— Идем, — обратилась к наемнику.
— Куда? — Тот, приложив ладонь козырьком ко лбу, глянул на двухэтажный дом из камня и белого мрамора.
— Внутрь. Прикажу прислуге накормить и разместить тебя, а сама двинусь покорять городские залы правления.
— А тебя пустят? — Дарго почесал переносицу.
— У них нет выбора, — усмехнулась я.
Первое же потрясение ждало нас в поместье, а точнее — нас вообще никто не ждал. Молоденькая служанка встретила меня в молчании и ушла, не приняв одежды или дорожных сумок. Гериха, здешнего мажордома, я не дозвалась. Пожилая кухарка лузгала семечки на кухне. Завидев нас, она всплеснула руками:
— Леди Сольд! Уж не лгут ли мне глаза?
— Не лгут, я приехала.
— Хвала небесам! — Кухарка обняла меня так горячо и крепко, что я опешила.
— Тут без лорда всё разваливается. Эти поганки работать не хотят, нам с Герихом всякого наговорили, так старик с больным сердцем слег. Я б и сама ушла, да куда? Я тут, считай, с малого детства живу, у меня ни дома, ни семьи нет. Потому ждала и верила: или лорд выздоровеет, или его супруга вернется. Неужто мои мольбы были услышаны богами?
По морщинистой щеке скатилась слеза.
— Что произошло с Траушем?
— Он был ранен в какой-то стычке, — всхлипнула кухарка, — после чего его забрал к себе брат, как говорят, чтоб Трауш находился под присмотром лекарей. Но минул уже месяц, а известий никаких. Нас не распускают, жалование платят стабильно, вон, только вчера приезжал гонец от младшего лорда. Но о состоянии высокого лорда — ни словечка. Я ежедневно молюсь богам, да толку от молитв какой-то старухи?
Не может быть! Месяц назад, когда я попала к Розеншалю, мой будущий муж едва не умер и до сих пор балансирует на грани где-то у брата, который терпеть не может Трауша и вряд ли всерьез стремится помочь ему. Так вот почему он не снился мне, так вот почему стирается руна. Со смертью лорда наш союз будет расторгнут.
Показалось, что кухня расплывается, а пол уходит из-под ног. Пришлось ухватиться за дверной косяк.
— Не переживайте, всё наладится, — проговорила, сама не веря в сказанное.
Не слушая причитаний кухарки, я развернулась на каблуках и вышла в парадную залу, где прохлаждалась прислуга в лице четырех девиц (между прочим, попивая кофе из фарфорового сервиза). Дарго молча семенил позади и вмешиваться не спешил, а я отмечала слой пыли на подоконниках, немытые витрины, клоки волос по углам.
Хлопнула в ладоши, привлекая внимание.
— Девушки, давайте-ка вы займетесь своими обязанностями.
Одна из них, имени которой я не помнила, лишь презрительно фыркнула.
— Угомонись, ты нам никто.
— За всё платит Шур эр Вир — дэ, а тебя скоро выгонят взашей, — подтвердила вторая. — Пойдемте, девочки, здесь воняет человечиной.
Девицы, звякнув чашками, плавно поднялись (я с изумлением увидела на одной из них моё собственное платье) и вышли.
Обалдеть, — только и сказала я, смотря вслед гордо удаляющимся служанкам.
— Это в порядке вещей? — закашлялся Дарго.
— Нет, но с ними мы разберемся позднее. Разместись… — махнула в сторону дивана, — где-нибудь и жди меня. Скоро буду.
Я наскоро переоделась (хватило беглого взгляда, чтобы недосчитаться половины вещей в шкафу), вернулась к терпеливо ожидающему жрецу и попросила провести меня до Ре — ре. Злости, растущей в груди, хватило бы, чтобы разнести всё Пограничье по камешку.
Что я и сделаю, если мне не отдадут Трауша.
После очередного короткого перехода я предстала перед городскими залами правления, над которыми развевался флаг рода Вир — дэ: кленовый лист, оплетенный шипастой лозой. Трауш был где-то недалеко, в пределах города, но я чувствовала лишь отголоски его присутствия. Туманы метались из стороны в сторону, бессильные уловить лорда. Я не позволила страху осесть в легких и распахнула парадные двери.
— Вам назначено? — Путь преградил лакей и, даже поняв, кто перед ним, не посторонился.
Во мне никто не видел леди, а уж тем более правительницу. Зазнавшаяся человеческая женщина, которую необходимо осадить, унизить, растоптать — и не более того.
— Да, я должна увидеть своего деверя.
Сомнений нет, власть захватил Шур. Младший брат всегда мечтал о величии и первый же подвернувшийся случай обернул в свою пользу. Если не он ранил Трауша, то по его указанию.
— Вам назначено? — повторил лакей настойчиво.
Интересно, он вытащит меня за шкирку наружу? Ну, пусть попробует.
— Сообщите Шуру эр Вир — дэ о моем приезде.
Пришлось красноречиво пустить по холлу туманы, только после этого лакей нехотя скрылся в правом крыле. Первые десять минут я терпеливо дожидалась его, но после нагло двинулась по коридору, минуя многочисленные кабинеты, и приблизилась к залу, от которого словно собачатиной несло братцем Трауша и его туманами, хилыми, недоразвитыми. Лакей как раз выскочил из двойных дверей и попытался не впустить меня, но я шмыгнула между ним и стеной.
— Здравствуй, Шур, — поприветствовала с легкой ухмылкой.
Мужчина сидел за столом, посасывая кончик пера. Смотрелся он, мягко говоря, не на своем месте: низкорослый и излишне худой, как ребенок в отцовском кабинете. Массивная мебель и высокие потолки поглотили «правителя».
— Свободен, — бросил он лакею. — Где же твои правила приличия, Сольд? Я не разрешал входить. Впрочем, о каких правилах я говорю рабыне.
Он по — женски закатил глаза. Я, отбивая каблуками тревожный ритм по мозаичному полу, подошла вплотную к столу и глянула на Второго после лорда сверху вниз.
— Что с моим супругом?
— Почти супругом, — съязвил Шур и глянул на мои руки. — Руна совсем стерлась, не так ли?
Я вопрос, заданный с лживой жалостью, проигнорировала.
— Дело в официальной церемонии? Верни мне Трауша, и мы отпразднуем свадьбу в тот же день, как он придет в себя. Увы, Шур, я его жена по всем законам и обычаям, смирись уже.
— Ай! — Братец отложил перо. — Мне бы этот оптимизм. Твой супруг при смерти, не сегодня, так завтра Пограничье лишится лорда. — Шур встал и выпрямился, стараясь казаться выше. Туманы скрестились, запахло ненавистью и слабостью. Я, ничтожная человеческая женщина, была сильнее законного сына дома Вир — дэ.
— Отдай Трауша.
— Он под чутким присмотром лучших целителей, — по — змеиному зашипел Шур.
— В твоем доме? Не смеши меня. Мой супруг должен жить в нашем поместье.
Второй после лорда заскрипел зубами так громко, что я забеспокоилась, как бы он не стер их в порошок.
— Нашем?! Там нет ничего твоего. И вообще, благодари меня, что разрешаю пользоваться своим родовым имением.
— Оно по праву принадлежит старшему сыну, как и всё остальное. Шур, благодарю за то, что замещал лорда на время моего отсутствия. Но я здесь и готова править. Как бы ты не пытался закрыть границы, меня впустили без особых пререканий.
Удар хлыстом — туманом. Парирование туманом — щитом. Глаза родственничка налились кровью.
— Я могу вызвать стражу и казнить тебя прилюдно на главной площади.
— Можешь и тем самым обагришь все священные правила. Жена, кем бы она ни была по статусу и расовой принадлежности, равна мужу во всём, и никакой побочный родственник не может отнять правление, пока она здравствует.
Не зря я зачитывалась книгами несколько первых недель — изучила всё о правящем роде и традициях управления государством. Шур залился пунцовой краской и почти накинулся на меня, но вдохнул — выдохнул.
— Самоуверенная тварь! Убирайся.
Я же простая человечка, неужели ты страшишься меня?
Кадык дрогнул.
— Ничуть.
— Тогда созывай хранителей, — спокойно потребовала я, — и они, уверена, при всем предвзятом отношении ко мне, изберут правительницей супругу лорда Трауша, а не его младшего брата. Ибо таковы законы богов. Ты собираешься разгневать всевышних?
Туманы Второго после лорда надавливали на меня, старались удушить или замутить сознание, но я с легкостью отгоняла их, тонких и едва различимых. Шур сам подвел себя к ситуации, в которой он должен дать четкий ответ. Если он продолжит пререкаться — подтвердит свою боязнь и слабость. Зачем ему тревожиться о «почти супруге», да ещё человечке? Если он казнит меня — совершит преступление пред богами. Сколько бы он не кичился, он стоял на ступеньку ниже меня. Шур это понимал, потому, поколебавшись, ответил:
— Уговорила. Твой дражайший супруг завтра же будет доставлен в загородное поместье, где и подохнет рядышком с невестой — рабыней. А на завтрашний полдень я созываю хранителей. Готовься принять позор, тварь. Я с удовольствием понаблюдаю за твоим унижением, а после привяжу тебя на цепь и отдам своим стражникам.
— Как тебе будет угодно, — я махнула юбками, разворачиваясь.
Ненависти было так много, что она съедала меня изнутри. Ломала кости. Рвала внутренности. Я отомщу. Всем и каждому. За боль Трауша. За свое унижение. Пусть же Пограничье познает, на что способна человеческая женщина, если в ней кипит кровь четырех рас.
И начну я со слуг.
Было достаточно зайти в дом труда и написать заявку на подбор персонала: тем же вечером в поместье начали съезжаться претенденты. Холл ломился от желающих, потому как работа при лорде, пусть даже угасающем, сулила достойную оплату. Тогда-то и очухалась прежняя прислуга, весь день шляющаяся незнамо где. В полном составе (не считая мажордома и кухарки, которых я попросила не тревожиться — их места будут сохранены) она явились в гостиную.
— Что здесь происходит? — подбоченившись, спросила служанка, одетая в мое платье. Сидело то, к слову, отвратительно.
Я оторвалась от общения с молоденькой полукровкой, претендующей на должность младшей экономки, и улыбнулась.
— Всего — навсего ищу тех, кто готов работать под началом без пяти минут супруги лорда.
— А мы? — не поняла лупоглазая девица, хлопая белесыми ресницами.
— Вы желания не изъявили. Ах да, дурья башка! — Я стукнула себя по лбу. — С сегодняшнего дня вы полностью освобождены от всех обязанностей. Можете быть свободны.
Слуги выпучились. Претенденты на их должности жадно и с презрением рассматривали бывшую обслугу, в глазах читалось непонимание, как можно было отказаться от столь хлебосольного места. Вот и я не понимала.
— Ты не посмеешь!
— Что за произвол!
— Бред!
Голоса слились в один. Я отвечать не спешила, рассматривала ногти.
— А деньги? — возмутилась самая напористая.
— Точно. Жалованья вы не получите за то, что жили себе припеваючи и опустошали продовольственные запасы. Прощайте.
Желающие заменить нынешнюю прислугу переглянулись. Да — да, у госпожи- человечки есть характер.
— Я не уйду, — сказала одетая в моё платье. — Нам платит Шур эр Вир — дэ.
— Так сообщи ему о творящемся беспределе. Дарго, покажи нашей упрямице выход.
Наемник, до сих пор с ногами лежащий на одном из диванчиков, легко вскочил и угрожающе надвинулся на служанку. Та выпятила грудь, готовая обороняться, но уже через секунду была перекинута через плечо и вынесена из залы. Девица вопила и брыкалась, да впустую. Вскоре раздался вскрик — видимо, не особо церемонящийся наемник попросту спустил служанку с крыльца.
В глазах прислуги — и старой, и новой — появилось то, чего я так долго ждала: зачатки уважения.
— Итак, — я кивком поблагодарила вернувшегося Дарго, — последний шанс, милые мои. Те, кто желает работать на лорда, оставайтесь. Те, кто хочет уйти — идите.
— Я останусь, — проблеяла светловолосая девушка, кажется, Санэ.
— Ия, — поддакнула ей вторая.
— Вы прогнулись перед шавкой, — сказала та, которой недавно не нравился человеческий запах.
Убралась она сама.
Остальные — конюхи, садовники, рабочие и другая прислуга — тоже разделилась надвое. Я никого не удерживала и быстро подобрала замену всякому, покинувшему поместье (кстати, до Ре — ре добираться им пришлось пешком). К полуночи дом преобразился: смахнули пыль, постирали гардины, очистили ковры, сменили увядшие цветы в вазах. Кухарка поочередно благодарила то богов, то меня, старик- мажордом же разрыдался как мальчонка и расцеловал мои ладони.
В гневе ты прекрасна, — захохотал Дарго, когда наконец-то стихли голоса и рассеялось пламя свечей.
В столовой на наскоро накрытом столе были расставлены блюда, полные пищи. Салаты, закуски, горячее. В бокалах искрило белое вино. Но кусок в горло не лез. Не должна ли я сей же час ехать за Траушем? Правильно ли доверяться слову Второго после лорда? Что если он солгал?
Решено. Встречаюсь с хранителями и, при любом исходе переговоров, беру дом Шура штурмом.
— Скажи, сколько тебе заплатить за наше путешествие? — вспомнила вдруг. — Ты тоже можешь быть свободен.
— Э нет, леди Сольд. Пожалуй, я останусь у тебя на правах стража. — Дарго кинул в рот зеленую виноградину. — Мне безумно интересно посмотреть, как ты поставишь на колени Пограничье.
Я глянула на себя в оконное отражение. После сумеречных туннелей стерлись следы заклинания господина Розеншаля, и волосы вновь потемнели, а веснушки выцвели. По силам ли мне бороться с временным правлением? Не слишком ли многое я на себя взяла?..
— Завтра тяжелый день, — вздохнула, отставляя полную тарелку, — пойду спать.
— Нагни их всех! — доносилось мне вдогонку, когда я выходила из столовой. — Нагни и поимей.
Как грубо и невоспитанно! Губ коснулась тень улыбки. Нагну и поимею.
В полдень ровно, едва зачарованные часы на башне пробили двенадцать раз, я ступила в залы правления. Одетая в платье, столь скромное, чтобы не вызвать ни в ком неприязни или неодобрения — я старалась выглядеть кротко и просто, — совсем не накрашенная. Хранители должны внять моим речам, но не одеждам.
Знакомый лакей приветствовать не спешил, лишь глянул с гадливостью и буркнул:
— Вас ожидают.
В зале уже расселись все действующие лица: место правителя занимал Шур, по правую и левую руку от него расположились хранитель покоя и верховные жрец. Хранитель казны сидел напротив Второго после лорда, а мне предназначалось место с краю как секретарю или низшему чину. Я проглотила недовольство, села, смиренно сложив руки на коленях.
— Приветствую вас, достопочтенные хранители, — сказала тихо.
— Второй после лорда поведал нам о вашей сумасбродной просьбе, — хранитель казны едва сдерживал оскал.
— Это не просьба, и уж точно не сумасбродная, или же вы называете исполнение великих законов Пограничья сумасбродством?
— Ты не принадлежишь Пограничью, — утробно зарычал Шур.
— Принадлежу с того самого дня, когда высокий лорд нарек меня своей невестой.
Верховный жрец, сухощавый, будто высушенный, мужчина с идеальными чертами лица, не выдержав, засмеялся.
— Для человеческой подстилки у вас слишком большое самомнение. Уж не думаете ли вы, что околдуете нас настолько, что мы позволим вам разрушить страну? Мы не потерпим на троне дворовую девку.
Я еле успокоила туманы, единственным желанием которых было вцепиться мерзкому хранителю в глотку.
— Не подстилки — жены, — поправила миролюбиво. — И позвольте, что противозаконного в избрании меня супругой? Не помню законов, воспрещающих межрасовые браки. — Выдержала недолгую паузу, после которой продолжила: — Насколько мне известно, окончательно решение не за вами и даже не за Вторым после лорда. Решающее слово несет коллегия жрецов, только она сможет определить законность моего статуса, ибо только ей подчиняется магия обручения.
— Коллегия подчиняется мне, — вновь прыснул хранитель магии. Пухлые губы Шура, такие непохожие на братские, озарила усмешка. Хранитель казны загоготал, брызнув слюной.
Молчал один хранитель покоя — тот, кто защищал порядок страны и теоретически мог назначить меня временной заменой. Ни хранитель казны, ни верховный жрец, ни Второй после лорда этим правом не обладали, потому слово хранителя покоя стоило столько же, как все их. Я вдохнула и выдохнула. Нужно быть сильной. Нельзя дрожать, ежиться. Я — леди Теней, и мой супруг — лорд должен мною гордиться.
— Вы собираетесь шантажировать коллегию? Чем же я вам не угодила?
Встала с неудобного стула и прошлась по залу, тем самым привлекая внимание к моей персоне. Не я должна сидеть в ожидании приговора, а хранители внимать моим словам.
— Ты — человек! — Шур уперся кулаками в стол. — Этого недостаточно?!
— Леди Анора, жена семнадцатого лорда Теней, была получеловеком — полуави. — Я возвела глаза к беленому потолку, делая вид, будто припоминаю.
— Она умерла, не продолжив род, потому кровь правящего рода не запятнана ни расой людей, ни ведьм, — перебил верховный жрец.
— Не умерла, но была убита заговорщиками. — Я скрестила руки на груди. — И её супруг горевал настолько, что выстроил в её честь храм и наладил с Островами Надежды обмен подданными.
Один случай на миллион. — Шур недовольно фыркнул. — Это…
Настала моя очередь обрывать на полуслове.
— Ваш лорд выбрал меня добровольно и осознанно, провел обряд, и боги приняли его. Кроме того, мне подчинились оберегающие туманы. Разве нужны другие доводы?
В доказательство своих слов я ударила туманами что кнутами по полу и не удержалась от насмешки, когда хранитель казны отпрянул.
— Ерунда! — вскрикнул Шур, который, как я знала, никогда не умел управляться с туманами.
— Она права, — внезапно заговорил хранитель покоя и помассировал виски, — туманы подчиняются ей как своей. Леди Анора так и не сроднилась с ними, но… — он долго думал, как назвать меня, и всё-таки выдавил: — Сольд, переродившись, словно породнилась с тенями. Возможно, дело в том, что во время обручения она погибала, потому теневой сумрак пророс в ней как в своей.