Только если решите перестать мыться, советую и не бриться – на грязном теле бритье очень часто приводит к смерти от сепсиса.
Если вино окрашивает губы, значит ли это, что оно низкого качества?
ВАСИЛИЙ РАСКОВ
Редактор Simple Wine News, винный эксперт
Если вы глянули на себя в зеркало и вместо привычной молодой улыбки увидели пасть зомби, ваши зубы, губы, язык, гортань стали черными, то это значит всего лишь одно: вы случайно оказались на дегустации молодых вин Бордо, очень молодых вин, еще даже не успевших пройти выдержку в бочке. Не волнуйтесь, здесь у всех так. Даже у тех двух молодых японок, которые приехали с каким-то крупным баером и ничегошеньки не понимают в этих сногсшибательных, ярко-кислотных, полноцветных блендах каберне совиньона и мерло. Впрочем, черные зубы – это тоже секси. Не зацикливайтесь и не пытайтесь срочно почистить зубы.
Каберне, зинфандель, мальбек, пинотаж, красностоп, саперави, неро д’авола – все это сорта с маленькой ягодой и толстой шкурой. Чем толще шкура, тем больше в вине совершенно натуральных, ценнейших для человеческого организма антоцианов (красящих веществ), танинов (вяжущих веществ) и вкусов-ароматов. Все это очень хорошо для сосудов и для кожи тоже очень хорошо. Любители мощных, плотных, молодых красных вин, смиритесь с этим временным рисунком.
Если у вас все же пунктик на белизне и вы считаете, что синий язык помешает вам в общении с интересующими вас собеседниками, и при этом страшно хочется красного вина, не всё потеряно. Прикиньтесь фанатом пино нуара, в нем очень мало красителей и тогда вашим зубам и губам ничего не будет грозить. Наоборот, любить пино нуар – признак утонченности, развитого вкуса и некоторой загадочности.
С какого момента эмбрион начинает ощущать хоть что-то и что ощущают сперматозоиды и яйцеклетки?
ЛЮДМИЛА ТЕРЕБНЕВА
Акушер-гинеколог в клинике «Чайка», аспирант кафедры акушерства и гинекологии РМАПО
Сперматозоид и яйцеклетка ничего не чувствуют, потому что у них нет нервной системы. Это пока просто половые клетки, которые несут в себе генетический код. Если вы уколете сперматозоид иголкой, ему не будет больно, это точно.
А вот спустя восемь недель после того, как яйцеклетка отобрала полюбившийся ей сперматозоид и взяла его к себе на ПМЖ, эмбрион готов испытать свое первое чувство. И его самое первое чувство будет раздражение. Вот так вот: вы думали, что научились раздражаться, стоя в московских пробках по 100 часов в день, а оказывается, этот навык у вас уже с восьми недель был.
В восемь недель происходит вот что: зародыш начинает реагировать. И первое, на что он может отреагировать, – это на маленькие чешуйки кожи или небольшие волоски, которые с него сошли, но остались плавать вместе с ним в околоплодных водах. И когда такая чешуйка попадает на щеку эмбриона, он раздражается и начинает двигать тело взад-вперед, чтобы скинуть чешуйку, может даже попробовать рукой её убрать. К этому возрасту руки уже давно сформированы и даже пальцы отлично выделены.
К 16 неделе у эмбриона уже завершена постройка системы восприятия вкуса. То есть в теории если в 16 недель положить ребенку яблоко на язык, он бы почувствовал этот кисло-сладкий вкус. Но про это можно только теоретически рассуждать. Вот почему. В этом возрасте эмбрион все еще получает все питательные вещества через пуповину. А через пуповину доходят только сами вещества, без вкуса. То есть если мама съест шоколадку, эмбрион не почувствует вкус шоколадки, до него дойдет только глюкоза. Если мама съест стейк, он тоже не сможет насладиться его вкусом: к нему поступит только сам переработанный белок. Так что в теории мы знаем, что у ребенка в этом возрасте система восприятия вкуса как у взрослого, но на практике не можем проверить; для этого надо было бы достать ребенка из матери и положить ему этот кусочек яблока непосредственно на язык, а это, мягко говоря, негуманно, потому что эмбрион в этом возрасте вне тела матери ещё не жизнеспособен.
В этом же возрасте, в 16 недель, завершается развитие обонятельных рецепторов. То есть зародыш уже способен различать несколько сотен запахов. Но, как и с вкусовым восприятием, это все теоретически, потому что внутри матери ничем не пахнет, а через пуповину запахи не доносятся.
Эмбриология вообще достаточно сложная наука, в настоящее время проведение опытов на беременных женщинах запрещено из гуманных соображений. Потому что любые опыты носят инвазивный характер (то есть вторгаются без спроса в неокрепший мир ребенка) и могут прервать беременность. Как бы это ужасно ни звучало, но большой процент того, что мы знаем об эмбрионе, мы знаем благодаря нацистской Германии, где пленных беременных женщин использовали для опытов врачи. Сегодня в отрасли используются более гуманные инструменты для исследований, например УЗИ.
В 16 недель ребенок уже может улыбнуться, теперь он готов испытать радость. К этому возрасту пуповина готова транспортировать эмбриону не только белок, но еще и эндорфины, гормоны радости. Если мама посидит теплым весенним днем на солнышке на скамейке в парке и получит удовольствие, ребенок тоже будет очень доволен. Занятия сексом, например, тоже хорошо влияют на настроение матери.
В 18 недель плод уже начинает слышать. То есть вы можете ему ставить классическую музыку хоть с первой недели беременности, но услышит он её только к 18 неделе. Теперь он начинает сильно реагировать на громкие звуки. Если резко включить громкую музыку или если кто-то чересчур громко постучал в дверь, ребенок замирает и пугается. Кроме того, он хорошо слышит сердцебиение матери. Когда женщина пугается, её плод хорошо это все чувствует и тоже пугается.
И наконец, в 20 недель ребенок уже может почувствовать, как мама его гладит. До этого он не очень понимает, что происходит на улице. Дело в том, что эмбрион очень маленького размера, а околоплодных вод очень много и они оберегают его от всего, что происходит снаружи. Но по мере того, как плод растет и занимает все больше места, вод становится меньше, защитный слой становится тоньше. Это значит, что если раньше, если бы мама вышла раздетой на мороз, он бы ничего не почувствовал, но теперь ему уже может стать холодно. Он уже может понимать, день сейчас или ночь, потому что кожа так и или иначе пропускает свет, и по мере того, как околоплодных вод становится меньше, ему легче различать время суток. Но самое приятное, как я уже сказала, – это то, что он может почувствовать, как мама его гладит. Это всё равно ещё не полноценное поглаживание, как в случае контакта кожи с кожей, чувство скорее такое, как будто тебя гладят по спинке через очень пушистую шубу, но тем не менее ему всё равно очень приятно.
Как понять, что я не ленивая скотина, а у меня авитаминоз или иной упадок сил?
ДМИТРИЙ ТРОШИН
Врач общей практики в ЕМС
Весенний или зимний авитаминоз – штука немного неактуальная. У современного человека есть круглогодичный доступ к овощам и фруктам, большой выбор продуктов без привязки к сезону. В этих условиях заработать себе значимый авитаминоз – задача не из простых.
Единственное, что у нас может быть, – дефицит витамина Д (синтезируется кожей под действием УФ), так как солнца в нашем регионе не очень много. Естественно, могут быть свои исключения и особенности, но в целом ситуация выглядит именно так.
Слабость, постоянная сонливость, упадок сил могут быть симптомами многих заболеваний: снижение функции щитовидной железы, снижение уровня гемоглобина, синдром апноэ во сне, депрессия и другие. Так что лучше обратиться к доктору, который может провести дополнительное обследование, и только после этого можно будет назвать вас ленивым.
Почему в России очень много женщин за сорок тучного телосложения?
АНГЕЛИНА СМЕХОВА
Кандидат исторических наук, историк моды и русского быта
В нашем народном массовом сознании (или даже подсознании) красиво – это кровь с молоком, а здоровье – это когда щечки присутствуют. Это ментальная установка, наш стереотип, если хотите – генетическая память. Всё остальное – проходящая дань моде.
В принципе, русские зрелые женщины действительно склонны к полноте. Это связано с пищевыми привычками, которые пришли к нам из очень давних времен. Дело в том, что традиционно на Руси особую роль играет мучная пища. Уже в XIV веке большую часть рациона живущего здесь человека составляли каши, каши и ещё раз каши. Позже появился хлеб, который всему голова и без которого до сих пор редко обходится хоть один прием пищи. Многие даже макароны едят вприкуску с хлебом. Особую роль в обделенной фруктами стране всегда играл сахар и мед. Кстати, каши, сахар и хлеб ели постоянно и все вне зависимости от социального положения или достатка. Кроме того, где-то с XV века появляется тенденция к многочисленной смене блюд в течение одной трапезы. Конечно, у крестьян в этом смысле всё было поскромнее, а вот у знати за один обед (не праздничный) могло быть предложено до нескольких десятков кушаний. Отсюда и наше представление о том, что обед – это первое, второе, третье, а потом ещё и десерт. В советские годы к хлебобулочным изделиям в основе рациона среднестатистического гражданина добавились макароны и всё в таком роде.
При такой диете сложно следить за фигурой. Но надо помнить, что во все времена подавляющее большинство женщин на Руси, в России и в СССР жили очень тяжелой жизнью: работали, зачастую занимались очень тяжелым физическим трудом. Поэтому женщины в работающем возрасте, как правило, были подтянуты и натренированы. А вот ближе к выходу из трудоспособного возраста их жизнь становилась всё более спокойной, и они резко начинали толстеть. Крестьянки к 50 годам переставали работать в поле и, например, садились за прялку. Сидячий образ жизни почти всегда дает о себе знать. В России никогда не было (вот только сейчас, пожалуй, появляется) интереса к спорту и активному образу жизни в принципе.
Тем не менее всё это свойственно не только нашей истории. Подобные процессы характерны для многих стран: почти везде рацион бедных слоев населения основывается на мучной пище, и с возрастом (с ограничением физической активности) люди начинают полнеть. А современный мир, насколько я знаю, толстеет весь, и Россия – не фаворит этой гонки килограммов.
Почему докторская колбаса называется докторской?
АЛЕКСЕЙ ЗИМИН
Бренд-шеф кафе «Дом 12»
Чтобы убедить покупателя в её диетических свойствах. «Докторская» разрабатывалась как диетический продукт с пониженным содержанием жиров. По ГОСТ она состояла из нежирной говядины и свинины, яиц и обезжиренного молока.
Разработали «Докторскую» еще в 30-х годах. В Интернете где-то пишут, что её собирались назвать «Сталинской», но я сомневаюсь в этом: Сталин, кажется, не любил продуктового брендинга.
Так вот. В 30-е годы за разработку концепции здорового питания отвечал врач и ученый Мануил Певзнер. Он, собственно, был создателем советской идеологии. К 50-м годам он уже будет один из главных фигурантов дела врачей, но пока на дворе 30-е, и все советские санатории и больницы следуют его рекомендациям.
Вы спросите, зачем в 30-е годы делать диетическую еду, а не просто «сытную» (ведь полстраны голодает). Но это легко объяснить. Диета – это же не голод, это рациональное устройство образа жизни и питания в том числе. Здоровая лошадь дольше работает, а при коммунизме люди должны жить вечно.
В те годы был такой мировой тренд: все хотели перестроить еду на фабричный лад. Сделать так, чтобы, грубо говоря, человек съел таблетку, начиненную необходимой дневной нормой питательных веществ, и с новыми силами бежал строить светлое будущее.
Физиология тогда была куда важнее удовольствия. Певзнер воспринимал человека исключительно как набор белков, жиров и углеводов. Он был врачом, его интересовало только, как сделать так, чтобы человек был сыт, здоров, трудоспособен и чтобы у него был низкий уровень сахара в крови. Вкус не имел никакого значения. Более того, вкус был только помехой.
Ведь вкусная еда – это уже удовольствие. А когда еда приносит радость, человек уже плохо себя контролирует. Ему хочется больше еды, чем на самом деле необходимо организму. И чтобы человек случайно не переел себе во вред, Певзнер решил подстраховаться и лишить его вообще всяких соблазнов.
Певзнеровские блюда исключали приправы, специи, почти любые жиры. Капелька вкуса добавлялась в еду, только чтобы человек мог проглотить необходимый набор питательных элементов. Но только капелька – главное, чтобы её было недостаточно для того, чтобы человек получил удовольствие.
Так и появилась докторская колбаса – безвредная и безвкусная.
Громко было бы говорить, что Певзнер сам прописывал рецепт «Докторской». Нет, он занимался разработкой методологического подхода к еде в своем Институте лечебного питания, а потом уже группы безымянных технологов прописывали конкретные рецепты самих блюд.
Как происходили аресты и допросы в КГБ?
МАРИЯ ФИЛЛИМОР-СЛОНИМ
Независимый журналист
Это был 1973 год, арестовали моего друга, довольно известного человека, Габриэля Суперфина. Он был одним из редакторов «Хроники текущих событий». Хроника иногда у меня дома печаталась, а главное – Гарик у меня жил довольно много и долго и, конечно, что-то делал, а потом его арестовали.
По «Хроникам» уже было много арестов, а я вообще не была в этом близком круге, просто передавала иностранцам «Хроники» и вообще самиздат. У меня были знакомые иностранные журналисты, в том числе Дэвид Ремник, нынешний главред New Yorker, которые работали в Москве, им и передавала.
Суперфина арестовали, кажется, когда он выходил из моей квартиры. Впрочем, я была в это время в Прибалтике, в Латвии, с сыном, мамой и друзьями. Вдруг звонок. Прибегает ко мне всполошенная какая-то с почты, местной мелкой почты, и говорит: «Тебе звонили оттуда, оттуда». – «Откуда оттуда?» – «Ну, из КГБ Тукумского». – А Тукумс – это был районный центр. – «Тукумское КГБ, будут звонить в два часа, приходи».
Прихожу, звонок: «Значит, вас ждут в Москве, завтра, на Лубянку». – Как ждут, у меня здесь ребенок, мама, как это ждут в Москве?
– Все, мы вам выкупаем билет на самолет, и вы должны приехать в Ригу, наш товарищ вас встретит.
– Я вообще никому ничего не должна, говорю.
– Если вы не приедете, мы за вами машину пришлем.
– Ну ладно. Но вообще-то я не летаю, – говорю гордо (прекрасно я летала), – Перезвоните. И достаньте мне билет на поезд, я буду ждать от вас звонков.
Снова звонят, суетятся страшно. Говорят, нет билетов, ни одного, придется лететь.
Я решила приехать в Ригу с Толей Найманом, он там тоже отдыхал. Мы с ним решили приехать в Ригу пораньше, чем назначена была встреча с «товарищем». Приехали на автобусе и пришли на вокзал, где у меня назначена встреча с товарищем. Купила назло им билет в купе до Москвы. И так смешно было, его очень трудно было перепутать с кем-то: посреди площади у стелы стоит с газетой элегантный латыш в сером костюме.
– Вот быстренько, быстренько, надо в аэропорт. – Нет, – говорю я, – В аэропорт не надо. Я еду на поезде. – Как! Это невозможно, нельзя, что же товарищи скажут!
– А мне все равно, – говорю, – Я не под арестом, я еду на поезде, я не хочу на самолете, я как свободный человек поеду на поезде.
– Ой, а что же скажут? – Я не знаю, что, но вы можете меня проводить и сказать товарищам, что я еду этим поездом в таком-то вагоне.
И он проводил, а потом я поняла: они боялись, что я сбегу, наверное, по дороге. Из поезда-то можно сбежать, а из самолета никак.
И ко мне подсадили товарища уже на следующей станции; он был в каком-то странном цветном галстуке. Но для бедного товарища не было места и он стоял всю ночь в коридоре.
Найман заранее позвонил моим друзьям Диме Борисову и Андрею Зализняку. Но когда я приехала на вокзал, меня уже встречали как какую-то Мату Хари, оттеснили моих друзей, которые встречали, и взяли прямо под белы ручки. Не то что взяли, а зажали, встали по бокам, повели по перрону, а потом к площади, а там черная «Волга». Я делала вид, что я такая независимая, но особенно двинуться некуда, оттерли моих друзей, а потом они рассказывали, что, когда они приехали к Рижскому вокзалу, вся площадь была черная от этих машин, как будто кагэбэшники думали, что я буду отстреливаться.
Меня повезли меня в мою квартиру. Впереди сидел следователь, а я сзади, зажатая между гэбэшниками. Друзей не пустили, они своим ходом поехали.
Следователь Михаил Михайлович Сыщиков оборачивается ко мне: «Мария Ильинична, вы, – пауза, – мы едем производить обыск в вашей квартире, вы проходите по делу такому-то…» Пауза; и я думаю, как подозреваемая или как свидетель? Он снова с театральной паузой – «…в качестве свидетеля».
Думаю, ну слава Богу, а то у меня сыну четыре года.
И повезли меня на обыск в квартиру.
Они милые такие. У меня ключей от почтового ящика не было, а там какая-то почта была. Они должны начинать с этого обыск обычно. И я говорю:
– Нету ключа.
– А как вы достаете?
– Ну обычно так я пальцем подсовываю и достаю, – что правда.
– Ну достаньте.
– Нет, зачем мне, я не буду доставать, настроения нет.
И этот Михаил Михайлович толстыми своими сосисками пытается в эту дырочку пальцем пролезть, так смешно было.
А я не боялась, не знаю, почему. Я им хамила. Во-первых, мне было мало лет. А потом обыск этот дурацкий, а у меня ребята там иногда выпивали и взбегали по стене, такой вид спорта у нас был – по стене взбежать. И следы резиновых подошв отпечатывались на стене, кто выше взбежит с разбегу по вертикальной стене. Следы заканчивались довольно высоко. И Михал Михалыч говорит:
– А это что за следы?
– Так они ведут в архив «Хроники», как раз вот туда.
Они так посмотрели, ломать или нет, решили не ломать.
Начали шарить в письменном столе. Бумажка, телефон, написано: «Люся, педиатр».