Для него настала пора отправиться в Свер-Смод на собеседование с Мургеном и узнать все, что требовалось узнать. Перспектива эта его не радовала. Мрачноватый нрав великого чародея вполне соответство- вал безрадостным, темноватым коридорам и залам его цитадели — на лице Мургена слабое подобие улыбки было эквивалентно безудерж- ному взрыву хохота у человека, не столь отягченного ответственно- стью. Шимрод хорошо понимал, чего следовало ожидать в Свер- Смоде, и внутренне подтянулся: если бы Мурген встретил его с широ- кой улыбкой, дружески похлопывая по плечу, Шимрод решил бы, что чародей окончательно спятил.
Покинув гавань, Шимрод заглянул в булочную и купил две боль- шие медовые коврижки, упакованные в тростниковые корзинки. Одна коврижка была покрыта измельченным изюмом, другая — орехами. Забрав корзинки с прилавка, Шимрод вышел из лавки и тут же завер- нул за угол, направляясь на задний двор. Пекарь, уверенный в том, что покупатель решил облегчиться, выбежал вдогонку с возражениями: «Постойте, постойте, сударь! У меня здесь не уличный нужник! От булочной должен исходить только аппетитный запах свежеиспеченно- го хлеба!» Оказавшись на заднем дворе, пекарь озирался по сторонам: «Где вы, сударь?» Ему послышалось какое-то бормотание, внезапный порыв ветра взметнул небольшой вихрь пыли и соломы. Что-то смут- ное выскользнуло из этого вихря, сразу исчезнув в небе. Шимрода на заднем дворе не было.
Задумчиво опустив голову, пекарь медленно вернулся в лавку, но никому не стал рассказывать о случившемся, опасаясь заслужить ре- путацию записного враля или сумасшедшего.
Шимрод опустился на каменную площадку высоко на восточных склонах ТихОтакОТиха, откуда открывался широкий вид на Тантре- вальский лес, темневший до самого горизонта. Над головой вздыма- лись стены Свер-Смода: груда тяжеловесных прямоугольных громад, словно беспорядочно сложенных и сращенных на нескольких уровнях бок о бок или одна на другой, с тремя неравновеликими башнями, торчавшими над всей этой массой подобно часовым, озирающим ок- рестности.
Путь к замку преграждала каменная стена высотой почти в два человеческих роста. Над арочным проходом в стене висела доска с грозной надписью черными буквами — раньше Шимрод ее не заме- чал:
·■ ПРЕДУПРЕЖДАЮ! ■О
Незваные гости! Путники! Все прочие!
ВХОДИТЕ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК!
***
Если вы не умеете читать, громко скажите «KJIAPO!»,
и предупреждение будет произнесено вслух.
НИ ШАГУ ДАЛЬШЕ! СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ!
В случае необходимости обращайтесь к волшебнику Шимроду,
проживающему в его усадьбе Трилъде
в Большом Тантревалъском лесу.
Остановившись в проходе, Шимрод приоткрыл чугунные ворота и заглянул на внутренний двор. C тех пор, как он побывал здесь в по- следний раз, ничто не изменилось. Двор охраняли знакомые грифоны: темно-зеленый в крапинку Byc и багровый Вувас, с чешуей оттенка запекшейся крови или сырой печени. Устрашающие твари в панцирях из толстых роговых пластинок были в полтора раза выше и шире рос- лого человека. На голове Byca торчал гребень из шести черных шипов — будучи тщеславен, он прикрепил к ним разнообразные медали и эмблемы. На черепе Вуваса, спускаясь на загривок, топорщилась же- сткая красновато-черная щетина. Не желая ни в чем уступать коллеге, Вувас украсил гриву несколькими крупными жемчужинами. В данный момент грифоны сидели у сторожевой будки, склонившись над шах- матной доской из чугуна и кости. Каждый раз, когда тот или иной пе- редвигал какую-либо из четырехдюймовых фигур, та издавала вое- клицание — презрительное, возмущенное, потрясенное, а иногда и одобрительное. Часовые, однако, пропускали замечания фигур мимо ушей и делали ходы, исходя из своих собственных соображений.
Протиснувшись в проем ворот, Шимрод остановился во дворе. Грифоны обернулись: их глаза горели, шиповатые плечи напряглись. Каждый приказывал другому встать и прикончить Шимрода, но ни один не встал. «Ты меня за дурака принимаешь? — возмущался Вувас.
Стоит мне отвернуться, ты сделаешь неразрешенный ход или при- прячешь фигуру под мышкой! Давай-ка, не отлынивай, выполняй обя- занности!»
«Почему я, а не ты? — горячо возражал Byc. — Твои замечания свидетельствуют только о том, что у тебя самого на уме! Пока я рас- правляюсь с этой оторопевшей деревенщиной, ты потихоньку пере- ставишь княжну, и черный пес окажется в западне!»
Набычившись, Вувас зарычал на Шимрода: «Ступай прочь! Так будет проще для всех. Нам не придется рвать тебя на куски, а твоя родня сэкономит на похоронах».
«Об этом не может быть и речи, — отрезал Шимрод. — Я пришел по важному делу. Разве вы меня не знаете? Я— Шимрод, отпрыск Мургена».
«Никого мы не знаем и знать не хотим! — заявил Вувас. — Все вы, здешние, на одно лицо».
Byc указал когтем на середину двора: «Стой здесь, пока мы не за- кончим игру. Наступает критический момент, кульминация комбина- ции!»
Шимрод, как ни в чем не бывало, подошел гораздо ближе, чтобы рассмотреть позицию на доске; углубившись в игру, грифоны его больше не замечали.
«Смехотворно!» — заметил Шимрод через некоторое время.
«Тихо! — рявкнул багровый Вувас. — Не мешай, уши оборву!»
Byc вызывающе задрал клюв: «Как это понимать? Ты пытаешься нас оскорбить, умник? Сейчас перебросим тебя через стену по частям, будешь знать!»
«Разве можно оскорбить корову, назвав ее скотиной? — спросил Шимрод. — Как можно оскорбить пса, утверждая, что он сукин сын? Почему бы пара безмозглых болванов оскорбилась, услышав, что их размышления смехотворны?»
Наклонив голову набок, Вувас поинтересовался: «Не совсем по- нятно, на что ты намекаешь. Что ты пытаешься сказать?»
«Только то, что каждый из вас мог бы выиграть в два хода».
Грифоны угрюмо изучили позицию. «Каким образом?» — спросил наконец Вус.
«В твоем случае достаточно проткнуть душителя кинжалом голо- вореза, а затем продвинуть архижрицу вперед, наступив змею на хвост
и дело в шляпе».
«Прекрасно, превосходно, замечательно! — обиженно проревел Вувас. — А я? Как я мог бы выиграть?»
«Разве не ясно? Тебе мешают эти мор дюки. Спугни их призраком
вот таким образом — после чего твоим головорезам ничто не смо- жет препятствовать».
«Изобретательно! — признал темно-зеленый в крапинку Вус. — Предложенные тобой ходы, однако, противоречат правилам, приня- тым на планете Фарсад. Кроме того, ты неправильно называешь фигу- ры и перепутал всю позицию на доске!»
«Это несущественно, — отозвался Шимрод. — Начните игру сно- ва, а мне пора идти».
«Не торопись! — воскликнул Вувас. — Ты забыл об одной не- большой формальности».
«Мы не вчера родились, — кивнул Вус. — Готовься к смерти».
Шимрод поставил на стол две тростниковые корзинки. Багровый грифон, Вувас, с подозрением спросил: «Что в этих корзинах?»
«Медовые коврижки, — пояснил Шимрод. — Одна немного больше и сочнее другой».
«Ага! — встрепенулся Вус. — И какая из них больше и сочнее?»
«Вам придется открыть корзины и проверить. Самая большая и сочная коврижка полагается, разумеется, тому, кто ее заслуживает».
«Само собой!»
Шимрод поспешно направился ко входу в цитадель. На какое-то мгновение у него за спиной воцарилась тишина. Затем послышалось бормотание, прервавшееся резким замечанием и не менее резким воз- ражением. Внезапно двор огласился яростным визгом, ревом, глухими ударами и треском рвущихся шкур.
Шимрод взбежал по трем ступеням на каменное крыльцо. Колон- ны обрамляли нишу, перекрытую огромной чугунной дверью, в два раза выше человеческого роста и в два раза шире размаха человече- ских рук. Черные чугунные лица выглядывали из орнаментальных пе- реплетений чугунных лоз; чугунные глаза разглядывали Шимрода с язвительным любопытством. Шимрод прикоснулся к выступу на кося- ке — заскрежетали чугунные петли, дверь распахнулась. Перешагнув через порог, Шимрод оказался в вестибюле с высоким сводчатым по- толком. Справа и слева на пьедесталах застыли каменные статуи пре- увеличенно истощенных персонажей в мантиях с капюшонами, скры- вавшими в тени аскетические лица. Служитель не появился — но Шимрод и не ожидал, что его кто-нибудь встретит. Служителей Myp- гена часто невозможно было заметить невооруженным глазом.
Шимрод хорошо знал, куда идти. Из вестибюля он повернул в длинную галерею. Через равные промежутки открывались высокие арочные проходы в помещения, выполнявшие различные функции. Нигде никого не было, не раздавалось ни звука: в замке чародея цари- ла почти неестественная тишина.
Шимрод не торопясь шел по галерее, заглядывая в комнаты по обеим сторонам, чтобы проверить, изменилось ли что-нибудь с тех пор, как он посетил Свер-Смод в последний раз. В одних залах было темно, другие пустовали. Назначение некоторых помещений не вызы- вало сомнений; иногда трудно было сказать, какой именно цели они служили. В одной из комнат Шимрод обнаружил высокую женщину, стоявшую перед мольбертом спиной ко входу. На ней было платье до пят из серовато-голубого льняного полотна; ее седые, как грозовая туча, волосы, перевязанные лентой на затылке, ниспадали до пояса. На мольберте была установлена тонкая деревянная панель; пользуясь кистями и пигментами из дюжины глиняных горшочков, женщина наносила на панель какое-то изображение.
Шимрод хорошо знал, куда идти. Из вестибюля он повернул в длинную галерею. Через равные промежутки открывались высокие арочные проходы в помещения, выполнявшие различные функции. Нигде никого не было, не раздавалось ни звука: в замке чародея цари- ла почти неестественная тишина.
Шимрод не торопясь шел по галерее, заглядывая в комнаты по обеим сторонам, чтобы проверить, изменилось ли что-нибудь с тех пор, как он посетил Свер-Смод в последний раз. В одних залах было темно, другие пустовали. Назначение некоторых помещений не вызы- вало сомнений; иногда трудно было сказать, какой именно цели они служили. В одной из комнат Шимрод обнаружил высокую женщину, стоявшую перед мольбертом спиной ко входу. На ней было платье до пят из серовато-голубого льняного полотна; ее седые, как грозовая туча, волосы, перевязанные лентой на затылке, ниспадали до пояса. На мольберте была установлена тонкая деревянная панель; пользуясь кистями и пигментами из дюжины глиняных горшочков, женщина наносила на панель какое-то изображение.
Несколько минут Шимрод наблюдал за ее работой, но никак не мог определить характер изображения. Он зашел в комнату, чтобы рассмотреть панель поближе, и снова попытался понять, на что он смотрит, но безуспешно. Все пигменты выглядели одинаково матово- черными, что, по мнению Шимрода, не позволяло добиться достаточ- ной контрастности. Он приблизился еще на шаг, еще на один. Наконец ему удалось понять, что каждый из пигментов, исключительно не- обычных и не походивших ни на какие известные ему краски, отливал особенным, едва заметным дрожащим блеском, свойственным только ему одному. Шимрод изучил поверхность панели; формы, образован- ные черными мазками и подтеками, плыли в глазах, не позволяя со- средоточиться на каком-то определенном объекте или подметить ка- кую-нибудь закономерность.
Женщина повернула голову, взглянув на Шимрода пустыми бе- лыми глазами. У нее на лице оставалось непроницаемое выражение — Шимрод не был уверен даже в том, что она его видела. Не могла же она быть слепой! Это полностью противоречило бы ее занятию!
Шимрод вежливо улыбнулся. «Любопытная картина, — заметил он. — Не совсем ясно, однако, в чем заключается композиция».
Женщина не ответила. «Может ли быть, что она еще и глухая?» — подивился Шимрод. Несколько подавленный, он молча вышел из ком- наты и продолжил путь по галерее. Не было ни лакеев, ни каких- нибудь других слуг, способных объявить о его прибытии. Арочный выход в конце галереи привел его в зал с настолько высоким сводом, что он терялся в тенях. Ряд узких окон, расположенных высоко вдоль одной из стен, пропускал бледный свет северного неба; освещению придавал некоторую оживленность огонь, горевший в камине. Стены были обшиты дубовыми панелями без украшений. Посреди зала стоял массивный стол. В высоких шкафах у дальней стены содержались книги, редкости и различные предметы малопонятного назначения. Рядом с каминной полкой на серебристой цепи, тянувшейся откуда-то с потолка, висел стеклянный шар, наполненный мерцающей зеленой плазмой; внутри шара скорчился скелет горностая, неподвижно смот- ревший на Шимрода темными глазницами черепа, стиснутого между коленными суставами.
Мурген стоял у стола, глядя в огонь: человек средних лет, пропор- ционально сложенный, без особых примет. Таким он чаще всего пред- почитал выглядеть, в таком обличье ему было удобнее всего. Чародей встретил Шимрода пристальным взглядом и небрежным приветствен- ным жестом.
«Садись! — сказал Мурген. — Рад, что ты пришел. По сути дела, я уже собирался тебя вызвать, чтобы ты разобрался с ночной бабочкой».
Шимрод сел у огня и посмотрел по сторонам: «Я здесь, но не за- мечаю никакой ночной бабочки».
«Она исчезла, — пояснил Мурген. — Как ты нынче проводишь время?»
«Неплохо. Проехался в летний дворец Казмира в Саррисе, а потом в столицу Лионесса в компании принца Друна».
Мурген опустился в соседнее кресло: «Не хочешь ли подкрепить- ся, чего-нибудь выпить?»
«Не отказался бы от бокала вина, чтобы успокоить нервы. Твои сторожевые чудища наводят ужас пуще прежнего. Следовало бы при- казать им вести себя сдержанно».
Чародей безразлично махнул рукой: «Они выполняют свою функ- цию».
«На мой взгляд, слишком ретиво! — возразил Шимрод. — В один прекрасный день, когда твои почетные гости опоздают к ужину, не удивляйся — их окровавленные останки будут разбросаны по двору».
«Я редко принимаю гостей, — сказал Мурген. — Тем не менее, если ты настаиваешь, я посоветую Bycy и Вувасу проявлять бдитель- ность не столь агрессивно».
В зал то ли вошла, то ли влетела босая сильфида с серебряными волосами. У нее в руках был поднос с бутылью синего стекла и парой причудливо искривленных бокалов. Сильфида поставила поднос на стол, украдкой покосившись на Шимрода, и наполнила бокалы темно- красным вином. Один бокал она протянула Шимроду, другой подала Мургену, после чего вылетела из зала так же бесшумно, как появи- лась.
Чародей и его отпрыск молча пригубили вино из прозрачных го- лубых бокалов. Шимрод разглядывал содержимое подвешенного у камина светящегося зеленого шара. Казалось, в глубине глазниц ма- ленького черепа поблескивал интеллект, враждебно отвечавший взглядом на взгляд.
«Он все еще жив?» — поинтересовался Шимрод.
Обернувшись, Мурген посмотрел на мерцающий шар. Черные ис- корки в глазницах словно чуть сместились — теперь они вызывающе встречали взгляд Мургена.
«Возможно, какие-то последние флюиды сущности Тамурелло еще блуждают в замкнутом пространстве — как привкус настойки, если можно так выразиться. А может быть, это всего лишь впечатле- ние, созданное жизненной силой самого зеленого газа».
«Почему бы тебе не уничтожить и шар, и газ, и все эти «привку- сы», раз и навсегда?»
Мурген усмехнулся: «Если бы я знал все, что можно узнать, веро- ятно, я бы так и сделал. C другой стороны, в таком случае я мог бы знать, что этого делать не следует. Поэтому я не тороплюсь с оконча- тельным решением. Нарушать кажущееся равновесие, на мой взгляд, неосмотрительно и небезопасно».
«Но на самом деле этого равновесия нет?»
«Равновесия никогда нет».
Шимрод промолчал. Мурген продолжал: «Я доверяю инстинктам. Я чувствую, что где-то что-то постепенно готовится. Кто-то надеется застать меня врасплох, пока я предаюсь грезам наяву, упоенный и отя- гощенный властью. Возможность нападения вполне реальна — я не могу одновременно следить за всем, что происходит».
«Но кто способен вынашивать такие замыслы? Зеленый газ, пусть даже с привкусом Тамурелло?»
«Не обязательно Тамурелло».
«Тогда кто же?»
«Меня постоянно беспокоит один вопрос — я задаю его себе как минимум раз в день: куда делась Десмёи?»
«Она исчезла, когда сотворила Карфилиота и Меланкте — таково общепринятое представление».
Рот Мургена покривился: «Все ли так прямолинейно, на самом деле? Могу ли я поверить, что Десмёи завещала выполнение своего плана отмщения таким, как Карфилиот и Меланкте — извращенному выродку и вечно недовольной мечтательнице?»
«Побуждения Десмёи всегда были загадочны, — пожал плечами Шимрод. — Должен признаться, я никогда не подвергал их тщатель- ному анализу».
Мурген смотрел в огонь: «Из искры возгорелось пламя. Злобу Десмёи возбудил, казалось бы, тривиальный импульс: отказ Тамурел- ло удовлетворять ее эротические прихоти. К чему же такие сложно- сти? Почему она не отомстила, просто-напросто, самому Тамурелло? Предназначена ли Меланкте служить инструментом возмездия? Если так, планы ведьмы провалились. Карфилиот вдохнул зеленый дым, тогда как Меланкте едва почуяла его».
«Тем не менее, воспоминание о первом впечатлении, по- видимому, продолжает ее завораживать», — заметил Шимрод.
«Надо полагать, зеленый дым вызывает мгновенное привыкание, как сильнейший наркотик. Тамурелло проглотил зеленую жемчужину — и теперь корчится в стеклянном шаре, пропитанный насквозь зеле- ной субстанцией. Нет никаких признаков того, что ему это нравится».
«Незавидное положение Тамурелло само по себе можно рассмат- ривать как успешную месть».
«Да, но личной мести недостает величия, масштаба! Для Десмёи Тамурелло олицетворял не только себя, но и всех себе подобных. Кто способен измерить бездны злобы и порока? Их можно только ощу- щать, они вызывают изумление!»
«Скорее содрогание».
«На мой взгляд, полезно учитывать, что Десмёи, создавая Карфи- лиота и Меланкте, пользовалась магией демонов, происходящей из мира Ксабисте. То, что мы воспринимаем как «зеленый газ», может быть воплощением самой ведьмы в форме, навязанной условиями Ксабисте. Если это так, она, несомненно, с нетерпением ждет возмож- ности восстановить свое привычное обличье».
«Ты считаешь, что Десмёи и Тамурелло могут быть закупорены вместе в этом стеклянном шаре?»
«Всего лишь гипотеза. Тем временем, мне приходится бдительно следить за Джоальдом и предохранять его чудовищную громаду от любых воздействий, способных нарушить его древний сон на дне океана. Когда у меня освобождается час-другой, я изучаю магию де- монов Ксабисте, двусмысленную и предательски уклончивую. Таковы мои основные занятия».