергеем Кудринцевым нет...
– Да? А в чем же тогда дело?
Я знала, что Нечаева от меня не отстанет, пока я не дам ей более или менее сносное объяснение своего неожиданного интереса к Кудринцевым. Рассказывать подруге про заводские проблемы было глупо, поэтому я на ходу стала сочинять историю, которая могла бы заинтересовать Алинку:
– Понимаешь, тут одна давняя знакомая деда на меня вышла. Ее дочка встречается с Сергеем Кудринцевым, и она хочет знать, что это за семья. У мамаши уже был печальный опыт общения с одной благородной семейкой, вот теперь она за дочку переживает, подстраховывается.
– Ясненько, – сказала Алина, и я поняла, что ее мое объяснение полностью удовлетворило. – Женщина захочет – сквозь скалу пройдет. Это мой девиз! Я обязательно что-нибудь разузнаю, во имя женской солидарности. Кстати, мы сегодня с Геннадием встречаемся, я как раз и заброшу удочку...
– Только ты на меня не ссылайся, ладно?
– Могла бы и не говорить. Что я, по-твоему, не знаю, как справки наводить! Все сделаю в лучшем виде. А ты про чайный домик не забудешь?
– Нет, я прямо сегодня позвоню архитектору.
– Вот и славненько! Я очень рада, что тебе понравилось мое предложение насчет организации чайных церемоний. Как будут новости, звони, – сказала Алина, остановившись около своей тачки. – Ну мне пора, еду про укрощение Грача слушать... Это такая скукота!
– Крепись!
– Придется, – сказала Нечаева и села в машину.
Я помахала подружке рукой и пошла к своему «Мини Куперу».
* * *Когда я вернулась домой, Ариши там еще не было. Наверное, он пропадал в одном из горовских казино. Больше всего мой прародитель любил бывать в «Крестовом короле», там ему Фортуна практически всегда улыбалась.
Я не стала терять времени даром, а практически сразу же засела за компьютер. Любопытство взяло верх над воображением. Сначала я сбросила в свой ноутбук всю информацию с флешки. Потом вставила в привод купленный диск. Оказалось, что программа-шпион была написана на английском языке. Я неплохо владела им, но со специализированными терминами в моем словарном запасе было не все так гладко. Вооружившись словарем, я перевела все, что было написано в открывшемся окне, и только тогда поняла, как надо действовать. Выделив запаролированную папку, скачанную из директории Кудринцева, я дала задание электронному шпиону подобрать ключ. На мониторе появилось новое окно, и по нему побежали строчки из каких-то сгруппированных точек и черточек. Примерно через десять минут программа выдала пароль – Агнесса.
Это ж надо – Владимир Дмитриевич взял в качестве ключа к папке с секретными файлами кличку своей любимой лошади! Если бы Алина не просветила меня об увлечении Кудринцева верховой ездой и страстной любви к одной кобылке, я бы подумала, что Агнесса – это имя его любовницы.
Я откинулась на спинку вращающегося кресла и задумалась. Когда мне потребовалось придумать пароль, я вложила в это слово все самое сокровенное, все самое значимое для меня. Им стало имя моей матери. Думаю, что по такому принципу поступают большинство людей. Остальные совсем ни на чем не заморачиваются и просто выбирают несколько кнопок с клавиатуры, расположенные подряд. Но Владимир Дмитриевич, похоже, относился к подавляющему большинству пользователей ПК. Для него самое дорогое существо – это Агнесса, лошадь, серая в яблоках. Это меня поразило до глубины души.
Снова воспользовавшись программой-шпионом, я рассекретила все, что требовало ввода кода доступа, а уже потом стала поочередно просматривать всю имеющуюся информацию. В одной папке была «черная» бухгалтерия кирпичного завода, а в другой – «светлая». Со своим финансово-юридическим образованием я легко могла отличить дебет от кредита, а активы от пассивов. Но никогда прежде я так дотошно не совала свой нос в бухгалтерию предприятия, на котором работала. Просто в этом не было никакой необходимости. Да и скучненькое, надо сказать, это занятие – бухгалтерский учет и аудит! Но теперь мне волей-неволей пришлось этим заняться.
Наверное, из меня вышел бы хороший налоговый инспектор, потому что я сразу же обнаружила лазейки, через которые завод «Красный Октябрь» уходит от уплаты налогов. Так вот, такой лазейкой определенно было ООО «Шамот». Практически каждый день завод по производству красного кирпича совершал с ним различные сделки, о которых я, как юрист, понятия не имела. Когда же я стала просматривать дополнительную информацию об этом контрагенте, то обнаружила, что его руководителем является Кудринцев Сергей Владимирович, то есть сын нашего директора. Семейный подряд сам по себе говорил уже о многом. Комментарии были излишни.
Детально изучив бухгалтерию ООО «Шамот», которая находилась в папке с одноименным названием, я нашла ответ на злободневный вопрос. Откровенно говоря, я не понимала до конца, каким образом отпускная цена на автоматы могла увеличиться в два раза, не вызывая подозрений у различных компетентных органов. Но теперь я это поняла.
Судя по документам, открывшимся в моем компьютере, оборудование для производства сэндвич-панелей сначала закупило предприятие Кудринцева-младшего, а затем оно продало их обратно фирме «Сеул» с большими накрутками. Вряд ли ООО «Шамот» занималось усовершенствованием сложного технологического оборудования, к тому же импортного производства. Да и само название этого общества с ограниченной ответственностью говорило о том, что оно должно специализироваться на кирпиче, производимом из шамотного сырья. На самом деле, эта фирма была лишь буфером, через который проходили выгодные для Кудринцевых сделки. Думаю, она существовала только на бумаге. Ее юридический адрес совпадал с домашним адресом Сергея Владимировича.
Немного поразмышляв над этой информацией, я перешла к другой папке. В ней были собраны в кучу цифровые фотографии лошади и одной молодой женщины, наверное Риты, о которой мне рассказывала Нечаева. Агнесса действительно была очень красивой кобылицей, а вот девушка мне, как и Алине, тоже не понравилась. На вид ей было около двадцати семи. Но глаза казались какими-то злыми-презлыми, будто ей довелось пережить очень большую трагедию, и теперь она ополчилась на весь белый свет. Нос с небольшой горбинкой и огромный рот тоже не добавляли шарма. В общем, у Риты была непривлекательная внешность. Мне даже показалось странным, что Владимир Дмитриевич на нее запал. Он-то был весьма интересным мужчиной и при его положении в обществе наверняка мог найти себе подружку, словно сошедшую с обложки глянцевого журнала.
Внизу хлопнула входная дверь. Я посмотрела на часы. Время приближалось к полуночи, но для Ариши – это «детское» время. Он частенько возвращался домой только под утро. Я закрыла все файлы и спустилась вниз.
– Полетт? – удивился он. – Ты еще не спишь?
Дед попытался сделал какой-то немыслимый реверанс, но пошатнулся и едва не упал. Я поняла, что он изрядно подшофе.
– Да, не сплю, а жду тебя, и с большим нетерпением!
– Ждешь меня? Зачем? Я мог вернуться только под утро, – бормотал он, избегая моего взгляда.
– Дед, ты проигрался, да?
Ариша отчаянно махнул рукой и шаткой походкой направился в сторону кухни.
– Сделать тебе чай? – мягко спросила я.
– Нет, – дедуля резко развернулся и зигзагами направился к лестнице.
Я смотрела ему вслед и ничего не понимала. Таким своего прародителя я давно не видела. Он умел проигрывать и пить тоже умел. Наверное, все-таки стареет.
Поднявшись на самый верх, Аристарх Владиленович вдруг покачнулся и едва не упал вниз.
– Дед! – в отчаянии крикнула я и бросилась к нему на лестницу.
– Все нормально, – дед попытался показать мне, что способен самостоятельно дойти до своей комнаты. – Ну что ты всполошилась? Все путем.
– Пойдем, горе мое, я тебя в постель уложу. – Я подхватила Аришу под руку и повела его в спальню.
– Полетт, не надо, я сам, – упирался он. – Что же ты меня совсем за немощного держишь? Напрасно...
Стоило мне положить дедулю на диван, как он моментально заснул. Я постояла около него, размышляя, раздевать его или нет. Дед перевернулся на бок и сладко захрапел, я не стала его тревожить и пошла в свою спальню.
Сна не было ни в одном глазу, и я снова села за компьютер. Судя по бухгалтерским проводкам, значительную часть кирпича «Красный Октябрь» продавал ООО «Шамот», а эта «сыновняя» фирмочка реализовывала его уже дальше по более высокой цене. Я не была по своей природе наивной идеалисткой, поэтому понимала, что это весьма распространенная схема рыночного механизма. Наверняка подобным образом поступали многие бизнесмены. Просто я об этом раньше не задумывалась. Зато теперь мои глаза раскрылись, и очень широко, в фигуральном смысле. А в прямом – они стали слипаться. Вскоре дремота стала почти необоримой, разогнать ее могла только игра на саксофоне, но это было не самое лучшее, что я могла сделать в час ночи. Соседи сочли бы меня за сумасшедшую. Я выключила компьютер и стала разбирать постель.
Глава 8
На следующий день я решила слить информацию о махинациях Кудринцева журналисту газеты «Горовск сегодня» Антону Ярцеву. Он был моим давним приятелем и, к слову сказать, уже однажды здорово помог мне решить одну важную проблему. Наверное, до сих пор газеты молчали о взрыве потому, что не располагали нужной информацией. Я пока не знала, каковы причины взрыва, но подоплека трагических событий мне была известна. Наш генеральный директор заботился прежде всего о собственном обогащении, а потом уже обо всем остальном. На технику безопасности ему вообще было наплевать. Да и случай отомстить давнему врагу Владимир Дмитриевич не упустил.
К моему великому сожалению, Антон оказался в отпуске, причем не валялся дома с банкой пива в обнимку, а плескался в Черном море. Это обстоятельство несколько меняло мои первоначальные планы. Немного подумав, я решила, что надо пойти в прокуратуру и поделиться информацией со следователем Истоминым. Он хоть и обещал в скором времени снова со мной поговорить, но что-то не торопился этого делать. Раз Курбатов сказал, что Леониду Павловичу можно доверять, значит, так оно и есть.
Я была уже на пороге дома, когда зазвонил телефон. Достав мобильник из сумки, я ответила:
– Алло!
– Полина, нам надо срочно с тобой увидеться! – тревожным голосом сказала Светлана Борщинская. – Можно, я к тебе приеду? Ты сейчас дома?
– Да, пока я дома, но уже собиралась уходить. Что у тебя случилось?
– А ты не догадываешься? – спросила она с вызовом.
– Ну я знаю, что вчера Виталию Кирилловичу вызывали «Скорую помощь». У него что-то с сердцем, да?
– У папы инфаркт! – сказала Светлана с надрывом в голосе. – Еще неизвестно, выживет он или нет. Полина, ну ты же обещала помочь...
– Да, обещала, и я делаю все, что могу! Вот хотела сейчас пойти в прокуратуру...
– Зачем? – испугалась Борщинская.
– У меня есть для Истомина кое-какая информация о поставщике взорвавшегося автомата...
– А, так ты ничего не знаешь, – моя собеседница разочарованно вздохнула.
– Нет, – растерялась я, – а что я должна знать? Света, не молчи!
– Это не телефонный разговор.
– Хорошо, приезжай ко мне, поговорим.
– Да, скоро буду, – сказала Борщинская и отключилась.
Она приехала примерно через полчаса. Я приняла ее все в той же гостиной кантри, в которой мы разговаривали с ней в прошлый раз. Света опустилась в кресло из ротанга и расплакалась. Я подумала о том, что расхожая пословица о сапожнике без сапог распространяется и на психологов. Они зачастую не умеют управлять своими собственными эмоциями, но активно «лечат» других. Мало-помалу Борщинская успокоилась и сразу же бросилась в наступление.
– Полина, скажи мне, как случилось, что папу уволили с завода? Или ты об этом тоже не знаешь?
– К сожалению, я в курсе, но меня вчера уже поставили перед фактом. Я считаю это увольнение незаконным. Думаю, его можно оспорить через трудовую комиссию или, в крайнем случае, через суд.
– Через суд, – с горечью повторила Света. – Если суд и состоится, то над папой. Теперь уже нет никакой надежды, что его оправдают.
– Ну откуда такие пессимистические настроения?
– Полина, дело в том, что поменяли следователя.
– Как? – удивилась я.
– Так, теперь дело ведет Шишкин. Он такой наглец! Представляешь, заявился сегодня в больницу и хотел отца там допросить. Папа – в реанимации, а он к нему с вопросами лезет.
– Неужели его пустили в палату?
– А он и не спрашивал, зашел, и все. Я за врачом сходила, и тот Шишкина выпроводил. Представляешь, этот следак спрашивает доктора в коридоре, не симулирует ли Борщинский сердечный приступ! Но Николай Иванович поставил Шишкина на место, а потом еще Аронкина в больницу прибежала и стала размахивать перед нами трудовой книжкой...
– Да, я, конечно, знала, что Надежде Степановне наглости не занимать, но что до такой степени, даже не представляла.
– В результате она швырнула ее маме и сказала, что папа уволен накануне болезни. Вот так. Я сразу после этого тебе позвонила. Полина, что ты обо всем этом думаешь?
– Я думаю, что прежний следователь, Истомин, стал докапываться до истины. Говорят, что он башковитый мужик и взятки не брал, – повторила я слова Курбатова, которым не сразу поверила. – Кудринцеву это было совершенно невыгодно, вот он и подсуетился. Похоже, что Шишкин пляшет под его дудку.
– И что же нам теперь делать? – Света обратила на меня взгляд, полный мольбы. – Как защитить папу?
– Во-первых, не надо отчаиваться.
– А во-вторых?
– Во-вторых... – Я немного замялась, потому что понимала, в создавшейся ситуации оправдать Борщинского будет очень нелегко. Кудринцев решил потопить его и имел для этого все возможности.
– Молчишь, – сказала Света, – потому что понимаешь: ситуация безнадежна. Как же я ненавижу вашего генерального! Он нашел-таки способ отомстить папе... Знаешь, в каком состоянии мама? Она ведь понимает, что Кудринцев из-за нее так отца ненавидит, из-за того, что когда-то давно она предпочла ему моего будущего отца. Я слышала, что у Владимира Дмитриевича проблемы с женой... Ты не в курсе?
– Нет, честно говоря, я ничего не знаю о супруге Кудринцева. Мне только известно, что у них двое детей, и все...
– Ну и ладно, я сплетничать не буду, – сказала Света и уставилась влажными от слез глазами прямо перед собой. – Поля, врачи говорят, что папино состояние остается очень тяжелым. А вдруг он не выкарабкается? А если поправится, то что его ждет – несправедливое обвинение в смерти рабочего и тюрьма? Это ужасно! Я никогда не смогу с этим смириться. Наша жизнь уже никогда не будет прежней, никогда. Мама боится на людях показываться, ей кажется, что все тыкают пальцем ей вслед и говорят, что она жена того, кто виноват в смерти человека. Девчонкам в школе в открытую это заявляют...
– Что твоим сестрам в школе заявляют? – уточнила я.
– Говорят, что отец – убийца.
– Кто? Учителя?
– Нет, дети. Но им же кто-то сказал об этом! Наверное, чьи-то родители. Грязные слухи расползаются по городу со скоростью звука. А Кудринцеву все нипочем. Он, наверное, радуется тому, что ему удалось отомстить... Отомстить... Поля, а ведь это идея! – Света посмотрела на меня совсем другими глазами, в них вдруг появился блеск одержимости.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно поинтересовалась я, хотя, кажется, поняла, что речь идет об ответной мести.
– Если не удастся оправдать папу, надо хотя бы отомстить вашему генеральному. Нельзя же смотреть на то, как он радуется своей победе и продолжает считаться одним из самых уважаемых людей Горовска.