– Наверное, я была очень голодна. Все думают, что постоянно сижу на диете, а на самом деле я обжора! И жить не могу без мяса!
«Врет», – нежно подумал он. – «Ну и пусть врет!»
Незаметно они доехали до шашлычной. Алина выпорхнула из машины, сделала пару шагов, остановилась и, улыбаясь, смотрела, как он идет навстречу, потом положила руку ему на плечо, заглянула в глаза:
– Идем?
Она играла не только голосом, не только лицом, но и своими прикосновениями. Не нажимала, не давила, не трогала, не гладила, а именно играла. На ступеньках умышленно споткнулась и уцепилась за него, чтобы идущий рядом мужчина почувствовал себя защитником, и сделала акцент на его физической силе. Это было так приятно!
Едва вошла, ей улыбнулись. И хозяин заведения, и официант. Но она тут же переадресовала это ему:
– Хорошо погуляли в мае, да, Андрей? Смотри-ка, тебя здесь помнят!
Они умудрились заполучить лучший столик. Придвинув к себе меню, Алина не стала его открывать, смотрела с улыбкой, как он читает, и ждала.
– Два шашлыка? – спросил он.
– А не мало? Давай три!
– И салат.
– И салат. А пить что будем?
– Я за рулем.
– Андрей! Это несерьезно! Я хочу напиться, а ты мне все карты путаешь!
– Но я за рулем!
– Ты же в милиции работаешь. Неужели тебя могут оштрафовать?
Он побагровел:
– Не положено.
– Какой ты скучный! Ни разу не ездил пьяным?
– Ну, было когда-то, – нехотя признался он.
– Ну так в чем дело?
– Ладно. Давай пива!
– Это не серьезно. Давай водки?
Подошел официант. С заметным южным акцентом спросил, что дорогие гости желают?
– Двести водки, – улыбнулась ему Алина. – Три шашлыка, два овощных салата, лаваш, зелень, ваш фирменный соус... В общем, все по полной программе.
– Я никогда не думал, что такая деликатная женщина может пить водку, – сказал он, когда официант отошел от их столика.
– Смотря с кем, – пожала плечами Алина. – Я прекрасно разбираюсь в коллекционных винах...
– Это я знаю, – ляпнул он и спохватился: попал!
Но она сделала вид, что ничего не заметила.
– ... но будет смешно, если я сейчас начну капризничать и требовать, чтобы мне принесли бордо.... Представляю, что у них за бордо! – вдруг звонко рассмеялась Алина. – Уж лучше водки!
На столе мигом появился графинчик.
– Шашлык придется немного подождать, – сверкнул золотыми зубами официант.
– Подождем! – тряхнула черными кудрями Алина. И нежно посмотрела на Андрея: – Ну, что же ты? Наливай!
Он разлил водку. И в самом деле: что будет с рюмки-то?
– Давай, Андрей, выпьем за знакомство, – доверительно сказала Алина, подняв свою.
– Да мы, вроде, знакомы.
– Это не то. Мы сейчас выпьем за более близкое знакомство. Ты меня понимаешь? – понизив голос, спросила она.
– Давай, – кивнул он и тоже поднял рюмку. – За знакомство!
Когда выпили, подумал: «А если она меня провоцирует? Пишет на камеру, как я тут с ней пьянствую». Он обернулся, пытаясь определить, кто же из посетителей ею нанят? Но народу в шашлычной было мало, и все заняты едой, выпивкой и собой. «Да ну! Бред! Зачем ей это?»
Повернулся к Алине и поймал ее насмешливый взгляд.
– Расслабься, Андрей. Я просто хочу тебе помочь.
– Интересно, чем? Раскрыть парочку «глухарей», которые на меня повесили?
– Э нет! Это ты сам! Ты же талантливый сыщик!
– Ты-то откуда знаешь? – он попытался сопротивляться обволакивающему взгляду и откровенной лести. Но все равно было чертовски приятно!
– Ты задаешь такие умные вопросы. Я сразу заметила это, когда ты пришел ко мне в первый раз. Сразу становится понятно, что человек занимается своим делом. На тебе, наверное, все ваше управление держится. Или как у вас называется? И, как это всегда бывает, наградами и званиями отличают других.
– Точно! – обрадовался он. Как она все понимает!
– Давай за это выпьем. За твой талант. Я уверена, что все будет хорошо. Они еще пожалеют, что так к тебе относились.
– Да! Они пожалеют!
Не дожидаясь приглашения, он сам наполнил рюмки, и первый поднял свою. Выпил, и рассказ полился сам собой. О том, как судьба к нему несправедлива. Он, Андрюха Котяев, пашет как слон, а коллеги ему просто завидуют, помочь не хотят, напротив, вставляют палки в колеса и все время пытаются подсидеть. Им, а не нему, дают очередные звания, их, а не его, повышают в должности. А ведь они бездари!
– Я давно уже должен быть полковником!
– А ты разве еще не полковник? – округлила глаза Алина.
«Хватит пить», – подумал он. Но тут принесли шашлык. Алина указала взглядом на опустевший графин:
– Под шашлык?
– А, давай!
«Под шашлык» он рассказал ей о последних своих делах и даже о фальшивой экспертизе Эдика Мотало, позабыв, что Алина имеет к этому непосредственное отношение.
– Жалко этого мальчика, – вздохнула Алина, имея в виду, очевидно, Ваню Курехина.
– Да не в этом дело! – махнул он рукой. Потом глянул на нее и осекся: – То есть, конечно, жалко.
– Но главное: тебя не понимают, Андрей. Даже твой друг. Это плохо. И обидно. – Алина мгновенно поняла, что ему нужно. Мальчик мальчиком, но себя любимого гораздо жальче. Особенно после выпитой водки.
Как-то незаметно они усидели и второй графинчик. Принесли третий. Он осмелел настолько, что спросил:
– Неужели тебе здесь нравится? У тебя же столько денег!
– Ну и что?
– Так надо это... Осетрину кушать.
Дальше чем на осетрину его фантазия, даже пьяная, не распространялась. Плавало в затуманенном сознании еще одно словечко «фуа-гра», но казалось очень уж неприличным. Таким, что выговорить его так и не смог, и не мог представить себе, что бы это могло быть? Зверь или птица? А может, рыба? В общем, фуа... фуа...
– Какой ты милый, когда пьяный, – низко рассмеялась Алина, увидев, как он шевелит губами. И пробасила: – И забавный...
– Я не пьяный, – запротестовал он. – Я не могу быть пьяным, потому что я за рулем!
– Ну конечно.
– Какая ты красивая...
Он решился, наконец, ее рассмотреть. Лидия Ивановна, училка из городка, где родилась Алина, заявила, что она, мол, не красавица, просто умеет себя подать. Это из зависти. Как это Алина Вальман не красавица? Самая настоящая красавица! И такая простая! Как она все понимает!
Алина молчала и улыбалась, пока он ее рассматривал. Она, похоже, всегда делала то, что от нее хотели, и говорила то, что от нее ожидали услышать. Угадывала так точно, что собеседник проникался к ней неизмеримой благодарностью, потому что общение с Алиной Вальман было легким и приятным. Та же Лидия Ивановна это признавала. Даешь зарок обходить стороной, а увидишь и невольно останавливаешься, улыбаешься в ответ, начинаешь отвечать на вопросы, сначала неохотно, а потом, разгорячась, выкладываешь всю подноготную. Алина читала душу как открытую книгу, и в самых интересных местах делала закладки. Потом, при следующем сеансе общения, возвращалась к ним, постепенно раскручивая собеседника на откровенность и попутно решая свои проблемы. Но думать об этом не хотелось, речь лилась сама собой, ведь найти благодарного слушателя так трудно.
Он и не заметил, как рассказал ей свою биографию. Рассказал о детстве, о первой любви и своих двух женах, даже об Оле. В общем, из шашлычной они вышли около полуночи, время пролетело незаметно. Он настоял на том, чтобы оплатить счет, хотя Алина предлагала деньги. Категорически нет! Никогда и ни за что! Платить за такую женщину, умницу и красавицу, приятно, ну просто сил нет!
Он понял, что сильно пьян, только когда выруливал с парковки. Раздался неприятный звук, как будто что-то лопнуло, он выругался: кажись, задом въехал в забор. Алина рассмеялась:
– Что, пешком пойдем?
– Еще чего! Доедем!
Кое-как он вырулил на дорогу и спросил:
– Боишься?
– Чего?
– Ну как... Я ж выпил...
– А я заговоренная!
– Не боись! Довезу...
Сначала он ехал аккуратно, но после поворота на главную раздухарился.
– Вспомнила анекдот! – сказала Алина. – Ночью, когда все ушли, французская мышь выбегает из норы в бар, оглядывается: кота нет. Выпивает стакан вина и убегает обратно в нору. Следом немецкая мышь выбегает: кота нет. Выпивает кружку пива и убегает в нору. Появляется русская мышь: кота нет. Подбегает, выпивает рюмку водки: кота нет. Выпивает вторую: кота нет. Выпивает полбутылки, потом бутылку, оглядывается: нет кота! И начинает разминать мышцы: ничего, подождем!
Он расхохотался: в тему анекдот! Про Кота! Как знает! И с хрустом распрямил могучие плечи:
– Нет кота? Ничего, подождем!
И в этом время заметил сотрудника ГИБДД, который тут же махнул полосатым жезлом: на обочину!
– А вот и кот! – рассмеялась Алина.
– Твою мать! – выругался он.
– Повезло, а? Не зря ты, выходит, напился! Есть возможность себя проявить! Ну, вперед!
Он нехотя вылез из машины.
Парень с полосатым жезлом в руке глянул на него и ошалел:
– Полный звездец! Это сколько же ты выпил?
– Полный звездец! Это сколько же ты выпил?
– Боюсь, приборчик твой зашкалит. Давай договоримся, а?
– Ну, знаешь... Это не просто хамство... Я даже не знаю, как это назвать... Идем!
– Слушай, друг, я в милиции работаю. Вот мое удостоверение... – он полез в карман.
– Шагай давай! Разберемся!
Он нехотя полез в стоящую на обочине милицейскую машину. Твою-то мать... Попал. Машинально отметил капитанские погоны на плечах сидевшего там огромного мужика. В одном звании, значит. И вдруг услышал:
– Кот, ты что ли?
– Ну, я... Леха! Здорово!
Они с капитаном пожали друг другу руки.
– Ну ты даешь! – покачал головой Леха. – Откуда такой?
– Да, понимаешь, с бабой. Из кабака.
– Баба красивая? – подмигнул капитан.
– Сказка!
– Ну ты даешь, – хмыкнул Леха. – Как сам-то?
– Нормально.
– Все там же?
– Да куда мне? Работаю потихоньку.
– А этот... как бля его? Мотало! Во! Все с тобой?
– Эдик? Работаем.
– Ну перец, а? – заржал Леха. – Я его как вспомню... В общем, привет передавай!
– Передам. А ты как?
– Да лучше всех!
– Я вижу, – он кивнул на Лехино пузо.
– А сам-то! – хлопнул его Леха по животу. – Тоже хорош! А помнишь, как мы с тобой в ДЮСШ железо тягали? Ты ж был ого-го! А худеньки-и-ий... – Леха раздвинул огромные ладони, показывая, – во такой.
– Не п... ди, – миролюбиво сказал он. – Ты тоже был. Ого-го. И худеньки-и-и-ий...
Леха заржал.
– Надо как-нибудь встретиться, Андрюха, посидеть.
– Да надо.
– Ты позванивай.
– Конечно! Встретиться надо! – с пьяным энтузиазмом сказал он. – Наших собрать!
– Слушай, ты сам-то доедешь? Может, сержанта кликнуть? Он тебя отвезет.
– Не. Я сам. Довезу бабу и к маме на дачу. Тут недалеко.
– Как мамка-то?
– Нормально.
– А моя болеет, – вздохнул Леха. – Ладно, бывай. И позвони, слышишь?
– Позвоню.
Они пожали друг другу руки, и он стал вылезать из машины.
– А на сержанта не обижайся! – крикнул вслед Леха. – Зеленый еще. Своих не узнает.
Он, стараясь не шататься, направился к машине. Прежде чем сесть в нее, строго сказал «зеленому»:
– Сержант, запомни: если человек в таком виде садится за руль, значит, он свой! Понятно?
– Понятно.
– Учить вас надо, молодежь.
«Зеленый» растерянно козырнул.
– Ну как? – спросила Алина.
– Порядок, – он завел мотор. – Друга встретил. Вместе с ДЮСШ штангу тягали. Теперь я в милиции, а он в ГАИ. Хороший мужик!
– Я же тебе говорила. Надо пользоваться связями.
– Откуда же я знал, что нарвусь именно на Леху?
– Запомни: тем, кто рискует, тому и везет. Обошлось ведь? Обошлось! И в другой раз обойдется. Не так, так по-другому. Ничего тебе не сделают.
– Все равно это... неправильно.
– Неправильно, это когда некомфортно. А если тебе комфортно, значит, все правильно. Надо жить так, как тебе нравится. А если все время напрягаться, можно стать занудой и неудачником. Ты ведь не такой?
Он какое-то время молчал, обдумывая ее слова. Но в таком виде, само собой, не обдумывалось. Она, кстати, выглядела не такой уж и пьяной, как будто не водку пила, а воду! Незаметно, за приятной беседой, подъехали к ее дому.
– Хорошо посидели, – сказал он, провожая Алину.
– Понравилось? Тогда повторим? Только в другой раз плачу я!
– Ну нет! Платить всегда должен мужчина!
– А деньги? – лукаво спросила она.
– Откуда-нибудь возьмутся, а? Сама же сказала! Проблема решается, когда надо ее решить!
– Это не я сказала. Это ты сказал. Все, Андрей. Пока!
Она тенью скользнула в калитку, где стояла на страже верная Гена, и как-то язык не повернулся напроситься на чашечку кофе. Как-то сразу было понятно, что не для того все. Просто хорошо посидели.
Калитка захлопнулась, он сел в машину и проселочной дорогой поехал к маме на дачу. Та, конечно, испугалась и долго не открывала дверь, все спрашивая:
– Кто?
– Да я, это! Я!
– Кто я?
– Андрей!
– Да какой Андрей?
– Сын твой!
– Господи! Так поздно! Андрей!
Наконец, она открыла и ахнула:
– Пьяный! Господи!
– Никакой я не пьяный, – его окончательно развезло. – Меня даже милиции отпустила.
– Какая милиция? Ты сам там работаешь!
– Да? Я работаю в милиции?
Он, как был, в одежде, рухнул на кровать. Мать принялась расшнуровывать ботинки, потом стаскивать с него штаны. Это было последнее, что он запомнил...
* * *... Потери он оценил наутро. Во-первых, проспал, не поехал на работу. Во-вторых, вчера у шашлычной, сдавая задом, разбил спьяну задний левый плафон на своей ненаглядной «ласточке» и помял крыло. В-третьих, болела голова. В-четвертых...
Он даже застонал от досады. Какое, в-четвертых! Машину помял! Вот что главное! Ведь как мечтал о ней, об иномарке! Проспекты собирал, по салонам ездил. Ни одной женщины так не добивался, как этой машины! Да что женщина... И теперь она стоит, не калека, но и не здорова, требуется врач и деньги тоже требуются. А еще вчера все было хорошо...
Называется, попал! А ведь все знал про Алину Вальман, ко всему был готов, и на тебе! Называется, сыщик! Бабу раскручивать поехал! Про нее не узнал ничего, зато рассказал все не только о себе, но и об Эдике, об экспертизе, чего ей вообще знать не следовало. Причем, по-прежнему думал: «А хорошо посидели!» Какая же она все-таки...
– Хорошо... – поцокал языком, осматривая машину.
И тут же начал оправдывать Алину. «Блин! Я до нее, что ли, был хорошим мальчиком? Ни фига! Просто старался соблюдать закон. Вот именно: старался. И надо признать, не всегда получалось. Это не она виновата. Сам му...к».
Морщась от головной боли, позвонил на работу, сказал, что приболел. Раньше эту проблему решала Оля, доставая липовый больничный, но с Олей они теперь были в ссоре. Ну, попал!
– Андрей! – окликнула его мама.
– Чего?
– Где ты был вчера?
– Да так...
– Ты знаешь, что твой отец пил?
– А есть такие, которые не пьют? – мрачно пошутил он. – Мам, я все знаю. Ну, перебрал, бывает.
– Я бросила его потому, что он пил, – не унималась она.
– Да? А я думал, что он тебя бросил.
– Перестань так разговаривать с матерью! Я все сделала для того, чтобы ты не вырос алкоголиком!
– Я и не вырос. То есть, я вырос. Но не алкоголиком. – «Как же голова болит!»
– Но ты пьешь!
– Что, каждый день?
– Вчера был вторник!
– А сегодня, выходит, среда? – он почесал в затылке. Ну да, среда.
– Раньше ты позволял себе это только по праздникам.
– Зато я курить бросил.
– Не ври! Я нашла у тебя в кармане сигареты!
Тут он вспомнил, что вчера в шашлычной курил. Ну точно! Курил! Называется, ни один инстинкт не остался неохваченным, расслабился по полной программе, разве что до постели дело не дошло. Но если бы она предложила, не устоял бы. Выходит, Алина удержала его от окончательного грехопадения, спасибо ей надо за это сказать. Или оставила клубничку на десерт?
Ему захотелось курить, причем так сильно, что справиться с собой не смог. Нетерпеливо спросил:
– Мам, где они? Сигареты?
– Дай мне слово, что не будешь так пить.
– Хорошо. А ты дай мне сигареты.
– Для тебя слово офицера что-нибудь значит?
– Мама... Я ужасно устал. У меня болит голова. Ну почему ты всегда выбираешь момент, когда я меньше всего хочу, чтобы меня воспитывали? И можно без пафоса?
– Ты меня не любишь!
– Я очень тебя люблю. Но ты какая-то... Нечуткая.
– Ах, я нечуткая. А эта твоя... шлюха – чуткая? Оля?
– При чем здесь Оля? Кстати, мы поругались.
– Раз уж ты здесь, останься до вечера, – мгновенно отреагировала она.
– Зачем?
– Лена приедет.
– Зачем? – растерялся он.
– Я что, не могу видеть своего внука?
– Конечно, можешь! Но Ленка-то здесь при чем?
– Я вижу, ты еще не протрезвел. Лена – его мать и она приедет с ним. Пойди, прими душ, я воды наносила, поешь горячего супа и покоси в саду, Николай вчера косу отбил. Золотой человек наш сосед! Что бы я без него делала? А вечером ты их отвезешь, Игорька с Леной. Сигареты я спрятала в шкафу, – сжалилась она. – Там, где старые пальто и твои костюмы. Авось, и моль переведется.
– А где именно? В кармане моего костюма? Или в пальто?
– Ты сыщик – найдешь. Иди-ка ты в душ, Андюша, лица на тебе нет.
Сил сопротивляться не было. Лена так Лена. Зато Игореху увидит. Парню осенью в первый класс, между прочим.
Пока он с наслаждением курил, слышал, как мать кому-то звонит. Видимо, визит Лены был внеплановым, мать решила их помирить и взялась за это всерьез. Он пошел в душ, деревянный сарай, на крыше которого лежала выкрашенная черной краской железная бочка. Это чтоб на солнце нагревалась, а от нее и вода. К стенке сарая была приставлена лестница: наполнять бочку. Если воды нынче было хоть залейся, то солнце объявило забастовку. Он здорово замерз, пока мылся, зато головная боль прошла.
* * *Лена приехала в обед. Она опять покрасила волосы, на этот раз стала платиновой блондинкой, но загар у нее был густой, шоколадный, какого у природной блондинки не бывает, и к тому же, густые брови, жесткие длинные ресницы, похожие на стрелы, угольно-черные. В общем, он ее такой не помнил, и она стала ему еще больше чужой.