— Традиция!
Поворачиваясь обратно и потирая руки откровенно театральным жестом он произнес:
— Никогда раньше не встречался с грифонскими горцами. Замечательный народ!
Он искоса бросил на Кэти взгляд, который был ничуть не менее театральным, чем потирание рук.
— Ты скрывала это от меня, девочка. Я знаю — не пытайся отрицать.
Кэти с сожалением покачала головой.
— Вот уж в чем вселенная не нуждалась. Злодей, терроризирующий рабовладельцев, встретил упертого кровного мстителя с Грифона. Любовь с первого взгляда.
Все еще ухмыляясь, Джереми плюхнулся в одно из роскошных кресел, расставленных по комнате.
— И это тоже не пытайся мне впарить, милочка. Я наблюдал. Через тот чудный старомодный глазок. Капитан тебя изрядно впечатлил. Не отрицай — ты же знаешь, что я чувствую такие вещи. Думаю, это один из экспериментов, которые мезанские чародеи проводили с моими хромосомами. Видимо пытались получить ясновидение, или что-то вроде того.
Кэти окинула его взглядом. При всей проказливости натуры Джереми, она никогда не позволяла себе забыть, насколько он мог быть безмерно безжалостным. Рядом со враждой Одюбон Баллрум и “Рабсилы” худшие из вошедших в легенды раздоров грифонских кланов могли показаться детской возней.
Однако, на своем пути — “сухом”, назовем его так, в противоположность “мокрому” — Кэти была не менее несгибаема.
— Черт возьми, Джереми, говорю это ещё раз. Если ты…
К её изумлению Джереми хлопнул в ладоши и сказал:
— Хватит! Согласен! Ты только что победила в нашем давнем споре!
Челюсть Кэти отвисла. Свирепо уставившись на неё, Джереми вскочил на ноги.
— Что? Ты действительно думаешь, что я получаю удовольствие убивая всех этих людей? Да что ты знаешь ?
Ответа он ждать не стал.
— Конечно же получаю! Безмерное удовольствие, на самом-то деле. Особенно когда могу показать им язык, прежде чем вышибить мозги. К черту все разговоры о том, что месть — блюдо, которое лучше подавать холодным. Это полная чепуха, Кэти — поверь мне на слово. Я знаю . Возмездие — острое, сладкое, вкусное блюдо. И не думай иначе.
Он проказливо улыбнулся ей.
— Спроси милейшего капитана, почему бы нет? Он явно не без способностей. Замечательный парень! — Джереми понизил голос, пытаясь имитировать рокочущий бас Зилвицкого: — “… и помочусь в пепел тех, кто украл её у меня”.
Он хихикнул.
— Ты знаешь, что это не было метафорой? Осмелюсь утверждать, что так он и поступит. — Джереми наклонил голову в сторону Исаака. — Как полагаешь, товарищ?
В отличие от Джереми, Исаак предпочитал сдержанность в манерах и речи. Но, при всей сдержанности, улыбка его была не менее жестокой. Официально его именем было “Исаак Дуглас”, но сам Исаак считал это псевдонимом. Подлинное было Исаак Экс, и, как и Джереми, он был членом Баллрум.
— Я принесу дрова, — заявил он. — Капитан настолько озабочен судьбой дочери, что скорее всего забудет о них. Не ужасно ли это будет? Потерпеть неудачу в отмщении в самом конце только потому, что забыл подготовить хороший костер?
Тихий смех Исаака присоединился к хихиканью Джереми. Переводя взгляд с одного из них на другого, Кэти чувствовала себя — как часто случалось и раньше —выброшенной на берег рыбой. При всех годах, посвященных ею борьбе против генетического рабства, и при всей близости её связей с самими бывшими мезанскими рабами, она знала, что никогда не сможет посмотреть на мир их глазами. В этом не было никакого осуждения. Просто осознание факта, что никто из рожденных в роскоши и привилегиях, как она сама, не сможет на самом деле почувствовать то, что чувствуют они.
Но не осуждала она и себя. Десятилетия назад, юной девушкой только вступившей в Антирабовладельческую Лигу, Кэти была типичным либералом, которого вела вина. Как и многие подобные ей женщины, она пыталась смягчить ощущение вины, вступая в бурные связи с бывшими рабами — которые, конечно же, в большинстве своем с радостью принимали предложение.
Джереми избавил её от этой привычки. И от лежавшей за ней вины. Когда они встретились, он уже был довольно знаменит, романтической фигурой из подполья. Кэти практически ринулась к нему, и была совершенно потрясена его резким и холодным отказом. “Я не игрушка, черт тебя подери. Справляйся со своей виной, не переноси её на меня. Дурная девчонка! Да в чем ты можешь быть виновата, в твоем-то возрасте?”
Именно Джереми научил её ясному мышлению; научил разделять политику и людей; и, самое главное, научил не путать справедливость с отмщением, а вину с ответственностью. И хотя Джереми считал, что может добиться справедливости и одновременно насладится местью — Почему нет? Пока ты понимаешь, в чем разница — ей он позволял действовать по-другому. В отличие от большинства юных идеалистов, Кэти не “повзрослела” с годами. Она просто стала более терпеливой. Со временем они с Джереми стали близкими друзьями и соратниками, несмотря на давний и зачастую ожесточенный спор относительно тактики действий.
Сейчас же…
— Хватит шуток! — рявкнула она на него. Затем на Исаака: — И ты тоже! Оставь свою глупую игру в дворецкого!
Джереми перестал хихикать и шлепнулся обратно в кресло. Двигаясь гораздо степеннее, Исаак сделал то же самое.
— Я не шучу, Кэти, — настойчиво заявил Джереми. — Ни в коей мере.
Видя в её глазах подозрение и скептицизм, Джереми нахмурился.
— Я что, ничему тебя не научил? Месть — это одно; правосудие — другое. — Он кивнул в сторону двери. — Этот твой восхитительный офицер готов предоставить мне возможность свершить правосудие. Как минимум в Звездном Королевстве. Ты хоть на минуту можешь представить, что я такой дурак, чтобы отбросить это ради банальной мести?
Она без труда ответила ему столь же сердитым взглядом.
— Да . Проклятье, Джереми! О чем же ещё мы спорили все эти годы?
Он помотал головой.
— Ты путаешь яблоки с апельсинами. Или, лучше сказать, оптовую торговлю с розничной. — Он протянул вперед левую руку ладонью вверх и ткнул в нее указательным пальцем правой руки. — Пока мы с товарищами время от времени получали имена отдельных мантикорских мерзавцев, правосудие было невозможно. Даже если бы нам удалось притащить ублюдков в суд за нарушение мантикорских законов, направленных против рабовладения, что с того? Ты не хуже меня знаешь, какой была бы официальная реакция правительства Звездного Королевства.
Тут он идеально воспроизвел пронос типичного мантикорского аристократа:
— В каждом стаде найдется паршивая овца.
На взгляд Кэти имитация удалась куда лучше, чем бас Зилвицкого раньше. Этого, конечно, и следовало ожидать: он достаточно времени провел в её обществе, а она сама говорила с этим самым прононсом. Было время, когда она пыталась его изжить, но это оказалось практически невозможно.
Джереми пожал плечами.
— Доказать обратное возможности не было. — На мгновение его глаза полыхнули незамутненной яростью. — Так что лучше было убить ублюдков. Это хотя бы позволяло нам самим почувствовать себя лучше, да и всегда был шанс, что кто-то ещё из свиней сочтет, что игра не стоит свечей. Но теперь …
Он окинул её пристальным взглядом.
— Скажи, что ты думаешь, леди Кэтрин Монтень, графиня Тор. Скажи правду. Сколько имен из высших и самых почтенных слоев мантикорского общества окажется в этих списках Зилвицкого?
Её слегка передернуло.
— Не хочу даже задумываться об этом, Джереми. Слишком, черт подери, много , это уж наверняка. — Губы Кэти сжались, удерживая старую боль. — Не буду слишком удивлена, увидев там кого-то из друзей времен детства или учебы в колледже. Одному Богу ведомо, насколько распространилась гниль. Особенно после начала войны.
Она вяло махнула в сторону двери.
— Я была несправедлива к драгоценному Флоту капитана. Из всех мантикорских организаций, у Флота, наверное, лучшая репутация в том, что касается борьбы с работорговлей. С тех пор как они заняты войной с Хевеном, свиньи получили возможность беспрепятственно лазить в кормушку. Во тьме; с глаз долой, из сердца вон.
— Намного лучшая, — решительно заявил Джереми. — И теперь…
Он снова принялся радостно, преувеличенно мелодраматически потирать руки. Кэти ничуть не сомневалась, что если бы у него были усы, он принялся бы их крутить.
Но усов у Джереми Экса не было, как и волос на лице вообще. Так было, поскольку K-86b/273-1/5 был генетически сконструирован для жизни домашнего слуги, а социопсихологи и специалисты по маркетингу “Рабсилы” единодушно постановили, что у подобных созданий не должно быть волос на лице. Джереми как-то сказал Кэти, что считает именно это последним и непростительным преступлением Мезы. И хуже всего было то, что она не была уверена, пошутил ли он. В конце концов, Джереми Экс шутил обо всем; и это не мешало ему быть смертоносным, как лавина.
— Всё складывается просто прекрасно, — торжествовал Джереми, всё ещё потирая руки. — Со списком Зилвицкого на руках мы сможем перетряхнуть всё стадо и показать, насколько глубоко на самом деле проникла зараза работорговли. — Он развел руки и произнес почти извиняющимся тоном. — Даже в Звездном Королевстве, в отношении которого все — даже я — признают, что там дела обстоят лучше, чем где бы то ни было ещё. За исключением Хевена, разумеется, но тамошние идиоты с энтузиазмом надели ярмо другой формы порабощения. Можно только догадываться, насколько плохо обстоит дело в Солнечной Лиге, не говоря уже о гнойнике, называющем себя Силезской Конфедерацией.
Кэти нахмурилась.
— Никто не поверит…
— Мне? Одюбон Баллрум? Конечно нет! Что за нелепая идея. Мы просто кучка генетически ущербных маньяков и убийц. Нельзя верить ничему, что мы говорим и к черту списки. Нет-нет, список должен быть оглашен…
Кэти поняла, куда он клонит.
— Вот уж нет ! — взвыла она. — Эта идея ещё бредовее! — Она принялась расхаживать взад-вперед, переставляя ноги с тем отсутствием грации, которое характерно для скачущей по земле птицы. — И это всё равно, мать твою, невозможно! Я сама — отверженная с дурной репутацией. Единственный представитель дворянства выставленный из Палаты Лордов помимо этого долбанного педофила Сивью и…
Её вопль резко оборвался. Как и шаги. Она споткнулась и едва не упала лицом вперед.
Очень бледным лицом — бледнее обычного — которое уставилось на Джереми глазами расширившимися настолько, что ярко-голубая радужка была практически не видна.
Джереми прекратил хихикать и потирать руки. Но сделал это только чтобы выдать короткую песенку-гротеск, исполняя её на манер популярной колыбельной и взмахивая в такт руками.
Частушку сменила необычно мягкая — для Джереми — улыбка.
— О, да, леди Кэтрин. Почему бы тебе ещё раз не рассказать — сейчас — насколько по-твоему вероятно, что кто-то из фарисействующих герцогов или герцогинь встанет в Палате Лордов и начнет разоряться на тему кому там место, а кому — нет. Сегодня ? Когда самая знаменитая изгнанница только что засунула их дерьмо обратно им в благородные глотки?
Он вскочил на ноги с теми змеиной грацией и скоростью — так быстро он мог двигаться — которые и сделали Джереми Экса настолько смертоносным человеком несмотря на его плутовство и театральность.
— Харрингтон восстала из мертвых , Кэти. Неужто ты не понимаешь — всё ещё — насколько это меняет политический климат?
Кэти стояла выпрямившись, словно проглотила палку, и не могла пошевелиться или даже заговорить. До неё дошло, что она не подумала об этом. Даже на самом-то деле гнала от себя такую мысль, поскольку это грозило ей худшим из кошмаров. Возвращением в Звездное Королевство после долгих лет изгнания и новым выходом на политическую арену, которую она ненавидела больше, чем всё остальное.
За исключением рабства.
— Пожалуйста , Кэти, — умоляюще произнес Джереми. Редкий случай, когда в его голосе не было и следа подтрунивания. — Время пришло. Пора . — Он отвернулся и уставился в окно, как будто мог силой воли заставить свои глаза увидеть Звездное Королевство через разделявшие их световые годы. — Всё складывается в нашу пользу. Лучшая часть Флота будет в бешенстве. Как и почти вся Палата Общин, к дьяволу деление на партии. Лорды-консерваторы забьются в свои особняки подобно овцам, заслышавшим волчий вой при луне. А что до твоих драгоценных либералов и прогрессистов…
Кэти наконец обрела голос.
— Они не мои прогрессисты, черт тебя подери! Уж точно не мои либералы . Я презираю Декруа и Новый Киев, и они платят мне той же монетой. И ты это прекрасно знаешь! Поэтому…
— Грифонский горец, женщина ! — На этот раз Джереми не пытался подражать голосу Зилвицкого. Что только подчеркнуло его бушующий гнев. Кэти шокировано замолчала.
— Грифонский горец, — прошипел он ещё раз и ткнул пальцем в дорогой ковер. — Не более получаса назад настолько достойный человек, насколько только можно желать, стоял здесь и объяснял тебе, что готов пожертвовать всем, — всем , женщина — карьерой, уважением, обычаями и собственностью — самой жизнью, если потребуется, если королева решит отправить его на виселицу — и ради чего? Ради дочери? Да, это так. Но и потому, что это его ответственность .
Он глубоко вдохнул; ещё раз, и ещё. Затем продолжил:
— Многие годы назад я объяснял девушке, что на ней нет вины за то, что было сделано её классом или её нацией. Но теперь я говорю женщине — снова — что на ней лежит ответственность за собственные действия.
Он бросил взгляд на дверь.
— Ты знаешь, Кэти, что я никогда не обращал особого внимания на догмы, так или иначе. Я конкретно мыслящий парень. Поэтому, хотя я и считаю “лояльность короне” глупейшей идеологией из всего доступного моему воображению, у меня нет никаких проблем с этим человеком.
Он не отводил от неё твердого взгляда.
— Поэтому не говори мне, что это не твои либералы, или не твои прогрессисты. Это всё в прошлом, и черт с ним. Сделай их твоими, леди Кэтрин Монтень, графиня Тор. Желала ты этого титула, или нет, он твой. И ответственность вместе с ним.
Она избегала его взгляда, повесив голову. Не из-за стыда, просто из-за нежелания соглашаться. Взгляд Джереми смягчился и к нему вернулся юмор.
— Слушай, леди-скакун, — тихо сказал он. — Настало время наконец-то вернуться в гонку. Теперь уже подлинной гранд-дамой. Ты их ослепишь, девочка. Я уже слышу рев толпы.
— Брось, — пробормотала она. — Новый Киев держит либералов мертвой хваткой.
— Пока список Зилвицкого не оглашен! — радостно воскликнул Джереми.
Глаза Кэти расширились, она вскинула голову и губы её изумленно округлились.
Джереми расхохотался.
— Ты всё ещё настолько наивна? Ты действительно думаешь, что единственные торговцы человеческой бедой заседают в Консервативной Ассоциации?
О.
— Точно ! Ха! — Джереми вновь принялся хихикать и потирать руки. — О, конечно же, Новый Киев будет чиста как снег. Декруа тоже, скорее всего. Но готов спорить, Кэти — и не принимай ставку, а то я по миру тебя пущу — что множество их ближайших коллег окажутся в этой грязи по пояс. Не удивлюсь, если весь клан Хаусманов окажется там по шею… и каждая до единой из самодовольных свиней будет городить объяснения того, что рабство на самом деле не рабство, и её там рядом не стояло.
О.
Смешок, ещё один.
— Спорю, так и будет! Уж по-всякому список Зилвицкого ударит по либералам и прогрессистам сильнее, чем по консерваторам. Их, конечно, в списке будет не так много, но от Высокого Хребта и его клики никто и не ожидает ничего, кроме свинства. Но я верю, что как только камни покатятся, мы обнаружим, что либералы и прогрессисты слишком часто закладывали в банке свое показное благочестие. — Смешок, ещё один. — Рядовые члены будут потрясены до глубины души. Как в Палате Лордов, так и в Палате Общин. Готов спорить! — Потирание рук перешло на повышенную передачу. — Как раз подходящее время для ещё одного впавшего в немилость изгнанника вернуться и потребовать принадлежащего ему по праву места под солнцем.
Кэти прошипела:
— Я ненавижу этих людей.
Джереми пожал плечами.
— Ну, да. Кто же из пребывающих в здравом рассудке будет их любить? Но посмотри на это так, Кэти…
Он театрально раскинул руки в стороны. Христос на кресте.
— Я отказываюсь от удовольствия пристрелить всех и каждого из этих ублюдков. Правосудие вместо возмездия, да будет так. Если я пристрелю хоть одного из них, осуждать будут меня . Поэтому, выслушивая бесконечные, полные затаённой вражды дебаты в Палате Лордов, можешь утешаться сознанием того, что наконец-то победила в споре об отказе от насилия.
Из кресла, которое занимал Исаак, донеслось шипение. Всё ещё стоя в позе распятия Джереми поболтал пальцами.
— Только в Звездном Королевстве, товарищ. Лига и Силезия остаются открыты для охоты.
Кэти бросила на него свирепый взгляд.
— А ты ничего не забыл, великий политический стратег?
Джереми опустил руки.
— Найти дочь Зилвицкого? В Петле ?
Он склонил голову в сторону Исаака. Оба они одновременно высунули языки, демонстрируя метки.
Как две раздувшие капюшоны кобры.