– Надо же было бороться!
– А я что, не боролся? – разозлился Игорь Михайлович. – В конце концов, я набрался мужества и сам позвонил в клинику. Мне и там сказали, что все в порядке. Тут я разволновался еще больше. Моя болезнь уже вошла в стадию, где делать что-либо бесполезно! Поэтому мне так и отвечают! Все просто ждут, когда я умру!
– Дурдом какой-то! – сказал Котяев в сердцах.
– Именно, дурдом. В таком состоянии я подписал ряд документов, которые мне подписывать не следовало, – уныло сказал Копейко. – Алина очень умело вела свою партию. Вдруг я наткнулся на статью, где описывали невыносимые муки онкобольных. Она подводила меня к мысли о самоубийстве. В конце концов, я впал в глубокую депрессию. Меня спасла сестра. Моя родная сестра. Срочно приехала из Киева, когда я позвонил, чтобы с ней попрощаться, и хотя у нее своих трое детей, взялась спасать и меня, который к тому времени тоже был как ребенок.
– И вы развелись?
– Алина согласилась меня отпустить, если я отдам ей половину всего, – уныло кивнул Копейко. – Да я рад был от нее избавиться любой ценой. Мне, можно сказать, повезло, – он усмехнулся. – Я подписал бумаги и тут же лег в клинику. Если бы я этого не сделал, она бы объявила меня сумасшедшим и стала бы моей опекуншей.
– А вы не пытались возбудить против нее уголовное дело?
– Доказательства? Она же не сказала мне, что результат анализов положительный, что у меня онкология? Она сказала правду. Она всегда говорит только правду. Виновато мое больное воображение, она всего лишь его стимулировала. Но это к делу не пришьешь. Да я и не хочу никакого процесса! Если я найму адвоката, она его соблазнит. Мало будет – она соблазнит судью.
– А если судья – женщина?
– Ее это не остановит, – покачал головой Копейко.
– Вы хотите сказать... Она лесбиянка, что ли?
– Она – все. Все что хотите. Вспомните Гену. Поэтому я не стал с ней связываться. Денег я еще заработаю, а здоровье у меня одно.
– А что изменилось сейчас?
– Сейчас... Ты мне кажешься нормальным мужиком, только не ходи к ней. Действуй окольными путями. Собирай информацию. Что она еще натворила?
– Два трупа. И ее первый муж.
Копейко вздрогнул:
– Убила? Непохоже на нее.
– Один покончил с собой, другого застрелили, но при нем найдена предсмертная записка.
– Вот если бы доказать, что это сделала она, – мечтательно сказал Игорь Михайлович. – Тут какая-то засада.
– Я думаю, что кто-то убивает из-за нее. Из ревности.
– Сообщница маньяка? Но за это много не дадут.
– А почему вы хотите упрятать ее в тюрьму пожизненно?
– Видишь ли... – Копейко изменился в лице и начал затравленно озираться. – Она мне на днях звонила.
– Зачем?
– Поздравила, – он криво улыбнулся. – Моя жена беременна, и Алина об этом узнала. Сказала, что рада за меня. Но я-то знаю цену ее поздравлениям!
– Но что она может вам сделать? У вас же охрана!
– Охрана-то охрана... От себя самого кто защитит?
– Почему вы не смените номер мобильного телефона?
– Ну как же. А вдруг она позвонит?
Вот тут он усомнился в нормальности Игоря Михайловича. Видать, не долечили.
– Ты ее давно видел? – жадно спросил Копейко. – Как она?
– В смысле?
– Ну как выглядит?
– С удивлением узнал, что ей тридцать девять.
– Старуха!
– Но ни за что ведь не скажешь, что ей скоро будет сорок!
– Да она скорее признается в убийстве, чем назовет адрес клиники, где ей делали подтяжку!
– А почему она Вальман?
– А кто знает?
– И отчество у нее фальшивое.
– У нее все фальшивое. И вся она... Т-с-с... Иди поближе...
Он лег грудью на стол, Игорь Михайлович тоже, и теперь они говорили почти шепотом, сблизив головы. Копейко, с досадой отодвинув бокал с недопитым вином, спросил:
– У нее кто-нибудь есть?
– Не знаю, не видел.
– Она должна с кем-то спать. Она без этого не может.
– А Гена?
– Гена... – Копейко криво усмехнулся. – Алине, видишь ли, нужно разнообразие. А Гена... Гена за нее глотку перегрызет. Я тогда сильно напугался. Не понимаю, как она меня выпустила? Но теперь, видать, пожалела об этом.
– Они живут вдвоем, – он облизнул сухие губы. – И ничего не боятся.
– А чего им бояться? Евгения... Она же убийца...
– Как так? – он вздрогнул.
– Отсидела... Пятнадцать лет...
– И она пятнадцать?!
– Мужа зарезала. Тот напился и хотел ее трахнуть, а она... – Копейко хихикнул.
– Почему же вокруг Алины одни уголовники?
– Поди спроси. – Игорь Михайлович распрямился. – Ну как? Берешься за это дело? Как, тебя, кстати, зовут?
– Андрей.
– Берешься?
– Посадить ее в тюрьму?
– Я тебе заплачу. Если ты, конечно, не боишься.
– Кого бояться? Баб?
– Бабы-то они бабы... Ты же в милиции работаешь. Вот и наведи справки. Фамилии ее я не знаю, только имя. Это я о Евгении. Ей лет сорок пять. Отсидела от звонка до звонка. Еще знаю, что она ударила его ножом тринадцать раз. Алина как-то обмолвилась. Видать, напугать меня хотела.
– Где же они познакомились?
– Ты меня спрашиваешь? – пожал плечами Игорь Михайлович. – Рыбак рыбака...
– Но зачем Алина опять за тебя взялась? – как-то незаметно он тоже перешел на ты.
– Кто ж ее поймет? От бывших мужей избавляется.
– Ты об утопленнике? Не факт, что это был не несчастный случай. Ее первый бывший крепко пил. А второй в Африке.
– Кто его там видел, в Африке?
– Да, это невозможно проверить. Разве что найти его родственников.
– Брось. Время зря потратишь. Надо за ней следить, понимаешь? Надо выжидать. И чтоб наверняка! – Копейко стукнул по столу кулаком. – За руку надо поймать! Только так! Иначе отвертится!
– Но зачем она это делает? Она что, сумасшедшая?
– Все дело в мужиках. У нее к ним любовь-ненависть, – усмехнулся Копейко. – Но это уже не ко мне, это к психотерапевту.
– Она тебе назначила встречу?
– Встречу? – Игорь Михайлович занервничал. – Нет, не назначила.
– Ну так, может, обойдется?
– Не обойдется. Я хочу ее видеть.
Андрей вздрогнул:
– Зачем?
– Мы два года не виделись. Интересно посмотреть.
– У меня тоже две бывших жены. Мне ни на одну не интересно посмотреть.
– Ну так то ж Алина Вальман!
– Да что в ней такого особенного?
– Лучше тебе этого никогда не узнать. Черт! Заболтался! – спохватился Копейко, глянув на часы. – У меня сегодня еще две встречи! – И вскочил. – Официант, счет!
Мигом появился счет, Копейко пулей по нему расплатился и бросил ему, убегая:
– Связь через секретаря! Работай!
– А...
– Счет – ей! Я посмотрю...
И Игорь Михайлович исчез. Он тоже начал собираться.
– А десерт? – остановил его официант. И посмотрел с сочувствием.
– Я сладкого не люблю.
– От шеф-повара. Фирменный. Все оплачено!
– Хорошо. Давай.
Он сел. К огромному его удивлению, на десерт принесли закуски, шкворчащий бифштекс и даже графин с водкой! Да, привычки Игоря Михайловича здесь хорошо изучили и искренне жалели его гостей. Поэтому они получали маленькую компенсацию. А если принять во внимания размеры бифштекса, то не такую уж маленькую!
Пить он не стал, но поел с огромным удовольствием.
* * *Задача перед Андреем Котяевым стояла простая: войти в контакт с Алиной Вальман и ждать, когда она опять себя проявит. Алина, похоже, начала охоту на бывшего мужа, на Игоря Михайловича Копейко. Вот он, третий! Надо следить за ней, и когда настанет момент, поймать за руку. То есть, добыть неопровержимые доказательства того, что она преступница. За это Котяеву обещано вознаграждение. Дело, конечно, не в деньгах, хотя и они не лишние. Дело в принципе. Два трупа вполне достаточно, и третьего быть не должно. Он этого не допустит, поэтому будет за Алиной следить.
Но зачем ей это надо? У богатых свои причуды. Возможно, Алина Александровна так развлекается. И прекрасно знает, что грозит мужчинам, с которыми у нее завязываются близкие отношения. Она знает имя убийцы. Это вполне может быть ее отец, уже имеющий судимость, Гена, отсидевшая пятнадцать лет за убийство мужа, либо неизвестный, который еще не попал в поле зрения милиции. Это имя надо из нее вытянуть. Хитростью или еще как. А для этого надо идти рядом, шаг в шаг, или след в след. Не выпускать из виду. Но сначала – контакт.
И он позвонил. Этот номер нельзя было забыть. 666-06-66.
– Да. Я слушаю, – услышал он в трубке мелодичный голос Алины. Номер, высветившийся на дисплее, ей был незнаком, поэтому говорила она хотя и доброжелательно, но с некоторым напряжением.
– Здравствуйте, Алина Александровна. Это Котяев вас беспокоит.
– Здравствуйте, Андрей. – Она мгновенно сменила тон, заговорила, понизив голос и явно заигрывая. – Очень рада вас слышать. Как поживаете?
– Нормально... – он сделал маленькую паузу. – Помните, вы сказали: приходите без всякого повода. Или просто позвоните. Вот я и позвонил.
– Хотите встретиться?
– Да! Хочу!
«Я делаю это в интересах следствия», – сказал он себе, когда сердце сладко замерло, ожидая: что она ответит? Вот порезвился бы Эдик Мотало, если бы узнал!
«Я делаю это в интересах следствия», – сказал он себе, когда сердце сладко замерло, ожидая: что она ответит? Вот порезвился бы Эдик Мотало, если бы узнал!
– Хотите ко мне в гости? – спросила она.
– В гости не хочу. В ваших хоромах мне как-то не по себе.
– А что смущает?
– Ну... это все... У вас как в музее.
– Понятно. Тогда сходим куда-нибудь?
– Знаю я эти ваши рестораны, – невольно поежился он.
– Что, тоже не по себе? – рассмеялась Алина.
– Я человек простой.
– Ну, понятно. Ко мне не хотите, в ресторан не хотите, к вам в гости вроде бы рановато. Пойдем в шашлычную? Я знаю в городке неплохое местечко. И не пафосно, и кормят неплохо.
– Ну да. Подъедем к шашлычной на вашей крутой тачке!
– Вам не угодишь, – насмешливо сказала Алина. – Хорошо, заезжайте за мной на своей.
– У меня машина без кондиционера, – предупредил он.
– Но на ходу?
– На ходу. Я ее недавно купил. Вы просто к другому привыкли.
– Откуда вы знаете, к чему я привыкла? Значит, решили: едем в шашлычную на вашей машине. Во сколько вы за мной заедете?
– Часиков в семь.
– Хорошо, завтра в семь. До встречи, Андрей, – нежно сказала она и дала отбой.
Согласилась. И очень быстро. Не слишком ли быстро? Котяев занервничал: неспроста это. Но отступать поздно. Она, конечно, пустит в ход все свои женские штучки, но он вооружился тем, что знает про нее все. Знает, что ее девичья фамилия Кукина, что ее отец сидел за убийство, что она живет с Геной, которая тоже сидела за убийство, у нее было три мужа, первый утонул, а последнего она чуть не довела до петли. Знает, что по ней давно тюрьма плачет, что это «демон в юбке», интриганка, стерва, и вообще, дрянь-баба!
Он все про нее знает! И ничего у нее не выйдет!
* * *На следующий день первое, что он сделал, навел справки о Гене. Для чего пошел к участковому и выяснил, кто зарегистрирован по адресу, где находится особняк Алины Александровны Вальман. Дальше все было просто. Гена не только жила в этом доме, но и была там прописана. Одна на пятистах квадратных метрах. А дом официально принадлежал... Федору Егоровичу Кукину!
Да, участковый знает, что Евгения Бойкова сидела. За убийство. Но ведь сколько лет прошло! Ни в чем таком не замечена, служит у Вальман в охране, и даже отчисляет государству налоги и делает взносы в Пенсионный фонд. Прямо оранжерейное растение, а не женщина, которая тринадцать раз пырнула человека ножом!
Дальше он сделал официальный запрос в архив о Бойковой Евгении Ивановне, указав ее паспортные данные, которые получил от участкового.
И стал готовиться к встрече с Алиной. Заехал на мойку, и даже попросил пропылесосить салон, купил освежитель воздуха, чем раньше никогда не баловался, зашел в парикмахерскую, начистил ботинки.
Потом оделся и долго смотрел в зеркало. Боролся с бессознательным, с тем, чего раньше не желал замечать и о чем не желал думать. О седине на левом виске (почему именно на левом?), глубоких горизонтальных морщинах на лбу, погрузневшей фигуре и заметно выросшем за последний год животе. Пиво не надо пить в таких количествах! Все это он пытался осознать, прежде чем отправиться на свидание к Алине Вальман. На кой он ей сдался? Только не потому, что Алина от него без ума! В зеркало смотри! И запоминай! В общем, уроки Эдика Мотало не прошли даром.
Закрепив свой далеко не суперменский образ в сознании, он надел начищенные ботинки и вышел из дому.
К коттеджному поселку приехал за полчаса до назначенного времени. Закон невезения: когда очень хочется опоздать, светофоры, словно сговорившись, открывают зеленую улицу, а когда опоздать никак нельзя, на дорогу, в самом узком ее месте, выезжает ремонтная бригада и образуется гигантская пробка.
Вот и пришлось ему полчаса сидеть в машине, глядя на стрелки часов, которые словно застыли. Опасности он не чувствовал, какая опасность в свидании с женщиной, о которой, к тому же, известно все? Это было ожидание сюрприза. Как она себя поведет? Чем ответит на добытую им информацию? То есть, как будет выкручиваться? Ну, с Копейко понятно, Игорь Михайлович ей сам проболтался. А у Андрея Котяева нет слабостей. Он их, во всяком случае, не знает.
Итак, свидание. С красивой женщиной. Первое.
Каждому знакомо волнение первого свидания. Надо о чем-то говорить, а слова не идут, хочется проявить себя с лучшей стороны, а непонятно как, откровенничать вроде как рано, а врать нехорошо. Так рождаются мучительные паузы, предвестники того, что это первое свидание так и останется единственным. А люди, быть может, созданные друг для друга, просто не никак не могут попасть в такт, найти тему для разговора, которая была бы интересна обоим.
Он все это знал и обычно брал инициативу на себя, забалтывая женщину до состояния полной расслабленности и потери бдительности, но то ж была Алина Вальман! Красавица и миллионерша! Разве с ней можно так-то? Тут надо по-особенному. А как по-особенному, он не знал и волновался.
Без пяти семь, так и не справившись с собой, волнуясь и сгорая от нетерпения, он завел мотор.
Открыла Гена. С тех пор, как узнал от Копейко, что она убийца, стал замечать некоторые вещи. Настороженный взгляд, горячий, волчий, какую-то особую, бережную походку, экономию движений и манеру, в которой Гена общалась с людьми его профессии. Знала, чего ждать, и всегда была начеку, но на ты, словно подчеркивала какую-то особую, только ей доступную близость.
– Она сейчас выйдет, – безразлично сказала Гена. – Можешь подождать в машине, а можешь пройти в дом.
– Евгения Ивановна Бойкова? – он остался за воротами.
– Ну допустим.
– А говорят, горбатого могила исправит.
– А еще говорят: не пойман, не вор.
– Так это вопрос времени!
– И еще говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Так что ж, если человек раз оступился, его всю жизнь этим попрекать? Так что ли?
– Ничего себе, оступился! Тринадцать раз ударить ножом!
– Я вижу, ты справки навел, – усмехнулась Гена. – Что ж... Это хорошо. Не будешь лезть на рожон. А что касается этого козла... Это мне тогда дали пятнадцать лет. А сейчас...
– Что сейчас?
– Оправдали бы.
– Да ну? Это тебе твой адвокат сказал?
Она не успела ответить: к ним подходила Алина. Она была одета просто, в джинсы и футболку, поверх накинута белая парка. Выглядела она в этой одежде удивительно молодо, лет на двадцать пять. Худенькая, джинсы с низкой посадкой, на бедрах, отчего талия кажется еще тоньше, чем есть на самом деле, волосы распущены. Минимум косметики на тонком, красивом лице, и никаких украшений, только на шее тонюсенькая цепочка. Ну, просто девочка! И такая милая, простая!
– Привет! Гена, мы поздно вернемся. Не беспокойся за меня, я под надежной охраной.
Гена молча закрыла за ними калитку.
– Это твоя машина? – улыбнулась Алина. – Мне нравится! – И полезла на переднее сиденье.
– Да ничего особенного, – он уселся рядом и невольно почувствовал гордость. На своей машине, с такой шикарной женщиной, и надо же! Такая простая! Такая милая! – Я ее недавно купил. Денег прикопил и... – тут он вспомнил, что Алина миллионерша и засмущался.
– Я уже поняла, что ты взяток не берешь. Ну? Поехали?
Он газанул и с обидой спросил:
– Это что плохо? Что я не беру взятки?
Она пожала плечами:
– Отчего же? Должны же быть исключения? Вас, милицию, все время ругают.
– Вас, олигархов, тоже не хвалят.
Она звонко рассмеялась:
– Как же мы с тобой похожи! И меня ненавидят, и тебя ненавидят! Мы – буржуи, вы – взяточники. Тогда давай меж собой дружить? И перестань называть меня на вы. Просто Алина.
– Хорошо, Алина, – сказал он через силу.
– Плохо. Не получается пока. Ну ничего, мы над этим поработаем. Сейчас направо. У сбербанка поворот. Тоже направо.
– Я, кажется, знаю, куда мы едем!
– Да ну? И куда?
– В этой шашлычной мы встречались с одноклассниками! В мае месяце!
– Вот как? Здорово!
– А ты там как оказалась?
– Так вышло, – уклончиво сказала она и улыбнулась.
И тут же начала рассказывать какую-то забавную историю. Что-то про ливень, проколотое колесо, своего неумелого спутника, который все никак не мог его заменить, а потом оба замерзли, промокли под дождем...
– Мы чуть не поссорились! – весело рассмеялась Алина. – А потом выпили, согрелись, развеселились и... помирились! А шашлык был такой вкусный!
«Врет», – подумал он, – «Все врет». Но тоже рассмеялся, и даже поежился, как будто сам промок под дождем, а потом согрелся в лучах ее улыбки. Невольно его душа следовала вслед за перипетиями ее рассказа, как подсолнух за солнцем, ловя каждый луч и мгновенно реагируя на уменьшение тепла или его увеличение. Это было странное чувство, и она добивалась такого эффекта лишь модуляциями своего голоса, то повышая его, то понижая. И лицо Алины все время менялось, повторяя ее настроение. Если она грустила, то печалилось, если смеялась, то сияло. Это было так искренне, так мило и так просто, что его внутреннее напряжение само собой пропало.