А. Проханов: — У меня?
Н. Болтянская: — Да.
А. Проханов: — На минуту представьте, что они были. И вот сейчас я буду свои счета выкладывать. Вы что, я же старый опытный лис, разведчик. Потом, если вдруг я скажу, что у меня были деньги Березовского, ведь Исав влипнет, Исав тогда влипнет.
Н. Болтянская: — А он почему влипнет?
А. Проханов: — А он был кассиром.
Н. Болтянская: — Ага, понятно. Александр Проханов у нас в гостях. Совет Федерации сегодня одобрил законопроекты, получившие неоднозначную оценку в обществе. Речь идёт о законах о некоммерческих организациях, чёрных списках интернет-сайтов и статье о клевете, возвращении её в уголовный кодекс. Вот ваши ощущения, ваши ощущения от этого пакета?
А. Проханов: — Есть ощущение, что, повторяю, власть административными методами, с опозданием огромным, пытается себя обезопасить. Иногда она перегибает палку. Что касается некоммерческих организаций…
Н. Болтянская: — В данном случае тоже?
А. Проханов: — Что касается некоммерческих организаций, я приветствую этот закон, потому что Россию просто сгрызли, продырявили в миллионах даже мест эти организации, которые занимаются разведыванием, идеологическим и политическим мониторингом. Я знаю эти организации. Вот они у меня здесь на загривке — там какой-нибудь Брод и Прошечкин, понимаете, со своими правозащитными еврейскими организациями, которые выслеживают у русских патриотов…
Н. Болтянская: — Вы антисемит?
А. Проханов: — Я?
Н. Болтянская: — Да.
А. Проханов: — Почему же я тогда с вами сижу и улыбаюсь?
Н. Болтянская: — Ну, как? С трудом сдерживаясь.
А. Проханов: — Вы видите, да, что я весь сыпью покрылся?
Н. Болтянская: — Конечно.
А. Проханов: — Вот они получали деньги от американских евреев. Это была огромная…
Н. Болтянская: — Только от евреев?
А. Проханов: — Я знаю, что они получали деньги от…
Н. Болтянская: — Все некоммерческие организации, да?
А. Проханов: — Прошечкин и Брод получали деньги…
Н. Болтянская: — Вы только о них говорите. А все остальные?
А. Проханов — Они сидели у меня на загривке. А остальные сидят на загривке у государства и у других людей.
Н. Болтянская: — Почему же они сидят на загривке-то у государства?
А. Проханов — Да потому что либералы господствовали в нашей политике на протяжении 20 лет.
Н. Болтянская: — Да ладно, Александр Андреевич…
А. Проханов — А кто их допустил… Представляете, Советский Союз допустил бы такое количество некоммерческих организаций или Штаты допустили бы в своих, там, не знаю, где-нибудь в Оклахоме или в Кентукки?
Н. Болтянская: — Да полно там.
А. Проханов: — Да нифига, нифига там нет, понимаете? Когда какого-нибудь несчастного Саркози спонсировал бедный покойный Каддафи, какой скандал разыгрался! Это ещё не кончилось. Он сядет ещё на скамью подсудимых, Саркозявка этот.
Н. Болтянская: — Александр Андреевич, ну нехорошо так, ну неуважительно.
А. Проханов: — Николя, ну, простите меня, Николя, я погорячился.
Н. Болтянская: — Я принимаю ваши извинения.
А. Проханов: — Поэтому этот закон правильный.
Н. Болтянская: — Ну почему же он правильный?
А. Проханов: — Ну, изгнать их надо, всех этих… всю эту мерзкую агентуру, работающую на чужие деньги против России и меня в том числе.
Н. Болтянская: — Так, Александр Андреевич, подождите.
А. Проханов: — Теперь что касается закона о клевете. Он мне кажется сомнительным. Я думаю, что этот закон, конечно, набрасывает на мой роток платок. Нельзя. Ведь под клеветой можно же понять что угодно: резкие высказывания, интонации, формулировки, метафору любую, понимаете? Этот закон, по-моему, неправильный…
Н. Болтянская: — Но у вас нет ощущения, например, про закон о клевете, что время, когда он был принят, — это выборы, после которых (ну, я знаю, что на литераторской прогулке вы были, я была не на одном митинге, и я помню: передо мной идёт человек с надписью «я тебя считал» и цифры) получается, что если люди высказывают любую мысль, не совпадающую с официальной позицией, это уже клевета, так?
А. Проханов: — Нет, это можно истолковать именно так. Но, согласитесь, на представителей власти, верховной власти, сейчас обрушился шквал обвинений, страшных трагических обвинений: счета в банках, обвинения в убийствах политических — это огромный вал. Что-то в этом вале, наверное, справедливо, а что-то является средствами тотальной пропаганды, тотальной информационной войны. И власть защищается. Почему вы отказываете ей в возможности защищаться? Её срезают с помощью новейших технологий, в том числе технологий информационных обманов, всевозможных ложных слухов, инсинуаций. Это входит как бы в компонент этих новых информационных технологий. И власть защищается. Зачем пожимать плечами? Сможет она защититься — хорошо.
Н. Болтянская: — А вы как думаете?
А. Проханов: — Я думаю, что она не сможет защититься.
Н. Болтянская: — Почему?
А. Проханов: — Потому что эти исторические процессы трудно обуздать законами или какими-то политическими технологиями.
Н. Болтянская: — Правильно ли я вас понимаю: с вашей точки зрения, исторические процессы сейчас таковы, что они ведут к тому или иному ограничению власти этой власти, извините за тавтологию?
А. Проханов: — Я говорю, что в России идёт оранжевая революция, она началась, она проходит стадию за стадией. Эту революцию замедлили — её можно остановить на время, передвинуть, но она идёт. Она, эта революция, как всякая оранжевая революция, технологична, но внутри её сидят исторические причины. И если власть не запустит встречную революцию, революцию развития, она проиграет, она погибнет. Поэтому с историей шутить нельзя. С историей можно обращаться только с помощью исторических средств, исторических методик.
Россия тоскует по развитию. Россия вошла в тот этап, когда ей опять, через огромный промежуток застоя и отставания, необходим лидер, необходим рывок, необходим скачок, какой был сделан Иваном IV, Петром, Сталиным. Мы отстали чудовищно. Поэтому если не будет развития, то история, исторические процессы сожрут и власть, и Россию. Вот что я говорю. Поэтому вот эти законы как средства, как элементы, хороши. Но они должны аранжировать развитие, они должны аранжировать стремительную, немедленную модернизацию. Тогда они хороши.
Ведь что такое террор? Что такое сталинский террор? Это явление, которое сопровождало развитие. Если бы не было этого развития, если бы не было строительства заводов, попытки выиграть войну и выигрыш войны, террор был бы бессмыслен и чудовищен. Есть государства…
Н. Болтянская: — Оправдываете?
А. Проханов: — Террор?
Н. Болтянская: — Угу.
А. Проханов: — Победа оправдывает всё. Победа 1945 года оправдывает всё. В том числе и факт продолжающегося существования еврейского народа, не только в России, а в мире — он объясняется только победой 1945 года.
Н. Болтянская: — Угу.
А. Проханов: — Если бы не было этой победы, евреев бы не существовало.
Н. Болтянская: — Ну, не только евреев.
А. Проханов: — Я думаю, что и русских бы не существовало во многом, но не существовало бы и евреев. Поэтому победа 1945 года как детище Сталина, детище сталинизма советского — она искупает многое.
Н. Болтянская: — Что-то у вас сегодня болит еврейский вопрос как-то во всём. Что-то случилось?
А. Проханов: — Давайте говорить…
Н. Болтянская: — Давайте. «Александр Андреевич, — это вопрос из интернета, — о мере ответственности различных служб и ведомств за крымскую трагедию высказались уже все. Вы можете подвести итоги?», — спрашивает Евгений из Новосибирска.
А. Проханов — Не могу по одной причине. В то время, когда происходили эти очень важные, мучительные дебаты, я находился сначала в Сарове, я работал с академиками нашими блестящими, продолжающими сейчас исследования, которые вели Харитон, Зельдович и Сахаров, создающими новые варианты российского ядерного оружия и систем ПРО. Это гигантские люди. Я познакомился с потрясающим человеком, с академиком… с которым 20 с гаком лет назад встречался на полигоне в Семипалатинске. Мы присутствовали при взрыве его оружия, его бомбы, и я не знал его, мы не были с ним знакомы. Вот теперь только мы познакомились. А теперь вот я только что вернулся с Украины, где я вел беседу с Азаровым, премьер-министром. Конечно, тоже потрясающий человек, умница, прорусский человек. Это просто русский человек. Он мне открыл наконец драму сегодняшней Украины. Это глубинная драма, раскол, который сегодня рассекает украинское общество на две половины — прорусскую часть, тяготеющую к общему русскому, между-славянскому, и русофобскую, сложившуюся в такой очень мощный, агрессивный, пассионарный комплот, и она, эта вторая часть, торпедирует все инициативы, связанные с созданием общего славянского поля.
Поэтому русский язык, проблема русского языка, как он мне объяснял, и севастопольский флот крымский, и проблема православия, и всё, что взрывает сегодняшнюю Украину — результат вот этой таинственной глубинной связи. Он, конечно, блестящий политик. Я просто не подозревал, что на Украине существуют такие умницы. Вот поэтому я не занимался Крымском.
Н. Болтянская: — Но возвращаюсь к закону о клевете. Вот этот вопрос, меня он, правда, очень беспокоит.
А. Проханов: — И меня тоже.
Н. Болтянская: — Дело в том, что уже объявлена официальная цифра погибших. И в то же время продолжаются разговоры о том, что их было в десятки раз больше. И в связи с этим вопрос вот какой.
Пункт первый. Если их действительно было в десятки раз больше (все там называют цифры в несколько тысяч) — всех этих людей, которые погибли и которые якобы не опознаны, — то разве у них не было родственников, никого, ни единого человека, который бы начал звонить в колокола и спрашивать: «Где мои близкие?». Или это уже мы настолько готовы к тому, чтобы ждать от каждой трагедии, что она должна быть ещё большей?
А. Проханов: — Я думаю, что второе. Просто это действительно огромная трагедия. А такого рода трагедии, катастрофы, военные или стихийные — они же травмируют общественное сознание, они делают безумными целые пласты. И вот это безумное горе, безумная тоска и желание объяснить состояние паники, кошмара объёмом трагедии, увеличивая этот объём, — оно понятно. Так было и в 1993 году, когда танки Ельцина стреляли по Дому Советов, среди моих друзей ходила цифра (и я её придерживался долгое время), что там погибло несколько тысяч, или что работали чёрные крематории ночами и сжигали эти трупы.
Н. Болтянская: — Ну, имена должны же были всплыть?
А. Проханов: — Говорили, что это приезжие. А потом, Нателла, у нас ведь в России пропадают десятки тысяч в год людей безымянных, и имена не всплывают.
Н. Болтянская: — То есть всё люди, не имеющие близких? Если, не дай бог, кто-то из близких пропадает, естественно, я начинаю дёргаться и…
А. Проханов: — И куда вы дёргаетесь? На телевидение, на радио?
Н. Болтянская: — Куда угодно.
А. Проханов: — И вы дергаетесь в своей деревеньке, и там ваши слезы и ваша беда тонут в этом глухом белом шуме, откуда ничего не вырывается. Поэтому я думаю, что, наверное, число жертв было меньше. Наверное, оно было меньше. Я тоже не доверяю официальной статистике, потому что власть склонна постоянно преуменьшать это число. В этом логика есть определённая, но что там были десятки тысяч — это маловероятно. По существу, ведь тогда практически всё население Крымска оказалось бы там под водой и погибло.
Н. Болтянская: — А документы о том, что были выбросы из водохранилища в «Новой газете»?
А. Проханов: — Я не видел. Идёт информационная война. Повторяю. Всё, что сейчас происходит в информационном поле — это так или иначе схватка между властью и либеральными СМИ, либеральной культурой, либеральным укладом. И о чём бы мы с вами ни говорили — список Магнитского…
Н. Болтянская: — А, может, между властью и всеми остальными?
А. Проханов: — И кем ещё?
Н. Болтянская: — Всем остальным населением России.
А. Проханов: — Кроме меня.
Н. Болтянская: — А, вы за власть?
А. Проханов: — Я за власть, и со мной ещё те, кто голосовали за Путина. Не преувеличивайте значение либерализма в России сегодня.
Н. Болтянская: — Я не преувеличиваю. Ну, мы разберёмся с этой и другими темами в разговоре с Александром Прохановым…
Линейку-то захватили?
А. Проханов: — М..?
Н. Болтянская: — Линейку захватили?
А. Проханов: — Какую свинью вы мне хотите подложить сейчас?
Н. Болтянская: — Для носа.
А. Проханов: — Для вашего?
Н. Болтянская: — Ну, конечно. «Уважаемый Александр Андреевич, — это вопрос из интернета, — ваши выступления всегда интересны и талантливы, даже гениальны, но мне всё же хочется думать, что вы так талантливо играете, — извините, — а не всерьёз несёте весь этот вздор. Ведь правда?», — спрашивает Евгения.
А. Проханов: — Вот, я пойман за руку. Действительно, на самом деле я всё равно другой. Вы правы, Евгения.
Н. Болтянская: — Александр Андреевич, вернусь к закону о клевете, вернусь к закону… Туше, надо сказать, хорошее такое ваше было: на самом деле это всё неправда… К закону о некоммерческих организациях… И новый закон, который сейчас обсуждается — закон о волонтёрах. Вам он нравится? Надо узаконивать, или пусть люди делают то, что они считают нужным, или, так сказать, ни в какие…
А. Проханов: — Мне кажется, в этом наши депутаты заигрались, конечно. Нельзя формализовать жизнь. Я понимаю, что они не любят либерализм. Но свобода — это элемент, позволяющий развиваться. В любых рациональных схемах… (рациональное — это, конечно, несвободное) в любых рациональных схемах существует иррациональное, то есть свободное. Но волонтёры… Что может быть прекраснее волонтёров? Кстати, волонтёры занимаются поиском непогребённых останков. Я только что был в Калуге на погребении тысячи останков наших воинов, это волонтёры их отыскали, вытащили из болот, из лесов. Они сами искусаны комарами. И им не платят деньги, никаких грантов нет.
Н. Болтянская: — Но в Крымске, кстати, их уже попросили, волонтёров…
А. Проханов: — Долой, да?
Н. Болтянская: — Отвалить.
А. Проханов — Да. Ну, может быть, они политизированы очень. Я говорю о тех волонтёрах, которые совершили этот огромный национальный подвиг, который не могло совершить само государство. Я за волонтёров. Я сам волонтёр. Я же добровольно хожу на «Эхо Москвы», посмотрите, я искусанный ведущей, у меня опухлое лицо, на голове шрам, но я продолжаю своё волонтёрское дело.
Н. Болтянская: — Ну, я надеюсь, что вы, например, в редакционной колонке газеты «Завтра» выскажете своё отношение к этому закону.
А. Проханов: — К волонтёрам?
Н. Болтянская: — И попадёте за клевету.
А. Проханов: — Вообще, когда либералы господствовали везде в судах, то газету «День» и газету «Завтра» привлекали за клевету. Нам удалось отбиться, там всё-таки суды были несколько другими, но я был главным клеветником. Ведь что только мы ни делали с Борисом Николаевичем Ельциным? Мы даже однажды его фотографию приклеивали вниз головой.