Мэдук ответила ясным, хотя и дрожащим голосом: «Мы сюда не играть пришли».
«Ха! — слегка откинул голову назад Зерлинг. — Как бы то ни бы- ло, принцесса, рекомендую вам немедленно удалиться».
«Я не могу уйти, пока не найду ответ на свой вопрос».
«И что же вас так интересует?»
«Я хочу знать, что случилось с моим отцом».
Зерлинг поморщился в некотором замешательстве: «Кто был ваш отец? Я что-то не припомню».
«Конечно, помните! Он любил мою мать, принцессу Сульдрун. За это король приказал бросить его вот в эту яму. Если отец еще жив, может быть, он отзовется и скажет, как его зовут. Тогда я смогу умо- лять его величество о снисхождении».
Палач вздохнул и печально усмехнулся: «Можете звать сколько угодно, день и ночь! Вы не услышите в ответ ни шепота, ни вздоха».
«Значит, он умер?»
«Его опустили в темницу давным-давно. Там, в одиночестве, че- ловек быстро теряет волю к жизни. Там холодно и сыро, там остается только сожалеть о своих преступлениях».
Мэдук смотрела на отверстие колодца, горько опустив уголки губ: «Кто он был, как он выглядел? Вы не помните?»
Зерлинг бросил тревожный взгляд через плечо: «Замечать что- нибудь, спрашивать о чем-нибудь, помнить кого-нибудь — не мое де- ло. Я рублю головы и верчу ворот, растягивая сухожилия. Но когда вечером я прихожу домой, я становлюсь совсем другим человеком. Поверите ли, не могу даже курице свернуть шею!»
«Все это замечательно — но каким был мой отец?»
Зерлинг снова опасливо оглянулся: «Пожалуй, лучше было бы ни- чего не говорить — тем более, что ваш отец позволил себе немысли- мый проступок...»
Мэдук прервала размышления палача почти плачущим голосом: «Я не могу так думать! Если бы он не позволил себе этот проступок, меня не было бы на свете».
Зерлинг моргнул: «Вопросы такого рода выходят за рамки моей компетенции. Я уделяю все внимание тому, чтобы правильно выдер- гивать кишки и затягивать петли. Королевское правосудие, по опреде- лению, обсуждению не подлежит. Должен признаться, в данном слу- чае суровость наказания меня удивила: казалось бы, достаточно было отрезать наглецу нос и уши, да еще хорошенько вздуть плетью напое- ледок».
«Меня она тоже удивляет, — отозвалась Мэдук. — Вы говорили с моим отцом?»
«Не помню никаких разговоров».
«Как его звали?»
«Никто не позаботился спросить. Прислушайтесь к моему совету, принцесса: забудьте об этом!»
«Но я хочу знать, какая у меня родословная. У всех есть родослов- ная, а у меня нет!»
«В этой яме вы не найдете никакой родословной! А теперь — сту- пайте прочь, пока я не подвесил вашего приятеля за ноги, чтобы больше тут никто не безобразничал!»
«Пойдемте, ваше высочество! — взмолился Пимфид. — Здесь больше нечего делать!»
«Но мы ничего и не сделали!»
Пимфид не ответил — он уже удирал со всех ног.
5
Однажды, солнечным утром, Мэдук бодро прошагала по Длинной галерее Хайдиона к парадным воротам. Глядя из-под открытой арки на террасу перед входом, она заметила принца Кассандра. Облокотив- шись на балюстраду и задумчиво взирая на простиравшийся ниже го- род, его высочество отправлял в рот, одну за другой, темно-лиловые сливы из установленного рядом серебряного блюда. Быстро оглянув- шись, чтобы убедиться в отсутствии наблюдателей, Мэдук бегом пе- ресекла террасу и присоединилась к Кассандру.
Сперва принц беззаботно покосился на нее, но тут же вопроси- тельно поднял брови и повернулся к ней лицом: «Клянусь девятью нимфами Астарты! Чудеса в решете!»
«Что тебя так удивляет? — поинтересовалась Мэдук. — То, что я соблаговолила провести некоторое время в твоем обществе?»
«Конечно, нет! Сегодня ты поразительно хорошо одета!»
Мэдук бросила безразличный взгляд на свое скромное белое пла- тье с каймой ниже колен, расшитой зелеными и голубыми цветами; ее медно-рыжие кудри были перевязаны белой лентой: «Ничего особен- ного, хотя бывает и хуже».
«Перед нами, наконец, не диковатый заморыш, потрепанный бро- дячими псами, а принцесса королевской крови, изысканная и грациозная! — напыщенно произнес Кассандр. — В самом деле, ты выгля- дишь почти привлекательно».
Мэдук скорчила гримасу: «Я тут ни при чем. Меня заставили пе- реодеться, чтобы я танцевала котильон».
«И это тебя ужасно огорчает?»
«Не слишком — потому что я сбежала и танцевать не собираюсь».
«Ага! Ты многим рискуешь! Леди Дездея будет вне себя».
«Ей придется руководствоваться здравым смыслом. Если ей нра- вится танцевать, пусть пляшет — мне все равно. Она может прыгать, вертеться, дрыгать ногами и трясти задом, сколько ей вздумается, но только без меня. По-моему, вполне разумно предоставить каждому возможность следовать своим предпочтениям».
«Так вещи не делаются! Каждый обязан учиться вести себя, как полагается — даже мне приходится подчиняться».
«Почему же ты не танцуешь котильон, обливаясь потом и дрыгая ногами вместе со всеми?»
«В свое время я достаточно попотел, можешь не сомневаться! А теперь твоя очередь».
«Мне это не нужно — и воспитательницам придется вбить себе это в голову».
Кассандр усмехнулся: «Бунтовщица! Тебя могут снова выпороть».
Мэдук презрительно вскинула голову: «Пусть! Я не заплачу и не скажу ни слова — им быстро надоест это занятие».
Принц расхохотался: «Ты жестоко ошибаешься! Только на про- шлой неделе я обсуждал этот вопрос с Танчетом, помощником палача. Он говорит, что разговорчивым арестантам — тем, которые орут, виз- жат и выбалтывают все на свете — легче, чем упрямым и молчаливым, потому что вопли и жалобы позволяют палачу скорее убедиться в том, что он хорошо делает свое дело. Не пренебрегай моим советом! Не- сколько оглушительных криков и судорожных всхлипываний избавят твою шкуру от множества лишних неприятностей».
«Над этим стоит подумать», — согласилась Мэдук.
«Или — если рассматривать проблему с другой точки зрения — ты могла бы попробовать вести себя смирно и робко. Тогда тебя никто пороть не будет, и вопрос отпадет сам собой».
Мэдук с сомнением покачала головой: «Моя мать, принцесса Сульдрун, вела себя смирно и робко, но ее все равно ужасно наказали, хотя она ничего такого не заслужила. По меньшей мере, я так считаю».
«Сульдрун ослушалась короля, — рассудительно возразил Kac- сандр. — После этого ей оставалось винить только себя в том, что с ней случилось».
«И все-таки мне кажется, что король поступил со своей дочерью слишком жестоко».
Принц явно не хотел затрагивать эту тему: «Королевские приказы обжалованию не подлежат».
Мэдук смерила Кассандра холодным оценивающим взглядом.
Он нахмурился: «Что ты на меня уставилась?»
«В один прекрасный день ты станешь королем».
«Вполне возможно — надеюсь, не слишком скоро. Я не тороплюсь заниматься государственными делами».
«Ты стал бы так обращаться со своей дочерью?»
Кассандр поджал губы: «Я сделал бы все, что, по моему мнению, подобало бы сделать королю».
«А если бы я еще не вышла замуж, ты попытался бы женить на мне какого-нибудь вонючего толстого герцога, чтобы я осталась не- счастной на всю жизнь?»
Кассандр не сдержал раздраженный возглас: «Зачем задавать бес- смысленные вопросы? Ты выйдешь замуж задолго до того, как я наде- ну корону. О твоей свадьбе договорятся без моего участия».
«Пусть договариваются — ничего у них не выйдет», — пробормо- тала себе под нос Мэдук.
«Что ты сказала? Я не расслышал».
«Неважно. Ты бываешь в саду, где умерла моя мать?»
«Я много лет там не был».
«Отведи меня туда».
«Сейчас? Тебе пора танцевать котильон!»
«Тем более. Самое удобное время никому не попадаться на глаза».
Кассандр обернулся ко входу во дворец — вокруг никого не было
и беззаботно махнул рукой: «Мне следовало бы держаться подаль- ше от твоих проказ. Тем не менее, сейчас мне больше нечего делать. Что ж, пойдем, пока Дездея не проснулась. Терпеть не могу, когда ко мне пристают с жалобами и упреками».
«Я знаю, как лучше всего отвечать на упреки, — мудро заметила Мэдук. — Я притворяюсь, что ничего не понимаю, и гляжу на них в замешательстве. Они начинают объяснять все подряд, скоро утомля- ются и забывают, с чего все началось».
«А, лукавая маленькая Мэдук! Пойдем, пока нас не схватили за шиворот».
Принц и принцесса направились по обрамленной арками галерее к стене Зольтры Лучезарного; миновав оранжерею, они прошли по сы- рому короткому туннелю под стеной и оказались на парадном плаце перед Пеньядором — обширной площади, издавна прозванной Ур- квиалом. Справа стена круто поворачивала на юг; неподалеку, за раз- лапистой лиственницей и плотной порослью можжевельника, притаи- лась потемневшая от времени рассохшаяся дощатая дверь.
Кассандр, уже начинавший сомневаться в целесообразности всей затеи, пробрался к двери, расталкивая колючие ветви можжевельника и ругаясь — желтая пыльца, опадавшая с лиственницы, сыпалась ему в глаза. Принц нажал на старую дверь и крякнул: дверь не подавалась
«А, лукавая маленькая Мэдук! Пойдем, пока нас не схватили за шиворот».
Принц и принцесса направились по обрамленной арками галерее к стене Зольтры Лучезарного; миновав оранжерею, они прошли по сы- рому короткому туннелю под стеной и оказались на парадном плаце перед Пеньядором — обширной площади, издавна прозванной Ур- квиалом. Справа стена круто поворачивала на юг; неподалеку, за раз- лапистой лиственницей и плотной порослью можжевельника, притаи- лась потемневшая от времени рассохшаяся дощатая дверь.
Кассандр, уже начинавший сомневаться в целесообразности всей затеи, пробрался к двери, расталкивая колючие ветви можжевельника и ругаясь — желтая пыльца, опадавшая с лиственницы, сыпалась ему в глаза. Принц нажал на старую дверь и крякнул: дверь не подавалась
доски осели, ржавые петли перекосились. Кассандр приложился плечом и напрягся; с громким унылым стоном чугунные петли повер- нулись, и дверь приоткрылась. Кассандр отметил победу над препят- ствием мрачным торжествующим кивком и подозвал Мэдук: «Смотри! Перед тобой запретный сад принцессы Сульдрун!»
Они стояли над узкой ложбиной, круто спускавшейся к маленько- му полумесяцу пляжа. Когда-то сад был задуман в классическом стиле Аркадии, но теперь беспорядочно зарос всевозможными деревьями и кустарником — дубками, оливами и лавром, миртом и тисом, а также душистыми травами — гортензиями, валерианой, златоцветником, вербеной, пурпурным тимьяном. На полпути к пляжу россыпь мра- морных обломков и несколько еще не свалившихся колонн свидетель- ствовали о местонахождении древнеримской виллы. Единственное сохранившееся строение было рядом: небольшая часовня, запятнанная влажным лишайником; от нее исходил запах сырого камня.
Кассандр указал на часовню: «Здесь Сульдрун укрывалась от не- погоды. Она провела много одиноких ночей в этом тесном и неуютном месте». Принц неодобрительно покачал головой: «А также несколько не столь одиноких ночей — за что жестоко поплатилась».
Мэдук сморгнула слезы, навернувшиеся на глаза, и отвернулась: «Здесь томилась моя мать. Я ее никогда не знала. Здесь она встретила моего отца — и он умер, брошенный в подземелье! Как я могу все это забыть?»
Кассандр пожал плечами: «Не знаю. Могу только заверить тебя, что испытывать сильные чувства по этому поводу бесполезно. Ты хо- чешь спуститься в сад?»
«Давай пройдем по тропе, посмотрим, куда она ведет».
«Она петляет вниз и выходит на берег моря. Сульдрун проводила дни, выкладывая тропу галькой, собранной на пляже. Но дождевые потоки размыли гальку — от усилий твоей матери, да и от всей ее жизни, не осталось почти никаких следов».
«Кроме меня».
«Точно, кроме тебя! Достопримечательное достижение, нечего сказать!»
Мэдук проигнорировала издевательский тон принца — по ее мне- нию, он не свидетельствовал о хорошем вкусе.
«По правде говоря, — задумчиво продолжал Кассандр, — ты на нее совсем не похожа. По-видимому, ты многое унаследовала от отца, кто бы он ни был».
«Моя мать любила его! — с чувством сказала Мэдук. — Значит, он был благородный человек, занимавший достойное положение! Тем не менее, меня обзывают «бастардом» и смеются над тем, что у меня нет родословной».
Кассандр нахмурился: «Кто позволяет себе такие вольности?»
«Шесть фрейлин, которых ко мне приставили».
Принц был шокирован: «Неужели? На первый взгляд они любезны и пригожи — особенно Девонета!»
«Она хуже всех. Маленькая ядовитая змея в девичьем обличье!»
Возмущение Кассандра слегка улеглось: «А, о чем тут говорить! Девицы любят посплетничать и обменяться колкостями. Печальный факт, но такова их природа. Так что же, пойдем дальше?»
Мэдук задержалась, спускаясь по тропе: «У Сульдрун не было друзей? Ей никто не помогал?»
«Никто не отваживался нарушить королевский указ. Время от времени сюда заходил жрец, отец Умфред; он утверждает, что хотел обратить Сульдрун в христианство. Подозреваю, что он хотел совсем другого, но в этом ему, без сомнения, было отказано. Возможно, именно по этой причине он выдал ее королю».
«Так ее предал отец Умфред!»
«Полагаю, что, по его представлению, в этом состоял его долг».
Мэдук кивнула, усваивая новые сведения: «Почему Сульдрун здесь оставалась? Я бы перескочила через стену и сбежала уже через час!»
«Ты так и сделала бы, охотно верю! Но Сульдрун, насколько я ее помню, была мечтательным, робким созданием».
«Но у нее была возможность уйти. Что ей помешало?»
Кассандр задумался: «Надо полагать, она все еще надеялась полу- чить прощение короля. Если бы она сбежала, что тогда? Она не смогла бы выжить в нищете, грязная и голодная — ее бы кто-нибудь изнаси- ловал, она замерзла бы в придорожной канаве холодной ветреной но- чью».
Мэдук не совсем понимала, о чем речь: «Кто-нибудь изнасиловал — что это значит?»
Принцу пришлось объяснить смысл неосторожного выражения в самых обобщенных терминах. Мэдук поджала губы: «Нахальное пове- дение! Если бы кто-нибудь попытался сделать что-нибудь подобное со мной, я не потерпела бы такого обращения, и обидчик получил бы от меня строгий выговор!»
«Уверяю тебя, Сульдрун тоже не прельщала подобная перспекти- ва, — ответил Кассандр. — Вот такая история. А теперь от нее ничего не осталось, кроме принцессы Мэдук. Ты достаточно насмотрелась на старый сад?»
Мэдук огляделась по сторонам: «Здесь тихо и становится не по себе. Как будто весь мир отодвинулся куда-то вдаль. При лунном све- те здесь, наверное, очень грустно — и так красиво, что сердце разры- вается. Я больше не хочу сюда приходить».
6
Горничная сообщила леди Дездее о том, что принцесса Мэдук вернулась в замок в сопровождении принца Кассандра.
В результате леди Дездея не знала, что предпринять. Она намере- валась хорошенько отчитать маленькую шалунью и назначить ей в наказание шесть утомительных уроков танцев. Соучастие принца Kac- сандра, однако, полностью меняло дело. Наказать Мэдук значило бы, тем самым, подвергнуть критике молодого принца, а Дездея не хотела брать на себя такую ответственность. Кассандру суждено было однажды стать королем, а короли, как известно, отличаются злопамятно- стью.
Раздраженно повернувшись на каблуках, леди Дездея решительно направилась в гостиную королевы, где ее величество Соллас отдыхала на диване, обложившись подушками, в то время как отец Умфред звучно декламировал псалмы по-латыни, постепенно разворачивая пергаментный свиток. Соллас не понимала ни слова по-латыни, но находила, что голос отца Умфреда производил успокоительное дейст- вие; тем временем королева подкреплялась свежим творогом с медом, приготовленным в небольшой серебряной чаше.
Леди Дездея нетерпеливо ждала поодаль, пока Умфред не закон- чил чтение, после чего, заметив вопросительное движение головы ко- ролевы, рассказала ей о последней провинности Мэдук.
Соллас флегматично выслушала ее, то и дело запуская ложку в чашу с творогом.
Дездея почувствовала необходимость в более энергичном подхо- де: «Я в замешательстве! Вместо того, чтобы следовать моим указани- ям, она шныряет по окрестностям замка в компании принца Кассанд- ра, не обращая внимания на то, что ее ждут. Если бы она не занимала столь высокое положение, можно было бы подумать, что она одержи- ма бесами, что на нее навели порчу или что-нибудь в этом роде. Нико- гда не встречала столь извращенного ребенка!»
Королева Соллас не разделяла возбуждение воспитательницы: «Она немного своенравна, это правда».
Леди Дездея слегка повысила голос: «У меня руки опускаются! Мэдук даже не затрудняется мне возражать — она просто меня не за- мечает. Я могла бы с таким же успехом обращаться к окну или к тум- бочке!»
«Сегодня вечером я сделаю ей выговор, — уступила Соллас. — Или, может быть, завтра, если придется ее снова колотить. Сейчас у меня на уме десятки других вещей».
Отец Умфред прокашлялся: «Возможно, ваше величество позво- лит мне выдвинуть предположение».
«Разумеется! Я ценю ваши советы».
Умфред сложил вместе кончики пальцев в позе смиренного нази- дания: «Леди Дездея намекнула на возможность влияния потусторон- них сил. Учитывая все обстоятельства, я считаю это маловероятным — но не выходящим за рамки возможного, так как Святая Церковь не исключает подобные случаи. В качестве меры предосторожности я рекомендовал бы крестить принцессу Мэдук в соответствии с христи- анским обрядом, после чего преподать ей основные догматы канони- ческого вероучения. Набожность, благочестивые размышления и мо- литвы постепенно, но неизбежно вселят в нее уверенность в полезно- сти послушания и смирения — качеств, каковые в ней уже давно и безуспешно пытаются воспитать».
Королева Соллас отложила опустевшую чашу: «Ваше предложе- ние не лишено смысла, но я сомневаюсь, что принцесса Мэдук сочтет подобную перспективу привлекательной».