В общем, решили действовать хоть и радикально, но все же не максималистски. Был ли страх? Конечно. Но уже не тот, что в ночь на первое марта, когда пришлось переходить свой Рубикон. Теперь было страшно все профукать, провалиться. Боязнь за семью ушла. Теперь надо было не опозориться перед людьми. Местных силовиков я, честно говоря, не опасался. Уже знал, что меня отказались арестовать 1 марта и местные менты, и региональные «эсбеушники» в лице донецкой «Альфы». Да и популярность уже имелась бешеная. На митинге меня всегда окружали горячие сторонники. Так что схватить меня они уже не дали бы. С митингов же я всегда уходил незамеченным. Сначала уходила «фейковая», фальшивая машина якобы с народным губернатором. Я же ехал на другой. Да и ночевал то на одной, то на другой конспиративной квартире. В общем, меры безопасности принимались изначально.
На следующее утро у администрации собралось около полутора тысяч разгневанных горожан. Администрацию охраняли небольшие силы милиции. Возникла еще какая-то частная охранная фирма, то ли Ахметова, то ли губернатора Таруты, только-только назначенного майданной хунтой. Прибыли они на микроавтобусе, выскочили с АКСУ — укороченными «калашами». Но, увидев разгоряченную толпу, быстро ретировались.
Мы с товарищами подошли к центральному входу. Охрана (а это были даже не милиционеры, а титушки) просто расступилась и свободно пропустила нас внутрь. Вернее, меня и еще одного товарища. Таково было условие: чтобы не создавать давки. Так что зашли мы, куртки сбросили и прошествовали в зал заседаний. Слова мне никто предоставлять не собирался. Потому, дождавшись, когда один докладчик закончит, я сказал тому, кто выходил к микрофону: «Дружище, погоди. Дай мне сделать короткое сообщение!».
И вот я стою перед этими «народными избранниками», уставившимися на меня. Произношу заготовленную речь.
Риторику я сделал мягче, рассчитывая склонить на свою сторону хотя бы часть депутатов:
— Я выражаю общее мнение людей, а не свое личное. Ранее я с вами говорил только на языке ультиматума и силы, однако признаюсь, мне это неприятно. Я так же, как и вы, опасаюсь проявления насилия. Ибо на самом деле нам здесь, на Донбассе, не с кем воевать, мы все заодно. Нужно помнить, что следующие выборы, и в областной совет в том числе, состоятся уже очень скоро. И вам придется смотреть народу в глаза, отвечать на вопросы. Многие из вас уважаемые и заслуженные люди, пользующиеся поддержкой. Но если сейчас отвернуться от простого народа и проигнорировать его требования, эту поддержку можно легко потерять. Поэтому я призываю услышать народ и выполнить его волю. Для этого понадобится все ваше мужество, но я верю, что вы — очень сильные люди, и поэтому мы возлагаем на вас свои надежды. Сегодня в ваших руках судьба страны, судьба региона и его вектор развития на десятилетия вперед…
Ну, а дальше просто зачитал наш ультиматум…
Надо сказать, что на сей раз мне никто, как в горсовете, не кричал в ответ: «Клоун!». Никто не свистел и не топал. Можно сказать, внимали, как бандерлоги слушали удава Каа. Все-таки под окнами шумел возмущенный митинг. Со мной даже заигрывать пробовали.
— Хочешь в Верховную Раду? — подкатил ко мне уже после речи один из областных депутатов, Владислав Лукьянов из Харцызска.
— Ты что, с ума сошел? Что мы там делать-то будем? Я и вас-то не представляю в дальнейшей политике. Все, вы закончились! — отвечаю ему.
Но, как и следовало ожидать, областной совет, ходивший под олигархом Ахметовым, мое выступление проигнорировал. Он только назначил ахметовского ставленника Шишацкого, уволенного из губернаторов, председателем облсовета. Ну что ж, не желаете по-хорошему, поговорим с вами языком силы. Вы нас не слушаете? Объявляем вас незаконным органом власти.
Вышел к митингу: «Первое: сегодня проигнорированы наши требования и избран председателем донецкого областного совета А. Шишацкий.
Второе: предлагаю считать Донецкий областной совет нелегитимным органом власти.
Тем депутатам, которые напишут заявления о том, что они отказываются от депутатских полномочий добровольно, мы гарантируем безопасный выход из здания. Депутатов, которые не захотят сложить полномочия, я призываю все-таки подумать и услышать свой народ. Пока так…
Мы формируем временное правительство и объявляем референдум. Дату проведения референдума я объявлю после коротких консультаций.
Руководители всех организаций, обеспечивающих жизнедеятельность в городе, должны присягнуть народной власти, в случае, если откажутся дать присягу, они будут уволены…
Сегодня нас за людей не считают! Если нас не слышат — готовимся к штурму!»[10]
«Патриотические силы Донбасса», организация Александра Ходаковского, пробовала зачитать свое вялое и нерешительное, заранее подготовленное обращение к Верховной Раде. В этом документе не было призыва к решительной борьбе, была только апелляция к Киеву, чтобы он «нас услышал». Примчался на митинг мэр Донецка Александр Лукьянченко, взял слово — и пробовал апеллировать к этому невнятному обращению. Забрав у него микрофон, объявляю всем: поскольку и горсовет нас слушать не стал, он также нелегитемен. А теперь — на штурм!
Мы рванулись к главному входу. Милиционеров мы смыли за несколько минут. Они выстроились перед входом и закрылись щитами. Но люди стали вырывать щиты у них из рук, срывать с голов шлемы. Помню, как один получил в морду. Этого хватило: силы МВД рассеялись — и мы оказались перед запертыми воротами. Висит на них замок. Где ключ? Что делать? Решаем: не срезать замок и взять администрацию с внутреннего двора. Если ворваться в него, то можно проникнуть в здание: на окнах уже второго этажа нет никаких решеток.
Хлынув к воротам во двор, мы их быстро выломали. А потом приставили их к стене как пандус — и по нему полезли к окнам второго этажа. Зазвенело разбитое стекло. С десяток ребят проникли внутрь здания через окно — и уже изнутри открыли нам все двери, ведущие во двор. Мы рванулись в администрацию. Был примерно полдень, 3 марта.
Видели бы вы, как быстро утекли из здания депутаты облсовета! Они так спешили, что многие оставили в ячейках свои электронные карточки для голосования. Некоторые просто выкинули свои карточки, наспех замазав чернилами шариковых ручек свои имена на пластике. Несколько депутатов смыться не успели, и мы нашли их, прячущихся на верхних этажах. Мы их, конечно, отпустили. Шишацкого поймали на улице и немного помяли. Нет, не мои ребята — народ. В рамках, так сказать, низовой инициативы. Но разве стоило бить перепуганного чиновника, который уже стал никем?
В занятом нами сессионном зале объявляю: мы формируем новый состав областного совета и народное правительство! Мы создадим свой Верховный совет Донецкой области. Депутатами в них будут делегаты от каждого города региона, по два человека от города. Пусть территориальные громады-общины Волновахи, Мариуполя, Макеевки, Тореза, Снежного, Славянска, Димитрова, Красноармейска, Горловки, Харцызска, Авдеевки, Константиновки, Краматорска и Артемовска пришлют своих представителей. Плюс представители пророссийских общественных организаций. Я говорил, что каждую кандидатуру в народное правительство мы примем на широком вече. Изложив план в сессионном, выхожу на улицу и повторяю это всему митингу.
Но в тот момент ни одна из общественных организаций нас не поддержала. Такую жесткую повестку никто принимать тогда не хотел.
Революционная горячка
Что делать? Лихорадочно соображаю. Ну, здание администрации мы вроде бы взяли. А как его удержать? Надо укрепиться, баррикадировать здание. Но грузовики, нанятые нами и загруженные песком, мешками и автопокрышками, не пришли. Их перехватили по пути. Узнаю: в городе арестованы два моих бойца. Понятно, что милиция верна власти и начала противодействовать.
Подавляю внутреннее смятение. Нельзя терять темпа и опускать руки! Пытаемся удержать внутри здания критическую массу народа. Иначе нас скоро вышвырнут из администрации. Но этого не получается. В здании остается всего три сотни активистов. Не прибывает и сцена-трибуна для митинга. Да и митингующие начинают расходиться. Плохо! Но удержать массу не можем. Около восьми вечера 3 марта уезжаем на конспиративную квартиру. Усталые, как черти, решаем: 4 марта с утра собираем митинг у областной администрации, начинаем формировать правительство и список новых депутатов. Понятно, что милиция — на стороне существующей власти, милицию нужно «расшатывать» и агитировать.
Уж не помню, как свалился поспать.
Однако ночью силы МВД очистили здание от протестующих. Объявили, что в ОГА заложена бомба. Тот, кто поверил, вышел из здания сам. Остальных выволокла милиция и прибывшие к ней на подмогу титушки. Моего коменданта в здании схватили. Весь периметр ОГА снова заняли милиционеры.
Уж не помню, как свалился поспать.
Однако ночью силы МВД очистили здание от протестующих. Объявили, что в ОГА заложена бомба. Тот, кто поверил, вышел из здания сам. Остальных выволокла милиция и прибывшие к ней на подмогу титушки. Моего коменданта в здании схватили. Весь периметр ОГА снова заняли милиционеры.
Утром 4 марта митинг у здания вновь собрался. Прибыв на него, вижу: теперь все окна здания — в стальных решетках. За ночь поставили! Обращаюсь к митингу: больше сообщениям милиции не верить, как манипуляциям! Завтра, 5 марта, снова идем брать администрацию.
Теперь нужно было сделать так, чтобы каждый выполнил свою задачу. Чтобы появились и сцена-трибуна, и песок в мешках, и автомобильные покрышки. Наши действия напоминали то, что делали на Майдане? Да. Мы работали так же. Оружием врага. А можно ли было иначе? В тот момент в Донецке еще не было орд правосеков: мы боролись с прежней донецкой, якобы «пророссийской», властью. С местной продажной и малодушной «элитой». До сих пор не жалею об этом. Иначе эти «отцы народа» отдали бы нас под власть киевской хунты. Под власть торжествующей бандеровщины-2. Не было бы никакой Русской весны.
Штурм мы назначили на 16 часов 5 марта. И опять все пошло не так, как планировалось. Во-первых, не появился тот, кто возглавлял отряд крепких спортсменов и кто должен был сносить милицейское оцепление. Он просто предал нас. Не будем поминать его имя, тем более что закончил он жизнь свою бесславно уже в ДНР. Во-вторых, опять не появилась машина с разборной трибуной. Проезд грузовиков в центр города просто закрыли силами милиции и коммунальников. Оказался арестованным наш боец, везший на «Газели» «болгарки» и генератор. В-третьих же, на сей раз мы просто не нашли того, кто продал бы нам и шины, и песок. Всех подрядчиков успела запугать милиция. Хотя люди, бравшиеся за эту задачу, накануне заверяли меня: все будет выполнено. Время покажет, что были они либо засланными казачками, либо малодушными червями. Но да черт с ними. Бог им судья!
Но 5 марта и митинг наш был куда более агрессивным. Мы мстили и за аресты, и за провокацию с бомбой. Входные ворота центрального входа, не поддавшиеся нам при первом штурме, в этот раз мы просто вынесли. Без тягачей или тракторов — силой своих мышц просто вырвали решетку из бетонных столбов, в которые она была укреплена. Милицию отогнали, а ворота расшатали — и они упали вместе с кусками стены. В здание вошли жестко. Принялись выгонять из него милицию. А она пыталась сопротивляться. На каждом этаже нас ждал заслон и железные решетки, перекрывающие коридоры. А «болгарок» нас лишили. Собственно бойцов — меня с товарищами-боксерами — оказалась горстка. Остальные не прибыли, предали, а быть может, продались. Ни одного из них не видел с тех пор. В довершение к сему милиция обесточила здание администрации. На электропульте они вытащили какой-то модуль, заменить который мы не могли при всем желании.
Снова решаем на ходу: в здании — несколько сотен миллиционеров. На нашу сторону они не переходят, оставаясь верными МВД Украины во главе с Аваковым. Вычистить их оттуда не получается, особенно в потемках. Милиция забаррикадировалась в подвальном этаже, туда не проникнешь. Значит, попробуем занять как можно большим числом людей доступные помещения. Займем первый и второй этажи.
Раздав задания, помчался за «болгарками» и песком. Сцену у обладминистрации сколотили сами ребята. Несколько сотен митингующих остались ночевать в захваченных помещениях.
Да мать твою! Ни песка, ни инструмента достать не сумели. Зато возникает идея: пойти на штурм областного казначейства. Примерно в шесть вечера часть митинга двинулась туда. Каюсь: то была моя ошибка. Меня все дергали и призывали брать казначейство, а потом — штурмовать областное управление внутренних дел. Так, чтобы быстро расшатать и парализовать региональную власть. Признаюсь, поддался я на это, тем самым распылив силы 5 марта.
Что из этого вышло? Казначейство на улице Соловьяненко — это примерно в полутора километрах от администрации. Мы хотели отключить его серверы и прекратить перечисление средств из области в Киев. А уж на следующий день — идти на штурм прокуратуры и УВД.
К казначейству пришло нас около трехсот. Взяли здание легко. Самого начальника казначейства на месте не оказалось, нас встретил его заместитель. Ему сказали без обиняков: не уйдешь — из окна выкинем. Он нас понял. Все работники казначейства удалились. Но зато вход в серверную закрывала большая броневая дверь. Взломать ее без серьезной техники мы не могли. Да, надо было укрепляться в администрации, а не тратить время и силы на казначейство. Но что придумать? Решаем: полсотни людей остаются в казначействе и не дают ему работать, никого не пускают на рабочие места.
В общем, хоть и не получилось всего задуманного, но все равно к ночи 5 марта в руках Народного ополчения оказались и часть здания облгосадминистрации, и казначейство. Наконец-то мы нашли и «болгарки»: теперь они лежали в багажнике моего автомобиля. Мы решили, что продолжим штурм утром 6 марта.
Да, тогда мы ошиблись. Надо было сразу начинать силовые действия с взятия «оружеек» милиции и СБУ. Однако поймите нас: на дворе стоял всего лишь март 2014 года. Ожесточенные бои за Саур-могилу и Дебальцево, варварские бомбардировки Донецка и Славянска были еще впереди. Люди боялись проливать кровь, не пал еще психологический барьер. Даже те немногие гладкостволки, что у нас имелись, люди просто боялись брать в руки. Сейчас-то ошибка очевидна, а вот тогда… Тогда мы не понимали, что надо вести себя как на войне, как в стане врага. Тогда было очень тяжело переступать через границы устоявшейся морали и закона. Вот как об этом вспоминает Сергей Цыплаков:
— Так, 7–8 марта я считал недопустимым проникновение в опечатанную СБУ квартиру Губарева с целью забрать его личные вещи, а 8–9 апреля уже проводил сделку на покупку 10 единиц боевого оружия у бандитов. Так быстро затирались психологические барьеры, мешающие действовать в боевых условиях.
В общем, уехал я из казначейства примерно в девять вечера, снова на конспиративную квартиру. Тогда-то впервые Россия и дала о себе знать. Мне на мобильный позвонил Сергей Юрьевич Глазьев. Этот звонок меня буквально окрылил. Глазьев говорил, что он поддерживает наши действия по антифашистской борьбе. Эти простые слова вдохнули в меня новые силы. В тот же вечер мы безуспешно пробовали провести скайп-конференцию с Константином Затулиным. Интернет барахлил. Такими были первые два контакта с Москвой. Вот и вся Россия в нашем движении на тот момент. И до того, как меня схватят и бросят в тюрьму, таких контактов больше не будет…
Схвачен…
На 6 марта у нас все было готово. Теперь мы никому не поручали сделать что-то, всю подготовку взяли в руки небольшого актива. «Болгарки» — вот они, в моем багажнике. Мы собрали пускай и небольшой, но решительный силовой отряд, знали, где взять песок. Могли собрать полуторатысячный митинг. То есть имели все, чтобы закрепиться в здании Донецкой областной администрации. Срежем все металлоконструкции, выгоним из здания милицию, если надо — с помощью травматического оружия. Укрепимся с помощью шин и мешков с песком — так виделось 6 марта.
Но уже тогда у нас были плохие предчувствия. Охота ведь на меня уже началась. Все мое окружение оказалось «считанным», выявленным. Мне-то теперь известно, кто проделал такую работу — человек, занимающий ныне высокий и ответственный пост в ДНР. Не называю его имя сознательно. Да, друзья мои, я тогда видел некоторых из деятелей нынешней ДНР, но с другой стороны. Так бывает, когда люди-конформисты меняют сторону конфликта по принципу «где выгодно».
Чудны дела твои, Господи! С самого начала я был «не их», не из титушек, не из прислуги Ахметова. И потому в самом начале Русской весны Донбасса именно наше Народное ополчение не дало им утопить все в болтовне и соглашательстве. Стоит ли удивляться тому, что многие работали рядом со мной, но против меня и что перед нами оказались сразу два врага: и олигархическая титушня, и победившие майдауны?
Ну, а в начале марта 2014-го все эти титушки стояли на постах вместе с милицией, остававшейся верной Авакову в Киеве. И следили эти посты не за тем, чтобы в Донецк не прибывали правосеки, а пресекали проезд автобусов с людьми из городов области на наши митинги в Донецке. Мы так и называли эти милицейские заслоны — «титушкованными». А ведь ребята из небольших городов области были самыми активными нашими сторонниками…
…Утро 6 марта началось плохо. Звонок в семь утра был как холодный душ на голову. Силы милиции очистили администрацию, арестовав около сотни протестующих. Арестовали и всех, кто держал казначейство. На совет командиров ополчения в девять утра (а мы проводили его в особой квартире, где мы не жили) не пришел никто. Всех взяли. Со мной остались лишь те, кто ночевал в конспиративной квартире. Я да два Сергея — Цыплаков и Ковальчук. Думаю, что нас сдал один из командиров ополчения. Я-то знал, что из Киева уже два дня как прибыла тамошняя «Альфа» — специальное подразделение СБУ. Она и должна была нас схватить: местной «Альфе» уже не доверяли. Естественно, вооруженному подразделению профессионалов противопоставить мы ничего не могли.