В дверь постучали. Часовой выглянул в коридор. Пошептался с кем-то. Когда обернулся, на лице его отчетливо читалась тревога.
– Срочно просятся на доклад. Дело касается товарища Корнилова.
– Ну, вот и случилось, – тихо сказал Максим Максимович. – То самое. Непредвиденное.
В кабинет вошли два офицера. Выглядели они так, словно их пропустили через мясорубку. Грязные комбинезоны, бледные, усталые лица. Попытались заговорить одновременно. Потом замолчали, переглянулись.
– Мы напоролись на засаду, – сообщил первый. – Двести метров от Третьего Периметра. Чуть ли не под стенами Жуковки. Два взвода расстреляны в упор. Им удалось захватить дрезину…
– Что еще за ерунда?! – в сердцах воскликнул Хорошев. – Откуда противнику взяться там? Ты часом, не контужен?
– Нет. Если не верите мне – спросите у него.
Второй офицер убрал ладонь, которой почему-то прикрывал лицо. Под глазом у него лиловел большой кровоподтек.
– Все правильно. Когда мы погнали коробцовских к лесу, большой отряд обошел нас с тыла. Дрезина действительно захвачена, и это еще полбеды. Вся прилегающая к Жуковке местность находится под контролем противника и простреливается. Часовые на вышках не могут высунуть голову. Двоих застрелили на моих глазах. Из снайперских винтовок.
– Постой, постой, – занервничал Бамбуло. – Ты ведь уходил вместе с Корниловым. Где он?
– В лесу. Не знаю, жив ли еще. Он приказал нам отступать, потому что там… Творилась чертовщина. Люди сходили с ума. Убивали и своих, и чужих. Мне удалось вырваться, но на подходе к Жуковке я попал в плен. Отрядом, который отрезал нас от Жуковки, руководят толстяк из Барвихи, называющий себя Мистером Бронксом, и Черкес. Этот – здешний. С ними что-то около полутора сотен бойцов. Да. Еще Корнилов просил передать, что его пока заменяете вы, товарищ Бамбуло.
– Тебе удалось сбежать?
– Нет. Отпустили. Чтобы передать вам это…
Офицер протянул измятый лист бумаги. Полковник протянул руку, но Максимыч схватил послание первым, развернул лист и прочитал:
– Господа узурпаторы! На своего главаря Юрку Корнилова можете больше не рассчитывать. Если даже ему очень повезет и удастся вырваться из леса, он попадет прямиком в наши руки. Ваше положение безнадежно. Предлагаем начать переговоры о восстановлении в Рублевской Империи законной власти через выборы временного Комитета управления. На размышления даем шесть часов. При выполнении условий ультиматума гарантируем вам жизнь и справедливый суд. Командующие войсками ополчения: Бронкс, Черкес. Хм… Красивые, размашистые подписи. Всё.
– Охренеть! – Стук яростно теребил свои рыжие усы. – Очные ставки устраиваем! На лаврах спочиваем! А тут… Ультиматум! Убью! Голыми руками придушу наркотов! Ви ще Стука не знаете! Ополчение…
– Спокойно, Степа, – полковник заложил руки за спину, прошелся по кабинету и остановился у карты. – У нас есть шесть часов. Это – первое. Второе: Бронкс и Черкес еще не знают, что их соратники в Жуковке уже сидят под замком.
– Откуда сие следует? – спросил Максим Максимович.
– Из тона послания. Сто пятьдесят бойцов – всего лишь рота. Ребятки прекрасно понимают, что с такими силами Жуковку им не захватить, и явно рассчитывают на помощь изнутри. Поэтому и осмеливаются называть свою филькину грамоту ультиматумом.
– Логично. И что дальше?
– За шесть часов мы должны спасти Корнилова, а также прищемить хвосты Бронксу и Черкесу.
– Хорошев, не томи душеньку! – взмолился Бамбуло. – Если есть план – говори!
– Есть план. Мы примем предложение Конструктора…
– Что?!
– Не волнуйтесь. Игрок предлагал нам воспользоваться автожиром. Юрий не захотел идти у него на поводу и отказался. Сейчас пришло время задействовать гироплан. Его, конечно, могут обстрелять, но я надеюсь на эффект внезапности. Пара человек и десяток гранат – все, что нам понадобится. Атака с воздуха посеет панику. Остальное довершит наземная ударная группа.
– Ее поведу я! Хочу лично набить морды Бронксу и Черкесу, – Бамбуло сжал кулаки. – Ударную группу поведу…
– Степан. Вы забыли о том, что приказал Юрий? – Максим Максимович погрозил Стуку пальцем. – Сейчас вы – глава Рублевской Империи.
– К черту Империю! Юрка в беде!
– Ты останешься здесь. Максим Максимович абсолютно прав, – Хорошев указал на топтавшихся у двери офицеров. – Позволь ребятам искупить свою вину и исправить допущенные ошибки.
– Ах, щоб вам всим! Банкуйте!
– Ну, вот. Остается обсудить детали. Прошу всех к карте, – полковник взглянул на наручные часы. – Не будет терять драгоценного времени. Его у нас не очень-то много.
– Я, пожалуй, пойду к себе, – Максим Максимович встал. – Все равно ваш покорный слуга в военных делах ничего не смыслит. Хочу только напомнить: постарайтесь взять Черкеса живым. Только через него мы можем выйти на Конструктора.
Степан проводил доцента не слишком дружелюбным взглядом.
– Ай да профессор! Без тебя бы никак не догадались!
В отличие от сподвижников Корнилова, которые перешли к активным действиям, неудачливых заговорщиков, запертых в бункере, охватила апатия. Разговоры стихли. Одни молча размышляли, другие просто валялись на кроватях, третьи от безделья отдались в объятия Морфея. Не подходила ни по одну категорию только Алина Брониславовна. Она не спала и была слишком расстроена, чтобы думать о будущем. Сидя на кровати, примадонна обхватила колени руками, положила на них голову и тихо всхлипывала.
Раиса долго ворочалась на жестком гастовском ложе. Она устала, но уснуть мешала бессильная ярость к Корнилову и его друзьям, обведшим вокруг пальца самого Конструктора. Раиса лучше других понимала, что попытка захвата власти закончилась провалом, и теперь думала только об одном – как бы убраться к себе в Барвиху. Теперь она с умилением вспоминала и всегда ненавистного стилиста Кроликова, и престарелого тенора в наряде гусара. Сейчас они казались куда как милее…
К всхлипываниям Алины присоединилось какое-то шипение. Раиса насторожилась. Попыталась встать, но голова неожиданно сделалась такой тяжелой, что сама упала на подушку.
Грудастая дива пришла в себя оттого, что кто-то натягивал ей на лицо респиратор, и увидела глаза человека в черной маске. Рот и нос его тоже были закрыты респиратором.
– Привет и сразу к делу. – Конструктор завинтил вентиль небольшого газового баллона, который держал в руках. – Люк подземного хода, ведущего за пределы Жуковки, найдешь у подножия бюста Рамзеса, на заднем дворе «Плазы». Откроется, когда нажмешь на барельефное изображение Пирамиды. Встретишься с Бронксом и Черкесом. Передай, что никто не собирается принимать их дурацкий ультиматум. Жуковские намерены атаковать. Ваша задача – как можно быстрее увести людей в Барвиху. Там мы закрепимся, оттуда начнем все сначала. Поняла?
– Тс-с-с… Ты говоришь слишком громко. Нас услышат.
– Как любил говаривать незабвенный Федор Сухов: «Это вряд ли». Пропорции закиси азота, кислорода и углекислого газа подобраны моим другом Хилой настолько идеально, что весь бункер пролежит в отрубоне еще минут десять.
– А как я выберусь отсюда?
– Лови, – Конструктор протянул Раисе магнитную карточку с красной полоской, потом наклонился и поднял с пола большой сверток. – Здесь – защитный комбинезон, противогаз, фонарик, пистолет и… В нагрудном кармане небольшой подарочек для Черкеса. Лично от меня.
– Но меня могут задержать! До бюста еще надо добраться.
– Иди уверенно. Не останавливайся. На тебе будет форма со знаками отличия жуковского офицера. Сейчас они повсюду. Не думаю, что часовые тобой заинтересуются. Форма будет сидеть на тебе несколько мешковато. Я специально выбрал комбинезон большего размера, чтобы скрыть прелестные изгибы твоего тела. До встречи, красавица. До скорой встречи.
Конструктор встал и бесшумно пошел по проходу между кроватями в дальний конец бункера.
Раиса проследила за тем, как он растворился в темноте. Быстро переоделась. Прежде чем идти к выходу, расстегнула клапан нагрудного кармана. Достала картонный цилиндрик, сняла с него колпачок и хмыкнула. Подарочек. Для наркомана. Полный шприц волшебной жидкости, которая проясняет мысли и помогает избавиться от депрессии.
Как и обещал Конструктор, из бункера она выбралась без труда. Часовой на площадке у входа крепко спал.
Глава 22 Блиндаж[5]
Дорога, какой бы плохой она ни была, все-таки остается дорогой. А город, пусть и состоящий из руин, еще долго останется городом – каменными джунглями. Об этом размышлял Томский, пробираясь через заросли колючего кустарника и проваливаясь по колено в глубокие лужи талой воды. Плюс – постоянные спуски и подъемы, затруднявшие продвижение.
Город остался позади. Благодаря помощи йети они без особых приключений пересекли кольцевую дорогу. Пару раз из-за туч выныривали птеродактили, но даже не пытались снижаться. Один раз Томский видел стаю диких псов, промелькнувшую между остовами домов. Возможно, они не рискнули связываться с бигфутом, или успели нажраться падали, а теперь искали уютное местечко для того, чтобы отлежаться.
Толик воспрянул духом, не подозревая о том, что настоящие мучения еще впереди. Они начались сразу после того, как путники оказались в лесопарке, который за двадцать лет превратился в джунгли. Вот почему Анатолий сейчас с ностальгией вспоминал о городских трущобах. Асфальт и разрушенные здания хоть как-то противостояли растительности, ползущей изо всех щелей и трещин. Еще несколько лет, и они сдадутся на милость победителю, утонут в трясине разбушевавшейся фауны, но пока творения рук человеческих все-таки сдерживают натиск природы. Но то в Москве, а здесь не осталось почти ничего из того, что напоминало бы о людях – лишь жалкие остатки велосипедных дорожек да ржавые трубы, на которых некогда крепились какие-то указатели. Вездеходу и Шестере приходилось немного легче. Они опять устроились на плече Хрума, для которого непроходимых дорог попросту не существовало. Бигфут шлепал по лужам, поднимая тучи брызг, раздвигал кустарники широкой грудью и справлялся с преграждавшими путь лианами, разрывая их на куски своими ручищами.
Томский окончательно выбился из сил. Когда дорогу преградил мертвый ствол гигантской сосны, он понял, что без передышки не сможет перелезть через дерево. А еще надо было что-то делать с ногами, и срочно. Во второй половине дня заметно похолодало, по краям луж появлялась ледяная кайма. Мокрые ноги в такой ситуации становились большой проблемой – для того, чтобы загнуться, не потребуется бронхита мутантов, достаточно будет и обычной простуды.
– Хрум. Эй, Хрум! Сбавь обороты!
– Хр… Хр… Штолик…
Бигфут обернулся. Он, конечно, ничего не понял насчет оборотов, но поза сидевшего на сосне Толика сказала ему все, что требовалось. Хрум вернулся и уселся на ствол, который жалобно затрещал под его весом. Помог спуститься на землю Носову и ласке.
Томский расшнуровал «берцы», вылил воду. Снял и выжал носки, принялся растирать ноги.
Вездеход тем временем развернул карту, сверился с компасом.
– Ага, есть. Это – Ромашковский парк, Толя. Если нам удастся выбраться из этих дебрей, то попадем на Рублево-Успенское шоссе, откуда до Жуковки рукой подать. Но веселиться рано. С плеча Хрума я видел овраг. Нет. Овражище. Такой не перепрыгнешь. Вся надежда на нашего великана.
Томский добился того, что кожа покраснела, натянул сыроватые носки и снова зашнуровал ботинки.
– Согласен. Вот что значит общаться с живыми существами, не стреляя в них безо всякого повода. Хрум взял над нами шефство и не отступится до тех пор, пока не будет уверен, что мы в безопасности. Еще минут пять, и я буду готов.
Насчет оврага Носов не преувеличивал. Серьезное препятствие. Настоящее ущелье. Шириной метров десять, а глубиной… Дневной свет не достигал дна оврага, но судя по журчанию, внизу тек ручей. На скользких глиняных склонах с трудом удерживались черные и узловатые, усеянные колючками стебли какого-то растения. Томский подошел к краю оврага и тут же отпрыгнул назад – земля под ногами вдруг зашевелилась. Задержись Толик хоть на мгновение, и он рухнул бы вниз на пару с огромным куском обвалившегося дерна.
Так-так. О том, чтобы спуститься на дно, а затем подняться наверх, не может быть и речи. К тому же никто не поручится за то, что внизу их не ожидают. В ручье могут водиться сестрички речных пираний, а темное и мокрое место – сущий рай для плотоядных рептилий.
Толик осмотрелся. Поднес бинокль к окулярам. Вся надежда на Хрума? И чем же может быть полезен йети?
В двухстах метрах Томский увидел еще одну сосну. Поменьше, чем та, что упала, и моложе лет этак на сто. Она хоть засохла и накренилась, но сохраняла вертикальное положение. Высота у дерева приличная, и если уговорить Хрума повалить сосну, появится шанс перебраться через овраг по природному мосту.
– Как думаешь, Коля, нашему бигфуту по силам свалить вон ту сосенку?
– Так она ж засохшая! Свалит, обязательно свалит. Эй, Хрум! Хватит трепать Шестеру, еще раздавишь ненароком. Лучше делом займись.
В ответ йети только проурчал и продолжил поглаживать ласку по спине.
Анатолий направился к облюбованной сосне. Уперся обеими руками в ствол.
– Хрум, браток! Дерево. Повалить.
На то, чтобы понять, чего от него хотят, бигфуту понадобилось несколько секунд. Он оставил Шестеру на попечение Вездехода и в несколько прыжков оказался рядом с Томским.
– Д-д-д… Рево. Ш-шлить! Хрум!
– Соображаешь, чертяка. Ну, покажи себя!
Толик отошел в сторону, освобождая Хруму место для маневра. Йети обошел вокруг сосны, несколько раз толкнул ее, проверяя на прочность. Затем уперся в ствол плечом. Томский увидел, как вздулись мышцы на груди, руках и ногах великана. Сосна затрещала, качнулась. Земля у ее корней пошла трещинами. Хрум отступил. Посмотрел на дерево исподлобья.
– Р-р-р…
Бигфут попятился и вдруг с ревом ринулся на сосну. Удар плечом был таким мощным, что Хрума отбросило назад. Он едва не упал, но, раскинув длинные руки, удержался в вертикальном положении. Чего нельзя было сказать о сосне. С корны ее посыпались сухие ветки. Вздрогнула земля. Сосна закачалась, словно раздумывая, падать ей или нет. Из-под подножия вылетели комья земли. Толстые белые корни разорвали почву. Ш-у-у-х!!!
Дерево упало. Верхушка его хлестнула по другому краю оврага. Обрушился пласт глины, и крона сосны начала медленно съезжать по скользкому склону.
Толик затаил дыхание. Неужели упадет, и все усилия Хрума окажутся напрасными?
Верхушка сосны зацепилась за выступ склона в паре метров от бровки.
– Молодец, Хрум. У тебя получилось.
Томский понял, что говорит шепотом, опасаясь, что его голос спровоцирует падение дерева, и расхохотался.
– Коля! Ну, чего стоишь? Пойдем помаленьку.
– Ага. Ходили уже, – хмыкнул Носов. – Сначала позвоночник, какой-то гадины, потом эта сосенка. Выглядит так, что обвалится даже под весом Шестеры.
– Только твоего злопыхательства мне еще здесь не хватало!
– Смотри, Толян, что творится!
Осматривая переправу, Томский упустил из вида Хрума, а тот, как оказалось, даром времени не терял. Присев на корточки, он запустил обе руки в сплетение корней упавшей сосны и теперь вытаскивал оттуда змею. Черную, с ярко-зеленой полоской на спине. Узкая голова, напоминающая формой копье. Туловище толщиной в человеческую руку и длиной метра в три. Рептилия билась и извивалась, пытаясь уползти в свою нору. Однако никаких шансов скрыться от йети у нее не было.
Хрум встал и одним рывком вытащил змею на поверхность. Та разинула пасть, показав два изогнутых прозрачных зуба и черный раздвоенный язык. Голова-копье нацелилась в ногу бигфута, но тот был начеку и оказался слишком проворным для змеи. Хрум подбросил свою добычу в воздух и поймал ее, словно заправский жонглер. Рука его отпустила хвост, сдавила туловище рептилии позади головы. Бигфут разинул рот, с хрустом откусил змее копьевидную голову и выплюнул ее. Тело гадины еще продолжал извиваться, когда йети, аппетитно чавкая, съел половину добычи. То, что осталось, запасливый охотник повесил себе на шею.
Все это произошло так быстро, что ни Томский, ни Носов не успели дать комментариев к происходящему.
Толик лишь пожал плечами, ступил на ствол сосны и сделал два первых, очень осторожных шага над бездной. Дерево даже не шелохнулось.
Теперь главная задача не смотреть вниз. Сосредоточиться на сосне, использовать каждый сучок для опоры и не обращать внимания на то, что ствол обледенел. Каких-то десять метров. Меньше чем через пять минут он ступит на твердую землю.
Пройдя половину расстояния, Томский остановился, чтобы чуточку передохнуть и настроиться на дальнейший путь. Взгляд его, как магнит, притягивало дно оврага. Он различил ручей. Топкие илистые берега его поросли чем-то, отдаленно напоминавшим осоку. А еще… Толик напряг зрение. То, что торчало из воды, могло быть разновидностью водорослей, просто корягой или… Шипастым гребнем на спине большого животного. Томскому даже показалось, что обитатель ручья пошевелился.
Ну и бес с ним. Даже если внизу живут крокодилы, им его не достать.
Толик поднял глаза и продолжил путешествие. Через минуту рука его коснулась глинистой стены. Чтобы вскарабкаться на бровку оврага, пришлось цепляться за оголенные корни дерева, росшего на краю.
– Фу-у-у! – Толик сел и махнул рукой Носову. – Давай, Коля! Все нормально.
Первой на сосну запрыгнула ласка. Для нее переправа оказалась сущим пустяком. Карлик тоже не ударил лицом в грязь, полностью оправдав свою кличку. Томскому лишь пришлось подать Вездеходу руку, когда тот добрался до склона.
Проблемы начались после того, как на ствол ступил Хрум. Его вес оказался чересчур большим. Ствол вздрогнул, стоило йети сделать всего один шаг. Когда он добрался до середины, верхушка сосны медленно поползла вниз, прочерчивая глубокую борозду в глине. Толик и Носов затаили дыхание, но к счастью, верхушка зацепилась за еще один выступ.