Дружок, который вначале помчался за бабушкой, метнулся теперь за Маришкой, но быстро растерялся и сел на землю. Оба эти человека были дороги его сердцу, но разорваться на две части он не мог, хотя очень этого сейчас хотел.
Когда Митя спрыгнул с нижней ступеньки вагона на землю, он сразу же оказался в объятиях у бабушки.
- Какой большой! - удивлялась она, прижимая к себе внука, совсем-совсем взрослый!
Спустился на землю и Гвоздиков. Проводница подала ему небольшой чемодан, попрощалась с любезным пассажиром - и поезд отправился дальше. Иван Иванович огляделся по сторонам и недоуменно подумал: "Странно: девочку вижу, мальчика вижу, старушку вижу, собаку какую-то и ту вижу. А друга юности нет! Может быть, заболел Петя? Или телеграмму не получил?"
Но все его сомнения развеяла подбежавшая к нему Маришка.
- Вы Гвоздиков? Вы Иван Иванович? Вы дедушкин друг юности? Вы в гости к нему приехали? - затараторила она быстро-быстро.
Иван Иванович сначала было растерялся, но скоро пришел в себя. "Да это же Маришка, Петина внучка! - догадался он. - Петя писал о ней".
- Да, я Гвоздиков, - представился он Маришке, - а ты - Маришка? Ну, здравствуй! - и Гвоздиков протянул ей руку.
- Здравствуйте! - Маришка вложила свою ладошку в ладонь Ивана Ивановича. - С приездом!
После чего потащила Гвоздикова к тому месту, где стояли Митя и бабушка.
Дружок радостно взвизгнул и помчался к ним. Наконец-то все собрались вместе, и не нужно рвать себя на части!
Глава девятая
Встречать всю ораву дедушка вышел за околицу. Дальше идти он не решался - дальше был лес.
Приезд гостей так обрадовал Петра Васильевича, что он до позднего вечера даже и не вспомнил о Бабе Яге и ее поручении. Без нее у него нашлось, о чем поговорить с Иваном Ивановичем.
После ужина - досыта наевшись и досыта наговорившись - гости и хозяева разбрелись кто куда: Маришка повела Митю знакомить со своими друзьями, а дедушка и Иван Иванович вышли посидеть перед домом на скамейке и подышать свежим воздухом.
- Ты тоже приходи, - пригласил Петр Васильевич бабушку, - секретов у нас нет.
- Приду, только потом, - пообещала бабушка. И тут она напомнила: - А ты пока посоветуйся с другом...
Петр Васильевич сначала не понял, о чем это он должен советоваться с Гвоздиковым. Но как только понял, то сразу же вспомнил и Бабу Ягу, и ее предостережение - и ему стало невыносимо грустно.
- Ну что ж, пойдем посоветуемся... - сказал он другу, надел на голову любимую кепку и вышел из дома первым.
Гвоздиков, сняв с вешалки свою белую шляпу, поспешил за ним следом.
Иван Иванович Гвоздиков был очень ученый человек. Он с детства верил в науку и никогда не верил в нечистую силу. Поэтому появление Бабы Яги из Муромской Чащи он сразу же попытался объяснить с научной точки зрения.
- Что такое "нечистая сила"? - спросил он Петра Васильевича и многозначительно поднял вверх указательный палец.
Маришкин дедушка посмотрел на палец и, немного подумав, ответил:
- Сам, что ли, не знаешь... Лешие, русалки, Баба Яга вот...
Но такой ответ не удовлетворил Гвоздикова. Он опустил руку и сам ответил на свой вопрос:
- Нечистая сила - это представления многих и многих человеческих поколений о непонятных, странных явлениях природы. Понятно?
- Понятно, - кивнул дедушка, соглашаясь с приятелем. - Видал я недавно одно такое "представление"... И Дружок наш видал... - Дедушка тяжело вздохнул. - Как только не представился после него - сам не пойму!
Гвоздиков немного рассердился и поспешил с разъяснением своей идеи:
- Ты не представление видел! Ты видел материализованное представление! По-видимому, здесь, в ваших краях, эти представления о нечистой силе сконцентрировались наиболее плотно. И им удалось - вот как, этого я и сам не пойму - материализоваться. Теперь понятно, Петь?
Петр Васильевич поднял грустные глаза на своего ученого друга, и тот сразу понял, что апалихинский старожил не полностью уяснил себе его слова. Но другого ответа у Гвоздикова не было. Повисло минутное молчанье. Наконец, словно очнувшись и выйдя из глубокого раздумья, Петр Васильевич спросил:
- Ну и что с ними делать? С материализованными-то? А?
Но Гвоздиков молчал, наука была бессильна пока ответить на этот вопрос.
- Придется, видно, этих лесорубов искать. - Дедушка снял кепку и положил ее на колени. - А то начнут лес валить, а их и вправду...
Тут Петр Васильевич внезапно замолчал и закашлялся.
- Договаривай, коли начал, - хмуро произнес Гвоздиков.
- И договорю! - рассердился дедушка не известно на кого. - Договорю! Заколдуют их, превратят в какую-нибудь пакость, потом ни один профессор обратно не расколдует. Нужно выручать бедолаг!
Гвоздиков с ним согласился:
- Точно, Петь! Позвоним по телефону...
Договорить до конца он не успел. Петр Васильевич подскочил на скамейке как ошпаренный, кепка его свалилась наземь, но он даже не заметил этого.
- Ты что?! О тайне великой звонить повсюду собрался?!
- Не повсюду, а в институт, - обиделся Гвоздиков.
Но Петр Васильевич снова перебил его:
- Не нужно, сами справимся! Сами экспедицию соорудим. - Тут он заметил валявшуюся на земле любимую кепку, поднял ее и, стряхивая ладонью пыль, уже тише и спокойнее, сказал: - Только Маришке о том - ни гу-гу! Рано ее в такие дела брать, мала еще.
На том и порешили.
Глава десятая
Сначала все получалось по-дедушкиному: тайком от Маришки заготовили рюкзак с необходимыми вещами и продуктами, выбрали кратчайший маршрут до Муромской Чащи, назначили час отправления в поход... И тут случилось непредвиденное: дедушка заболел. Ночью, накануне путешествия, у Петра Васильевича вдруг поднялась температура, появился сильный кашель, и Гвоздиков с бабушкой сразу поняли, что он в Муромскую Чащу теперь не ходок. Понял это и дедушка. Откашлявшись и тяжело дыша, он тихо и виновато прошептал своему другу на ухо:
- Прости, Вань... Вот ведь как у нас все вышло... Хотели два добрых дела сделать: людей от Чащи и Чащу от людей спасти, да ни одного не сделали...
Петр Васильевич уткнулся лицом в подушку, бледной и худой рукой натянул одеяло на себя до самых плеч. Гвоздиков хотел утешить друга и потому сказал бодрым голосом:
- А я и один справлюсь! Всего-то и дел - лесорубов вернуть!
Дедушка высвободил лицо из подушки, с трудом повернул его к Ивану Ивановичу:
- Ты дороги не знаешь...
- Узнаю!
-- В трех соснах заблудишься...
- Не заблужусь, я компас с собою возьму!
- В озере или в болоте утонешь...
Гвоздиков хотел было ответить весело и бодро: "Выплыву!", но не успел. В этот момент дверь из соседней комнатки отворилась, и на пороге появилась Маришка.
- Тебе, дедушка, вредно волноваться, - сказала она строго, - спи, пожалуйста.
Потом Маришка повернулась к Гвоздикову:
- И вы, Иван Иванович, тоже спите спокойно. Так и быть, мы вас возьмем с собой.
Гвоздиков очень удивился:
- Куда вы меня возьмете?
- И кто это - "мы"? - добавил дедушка растерянно.
- Как кто? Мы с ребятами! - Маришка потянулась и, прикрывая рот ладошкой, сладко зевнула.
- Ох, как спать хочется!.. - сказала она и, догадавшись, что ее до конца так и не поняли, пояснила: - В Муромскую Чащу возьмем, неужели неясно?
И Маришка бережно, боясь скрипнуть и разбудить уже спящего Митю, затворила за собой дверь.
Глава одиннадцатая
Итак одна хитрость не удалась: тайна экспедиции была Маришкой раскрыта. Но Гвоздиков не унывал. Перед самым рассветом, когда петух Королевых еще сладко подремывал на своем насесте, сочиняя во сне новую утреннюю песню, Иван Иванович поднялся с постели, тихо оделся, взял в руки рюкзак и, надевая его на плечи, вышел из дома.
"Пока Маришка хватится, я уже далеко буду!" - радостно думал он, шагая по пустынной улице. Кругом было тихо. Собаки, облаявшись до хрипоты еще со вчерашнего вечера, теперь крепко спали, уткнув носы в собственные животы. Коровы и овцы, услышав сквозь дрему далекие человечьи шаги и быстро сообразив, что этот одинокий путник не имеет ничего общего с пастухом Васей, принялись торопливо досматривать последние предутренние сны. Легкий ветерок, совсем еще несмышленыш, родившийся каких-нибудь пять минут назад прямо здесь на апалихинской улице, взметнулся из-под ног Ивана Ивановича и весело помчался по дороге, окропляя себя и Гвоздикова пылью столетий. "Ах, баловник!.." - покачал головой старый путешественник, пытаясь спрятать от себя самого ласковую улыбку. Дойдя до конца села, Гвоздиков остановился:
- Сейчас сориентируемся и дальше пойдем...
Иван Иванович стал снимать рюкзак. Расстегнув ремешки рюкзака, он принялся рыться в его содержимом. При этом он не переставал все время бормотать себе под нос:
- Сейчас сориентируемся и дальше пойдем... Найдем компас и - полный вперед!.. По компасу - раз! - и сориентировался...
Гвоздиков дорылся до самого дна рюкзака, но компаса не обнаружил.
- Где же он тут завалялся... - пробормотал Иван Иванович, тщетно ощупывая все рюкзачные закоулки. Но компаса, который он сам положил туда своими собственными руками, нигде не было. Он исчез!
- Странно... - прошептал Иван Иванович, потеряв всякую надежду отыскать пропажу, - очень странно...
Он медленно застегнул ремешки на рюкзаке и снова взвалил его на плечи.
- Ну и как быть дальше?
Вернуться назад он никак не мог, идти вперед без компаса...
И тут Гвоздикова осенило. "Пойду по звездам!" - решил Иван Иванович и бодро вскинул голову вверх.
И вовремя: он успел увидеть, как на небе погасла самая последняя звездочка. Наступал рассвет.
Глава двенадцатая
Маришка тихонько распахнула окно на улицу и, обернувшись, прошептала вглубь комнаты:
- Вылезай скорее!
Поеживаясь от ночной прохлады, хлынувшей в окно, Митя нырнул через подоконник в палисадник. Следом за ним полезла Маришка. Прикрывая за собою окно, она прошептала:
- Теперь за Семкой и Ромкой!
Выскользнув через калитку на улицу, беглецы зашагали к условленному месту. Но Семки и Ромки там не оказалось.
- Не продержались, уснули! - с горечью и обидой проговорила Маришка. Пусть теперь на себя и пеняют!
- Может быть, еще подождем? - предложил Митя.
Но Маришка мгновенно отвергла его предложение.
- Они теперь до утра продрыхнут, а нам спешить нужно. Люди погибнуть могут, понимаешь? Сама Чаща Муромская погибнуть может!
Маришка перевела дыхание и деловито осведомилась:
- Компас в кармане?
- В кармане, - подтвердил Митя.
- Записку для дедушки и бабушки оставил?
- Оставил.
- Тогда идем! Нам еще Ивана Ивановича догнать нужно, пока он без компаса совсем не заблудился.
И Маришка решительно сделала первый шаг в ту сторону, где их никто не ждал, но ждали необыкновенные приключения и злоключения.
Глава тринадцатая
А теперь, мне кажется, самое время вернуться к нашим лесорубам. Где они? Добрались или нет до заветной цели?
Добрались. Правда, последнюю часть пути до Муромской Чащи бригаде пришлось проделать пешком. Предсказания апалихинских ребятишек стали сбываться, как только грузовик выкатил за село. Сначала лопнула левая передняя шина. Потом правая задняя.
- Все! - сказал шофер, меняя второе колесо. - Запасок больше нет!
- Больше и не понадобятся, - бодро ответил ему Опилкин, - скоро мы приедем. Во-он она Чаща! - И он ткнул пальцем в далекий, чуть видный в знойном мареве, лес.
Машина радостно рыкнула, рванулась с места и покатила туда, куда указывал опилкинский палец.
Но не успели лесорубы проехать и сотню метров, как под грузовиком снова бабахнуло, и его снова перекосило на левый бок.
- Все, - повторил обреченно шофер, останавливая машину, - приехали...
Он вылез из кабины, попинал по шоферскому обычаю осевшее колесо, прошел по дороге несколько шагов назад. Лесорубы, смотревшие на него с любопытством, увидели, как он вдруг остановился и стал носком ботинка ковырять землю. Потом нагнулся и вытащил из нее непонятный предмет, похожий издали на огромную погремушку.
- Что откопал? - крикнул ему из кузова самый старший по возрасту лесоруб.
- Не знаю, дядя Егор... Железяка какая-то ржавая. В колючках вся.
Шофер крутил в руках странную находку и не знал, что ему делать с ней: то ли выбросить подальше от дороги, то ли взять на всякий случай с собою.
Подошедший к нему Опилкин сердито выхватил железяку и, брезгливо осмотрев ее, проворчал:
- Ты что, Баранкин, ни разу в жизни такой штуки не видел?
- Не видел, - честно признался шофер.
- Эх ты! - усмехнулся бригадир, - ведь это же самая обыкновенная булава!
И он отбросил булаву в густой придорожный чертополох.
После небольшого совещания лесорубы решили идти дальше пешком. Егор Ведмедев, как самый сильный, взвалил на себя груз потяжелее. Братья Разбойниковы - одного звали Саша, другого Паша - взяли то, что полегче. А бригадир Опилкин взял все остальное.
- Эх, и жалко мне вас! - не выдержал Баранкин, прощаясь с бригадой. Пропадете вы там!
- Ты сам не пропади, - буркнул сердито Опилкин.
- Я-то не пропаду! - не обидевшись, ответил шофер. - Встречу попутку, попрошу целую камеру и - айда домой!
Улыбнувшись, он помахал рукой вслед удалявшимся уже от него
лесорубам. 1
Примечание от автора: [1 - Баранкин был прав, он действительно не пропал. Он и сейчас, возможно, стоит на том же месте и ждет попутки.]
Глава четырнадцатая
В Муромскую Чащу они не вошли, а вползли. Тяжеленный груз на плечах с каждым шагом клонил лесорубов все ниже и ниже к земле, пока совсем не свалил их с ног.
Первым упал Саша. Вторым - Паша. Третьим опустился на четвереньки Ведмедев.
- Тут близко... - пропыхтел он Опилкину, - я так дойду...
Один лишь бригадир сумел до самой Чащи удержаться на ногах.
- Потерпите, братцы, - шептал он спекшимися от жары губами, - тут недалече...
До этого "недалече" оказалось полчаса ползком.
- Не послушались детишек, теперь вот расхлебываем! - простонал Ведмедев, роняя свою седую кудрявую голову на мягкую бархатистую траву.
Опилкин, хотя и устал, старался держаться молодцом.
- Дети должны старших слушаться, а взрослые детишек - нет! - огрызнулся он, спихивая с головы прижавший его к земле вещмешок. Потом бригадир помог освободиться от груза братьям Разбойниковым, потом снял поклажу с Ведмедева. - Поднимайтесь, ребятки, обедать сейчас будем.
- Обедать - дело хорошее, - сказал Егор Ведмедев, но не поднялся, а только сел, прислонясь спиной к дереву.
- Поесть не мешало бы, - Саша жалобно посмотрел на брата.
- Сейчас.. сейчас встану... - с трудом проговорил Паша и сделал попытку подняться.
- А ты не сразу, не сразу, - поспешил к нему на помощь Опилкин, подхватывая Разбойникова-старшего под локотки. - Куда спешишь?
- За дровами, - ответил Паша, оказавшись вновь на ногах. - Костер нужно запалить, еду греть.
- Ну, ступай, - охотно разрешил бригадир и вручил Паше новенький с белым некрашенным топорищем походный топорик.
Засунув топорик за пояс, Паша Разбойников двинулся в глубь леса.
- Чуть что - кричи! -- посоветовал ему вслед Ведмедев.
- А что кричать? - обернулся Паша.
- Что успеешь, - сказал Ведмедев и предложил три варианта: - "Караул!", "Спасите!", "Помогите!".
- Ладно, - кивнул Паша Разбойников, и кусты за его спиной сомкнулись.
Паша не хотел удаляться от друзей слишком далеко, да в этом и не было никакой необходимости. Деревья, кусты, сухой валежник - все было под рукой. "Сейчас натяпаю охапочку и обратно пойду" - подумал Паша, и рука его потянулась за топором. Но вдруг неподалеку хрустнула ветка, и он испуганно вздрогнул:
- Кто тут?
Из кустов высунулась кудлатая мальчишеская голова и, уставясь растерянно на Пашу, удивленно проговорила:
- Эх, ты-ы!.. Вот это да-а!..
Смущенный тем, что испугался мальчишки, Паша сказал, виновато улыбаясь:
- Фу, леший, напугал! - и уже строже добавил: - Чего по лесу шастаешь?
Пришел в себя и мальчишка. Все еще не вылезая из кустов, он бойко проговорил:
- А ты, дяденька, откуда знаешь, что я леший?
Мальчишка смотрел на Пашу и ждал от него ответа. Но ответа не было. Скорее был вопрос, который при желании можно было прочитать в глазах Разбойникова-старшего: "Леший?! Настоящий леший?!"
Так и не дождавшись от человека ответа, мальчуган выбрался из кустов и подошел поближе.
- Ты кто? - спросил он Пашу. - Заблудший?
Паша несколько раз отрицательно мотнул головой, что должно было означать одно: нет!
Мальчуган подтянул сползавшие домотканые штаны, переступил с ноги на ногу и снова спросил:
- Ты вправду настоящий человек или понарошку им притворяешься?
На этот странный вопрос у Паши тем более не было ответа. Мальчишка, которому не терпелось всласть наговориться с ЗАБЛУДШИМ НАСТОЯЩИМ ЧЕЛОВЕКОМ, начал сердиться:
- Сапоги надел и уже загордился? Погоди, ужо дед Калина тебе язык развяжет!
Мальчишка вдруг засмеялся:
- Сначала развяжет, а потом опять завяжет, в три узелочка!
Такое будущее заставило Пашу заговорить.
- Паша я... - тихо произнес он, пересиливая испуг и удивление.
- А я - Шустрик! - охотно представился житель Муромской Чащи. Он протянул свою руку бедному лесорубу, и тот с чувством, похожим на ужас, пожал ее. Рука была как рука: теплая и немытая, совсем как Пашина, только меньше. Это немного успокоило Разбойникова-старшего, и он снова проговорил:
- А дед Калина кто?
- Как кто? - удивился Шустрик. - Дедушка мой. Его все знают! Но догадавшись, что хотя дедушку Калину и знали все в округе, однако человек по имени "Паша" его все-таки не знал, объяснил поточнее:
- Дедушка Калина - самый главный лешак в Муромской Чаще. Его все слушаются. А кто не слушается... Впрочем, таких у нас теперь нет: все давно позаколдованы.
И довольный своим объяснением, Шустрик кивнул на топор, заткнутый у Паши за пояс: