А. Проханов: — …которые являются потенциально его союзниками. Если бы он прислушался к тому, что гудит вот в этой среде — а в ней гудит развитие, выправление государства, создание сильной национальной России, — если он бы прислушался, это было бы ему полезно. Ему были бы обеспечены поддержки.
Но он идет к своим врагам, которые, повторяю, хохочут ему в лицо, они не приходят, они игнорируют встречи, а потом делают его просто какой-то дитошкой. Поэтому, повторяю, мне бы хотелось, чтобы Путин, а также Горбачев, а также Иван IV прислушались к рекомендации, которая живет в глубине народа. Потому что народ, насколько я его слышу (у меня может быть аберрация слуха), он, конечно, хочет хорошей жизни, ему осточертела паленая водка, ему осточертели бандиты.
О. Журавлёва: — Так им хочется империи или хорошей жизни?
А. Проханов: — Он хочет одной колбасы, большой, огромной, гигантской колбасы, на которую великий народ-победитель 1945 года набрасывается.
О. Журавлёва: — Ну, вы же прекрасно знаете, Александр Андреевич, что строительства империи не бывает при хорошей жизни.
А. Проханов: — Что вы говорите? А американский народ, народ империи?
О. Журавлёва: — Но начинали-то они тяжеловато.
А. Проханов: — Как?..
О. Журавлёва: — У них война была гражданская, вы знаете?
А. Проханов: — Ах ты, Боже ты мой! Я говорю про сегодня. Они не были империей. Я говорю, что народ хочет, чтобы его считали народом, а не жвачкой, не желудком. А русский народ — это народ, который живет категориями великой культуры. Ведь, смотрите, сегодняшняя власть абсолютно не оперирует культурой. И либералы тоже не оперируют ей. Фондовые рынки, зарплаты, перевыборы, политическая реформа… А где Серебряный век? А где непрерывный псалом?
О. Журавлёва: — Шевчук — наш Серебряный век.
А. Проханов: — А где непрерывный псалом, который поет русская культура о себе самой?
О. Журавлёва: — Но представители культуры входят в Лигу избирателей.
А. Проханов: — Да, и они говорят только о подсчете голосов.
О. Журавлёва: — А о чем они должны говорить?
А. Проханов — О чем должна культура говорить? Культура должна говорить о валютных курсах, она должна говорить о ценах на нефть, о рынках, о валютах.
О. Журавлёва: — Но о чем Путину должен сказать ваш метафизический поэт?
А. Проханов: — О чем говорил Достоевский Александру? Он учил царя быть духовным русским лидером. Зачем Пушкин все время пытался донести свою идеологию Николаю?
О. Журавлёва: — А что, наш лидер не справится без советов? Он их будет слушать-то? Чьих советов он послушает? Ваших? Вон, смотрите, сколько раз не послушался.
А. Проханов: — А как знать? Все его послания, его и медведевские — все они основаны на философии газеты «Завтра», они выбирают эти тезисы, для того чтобы еще раз обмануть в очередной раз народ, сказать: «вот мы такие».
О. Журавлёва: — Вы знаете, есть одна проблема. Так как Путин, судя по всему, очень хочет вернуться туда, куда он собирается…
А. Проханов: — Ну, вернется, наверное, да.
О. Журавлёва: — Да. Не хочет оттуда уходить. Вы говорите, что это вообще угрожает его жизни. Но когда вы говорите про вот этот народ, про империю, про возврат туда и обратно, и отказ от либерализма, его же никто за порог не пустит. Весь остальной мир будет для него закрыт. Если он сейчас начнет давить на ноту национализма, православия, самодержавия и тому подобного…
А. Проханов: — Поедет прекрасно в Китай. В Пекин.
О. Журавлёва: — А деньги-то где лежат, Александр Андреевич? В Китае?
А. Проханов: — Надо срочно перегонять эти деньги.
О. Журавлёва: — Переводите деньги в Архангельск.
А. Проханов: — В Архангельск, совершенно верно. Уралвагонзавод.
О. Журавлёва: — Вот. Уралвагонзавод, кстати, лучше всего.
А. Проханов: — В космические центры. Все наворованные деньги должны быть возвращены народу и пущены на развитие.
О. Журавлёва: — Но вы же понимаете, что это невозможно?
А. Проханов: — А вы понимаете, что невозможно, чтобы Быков пришел к Путину, захватив Ефремова, и они сидели два часа, и они читали «Юрий Гагарин с маленькой буквы», написанной справа налево? Понимаете, что это невозможно?
О. Журавлёва: — Почему?
А. Проханов: — Почему? Ну, потому что тогда в Кремль будут плеваться. Просто будут харкать, потому что это будет проявление такой слабости и мерзости.
О. Журавлёва: — Хорошо. Кто должен прийти и научить Путина, как правильно? Что воровать нехорошо, дух прежде тела и империя forever? Вот, кто?
А. Проханов: — Я вижу, как в Кремль поздно вечером врывается Мерседес, в котором сидит патриарх и его охрана.
О. Журавлёва: — То есть Березовский правильное письмо написал? Прежде чем написать Путину, он сначала написал патриарху.
А. Проханов: — Ну, Березовский — умница. И я думаю, что патриарх является во многом гарантом сегодняшней русской государственности, и он должен сказать сегодняшней власти «Кончай воровать, занимайся народом, выстраивай новую Россию».
О. Журавлёва: — А почему нельзя сказать «Давайте придет кто-нибудь другой»? И патриарх под своим чутким руководством скажет: «Вот, с ним хорошо».
А. Проханов: — Можно и так. Да я ж не против. Я, например, даже готов посадить Немцова в Кремль, чтобы к Немцову приехал патриарх и сказал: «Ефимыч, слушай, давай, слушай, построим новую великую империю, великую русскую империю?»
О. Журавлёва: — А Путин на это пойдет, а Немцов нет.
А. Проханов: — А Немцов пойдет, потому что он готов. Он просто всем прошлым опытом своей сочинской деятельности…
О. Журавлёва: — А путинский прошлый опыт вас учит тому, что патриарх для него главный человек?
А. Проханов: — А путинский прошлый опыт меня не учит ничему хорошему, кроме того, что он сумел ельцинскую слизь, вот эту ельцинскую мерзоту…
О. Журавлёва: — Которая его вывела.
А. Проханов: — Ельцинскую слизь и ельцинскую мер-зоту превратить в кристалл государственности. Вот этим он хорош, понимаешь?
О. Журавлёва: — А почему народ как-то не ценит вот этого кристалла? Говорит, что «чего-то все равно воруют, чего-то все равно как-то заводы не открывают, все равно все так же».
А. Проханов: — Ну, я считаю, что народ, конечно, он за Рыжкова, Немцова, Касьянова, за Прохорова. Я даже думаю, что народ весь за Прохорова. Потому что Прохоров…
О. Журавлёва: — Да никто ни за кого, Александр Андреевич. Все просто говорят, что невозможно 12 лет сидеть в одном и том же месте, и никакого результата.
А. Проханов: — Вы спрашиваете, кто бы мог воздействовать на Путина. На Путина могут воздействовать две силы: площадь…
О. Журавлёва: — То есть одна воздействует?
А. Проханов: — …площадь, которая перепрыгнет эту трибуну с танцующими кокотками, и патриарх. Вот эти две силы, то есть церковь православная и народ, который сидит на площади, который вовсе не является народом в норках. Это патриотический угрюмый…
О. Журавлёва: — Вы призываете на митинг сейчас?
А. Проханов: — Нет, я призываю вас прислушаться к голосу разума и понять, что…
О. Журавлёва: — Ну, то есть просто выйти на митинг? Вот вы сейчас говорите «Если выйти на митинг…». Бог с ними, с трибунами, половина, там не знаю, 2/3 митинга приходит не для тех, кто там на трибуне стоит, они приходят для себя самих.
А. Проханов: — Вы слышите, о чем я говорю-то, сударыня?
О. Журавлёва: — Какой лозунг вы им предлагаете на этом митинге?..
А. Проханов: — Вы слышите, о чем я говорю?
О. Журавлёва: — …Что нужно сказать Путину?
А. Проханов: — Вы слышите, о чем я говорю? Голос митинга — это голос трибуны.
О. Журавлёва: — Да неправда, Александр Андреевич.
А. Проханов: — Да?
О. Журавлёва: — Вы говорите про народ: народ должен выйти на улицу. Что он должен сказать власти? Что он должен сказать Путину, чтобы тот исправился?
А. Проханов: — Голос двух площадей — это голос Собчак, это голос Прохорова, это голос… (не делайте рожу)…голос Кудрина. Народ должен перепрыгнуть этот канкан и сказать Путину: «Кончай валять дурака. Деньги — в развитие…»
О. Журавлёва: — На бочку?
А. Проханов: — «…Деньги — в развитие». Не на бочку, а на зеленый стандартный стол.
«Деньги — в развитие. Меняй команду, создавай новую элиту из технократов, из священников, из русских патриотических художников, из учителей. Кончай ориентироваться на деструкцию, кончай бояться за свою шкуру, совершай гигантскую революцию, преображение».
О. Журавлёва: — Почему вы думаете, что это кому-то поможет, если человек за столько лет не смог изменить себя? Почему вот именно этот человек, благодаря вот этим требованиям вдруг изменится? Почему?
А. Проханов — Если не изменится, то хана. И ему хана, и хана сегодняшнему политическому периоду. Важно не допустить в Спасские ворота всю эту колымагу с чертями 90-х годов, которые воскресли…
О. Журавлёва: — Миронов, Зюганов — вот эти люди, да?
А. Проханов: — Эти люди вне игры, они выжидают.
О. Журавлёва: — Да? Почему?
А. Проханов: — Пойдите, спросите.
О. Журавлёва: — А вот когда Миронов предложил: «Давайте, я — президент переходного периода, все наладим, и потом выбирайте, кого хотите»?
А. Проханов: — Ну, это бутафория. Эти люди вне игры. Пока что сильными атакующими Кремль людьми являются те, с кем он сейчас хочет общаться. И по существу, придя в Кремль, они уже оттуда больше не выйдут. И это была бы катастрофа, потому что, повторяю, люди 90-х годов реставрированы сейчас, они вылезли, они танцуют свой победный ритуальный танец. И власть, как и та, Кремлевская власть 1991-го и 1990-го года — она труслива, она беспомощна, она неактивна. И, по существу, те слои, которые могли бы поддержать падающую башню русской государственности, игнорируются этой трусливой властью.
О. Журавлёва: — Трусливая нехорошая власть, но другой у нас нет и не будет. Правильно?
А. Проханов: — Какая… Чего-то я ничего не расслышал. Чего-то вы пробормотали там…
О. Журавлёва: — Хорошо. Это особое мнение Александра Проханова. В следующий раз, может быть, он сформулирует как-то по-другому, но основные мысли, я думаю, сохранит и донесет до вас неизменными.
18.01.12.
«Крушение государственности в России означает катастрофу»
О. Бычкова: — Александр Андреевич, добрый вечер.
Правда ли, что вы идете на митинг тоже в субботу на Поклонную гору, как сообщается?
А. Проханов: — Ну, вот я, наконец, принял решение. Я колебался долгое время и принял это решение.
О. Бычкова: — А зачем вам туда?
А. Проханов: — Зачем туда, а не в другое место?
О. Бычкова: — Вообще. Вы когда были на митинге последний раз?
А. Проханов: — Последний раз я был на митингах… О, я много раз был на митингах. Первый раз я был на митинге незадолго до крушения советской власти — это была огромная, холодная, туманная Манежная площадь, она была вся до краев набита сторонниками власти советской, и на этом митинге я выступал.
О. Бычкова: — Власти? Советской власти?
А. Проханов: — Я выступал в защиту. Я как сталинист выступал…
О. Бычкова: — На Манежной площади?
А. Проханов: — На Манежной площади. Это была огромная, повторяю, какая-то туманная площадь с таким голубовато-белым манежем. И, по-моему, Михаил Ножкин вышел на эту площадь, посмотрел на нее и сказал: «Здарова, мужики!». И вся площадь грохнула: «Здарова!»
О. Бычкова: — Ну, это был, например, 1989-й год, допустим, или 1988-й?
А. Проханов: — Ну, наверное, где-то в этом роде, да.
О. Бычкова: — Вот это был последний случай… Так, а сейчас-то зачем?
А. Проханов: — Нет, это был первый случай.
О. Бычкова: — Это был первый?
А. Проханов: — Потом у меня было долгое хождение по митингам, связанных с Домом Советов, с Белым домом, я выступал незадолго до расстрела, я выступал на митингах с трибуны Дома Советов. И вообще я был очень митингообразующим человеком и привел туда своих сторонников. Я ходил на коммунистические митинги в ту пору, когда был альянс коммунистов и патриотов, Народно-патриотический союз России. В общем, я знаю, что такое митинг, и умею выступать на них.
О. Бычкова: — Но в это воскресенье просто вся Москва будет в митингах, и вся Москва обещает прийти в движение. В субботу, извините.
А. Проханов: — Она уже пришла в движение, невралгия огромная, все немножко сошли с ума…
О. Бычкова: — Так вы тоже сошли с ума немножко?
А. Проханов: — Ну, как и вы тоже. Ну, вот, посмотрите на свои зрачки — они расширены, и вы уже не моргаете четыре минуты, в эфире находясь. Так что мы сегодня с вами ведём сумасшедший эфир.
О. Бычкова: — Ну так это плохо, что ли, что всё пришло в движение и все немножко сошли с ума?
А. Проханов — Да нет, если это связано с Масленицей, например, и люди кидают снежками в крепости, целуют румяных баб.
О. Бычкова: — Нет, Александр Андреевич. Мы же прекрасно понимаем, что происходит что-то такое важное на самом деле сейчас опять.
А. Проханов: — Происходит революция. Происходит оранжевая революция. Меня все время спрашивают: «Как вы считаете, существуют ли симптомы возникновения в России оранжевой революции?» Я отвечаю: «Господа, оранжевая революция началась. Она проходит этап за этапом, она наращивает свой алгоритм, она, по существу, захватывает в себя все большие и большие объемы населения. Этот магнетизм, этот вал, эта гравитация так велика, что она уже не может стоять на месте, она движется. Эти стоячие митинги на Болотной и Проспекте Сахарова превратились в динамичный митинг. А динамика толпы, кинетика ее отличается от статики. И это тоже одна из фаз оранжевой революции. Поэтому на дворе — революция».
О. Бычкова: — Ну и вы тоже, значит, подключились к оранжевой революции.
А. Проханов: — Я подключился к контр-оранжевой революции.
О. Бычкова: — То есть вы за Путина, за Чурова и против честных выборов?
А. Проханов: Я не за Чурова, не за Путина, я против чертей и бесов 90-х, которые возглавляют весь ансамбль оранжевой революции. Я против тех, кто терзали мою страну на протяжении 80-х годов, потом 90-х годов, потом усилиями, гигантскими усилиями власти были отодвинуты на задний план, теперь вышли опять и танцуют свой чудовищный канкан. Я против них.
О. Бычкова: — То есть вы хотите, чтобы свой чудовищный канкан танцевала по-прежнему «Единая Россия»?
А. Проханов: — Этого хотите вы.
О. Бычкова: — Нет, что вы! Я вас только спрашиваю.