Ворант беззвучно отворив дверь, вошел в лабораторию. Неторопливо двигаясь вдоль холодных мраморных столов, отмытых до блеска обслугой, с вмурованными в столешницы цепями кольцами для ремней. По пути зажигал добавочные светильники на стенах. От двух маленьких при входе, дежурных, было мало толку. Аккуратно, стараясь не наступать на еле светящиеся линии, обошел пентаграмму подчинения, выгравированную на отшлифованном каменном полу. Находящийся в клетке скелет, уже освобожденный от ловчей сети, пристально следил за его приближением, чуть склонив череп к левому плечу. Ворант даже немного сбился с шага, почувствовав внутри себя робость и неуверенность в правильности своего решения об исследовании этой нежити. Слишком уж необычно и разумно вел себя костяк. А вдруг, легенды не врут, и Воранта угораздило действительно изловить Повелителя костей?
Ворант подтащил кресло к прутьям клетки, и удобно устроившись, принялся внимательно разглядывать «заготовку», поигрывая общим амулетом подчинения. «Взять кусочек кости на жаровню? Или лучше проверить на устойчивость к растворителю? Не совсем обычная фактура поверхности костей. Слишком «свежо» выглядят. На первый взгляд. А поступлений с мертвецких не было ровно двадцать один день. Кости должны уже пожелтеть».
Костяк, выдержав короткую паузу, уселся на пол и, приняв непринужденную позу, уставился в ответ на мага. У Воранта непроизвольно дернулось веко. Стараясь прогнать липкий холодок внезапного страха, он громко поинтересовался у сидящего напротив скелета:
— Ну и что ты такое, необычная костяшка? Может, сам расскажешь?
Скелет недоуменно развел руками, показал пальцами на пустой провал рта между челюстей и резко провел ребром ладони под нижней челюстью. Скорее всего этот жест означал, что он не может говорить.
«Всеблагие! Он ведь понимает речь! Без нанесения контура заклятия, отвечающего за понимание нежитью команд!»
Ворант резко вдохнул, чувствуя не хватку воздуха. Он и не заметил, как задержал дыхание. Постарался взять в себя в руки. Крепко зажал в кулаке амулет, стараясь не выдать волнение охватившее его. Прикусив губу, грубо спросил:
— Может тебе еще пергамент дать и перо? Напишешь ответ, если ты грамотный!
Костяк утвердительно кивнул черепом.
— Ну — ну! — излишне громко, храбрясь, протянул Ворант и потянулся за письменным прибором.
Дотянувшись до письменного прибора и взяв его в руки — Ворант не рискнул давать его прямо в руки скелету, а поставил на пол возле прутьев клетки — костяк недоуменно повертел в руках стальное перо с наполненной чернилами рукояткой. Надавил на кончик пера сухой фалангой пальца. Внимательно осмотрел появившееся на кости пятнышко. Магу показалось, что он даже беззвучно хмыкнул. Затем ловко придерживая край пергамента левой рукой, быстро начертал несколько строк. Чуть задумался и добавил еще несколько слов. Протянул пергамент Воранту. Непроизвольно дрожащей рукой маг принял лист и осторожно взглянул на написанные строки. На пергаменте прекрасным, каллиграфическим почерком в стремительной манере высокорожденных были начертаны следующие строки: — «Меня зовут Опалин Владимир Анатольевич. Я умер и попал сюда. Где я, и что со мной, мне неизвестно».
Маг сильно, до скрипа кожи под пальцами, стиснул лист пергамента. Шагнул в сторону, встал прямо под ближайший светильник и тщательно, медленно, буквально по буквам перечитал еще раз текст. Перевел взгляд на костяк, потом снова на тонкий лист кожи в руках. Сухо кашлянул, одернул рукава камзола. Выпрямив спину до щелчка в позвоночнике, шагнул к клетке и прижав правый кулак к сердцу, низко склонил голову перед скелетом. Замер, ожидающе глядя на зеленые огни в пустых глазницах черепа скелета. Костяк, подобравшись, несколько мешкая, коротко кивнул в ответ, прикоснувшись раскрытой ладонью к тому месту, где у него, когда то, было сердце.
«О, Всеблагие!» — мысленно простонал про себя Ворант увидев ответный жест скелета — «Раскрытая ладонь! Неужели меня угораздило поймать….». И тут же мелькнула трусливая мысль использовать пентаграмму подчинения и Большой развоплотитель. Энергию спишет на свои опыты, расходы возместит из жалованья. И все. Исчезнет этот загадочный костяк, как и не было.
Но ведь пропадет вместе со скелетом и такая сказочная возможность подняться выше разом, не унижаясь перед вышестоящими долгие годы! Стоит только понять, кто этот костяк и использовать полученное знание. Завоевать доверие, узнать о старых тайнах империи. Об увезенном в Стальные горы грузе из Императорского храна. О пропавшей библиотеке имперской академии Темного искусства. О коллекции артефактов великого мага Смерти асс`Куал Олито. Да мало ли о чем может поведать этот необычный скелет! Чего стоит только открытая ладонь у сердца! Это ведь приветствие лордов Высокой ложи! Если он не ошибся в своих предположениях. Такое выпадает лишь один раз в жизни! Всего раз! Простить себе упущенную возможность встать на одну ступень с носящими приставку ас, а может быть, как только Великий Лжец с людьми не шутит и двумя «с», он не сможет. Изведет сам себя со временем, коря за упущенный шанс. Ворант осознал, что он готов рискнуть ради этой возможности всем. Только вот уточнить кое-что, у необычного костяка, предварительно следует. Пристально взглянув в темные глазные провалы скелета, он вежливо спросил:
— Я могу задать вам еще несколько вопросов?
Костяк, удивленно пожав плечами, утвердительно кивнул. Ворант сглотнул комок в горле и твердо выговаривая каждое слово, решительно, словно бросаясь в холодную воду, стал спрашивать.
— Господин, ваше имя действительно о` Паллин? И оно действительно состоит из трех имен? Вы командовали… — Ворант чуть запнулся — Повелевали многими людьми? Вы умерли и очнулись уже в…. Э… В этом скелете здесь? И не знаете, как это произошло?
В такт каждому вопросу скелет, несколько медля, кивал головой. Потом изобразил, как будто он пишет и требовательно протянул руку по направлению к Воранту. Получив требуемое, он быстро начеркал еще несколько строк. Вернув лист пергамента Воранту, скелет изобразил смазанное движение, будто бы прятал писчее перо, за борт камзола, заставив мага вновь вздрогнуть.
На пергаменте, ниже уже ранее набросанных быстрым почерком строк, были следующие фразы: «Мое имя действительно состоит из трех…. Ну, допустим, трех родовых имен. Моя фамилия на самом деле Опалин. Я действительно не знаю, как это со мной произошло. И вы правы. До своей смерти я действительно командовал большим количеством людей. Или, если вам так удобнее, повелевал».
И знак Высокой ложи Полночной империи в конце строк — круг с заключенными в нем двумя Темными источниками и Связующей дугой.
Ворант побледнел. Все его предположения оправдывались даже в большей степени, чем он предполагал раньше, решившись задать костяку уточняющие вопросы.
Маг Смерти Ворант глубоко вздохнул, принимая окончательное решение. Плавно опустился на одно колено. Чуть наклонил голову вперед, опирая подбородок на сплетенные пальцы рук перед грудью.
— Повелитель! Прошу вас простить мое незнание. Располагайте мной!
Маг замер ожидая ответа.
Находящийся в клетке напротив него скелет задумчиво почесал кончиком фаланги височную кость и через некоторое время успокаивающе махнул рукой.
Ворант с облегчением перевел дыхание.
Глава 3
Своей архитектурой постройки седьмой склад ничем не отличался ни от шестого, ни от пятого склада. Массивный фундамент из грубых каменных блоков. Высокие арки, выведенные, через каждые пять метров кладки. Каменный пол из гранитной, колотой брусчатки. В деревянных воротах, из моренных дубовых плах, скрепленных широким полосами темного железа, добавочно прорезана маленькая калитка для обслуги и господ магов. Каждый раз открывать и закрывать массивные створки ворот занимало слишком много времени, а зимой вызывало соответствующие неудобства. Единственным отличием склада были узкие окна, в отличие от окон других складов, вытянутые резко вверх. Расположены они были почти под потолком. Стекла окон были мутноватым, с зеленным оттенком. Стеклили, при постройке, все окна Мертвого двора, за исключением комнат магов, кабинетов магистра и коменданта, самым недорогим и некачественным стеклом. Да, еще на окнах склада не было решеток из толстых кованых прутьев. Часто, с едва заметным промежутком, вмурованных в кладку стены. Но, в качестве преграды для солнечного света, вместо прутьев, неплохо выступал многолетний слой пыли на стеклах.
Так что, светильники в складе зажигали, где то уже во второй половине дня. Иначе, любой человек находящийся в складе, рисковал споткнуться на неровно выложенной брусчатке и упасть на жесткий, каменный пол. Опалину недостаток освещения ни сколько не мешал, даже наоборот, начинавшие метаться по стенам тени от пламени светильников, потревоженного сквозняком, служили для него своеобразной сигнализацией. Значит, кто-то зашел на склад и ему необходимо укрыться в тени дальней ниши, за грудой как попало наваленных лошадиных костей и черепов. Владимира Анатольевича или высокородного господина о`Паллиан, как его сейчас именовал маг Ворант, это сильно раздражало. Только вчитаешься в сложнейший, в понимании смысла написанного текст. Вдобавок перегруженный невнятной и разнящейся по значению терминологией. Как кого ни будь, принесет нелегкая.
Так что, светильники в складе зажигали, где то уже во второй половине дня. Иначе, любой человек находящийся в складе, рисковал споткнуться на неровно выложенной брусчатке и упасть на жесткий, каменный пол. Опалину недостаток освещения ни сколько не мешал, даже наоборот, начинавшие метаться по стенам тени от пламени светильников, потревоженного сквозняком, служили для него своеобразной сигнализацией. Значит, кто-то зашел на склад и ему необходимо укрыться в тени дальней ниши, за грудой как попало наваленных лошадиных костей и черепов. Владимира Анатольевича или высокородного господина о`Паллиан, как его сейчас именовал маг Ворант, это сильно раздражало. Только вчитаешься в сложнейший, в понимании смысла написанного текст. Вдобавок перегруженный невнятной и разнящейся по значению терминологией. Как кого ни будь, принесет нелегкая.
То местному работнику нужно принести меловую подсыпку в кормушки Костяным скакунам. То стражник, с румянощекой служанкой, повизгивающей от напускного испуга, припрется потискаться с ней в углу. Не склад с нежитью, а проходной двор какой то! Ворант же сообщал о своем приближении Опалину, начинавшим размерено моргать красным цветом, закрепленном на его указательной фаланге, необработанным рубином размером со спичечную головку. Если же в склад направлялись опасные посетители из разряда местных магов и чиновников, то рубин вспыхивал ярко и часто.
Здесь, в этом мире, артефактная магия была развита необычайно высоко в одних областях применения и в то же время находилась в зачаточном состоянии в других. Спрашивается, что мешает здешним магам использовать этот же рубин в качестве суррогата рации? Задавал себе вопрос новоявленный высокородный и сам же на него отвечал. Мешает отсутствие необходимого технического склада ума и смелости взглянуть под другим углом на обычные вещи. Ведь стоило только добавить в артефакт контур распознающий длительность давления на камень, как получился простейший передатчик, использующий в своей работе принцип азбуки Морзе. Когда, после необходимых для осуществления данной идеи громких и зловещих завываний, замысловатых пассов руками в исполнении Воранта, по мнению Опалина совсем не нужных и лишних, все заработало, то молодой маг пришел в необычайное возбуждение, захваченный перспективами применения нового артефакта. И вновь начал, через слово, величать новоявленного артефактора повелителем.
Что Опалину опять же, не доставляло большого удовольствия. Слишком уж восторженным и напыщенным становился слог молодого мага с невыносимым почетом обращавшегося к нему. Чувствовалась явная фальшь в его словах, в излишне бурном выражении почтения, демонстративного преклонения. Особенно маг впадал в патетику, с пафосом рассказывая об ужасающих бедствиях Эпохи Разрушений. Словно именно он и был участником и чуть ли основным действующим лицом прошлых событий. При этом внимательно смотрел на Опалина и делал многозначительные паузы, словно ждал подтверждение своих слов. До того как маг принес из хранилища артефакт — переговорник Владимир Анатольевич медленно наклонял голову в такие моменты. Но движения смазывал, не доводил до конца, что бы было не понятно — соглашается он или это просто движение головы. Ну откуда ему знать, командовал ли тогда Стальным легионом высокородный асс`Аиру Скоке или был уже убит при битве на реке Лувеенри? Когда же маг, воровато оглядываясь, принес артефакт и закрепил его изнутри черепа Опалина, небрежно, отработанным движением отсоединив череп от шейных позвонков, стало сложнее. Приходилось ссылаться на полную потерю памяти и выкручиваться при особо каверзных вопросах мага. Не доверял ему Ворант. Верить хотел, жаждал этого. Но, приобретенный в академии, склад критического мышления, не позволял ему безоглядно полагаться на лишь слабы подтверждения его надежд. Такие как случайно использованный жест вышестоящего по отношению к нижестоящему Опалином. Знак Высокой Темной ложи на пергаменте и три родовых имени. Кроме этого. Больше ничего не говорило в пользу того, что Опалин высокородный аристократ и лорд полночной империи. Живший и повелевавший в Эпоху разрушений. Именно тогда и было первый раз применено заклинание переноса души, Небесной Искры по местному, в кости скелета. На случай гибели тела благородного асса. А гибли жители империи в то время, время смуты и гражданской войны, сотнями и тысячами зараз. Стоит только вспомнить ужасающе внезапную гибель столицы империи, и поневоле задумаешься о втором шансе. Вот только про обратный перенос Искры, не сохранилось ни каких упоминаний в документах и научных трактатах сохранившихся с той поры.
Собственно, именно страшными последствиями Эпохи, унесшими сотни тысяч жизней разумных, и объяснялся здешний застой в изучении дополнительных возможностей магических предметов и самой магии.
Да, разумеется, он согласен, что Эпоха разрушений — вселенское зло этого мира. Зло ввергнувшее империю в пучину войн и бедствий. Зло разъединившее богатейшую и достигшую многих высот в развитии страну на два враждующих государства. Да, все началось именно с эксперимента в прикладной магии приведшего к многочисленным человеческим жертвам. В единственном случае без сомнений. По крайне мере, об этом упоминалось в одном из трактатов. Потом, в бурлящий паникой и массовыми беспорядками чан империи, влил свой немалый вклад хаос гражданской войны. Голод от неурожая. Черный летний мор и многочисленные пожары. Отряды воюющих сторон и следующие за ними по пятам шайки мародеров. Волчьи стаи и обуреваемая жаждой крови нежить.
Словно всего этого было мало, еще и непредсказуемые природные катаклизмы, привнесли свою лепту несчастий. Внезапно ожившие, давно погасшие вулканы, сильнейшие наводнения, необычайно затяжной Семилетний шторм, перерождение одного из Темных источников в столб ревущего пламени, убивающего все живое в радиусе лиги. Ну и сами люди постарались. В частности маги Смерти, Огня и Земли, приложившие ко всему этому свою руку. И к пожарам и землетрясениям и появлению неконтролируемой нежити.
Только маги Воды боролись с бурями, ураганами, огромными волнами, порождаемыми Семилетним штормом, спасая бухты и прибрежные города от затопления, не ввязываясь во все имперскую свару. Действительно Эпоха разрушений.
Но настолько бояться новых знаний, что сжигались многие изданные во времена империи книги, по мнению Опалина было излишне и отдавало сумасшествием. Изучайте, выдвигайте теории, храните под семью замками — все в вашей власти. Но жечь? Не рационально и непрактично, похоже на отлично продуманную и осуществленную диверсионную акцию, враждебной агентуры в герцогстве.
А забота о сохранении статичности в науке, иногда приводившая к отчислению из академий и университетов герцогства излишне любознательных студиозусов и преданию остракизму некоторых ученных? Это было, мягко говоря, неразумно. Данных безапелляционных решений научных коллегий, Владимир Анатольевич, ни принять, ни понять не смог.
За двести лет, местная наука, пусть даже и исследующая для него такую непонятную физическую константу мира как магия, не продвинулась и на шаг. Убеленные сединами многомудрые мужи академий и университетов лишь сберегали старые знания, доставшиеся им в наследство от Империи, в неизменном состоянии. И в штыки воспринимали любое покушение на устои их уютного, покрывшегося за столетия седым мхом, научного мирка.
Этакая, затянутая паутиной и ощетинившаяся шипами неприятия, обитель замшелых знаний. Опалин мысленно, про себя, сплюнул.
«Ограниченные глупцы и ретрограды, мнящие себя светочами науки! И все они ректоры и деканы столичных учебных заведений. Что же тогда творится в провинциях? Правит мракобесие, возведенное в абсолют? Совсем неудивительно, что довольно неглупый молодой человек, такой как Ворант, с пытливым умом, смелым и не зашоренным взглядом, вынужден прозябать в этом Мертвом дворе в должности заклинателя лошадиных скелетов! Да еще и не благородного происхождения. А парнишка-то многообещающий и энергичный. Себе на уме, вот только. Но кто не без греха? Его энергию бы, да в мирное русло! Есть. правда, у него несколько завиральных идей в голове, но это нам пока только на руку».
Опалин, осторожно действуя сухими фалангами пальцев, придавил табак в курительной трубке. Неловко высекая искру механическим кресалом, по виду похожую на цилиндрической формы зажигалку, увеличенную в несколько раз и наполненную маслом, сунул горящий фитиль в табачную камеру, поджигая табак. Взяв за конец мундштука трубку, несколько раз сильно взмахнул ей, раздувая огонек. Зажал конец трубки между зубами и вновь углубился в чтение труда магистра Огня асс`Жасо с зубодробительным названием.
Трубку и табак ему принес Ворант, ни сказав, ни слова, после выслушивания необычной просьбы, но трижды ударившийся о жерди стойл Костяных скакунов, пока шел к выходу.