– Что не надо?
Он взял ее за ногу, ощупал щиколотку. Руки у него сильные, прикосновения болезненные, но приятные.
– Здесь болит?
– Да.
– Здесь?
– Да.
– Ничего страшного. Легкий массаж, и все пройдет.
Он действительно начал растирать ногу – ступню, щиколотку. Со стороны могло показаться, что мужчина любуется его ступней. А она у нее изящная, маленькая, всего тридцать седьмой размер.
От приятных ощущений Инна захмелела, но тут же пришло отрезвление в виде острой боли в ноге.
– Ой!
– Теперь все.
Ей действительно стало легче. Нога слегка побаливала, но на нее уже можно было наступать.
– Спасибо.
– Поднимайся. – Он подал руку.
Инна оперлась на нее, поднялась. Она могла идти, но не хотела и пошла на хитрость, изобразила приступ боли.
– Ой! – Инна скривилась.
– Что, совсем невмоготу?
– Идти-то я могу. Но дойду ли?
– Зачем идти? Я тебя на машине отвезу.
Он вдруг подхватил Инну на руки, как пушинку оторвал от земли. Она весила немного, не больше пятидесяти килограммов, но и этот мужчина не производил впечатления штангиста-тяжеловеса. Все-таки он нес Инну без особых усилий.
Его дом находился совсем рядом. Они прошли метров триста-четыреста, и из-за деревьев появилась коричневая черепичная крыша.
Дом стоял на взгорке, за очень высоким деревянным забором. Колья заостренные – как будто для того, чтобы нанизывать на них срубленные головы. Но таковых не было. Бревенчатый дом стоял на высоком фундаменте, а не на курьих ножках.
Мужчина занес ее на открытую веранду, пристроенную к дому, посадил в плетеное кресло. С этого места открывался прекрасный вид на реку. Инна увидела деревянную пристань, крепкий сарай для катера, но русалок там не было. Да и возле бани хвостом никто не крутил.
С одной стороны от дома огород с теплицей, с другой – хлев, птичник, клетка, в которой сидел крупный пес и спокойно поглядывал на гостью.
Запах навоза для Инны – привычное дело. Большое хозяйство не в тягость. Но оно чужое, и нечего к нему примеряться.
– Хорошо у вас тут!
Дом большой, добротный. Если здесь действительно жила сказка, то не злая.
– Не жалуюсь.
– А говорят, места здесь проклятые.
– Говорят.
– А на самом деле как?
– Я тебя сейчас чаем напою, и поедем.
– Я серьезно спрашиваю и еще хочу знать, как вас зовут, – осмелела Инна.
– Леший, – улыбнулся он.
– Я вам не верю.
– Оборотень.
– Я серьезно!
– Кирилл.
– А по отчеству?
– Зачем по отчеству?
– Может, вы мне в отцы годитесь?
– Я не знаю, сколько мне лет.
– Как это не знаете?
– Здесь нет времени. Оно не движется, стоит на месте.
– Так не бывает.
– Кому как.
Кирилл зашел в дом, минут через пять вернулся, вынес плед, набросил на Инну. Ей стало очень уютно. Ехать никуда не хотелось. Сидеть бы и слушать, как шелестят сосны, вода плещется под крутым берегом.
Кирилл снова ушел, вернулся с чайником и заварником, поставил на стол корзинку со сладкими сухариками. Налил чай.
– Угощайся.
Инна кивнула, отхлебнула из кружки. Она могла пить кипяток, но сейчас вдруг обожглась. Вряд ли тому виной была нечистая сила.
– Ты как будто не деревенская. – Он улыбнулся и подал пример, налив чай в блюдце.
Кирилл отпивал его по-деревенски, со смаком, как будто хотел насмешить Инну. Ей действительно стало весело.
– А вы меня русалкой не сделаете? – спросила она всерьез.
Инна вдруг поняла, что хочет навсегда остаться здесь, в этом чудном месте. Хотя бы русалкой. Вдруг Кирилл уже опоил ее дурман-травой?
– Если утонешь, приплывай.
Ей непонятно было, в шутку он это сказал или всерьез.
– Я хочу быть любимой русалкой, – слетело у нее с языка.
Кирилл Бочаров удивленно повел бровью, и она смутилась. Действительно, занесло ее так, что не выплывешь. Или все-таки можно выкрутиться?
– Каждая русалка мечтает быть любимой, – сказала Инна. – Есть такая сказка.
– Здесь нет русалок, леших и кикимор.
– А как же куры?
– Какие куры?
– У Сидорки куры сдохли. После того как он вас ударил.
– Ударил?.. Так, чиркнул чуть-чуть. А куры – это случайность. А может, и кикимора. – Кирилл как-то не очень весело улыбнулся.
– Случайность это или кикимора, но Сидорка собирается вас на кол посадить. Как нечистую силу. Я пришла, чтобы сказать вам об этом.
– Молодо – зелено. – Он усмехнулся.
– У них ружья.
– Когда они собираются?..
– Не знаю, может, завтра. Если вообще пойдут.
– Скажи, что волков здесь много. Мол, сама видела. Ты ведь хочешь мне помочь? – Кирилл посмотрел на нее мягко, но пристально.
– Хочу. Иначе не пришла бы.
– Волки, оборотни, болота. Не дойдут они до меня. – Он говорил спокойно, без всякой угрозы, но Инне стало не по себе.
– Вы меня пугаете!
– Нет здесь ничего. И не было никогда. Но люди должны бояться.
– Почему?
– Мне так спокойней.
– Странный вы.
– Конечно, странный. Потому и живу здесь, жду.
Ей казалось, что Кирилл погружался в себя, в свою тайну.
– Кого ждете?
– Согрелась? – спросил он, отрешаясь от своих мыслей.
Она не успела ответить, а мужчина уже поднялся и пошел за машиной. Да, ей действительно пора уезжать отсюда. Хорошего понемножку. Или плохого?
Жизнь остановилась, а машина продолжала ехать. Мало того, она разгонялась. Влево-вправо, влево-вправо, все быстрей. Попутки исчезали за спиной, фонари, проносящиеся мимо, отражались в сознании вспышками фотоаппарата, в котором закончилась пленка. Все остановилось, а эти огни освещали потухшее сознание.
Нет больше Арины, и жизнь потеряла всякий смысл. Сколько у Игоря было баб, и Арина, казалась бы, не самая красивая из них. Но ему нужна только она. Это не любовь, а проклятие.
Арина не хотела, чтобы он ехал как сумасшедший. Но сейчас ей все равно. Можно жать на всю катушку. Но она боялась за людей, которых он мог убить, и была права. Как и всегда. Что ж, ее нужно послушать.
Игорь ударил по тормозам, и машина вдруг перестала слушаться руля. Ее занесло в сторону, развернуло, послышался пронзительный гуд предупреждающего сигнала. Игорь повернул голову и увидел яркие фары надвигающегося тяжеловоза.
Тут же последовал страшный удар.
Врач знал, что с ним будет, если он не вытащит Игоря.
– Михаил Андреевич, с вашим сыном все хорошо. Ему повезло, переломов нет.
– Тогда какого черта вы тут прыгаете передо мной? – Михаил Андреевич широким шагом шел в палату, где лежал его сын.
Телохранители не поспевали за ним.
– У вашего сына ушиб мозга, обширная гематома. Не все в порядке с внутренними органами. Селезенка чудом не разорвалась.
Михаил Андреевич оттолкнул врача, распахнул дверь, вошел в палату.
Игорь лежал на кровати, весь в бинтах, но живой. Даже в сознании. Взгляд тусклый, реакция заторможенная.
– Все, прав у тебя больше нет!
Игорь покачал головой, пошевелил губами.
– Не надо.
Михаил Андреевич не столько услышал это, сколько прочитал по губам.
– Не надо было гонять как сумасшедшему!
– Мне все равно. – На этот раз голос сына прозвучал чуточку громче.
– Что все равно? Мать уже седая от твоих причуд.
– Ты не любишь маму. Поэтому она седая.
– Люблю.
Ирина была матерью его единственного сына и наследника, первой и последней женой Рокотова. Они давно уже не жили вместе, но Михаил Андреевич очень ее ценил и содержал на порядок лучше, чем своих подружек. Он любил эту женщину, пусть и по-своему.
– А она не любит меня.
– Мама не любит тебя?! – Михаил Андреевич внимательно посмотрел на сына.
Наверное, Игорь впал в бредовое состояние.
– Нет, не мама. Арина меня не любит. Тогда зачем все?.. – Игорь закрыл глаза как будто для того, чтобы сдержать слезы.
Он больше не мог говорить, но Михаил Андреевич уже все понял. Какой он отец, если не сможет помочь сыну?
Секс – это не фу! Даже не фи! Секс – это вау! Девчонки много чего рассказывали об этих безобразиях. Арина сколько раз собиралась попробовать, но так и не решилась. И тут вдруг случился Костя. Как устоять против стихии?
Это действительно было самое настоящее безобразие. Как же здорово купаться в грехах, но всему есть предел.
– Все, хватит! – Арина выставила руки, останавливая своего монстра, который собрался на второй заход.
– Так я и не начинал.
– Отрежу!
Костя откинулся на спину, раскинул руки.
– Сдаюсь!
У нее была своя квартира-студия, отец на окончание школы подарил. Но жить в ней Арина не могла. Такая вот ситуация – квартира есть, а прав на нее нет. В смысле полных, когда можно все. С кем угодно. Ей пришлось украсть ключи. Не в общаге же кувыркаться, раз уже вошла во вкус.
Да и вообще, она могла бы пожить здесь с Костей. Сессия началась, уже не нужно ходить в институт каждый день. Они готовились бы тут к экзаменам.
А что после них делать?
А что после них делать?
– Ты куда на каникулы планируешь? – спросила она.
– Домой. В деревню.
– А меня с собой возьмешь?
– Так я не поеду. Здесь останусь, с тобой.
– А если я в деревню хочу? Или ты не желаешь знакомить меня со своими родителями?
– Почему? Дело нужное.
– А кто у тебя отец?
– Да живет…
– Понятно, что живет. В деревне, да?
– И отец, и мать – все в деревне.
– Спасибо, поговорили! – Арина улыбнулась.
Она понимала Костю. Не хочет он признавать свои деревенские корни, не модно это. Вроде бы и не стыдится своего происхождения, но внимание на нем не заостряет. А ей все равно, откуда он, плевать, бедный или богатый. Если отец хоть слово скажет против него, она уйдет из семьи и начнет самостоятельную жизнь. С Костей.
А отец обязательно скажет.
Чем ближе к Русалочьему Излому, тем красивее лес. Ели темней, выше, кустарники пышней и зеленей. Сушняка почти нет, как будто кто-то собрал его и вынес.
Сказочный лес, но это и пугало парней. Именно в таких местах и водится волшебство – лешие, водяные, кикиморы и прочие ведьмы.
Чем ближе они подходили к Русалочьему Излому, тем сильнее становилось желание повернуть назад.
– Сидор, может, ну его, к черту? – проговорил Жучок.
– Тихо! Давай без черта! – Петруша показал ему кулак.
– Что, страшно стало! – Сидор через силу засмеялся, ему вдруг захотелось блеснуть собственной отвагой.
Но в этот миг вдруг завыли волки.
Сначала один подал голос где-то вдалеке. Негромкий, тягучий, тоскливый. Тут же завыл другой волк. Уже совсем рядом. Громко, пронзительно. Жуткие звуки взмыли к макушкам сосен, скребанули по нервам.
Чуть погодя к дуэту подключился еще один голос. Это было что-то невообразимое, совершенно жуткое. Сидор чувствовал, как шевелятся волосы на голове.
– А если это оборотни? – спросил Жучок.
– Да ну вас к черту! – Петруша вдруг резко развернулся и через кусты рванул назад к дому.
Сидор должен был его удержать. Именно поэтому он и бросился за ним сломя голову.
А Жучок, убегая, еще и заорал благим матом.
Все люди равны перед Богом, но не друг перед другом. Статус – понятие очень жесткое. Компания у Евгения Климентьевича Ефимцева серьезная, для кого-то он важный человек. Но Михаил Андреевич Рокотов – куда большая величина. У него и бизнес покруче, и связи на самых верхах серьезные. Конечно, он уже не так могущественен, как прежде, но ему ничего не стоит уничтожить того же Ефимцева. Всего несколько звонков, и все.
Ефимцев не прост, но шансов победить у него не было. Он это осознавал, потому и смотрел на Михаила Андреевича с опаской, напрягся, занервничал. Взгляд он держал, но с явным трудом.
– Я про тебя все знаю, Евгений Климентьевич. – Рокотов начал жестко и добился своего.
Взгляд у Ефимцева дрогнул, но вопрос прозвучал в суровом тоне:
– Что ты знаешь?
Он перешел на «ты» в ответ на допущенную небрежность.
– Про твои финансовые проблемы знаю.
– А у кого их нет? Кризис.
– Кризис. – Михаил Андреевич кивнул. – Один сильный толчок, и все полетит к чертям.
– Это угроза? – вздыбился Ефимцев.
– А чего ты нервничаешь? Что тебя беспокоит, Евгений Климентьевич?
– Я тебе стрелку не назначал.
– Разве у нас стрелка? Мы с тобой солидные люди. За кого ты меня принимаешь?
– Мне не нравится тон, которым ты говоришь.
– Мы с тобой раньше не встречались? – Михаил Андреевич внимательно посмотрел на Ефимцева.
Да, было время, когда он мог забить стрелку, приехать на разбор, спросить ответ. Даже на воровскую корону метил, что уж греха таить. Может, и Ефимцев из той же породы? Во Владивостоке, откуда тот приехал, немало братвы ушло в легальный бизнес.
– Не встречались, – выдавил Ефимцев.
– А чего ты такой напряженный?
– Говори, что нужно.
– А ты борзый, Евгений Климентьевич. Мне такие нравятся. – Рокотов улыбнулся. – Знаешь, кто я такой? У меня дела получше твоего идут.
Ефимцев скривил губы. Он ожидал серьезного разговора, а тут треп какой-то.
Но Рокотов и не собирался на него наезжать. Так, слегка потерлись боками.
– Не хочешь со мной породниться?
– Не понял! – Ефимцев с трудом сохранил невозмутимость.
– Плохо ты за своей дочкой смотришь. Не знаешь, с кем она дружит.
– За моей дочкой не нужно смотреть. А с кем она дружит?
– Дружила. С моим сыном.
– Не знал. – Ефимцев заметно раскрепостился.
– Но возникла проблема. Нам с тобой надо бы ее решить.
Игорь шел на поправку, его здоровью ничего не угрожало. Но вдруг он снова сорвется в штопор? Только Арина могла удержать его от падения. Михаил Андреевич принял правильное решение.
Глава 7
«В римском праве различают эдикты эдилов, провинциальные эдикты, преторские эдикты».
Арина читала о том, что уже знала, но повторение перед экзаменом – святое дело.
Костя подошел сзади, мягко вжал пальцы в ее шейные мышцы. Это не просто массаж, а прелюдия. Как учиться в таких условиях?
– Я тебя развращаю? – спросил он.
– Ты меня растлеваешь.
– Я больше не буду. – Он убрал руки.
– Я тебя сейчас убью! – Она закрыла учебник, взяла его в руки, приготовилась ударить им назад через голову.
Но тут до ее слуха донесся щелчок, с которым открылась дверь. Неужели отец?
– Тихо! – Арина приложила палец к губам, вскочила, открыла шкаф и жестами велела Косте спрятаться.
Только он исчез из виду, как появился отец. Хмурый, суровый.
– Куда ты его спрятала?
– Кого?
– А кота шкодливого с поганым хвостом! – Отец смотрел на шкаф, в котором прятался Костя.
Он все знал и обращался прямо к нему.
– Какого кота? Папа, ты что такое говоришь?
– Любишь его?
– Кота?
– Козла! Мне открыть шкаф?
– Нет! Папа, да, я его люблю!
– А он тебя?
Дверца шкафа сдвинулась, Костя вышел.
– Люблю! – сказал он, исподлобья глядя на отца.
– И счастья моей дочери желаешь? – Отец смотрел на него зло, пристально.
– Желаю.
– Вот и отстань от нее.
– Папа!
– Ты ей не пара. Я не дам вам жизни. Ты меня понимаешь?
– Я люблю Арину.
– Она тоже думает, что любит тебя и сбежит с тобой на край света. Там вы будете жить в нищете, она родит от тебя ребенка, двух, трех, потом поймет, что ошиблась. Ты хочешь сломать ей жизнь?
– Папа, хватит! – Арина топнула ногой.
Но отец даже ухом в ее сторону не повел.
– Я не дам вам жизни, – повторил он. – Ты должен это понимать и поступить как мужчина. Если по-настоящему любишь.
Костя с такой силой сжал кулаки, что на лбу вздулась жила. Он резко выдохнул, разжал кулаки, с болью посмотрел на Арину.
– Я тебя люблю, – сказал парень и вышел.
Арина рванула за ним, но отец крепко схватил ее за руку.
– Пусти!
– Дай ему почувствовать себя мужчиной, – тихо сказал он.
Вдруг она поняла, что это всего лишь проверка на вшивость. Отец хочет узнать, какой у Кости характер. Если он покажет себя мужчиной, то все будет хорошо.
Костя ушел.
– Мужик, – отпуская Арину, сказал отец.
– Папа, я его люблю и хочу быть с ним.
– Ты еще молодая, сама не знаешь, чего хочешь.
– Нет, знаю!
– Совсем недавно ты думала, что любишь Игоря. Потом появился этот, и ты не можешь жить без него. Завтра будет еще кто-то.
– Я не любила Игоря. Никто больше не будет. Только Костя.
– Ты любила Игоря. А потом его бросила.
– Да не любила я.
– А парень пытался свести счеты с жизнью. Из-за тебя.
– Игорь?! Свести счеты?! Из-за меня? – Арина опешила.
Она встала у окна, чтобы глянуть вниз, посмотреть, куда идет Костя, но отец взял ее за руку, увлек к кухонной стойке, выдвинул стул, помог сесть.
– Открою тебе маленькую тайну, – доверительным тоном сказал он. – Отец Игоря обратился ко мне за содействием. Он хочет, чтобы ты вернулась к Игорю.
– Но я от него не уходила. Мы просто встречались.
– Если встречались, значит, уходила. Ты должна вернуть парня к жизни.
– Но я люблю Костю!
– А если Игорь – это твоя главная миссия в этой жизни?
– Миссия?
– Да, жизненное предназначение.
– Папа, я знаю, что такое миссия.
– Знать – это одно, а делать – несколько другое. Игорь был самым настоящим шалопаем, пока не встретил тебя. Он стал совсем другим человеком. А почему? Потому что это судьба. Кто-то там сводит вас вместе. – Отец вознес глаза к небу и тут же ткнул пальцем в пол. – А кто-то пытается вас разлучить, присылает всяких. Игорь – твоя судьба. Он – твое предназначение.
От мысленного перенапряжения у Арины застучало в висках. Она никак не ожидала от отца такого красноречия. А вдруг Игорь действительно предназначен ей свыше? Тем более что он ей не безразличен?!
Карты на руках, можно играть дальше. Есть серьезные козыри.
– Я тебя вспомнил, Евгений Климентьевич. – Рокотов посмотрел на Ефимцева как кот на мышь, которая попала ему в лапы.