Развернув шаль, она накинула ее себе на плечи и покрутилась перед зеркалом. Потом вошла в ванную и приблизилась к эмалированной раковине. В стакане остались стоять две зубные щетки, на полочке соседствовали два флакона — женские и мужские духи. Она понюхала те и другие, закрыла флаконы и вышла.
В гостиной Эндрю снимал чехлы с мебели.
— Где Бруди?
— Уже уехал. Он решил, что мы захотим здесь переночевать. Днем его сын привезет и оставит на причале еду. Он сказал, что в сарае полно дров, я как раз собираюсь за ними сходить. Потом, если пожелаете, мы совершим обход ваших владений.
— Никак не привыкну к этой мысли…
— Странно ощутить себя наследницей такого красивого местечка?
— Странно, что у бабушки был любовник.
— Может, это просто деревенские сплетни?
— Я нашла наверху мужские духи. Дед такими никогда не пользовался…
В открывшейся двери появился запыхавшийся Эллиот Бруди.
— Я забыл оставить вам свой номер телефона. Если что-то понадобится, звоните.
— Мистер Бруди, кто был любовником моей бабушки? — выпалила Сьюзи.
— Его никто не видел. Он приезжал в пятницу вечером, после нее, когда все уже было закрыто, а уезжал в воскресенье. Мы привозили все необходимое, когда его еще не было, а в субботу и в воскресенье нам не разрешалось приближаться к острову. Мой отец не позволил бы себе нарушить запрет, ваша бабка постоянно о нем напоминала.
Эндрю подошел к Бруди:
— Насчет вашего отца я ничуть не сомневаюсь, но шестнадцатилетний парень — другое дело. Неужели вас не тянуло нарушить запрет?
Бруди потупил взор и кашлянул.
— Мне обязательно надо это узнать! — подхватила Сьюзи. — Вы сами говорите, что все это дела давно минувших дней. Что толку хранить молчание теперь?
— Я уже сорок лет слежу за состоянием этого дома, ежемесячно получаю причитающиеся мне за это деньги и ни разу не жаловался на задержку оплаты. Не все мои клиенты так пунктуальны. Зачем мне неприятности?
— Что за неприятности? — спросил Эндрю.
— Ваш дед заставил моего отца поклясться всю жизнь хранить молчание о личной жизни миссис Уокер. Если бы хоть кто-то что-то пронюхал, остров тут же был бы продан, и выплаты прекратились бы.
Эндрю порылся в кармане брюк и выудил пять двадцатидолларовых бумажек.
— У меня к вам два вопроса, мистер Бруди. Первый: кто каждый месяц переводит вам деньги?
— Я совершенно не обязан вам отвечать, тем не менее я отвечу, потому что не хочу врать, — заговорил Бруди, забирая у Эндрю деньги. — Мне платят четыре тысячи, это разумные деньги, учитывая объем работ на острове. Деньги переводит одна фирма, я ничего о ней не знаю, кроме названия, оно значится на выписках.
— Как же она называется?
— «Брюсуотер Норвиджен Инкорпорейтед».
— И второй вопрос: кто тот человек, который проводил здесь уик-энды в обществе Лилиан Уокер?
— Мы были юнцами. Летом ваша бабушка любила с ним купаться. До чего она была красива! Иногда мы добирались сюда вплавь и прятались в зарослях над бухточкой. Он тогда еще не был известным человеком. Честное слово, я видел его всего дважды. Только гораздо позже я понял, кто это.
— Может, хватит тянуть? — не вытерпела Сьюзи. — Кто?!
— Странно, ваша бабка выражала свое нетерпение в точности так же… Он был очень богат и очень влиятелен, — продолжил Эллиот Бруди. — Не дай бог превратить такого в своего врага! Ирония в том, что ваш дед и он соперничали не только из-за вашей бабки. Вообразите, у жены сенатора-демократа шашни с республиканцем! Но все это в прошлом, пусть там и покоится. Чего это я с вами разоткровенничался?
Сьюзи взяла старого бакалейщика за руку.
— Эти семейные тайны принадлежат мне, — заговорила она, — к тому же отныне платить вам буду я. Так что, мистер Бруди, считайте это первым приказанием хозяйки, такой же требовательной и упрямой, как ее бабка. Выкладывайте все что знаете!
Бруди еще немного помялся.
— Проводите меня к лодке, мне пора назад.
На тропинке, ведущей к пристани, у Эллиота Бруди снова развязался язык.
— Сейчас я скажу вам то, что сказал вашему деду, когда он приехал сюда. Ваша бабушка и ее возлюбленный расстались здесь, на острове. В день их ссоры мы с приятелями были здесь, прятались вон за теми деревьями. Не знаю, из-за чего разгорелся сыр-бор, сначала они говорили тихо, с нашего наблюдательного пункта ничего нельзя было расслышать. Но дальше больше, и до наших зрительских мест стала доноситься такая брань, какой мы раньше и не слыхивали, а ведь мы были далеко не кисейные барышни… Она называла его трусом, подонком и еще по-всякому. Не заставляйте меня все это повторять… Она сказала, что больше не желает его видеть, что пойдет до конца, не важно, с ним или без него. Он распсиховался и отвесил ей несколько пощечин. Звонкие были оплеухи! Настолько, что мы с ребятами уже подумывали, не пора ли их разнимать. Поднимать руку на женщину — последнее дело! Но когда она упала на песок, он утих. Собрал свои вещи и уплыл в лодке, оставив ее лежать.
— И что же она? — поторопила Сьюзи рассказчика.
— Даю вам слово, мэм, если бы мой папаша отвесил мне хотя бы одну оплеуху из тех, что достались ей, я бы сутки лил слезы. А она — нет, ни единой слезинки! Мы с ума сходили, так нам хотелось броситься ей на помощь, но страх пересилил. Она постояла на коленях, потом встала и ушла по тропинке в дом. Назавтра я снова был тут как тут, хотел взглянуть, как она, но ее уже не было. Больше я ее не видел.
— Кто же он был, этот трус и подонок? — поднажал Эндрю.
— Он потом женился, захватывал все больше власти и в конце концов оказался на самой вершине, но это было уже спустя много лет. Ну все, я и так слишком много вам наговорил. Мне пора. — Эллиот Бруди сел в лодку. — Когда приплывет мой сын с продуктами, не мучайте его расспросами, он ничего не знает. Я ему ничего не рассказывал — как и всем остальным. Наслаждайтесь, это мирное, волшебное местечко!
Скоро лодка Эллиота Бруди превратилась в маленькую точку. Сьюзи и Эндрю так и не двинулись с места, только изредка ошеломленно переглядывались.
— Остается все это переварить, а потом пойти по следу, благо следов тут хоть отбавляй, — выдавил наконец Эндрю.
— Почему мой дед так цеплялся за этот остров? Ведь он был для него воплощением кошмара!
— Я не собирался начинать с этого вопроса, но он заслуживает внимания. Вы разгадывайте семейную загадку, а меня больше занимает эта компания, так щедро оплачивающая услуги нашего бакалейщика, который так и не сказал нам главного. Еще мне любопытно, что имела в виду ваша бабушка, когда грозила своему любовнику дойти до конца, либо с ним, либо без него.
— На что намекал Бруди, говоря о «самой вершине» власти?
— Боюсь даже представить… — задумчиво ответил Эндрю.
На развилке тропинок они разошлись: Эндрю направился в сарай, Сьюзи — обратно в дом.
В углу гостиной белело нечто похожее на пианино. Она отогнула край чехла, открыла крышку и положила пальцы на клавиатуру.
Вскоре вернулся Эндрю, нагруженный дровами.
— Может, сыграете что-нибудь? — предложил Эндрю. — А то тишина слишком давит на уши.
Сьюзи молча указала взглядом на свою изувеченную кисть. Эндрю свалил дрова у камина, присел с ней рядом, извлек несколько звуков правой рукой и подтолкнул ее локтем. Она подыграла левой, узнав мелодию.
— Мы отлично друг друга дополняем! — воскликнул он, ускоряя темп.
Потом оба вернулись к своим занятиям. Эндрю натаскал больше дров, чем требовалось, — сидеть сложа руки было выше его сил. Возня на свежем воздухе помогала отгонять докучливые мысли. Сьюзи тем временем проводила скрупулезную инспекцию всех ящиков и шкафов.
— Напрасная трата времени! — сказал ей Эндрю, шаря на каминной полке. — Вы же понимаете, что дом обыскали до нас сверху донизу.
Он дернул цепь, открывавшую заслонку в дымоходе, и увидел на углях пятно света, просочившегося сверху. На золу посыпалась сажа.
— Играете в Санта-Клауса? — осведомилась Сьюзи, видя, что он пытается заглянуть в дымоход.
— Не принесете мой фонарь?
— Что там? — спросила Сьюзи, выполнив его просьбу.
— Что-то странное…
Сьюзи тоже исхитрилась заглянуть в дымоход.
— Смотрите! — Эндрю тыкал лучом света, как указкой. — Все в саже, раствор между кирпичами черный всюду, кроме вот этого места прямо у меня над головой… Наверняка мы найдем инструменты. Пошли!
На крыльце Сьюзи поежилась, Эндрю снял куртку и набросил ей на плечи.
— Холодает, — сказал он.
Шагая к садовому домику, они услышали тарахтенье подвесного мотора.
— Должно быть, это Бруди-сын с ужином. Очень кстати, я смертельно проголодался. Вам задание: добыть большую отвертку и молоток. Я схожу за провизией.
Отпустив Эндрю, Сьюзи вошла в домик. Стоило ей открыть дверь, как на пол обрушились вилы, лопата, мотыга и грабли. Она наклонилась, чтобы все это поднять, и долго возилась, пытаясь аккуратно поставить на место садовый инвентарь. Над верстаком висели разнокалиберные пилы и прочие инструменты. Ее выбор пал на зубило, киянку и длинный напильник.
Вечерний ветер гнул голые березовые ветки. Сьюзи машинально бросила взгляд на часы и забеспокоилась: Эндрю пора было возвращаться. Ей пришло в голову, что он не устоял перед соблазном что-нибудь вытянуть из сына бакалейщика. У нее не было желания долго оставаться на ветру, но мысль, что Эндрю надо помочь с тяжелой поклажей, заставила ее сложить инструменты у крыльца и зашагать к озеру, спрятав руки в карманы.
Подходя к пристани, она услышала всплеск и глухое бульканье. Звуки нарастали, она ускорила шаг. Сдавленные крики заставили ее замереть. На краю причала стоял на коленях человек крепкого телосложения, склонившись к воде и по самые локти опустив в нее руки. Внезапно из воды вынырнула багровая физиономия Эндрю, которую человек на коленях поспешил опять толкнуть вниз.
Она не испугалась, ей показалось, будто время пошло очень медленно, и она сейчас в точности знает, что собирается сделать в следующий миг, и каждое движение ее будет очень точно рассчитано. Голова Эндрю снова вынырнула, и в этот момент Сьюзи помчалась к нему. Прежде чем коленопреклоненный незнакомец обернулся на шум, она выхватила из кармана куртки Эндрю револьвер, сняла его с предохранителя и дважды выстрелила в упор.
Первая пуля угодила незнакомцу под лопатку, и он с воплем вскочил. Вторая попала в затылок, раздробила позвоночник и прошила артерию. Человек ткнулся лицом в доски, кровь закапала в озеро.
Сьюзи выронила револьвер и плюхнулась на живот, протянув руку вынырнувшему Эндрю. Он ухватился за швартовочное кольцо и из последних сил выполз на берег.
— Тихо! — приказала Сьюзи, растирая его. — Теперь все хорошо, дышите и ни о чем больше не думайте. — Она ласково погладила его по щеке.
Эндрю перевернулся на бок и закашлялся, выплевывая воду. Сьюзи стянула с себя куртку и укрыла его.
Эндрю отстранил ее и, наклонившись над трупом, обхватил руками голову. Сьюзи молчала, готовая его удержать, если он потеряет равновесие.
— Я думал, это сын Бруди, — забормотал он, икая. — Я даже помог ему причалить. Увидел, что это не он, но не испугался. Он вылез на берег и, прежде чем я успел вымолвить слово, схватил меня за горло и давай душить, а потом спихнул меня в озеро…
— И тут подоспела я, — подсказала Сьюзи, глядя на неподвижное тело.
— Сядем в его моторку и поедем за полицейскими, — решил Эндрю, выбивая зубами дробь.
— Первым делом идем переодеваться, а то вы насмерть замерзнете. Полиция подождет, — решила Сьюзи.
Она помогла ему подняться и повела к дому. Потащила его на второй этаж, в спальню, и, приказав раздеваться, скрылась в ванной. До Эндрю донесся шум воды. Сьюзи вернулась с большим полотенцем.
— Жесткое, как деревяшка, но лучше такое, чем ничего. — Она кинула ему полотенце. — Скорее под душ, а то заработаете воспаление легких!
Эндрю побрел в ванную, волоча за собой полотенце.
Он не сразу согрелся. Струящаяся по лицу вода не могла прогнать страшную картину — окровавленный человек на узком дощатом причале.
Наконец он, закрутив кран, тщательно вытерся и обмотался полотенцем. Поморщившись от собственного отражения в зеркале над раковиной, он машинально открыл дверцу шкафчика для лекарств. Там в круглой лакированной коробочке, с виду китайской, обнаружилась кисточка, безопасная бритва и кусок мыла. Он наполнил раковину, окунул в горячую воду кисточку, намылил бороду и, чуть помедлив, приступил к бритью.
Постепенно открылось его прежнее лицо.
Выйдя из ванной, он нашел на кровати приготовленные для него льняные брюки, рубашку и шерстяной жилет. Натянув все это, он спустился в гостиную, к Сьюзи.
— Чья это одежда? — спросил он.
— Точно не бабушкина. О ее любовнике я теперь знаю хотя бы, что он был одного с вами телосложения.
Подойдя, она провела ладонью по его щеке.
— Сейчас со мной совсем другой человек, — проговорила она.
— Прежний был вам больше по душе? — спросил Эндрю, отводя ее руку.
— Один стоит другого, — отрезала Сьюзи.
— Нам пора.
— Никуда мы не поедем!
— Вы действительно странная!
— Это комплимент?
— Вы только что убили человека. Можно подумать, вам все равно.
— Я разучилась удивляться, когда Шамир пожертвовал собой, спасая меня. Да, я кого-то убила, это ужас, конечно, но ведь он пытался вас утопить, мне что же, оплакивать его горькую судьбу?
— Возможно. Меня хотя бы подташнивает, а вы, я смотрю, не испытываете ни малейших угрызений совести.
— Согласна, я чокнутая, совершенно чокнутая! Я всегда такой была, а вам-то что? Не терпится все вывалить легавым? Ну и ступайте, скатертью дорога!
— Уже слишком поздно, чтобы плыть на тот берег, — тихо ответил Эндрю, глядя в окно, за которым опускались вечерние сумерки. — Мой мобильный телефон в кармане куртки, я им позвоню.
— Уже пыталась. Сигнал отсутствует.
Мертвенно-бледный Эндрю опустился на стул. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним возникала сцена на причале.
Сьюзи села на пол рядом с ним и положила голову ему на колени.
— Хотелось бы мне вернуться в прошлое и никогда не ступать на этот злосчастный остров…
Теперь руки дрожали у нее, и Эндрю не мог оторвать от них взгляд.
Они долго сидели молча. Сьюзи колотило, Эндрю гладил ее по голове.
— Зачем Бруди вернулся и оставил нам номер своего телефона, если отсюда все равно не позвонить? — пробормотала она.
— Чтобы у нас не было никаких подозрений. Уплыв в лодке, он отрезал нас от мира.
— Вы подозреваете, что он все подстроил?
— Кто еще знал о нашем приезде? — Эндрю встал и подошел к камину. — Давно вы получали известия о подруге, у которой снимаете квартиру на Мортон-стрит?
— Давно. Почему вы спрашиваете?
— Если бы не ваши старания вызвать у меня интерес к вашим делам, я бы решил, что вы принимаете меня за идиота.
— Вовсе я не старалась!
— Еще одна ложь — и я уеду в Нью-Йорк, — припугнул ее Эндрю.
— Ну и уезжайте, я не вправе подвергать вас опасности.
— Да уж, такого права у вас нет. Но вернемся к вашей подруге: давно вы с ней знакомы?
Сьюзи не ответила.
— Мне уже приходилось становиться объектом манипуляций, я дорого за это заплатил, и больше мне платить нечем. Того, что произошло здесь сегодня, я никогда не смогу забыть. Вчера в «Дикси Ли», когда вы схватились за телефон, едва я отвернулся, мне захотелось бросить вас на произвол судьбы.
— Почему же вы передумали?
— Не знаю, передавала ваша бабушка документы на Восток или нет, но отныне я совершенно уверен, что кое-кто ни перед чем не остановится, лишь бы помешать вам узнать о ней больше.
— Кнопф меня предупреждал. Какая же я дура!
— Возможно, ваша бабка действовала не в одиночку. Если ее сообщникам или сообщницам столько лет удавалось выходить сухими из воды, то они пойдут на все, чтобы до них никто не добрался. Случившееся на причале — тому доказательство. А теперь признавайтесь, кому вы звонили из «Дикси Ли»?
— Кнопфу, — прошептала Сьюзи.
— Сейчас, прежде чем убедиться, что здесь нет связи, вы тоже пытались позвонить ему?
— У меня на совести труп. Напавший на вас не был вооружен, в отличие от меня. Обратимся в полицию — и нашему расследованию конец. Кнопф — мастер выходить из таких ситуаций, вот я и хотела спросить у него совета.
— Какие у вас интересные знакомые! Какого же совета вы от него ждали?
— Он бы кого-нибудь прислал.
— А вам не приходило в голову, что он уже сделал это, хотя вы его не просили?
— Чтобы Кнопф подослал убийцу?! Это невозможно! Он — мой ангел-хранитель с самого детства, он волосу не позволит упасть с моей головы.
— С вашей — допустим, а как насчет моей? Бруди не успел бы спланировать это нападение. А Кнопф по вашей милости еще со вчерашнего дня в курсе, куда мы отправились.
— Что, если бакалейщик мечтал оставить этот дом себе, и наш приезд нарушил его планы?
— Не мелите чушь! По-вашему, он похож на убийцу, с его очечками и гроссбухом?
— Разве та женщина, которая вас пырнула, была на вид прирожденной убийцей?
Эндрю безропотно снес удар.
— И что же мы будем делать? — спросила Сьюзи.
Эндрю принялся шагать по комнате взад-вперед, собираясь с мыслями. Отсутствие алкоголя мешало ему думать, сопротивляться решению, шедшему вразрез со всеми его принципами. Он бросил на Сьюзи испепеляющий взгляд и выскочил из дома, хлопнув дверью.
Выйдя, она увидела, что он сидит с отсутствующим видом на перилах крыльца.