– Тодор встретится с военными, Миша и Ромочка переговорят с богемой, еще способной держать оружие, а ты, наш демократичный Вольдемар, потопаешь к гастам, которым надоел Корнилов. Раиса, ты пока останешься с Алиной, но в любую минуту будь готова к тому, чтобы выбраться из поселка для связи с Черкесом и Бронксом. Я сам приду, чтобы лично распределить наши силы для захвата самых важных объектов. И нечего на меня так смотреть. Каждый должен внести посильную лепту в общее дело. Если кто-то опасается, что от моего поручения у него упадет с головы корона, самое время сказать об этом. Я пойму…
Михаил опустил глаза, Тодор молча сглотнул слюну, а Вольдемар опять приложился к фляжке и откинулся на спинку кресла.
– Уф-ф! Отличный коньяк. До кости пробирает. Все хорошо, Конструктор, все просто чудесно. У меня только один вопрос: не слишком ли много ты на себя берешь? Да, ты был другом покойного Рамзеса, а все мы свято чтим его память, но… Кто избрал тебя командиром? Кто, мать твою, дал тебе право раздавать нам поручения?! Забыл, с кем разговариваешь?! Мы – старейшие жители Рублевки, ее основатели! Жили здесь, когда такие, как ты, еще пешком под стол ходили. Когда ты только учился играть в свои долбаные шахматы, мы вертели президентами и перетрахали всю Москву! Мы…
Пальцы Конструктора вцепились в седой ежик волос Вольдемара. Тот замотал головой, но вырваться не смог. После двух ударов о стол из носа заносчивого политика хлынула кровь.
– Работать губернатором для тебя все равно, что пересесть с «мерседеса» на велосипед, а, Вовочка? – Конструктор достал из кармана брюк носовой платок и протянул его Вольдемару. – Утрись и запомни: с этого дня велосипед станет главным средством твоего передвижения. За руль «мерседеса» сможешь вернуться, если будешь паинькой. Я доходчиво излагаю свои мысли?
– До… Доходчиво, – усмиренный Вольдемар запрокинул голову и прижал платок к носу. – А без мордобоя нельзя было обойтись?
– Никак, – развел руками Конструктор. – До таких, как ты, даже самые душевные слова доходят как до утки – на седьмые сутки. Эх, Вольдемар, Вольдемар! Смотри, стол испачкал. Как был неряхой, так и остался.
– Ты и вправду круто забираешь, Конструктор, – вздохнула Алина Брониславовна. – У нашего Вовы морда не казенная. В конце концов…
– Вот уж на самом деле Остров Блаженных… В конце концов, дражайшая Алина, всех вас не мешало бы пристрелить, – мечтательно произнес Конструктор. – Только небо зря коптите. Толку – ноль целых, ноль десятых. Я пока терплю, но и у меня нервы не железные. Когда-нибудь допрыгаетесь. Всех касается. Я ухожу. Провожать не надо. Ромочка, дорогой, к тебе прежде всего обращаюсь. Не ищи, мил дружок, приключений на собственную задницу. Любопытство – один из тех пороков, которые я на дух не переношу.
Конструктор вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь. В течение минуты все молчали. Тишину нарушало только сопение Вольдемара, пытавшегося остановить кровь. Алина закурила, кивнула Ромочке. Тот встал, на цыпочках подкрался к двери, выглянул наружу и вернулся на свое место.
– Все чисто. Ушел.
– Значит, так, – подытожила Алина Брониславовна. – Все будем выполнять указания Конструктора. Все, кроме Ромочки. Ты, дружок, обязан выследить этого человека и узнать, кто он на самом деле. Только после этого мы сможем говорить с Конструктором на равных. Сдается мне, этот парень в маске не только собирается свергнуть Корнилова, но и занять его место.
– А хрен редьки не слаще! У нас и другие кандидатуры найдутся! – рявкнул Вольдемар. – Ромка, слыхал, что сказано, или в уши тоже долбишься? Иди!
Ромочка покинул овальный кабинет с похоронным видом и кислым выражением лица. Очевидно, никак не мог забыть предупреждение об излишнем любопытстве.
– Мы обязаны действовать, – продолжила Разина и вдруг широко зевнула. – Мы… Я хочу спать. Так вымоталась, так вымоталась… Тодор, Миша, помогите встать…
Вольдемар наклонился к Раисе и с усмешкой прошептал:
– А микстуры-то надолго не хватило.
– Да уж… С такими, как она, сам скорее уснешь, чем действовать начнешь…
К вешалке, на которой висел его голубой респиратор и защитный костюм, Ромочка подошел на негнущихся ногах.
– Выследить… Легко сказать. Сами бы и выследили. А то чуть что – Ромочка то, Ромочка это…
На самом деле для выполнения задания Алины старичок-шпион годился, как нельзя лучше. Всю сознательную жизнь, начиная со школьных времен, Ромочка стучал и шпионил. Благодаря этому он, несмотря на врожденную тупость, успешно закончил школу и с четвертого раза поступил в институт культуры. После окончания занялся шоу-бизнесом, хоть поначалу не очень успешно. Признание пришло к Ромочке после того, как он сменил сексуальную ориентацию. Так он стал своим в кругу старых гомосексуалистов – воротил шоу-бизнеса. Молодой педик ходил по рукам до тех пор, пока не оказался в потных объятиях любвеобильного толстячка – последнего концертного директора Алины Разиной. К тому времени Ромочка уже был завербован ФСБ и собирался напропалую торговать своей задницей для дальнейшего продвижения по карьерной лестнице. Однако Катаклизм спутал все планы. Ромочка так и остался при Алине, а свой статус элитного жуковского крота использовал для соблазнения молоденьких гастов.
В Жуковке он тоже шпионил. Для всех, кто нуждался в услугах стукача. Ромочка не делал ни для кого исключений, вел даже не двойную и не тройную игру. Оставалось загадкой, как он сумел выжить в таких условиях.
Что касается Конструктора, то им интересовались многие. Ромочка пробовал выследить его по заданиям разных людей и по собственной инициативе – тайна того стоила. Однако ничего конкретного о загадочном гроссмейстере выяснить не удавалось. Он всегда ускользал. Проходил, как песок сквозь пальцы, чтобы неожиданно появиться в новом месте.
Единственным, что узнал шпик за время своих изысканий, было то, что Конструктор имеет свободный доступ во все строения столицы Рублевской Империи, включая Пирамиду. По всей видимости, легендарный план тайных подземных коммуникаций Жуковки, к которому имел доступ только сам Рамзес Садыков, существовал на самом деле. И Конструктору этот план достался по наследству. Только этим и можно было объяснить его сверхспособности и умение столь долгое время сохранять свое инкогнито.
Сегодня Конструктор появился в овальном кабинете Алины так неожиданно, что Ромочка даже не успел понять, через какую дверь он вошел. Просто в какой-то момент пустующее кресло Разиной оказалось занятым, а человек в маске предложил присутствующим сыграть в карты. Он опять застал всех врасплох, но было во всем этом нечто полезное – Ромочка впервые увидел Конструктора живьем, убедился в том, что это не призрак, а реальный человек из плоти и крови. Шпик получил заряд оптимизма: вполне возможно, краткое знакомство с самым загадочным обитателем Жуковки было хорошим знаком, и тайна Конструктора вскоре перестанет быть тайной.
Продолжая ворчать, Ромочка облачился в защитный костюм, натянул респиратор и помчался наверх, надеясь еще застать Конструктора на выходе из «Плазы».
Семеня по лестнице, шпион мурлыкал себе под нос какую-то песенку – он все еще помнил об угрозе гроссмейстера, но воспринимал ее не так болезненно, как всего несколько минут назад.
Добравшись до наземного уровня, Ромочка взял фонарик, который предусмотрительно оставлял в укромном месте, и зашагал по лабиринту из штабелей ящиков. Он был совсем близко от выхода, когда позади упала на пол одна картонная коробка. Ромочка выругался. Он отвечал здесь за порядок и поддерживал его с маниакальной старательностью.
Пришлось повернуть назад. Ромочка наклонился, чтобы поднять коробку, и в это мгновение услышал чьи-то шаги.
– Кто здесь?
Никто не ответил, а шум шагов стих. Ромочка пожал плечами, поднял коробку и, встав на цыпочки, поставил ее на верхнюю полку стеллажа. Фонарик он положил на пол. Внезапно кружок света заслонила чья-то тень.
– Кто здесь? – опять спросил Ромочка, не оборачиваясь.
Вместо ответа губы старого гея зажала ладонь в черной кожаной перчатке, а сильная рука обхватила цыплячью шею.
– Конструктор? – прохрипел Ромочка.
– Он самый. Я – спрашиваю, ты – отвечаешь. Кратко и по существу. Кивни, если понял. Куда путь держишь?
– Выполняю твой приказ. Иду предупредить элиту о нынешнем вечере, – заторопился Ромочка, почувствовав, что вновь способен говорить.
– Молодец. Нынешний вечер… Все наши должны собраться в бункере «эф».
– Договаривались же насчет «Плазы»! Здесь у нас весь арсенал…
– Верно, договаривались, но я решил изменить место сбора. На всякий случай. Слишком много вокруг уродов, которые готовы нас предать. Ты, кстати, не из них?
– Что ты, Конструктор! Как можно?! Меняй все, что хочешь. Я понимаю: осторожность и конспирация…
– Вот-вот, осторожность и конспирация, – Конструктор чуть-чуть ослабил захват, позволяя Ромочке вздохнуть свободнее. – Итак, мы договорились. Бункер «эф». Я уже позаботился о том, чтобы туда доставили оружие.
– Что ты, Конструктор! Как можно?! Меняй все, что хочешь. Я понимаю: осторожность и конспирация…
– Вот-вот, осторожность и конспирация, – Конструктор чуть-чуть ослабил захват, позволяя Ромочке вздохнуть свободнее. – Итак, мы договорились. Бункер «эф». Я уже позаботился о том, чтобы туда доставили оружие.
– «Эф» так «эф». Почему бы и нет? Тебе виднее. Я предупрежу наших…
– Вот-вот. Всех наших. Обязательно. Можешь идти, паршивец.
Конструктор отпустил Ромочку. Тот, забыв о коробке, бросился к лестнице, напоследок получив шлепок по заднице. Такой фамильярности Ромочка никак не ожидал. Столь игривое настроение Конструктора поставило его в тупик.
Растерявшись, он забыл снять костюм и влетел в овальный кабинет в респираторе.
Алина Брониславовна уже отправилась почивать, а Тодор и Михаил только что вернулись из спальни хозяйки.
– Конструктор изменил планы! – сообщил Ромочка. – Мы должны собрать наших не в «Плазе», а в бункере «эф»!
– Что за ерунда?! – возмутился Михаил. – Насколько мне известно, в бункере «эф» живут гасты!
– И там, конечно, воняет! – поморщился Тодор.
– Везде у нас воняет! – Вольдемар швырнул испачканный в крови платок на стол. – От всего воняет! И от планов Конструктора воняет и от вас, други мои, за версту несет. Нет больше гастов. Есть свободные жители Жуковки, подданные великого и ужасного Корнилова. Эх, плевать на все! Черт, вот и коньяк кончился… В общем, вы как хотите, а я пошел. Не хочу получить по носу еще раз.
– А не помешало бы, – усмехнулась Раиса. – Тебе кровопускание на пользу идет.
– Отвали, сучка барвихинская!
Переругиваясь и оскорбляя друг друга, главари заговорщиков все-таки отправились выполнять приказы Конструктора. Они одинаково ненавидели и гроссмейстера, и самозванца из Метро, но в данный момент больше боялись гнева Конструктора.
Когда стемнело, и пальба под стенами Жуковки начала стихать, а на сторожевых вышках зажглись фонари, к бункеру «эф» стали стекаться люди. По одному, парами и группами они подходили к стальной двери, перешептывались и входили в бункер. Странное дело – несмотря на комендантский час, часовые никого не останавливали. Это еще раз убеждало заговорщиков в могуществе их руководителей и всесилии Конструктора.
В бункере стало тесно. На двухъярусных кроватях гастов, тихо переговариваясь, сидели представители всех сословий столицы Рублевской Империи. Другие стояли в проходах. Были здесь четверо генералов, настолько старых, что в любых переменах они видели только угрозу собственному благополучию. Кивая лысыми головами, они внимали Вольдемару, который развивал перед благодарными слушателями фантасмагорические идеи спасения Рублевской Империи. Вокруг Тодора и Михаила собрались приверженцы старых порядков – режиссеры и журналисты, актеры и писатели, бизнесмены и политики. Они справлялись о здоровье Алины Брониславовны с таким интересом, что казалось, вот-вот трижды грянут хором «Многие лета».
Гасты держались особняком. Некоторые поглядывали на элиту с видом котов, нагадивших в парадные ботинки хозяев. Другие, наоборот, гордо поднимали головы, стараясь подчеркнуть, что ни в чем не уступят кротам.
Ромочка тоже был здесь. Поначалу он, как и все, размышлял о бунте и строил планы на будущее. Вскоре, однако, забыл о святости борьбы за восстановление старых порядков. Стал любоваться атлетическими фигурами молодых парней и фантазировать на самые сокровенные темы.
Все ждали указаний руководителей восстания, а те, в свою очередь, ожидали Конструктора.
В это же время на первом этаже «Жукоффка Плаза» расхаживал человек в черном. Он заметно нервничал. Останавливался у помеченных крестом контейнеров, бормотал что-то себе под нос и вновь мерил шагами проходы между стеллажами. Наконец выругался вслух и пошел к лестнице, ведущей в подземелье.
В овальном кабинете была только Раиса. Она коротала время, раскладывая пасьянс. Ворвавшись в помещение, человек в маске, грохнул кулаком по столу.
– Что происходит, черт возьми?!
– Что-то случилось, Конструктор?
– Это я у тебя хочу узнать! Где вся компания? Почему люди не собрались в намеченное мною время?! Что вы опять напортачили?!
– Не кипятись, Конструктор. Я уверена, что все в сборе и дожидаются тебя в бункере «эф»…
– Что?! Что ты сказала?!
…Стальная дверь распахнулась. По ступенькам лестницы спустилась группа вооруженных людей во главе с мужчиной в спецназовской маске. Он посмотрел на присутствующих. Все притихли.
– Собрались, значит?
Не дожидаясь ответа, он стянул с головы вязаную шапочку. По толпе бунтовщиков пробежал ропот. Все узнали полковника Хорошева.
– Все собрались? – повторил он с улыбкой.
Из-за спины Сергея выступил вперед Степан Бамбуло.
– Здоровеньки булы, граждане заговорщики!
Глава 19 Йети
Любоваться снегом, празднично украсившим мертвый город, пришлось недолго. Уже через час появилось солнце, а еще через полчаса оно принялось растапливать снежный покров. Прикрытые снегом руины вновь демонстрировали миру свои почерневшие от гари бока. Теперь из-под колес «вездехода» вылетала грязь. След, тянувшийся за машиной от самого туннеля, исчез. Оно и к лучшему. Томского очень беспокоил этот след. Не те времена, чтобы оставлять на своем пути такие отметины. Скрытность – вот девиз этого мира. Не стоит посвящать в свои планы новое население Москвы. Большинство из ее жителей только и ждет, чтобы люди, ставшие здесь пришельцами, допустили какой-нибудь промах. Стоит немного опростоволоситься, и ты попадаешь на обед в качестве блюда.
«Вездеход» больше не оставлял приметных следов, но теперь Толика беспокоило другое: он никак не мог определить свое местоположение. Разумеется, каждые десять минут он сверялся с компасом. Убеждался, что они движутся в нужном направлении. И все-таки отыскать на пути приметное здание было необходимо. Для полного спокойствия.
Как на грех ничего похожего не встречалось. Последним точным ориентиром была «Матросская тишина». Ну, еще, может быть, Русаковская эстакада. Сейчас, скорее всего, «вездеход» вез их по Третьему Транспортному Кольцу. Возможно, но совсем не обязательно.
Лишь через полчаса Господь услышал молитвы Томского. Между зазубринами руин километрах в трех справа от дороги он увидел большое здание. На первый взгляд, оно неплохо сохранилось. Толик остановил «вездеход», встал на сиденье-кровать и посмотрел на объект в бинокль.
Строение было двухэтажным и состояло из трех частей – двух боковых и центрального подъездов. Последний, с большим арочным окном, некогда украшали часы – Толик хорошо видел вписанный в квадрат круглый циферблат без стрелок и букв. С фасада свисали гирлянды бурого лишайника. Там, где штукатурка еще не осыпалась, можно было различить цвет строения – некогда оно было светло-коричневым.
Часы – уже кое-что. Хорошо бы еще и буквы. А они на здании были. Крепились к стальным перилам на краю крыши. Жаль, что теперь от них остались только воспоминания. Томский опустил бинокль чуть ниже и едва не подпрыгнул от радости. Надпись над главным входом! Са… Савёловский! Только прилагательное, но этим было сказано все. Савёловский вокзал. Отсюда и часы. Без них на вокзале не обойтись.
– Коля, карту мне!
Томский продолжил путь в отличном настроении. Несмотря на все препятствия, они двигались в нужном направлении. Теперь добраться бы до проспекта Жукова, потом переправиться через Москву-реку в районе Серебряного бора, и можно считать, что миссия выполнена процентов этак на восемьдесят. Неплохо…
Не прошло и получаса, как эйфорию сменило уныние. Белая полоса, начавшаяся после того, как Анатолий определился с Савёловским вокзалом, стала черной из-за того, что почти все дороги были завалены. Как ни старался Томский оставаться на широких улицах, то и дело приходилось сворачивать в переулки, а то и вовсе останавливаться и возвращаться к исходной точке. Анатолий всерьез раздумывал над тем, что с транспортом придется расстаться.
И вот пришлось свернуть в очередной раз. Теперь «вездеход» не ехал, а полз по довольно узкой улице. Обступавшие ее дома напоминали черно-красные скалы, а пустые оконные проемы выглядели входами в пещеры. Коричневые, блестящие от влаги стволы лиан, опутавших все и вся, тоже не добавляли пейзажу красоты. Змеи, длинные безголовые и бесхвостые змеи – вот как они смотрелись.
– Не нравятся мне эти дебри, Толян, ох, как не нравятся, – Носов взял автомат наизготовку. – Нутром чую – не все здесь чисто.
Томский испытывал те же ощущения. Обглоданные останки домов выглядели чересчур зловещими. Москва не хотела отпускать их за МКАД. Явно готовила напоследок какое-то испытание.
– Ты, Коля, конечно, будь начеку, но не вздумай палить почем зря.
– Уж постараюсь.
Объезжая очередной завал, Томский краем взгляда уловил движение в одном из окон второго этажа. Нога сама надавила на педаль тормоза. Встрепенулся Вездеход.