– Извини, но этот отказ дался ему нелегко. Ты уж поверь мне.
– Я питаю к нему слабость. У меня к ним всем слабость. Желаю удачи, Даллас, – добавила Надин и, покачиваясь на высоченных шпильках, вышла за дверь.
Ева же воспользовалась оставшейся у нее минуткой, чтобы сделать чашку кофе, которую затем захватила с собой в конференц-зал.
Верная помощница Пибоди уже обновила материалы на демонстрационной доске.
– Я выложу на отдельную доску наших текущих подозреваемых, – доложила она Еве. – Если поместить все на одной доске, трудно разобраться, что к чему.
Иными словами, Пибоди сделала то же самое, что она прошлым вечером у себя дома. Ева кивнула:
– Нам нужна третья доска. У меня появился новый взгляд, и я хотела бы ознакомить с ним, прежде чем передам это дело дальше, Дженкинсону. Скажи, что тебе известно про группировку Красного Коня во время Городских войн?
– Религиозные фанатики, если я правильно помню. Доктрина была основана на весьма специфичной интерпретации «Откровений Иоанна Богослова». Упертые фундаменталисты, они готовились встретить конец света, приближение которого якобы ознаменовали Городские войны. В собственных глазах они были чем-то вроде слуг и последователей Красного Коня, второго из четырех коней Апокалипсиса. Конь этот символизирует собой войну и насилие. Небольшие разобщенные группы устраивали теракты – подбрасывали бомбы, совершали поджоги, ибо видели в них высокую миссию. Кроме того, они похищали детей – не старше восьми лет. По их мнению, до этого возраста детские умы и души еще чисты и в них можно вложить «правильные» мысли. План был таков: когда население планеты будет уничтожено, эти дети унаследуют Землю и заново ее заселят. Это называлось Великой Чисткой.
Ева пристально посмотрела на коллегу:
– Откуда тебе все это известно?
Пибоди с довольным видом полюбовалась собственными ногтями на фоне ярко-красного жакета.
– Проходила по истории в школе.
– Мне казалось, что детишки фри-эйджеров изучали лишь цветочки и травки, пушистых лесных зверушек и учились ткать одеяла.
– И это тоже. Но также и многое другое. Нам рассказывали про войны, другие исторические события, про религиозную нетерпимость. Иными словами, про разные пороки общества. Так мы приобретали знания, расширяли картину мира, после чего были вольны выбирать собственный жизненный путь.
– Понятно. А ты читала это «Откровение»?
– Отрывки. Полно всяких страшилок. – Пибоди передернулась. – У меня после него начались ночные кошмары.
– Ангелы-убийцы, чума, адское пламя, смерть. Не могу взять в толк, зачем все это? Когда мы дойдем до этого места на брифинге, ты расскажешь вместо меня.
– Так это Красный Конь?
– Странно, до сего момента ты не делала скоропалительных выводов. Детективы ведут поиск, а не хватаются за первый попавшийся вывод. И вообще, какое дурацкое название для агрессивной секты. Можно подумать, они просто вышли порезвиться на лужок.
– А если в этом и есть вся фишка?
– Может быть.
– Они убивали семьи, Даллас, больных, стариков, врачей, и забирали с собой детей, если те были не старше восьми лет. Подростки их уже не устраивали. Их они тоже убивали. В нашем с тобой баре никаких детей не было.
– Я объясню возможную связь, а пока давай готовь третью доску. – С этими словами Ева передала Пибоди папку и диск. – Извини, мне нужно несколько минут. А все из-за этой Надин.
Ева села за стол и, достав портативный компьютер, быстро пробежала глазами по основным пунктам брифинга. Через пару минут в зал вошла доктор Мира.
– Знаю, что пришла рано, но хотелось бы посмотреть на… – Взгляд ее упал на доски, и она тотчас умолкла. – Что ж, прогресс налицо.
– Верно, теперь у нас уйма новых имен, лиц, вероятностей и ракурсов. Вот только я бы поостереглась называть это прогрессом.
– Ищите мотивы. Деньги, власть, ревность, месть…
– Такое можно обнаружить сплошь и рядом.
– А если это религиозные фанатики? – спросила Мира с видимым интересом. – Например, культ Красного Коня? В конце Городских войн их вроде бы как уничтожили. Но что, если они вновь подняли голову?
– Маловероятно, но фанатики всегда найдутся.
– Лично я не вижу связи.
– Я поясню.
– Их имя наводило страх из-за так называемой Великой Чистки. У меня были друзья в Европе, где они бесчинствовали сильнее, чем здесь.
– Как только брифинг окончится, я с удовольствием выслушаю твое мнение, – сказала Ева, помня о данном Рорку обещании. – Надеюсь, у тебя найдется для разговора со мной минутка свободного времени.
– Я отменила все запланированные дела, чтобы всецело посвятить себя расследованию.
– В некотором смысле это личное дело…
– Разумеется. – Мира встретилась с ней взглядом. – Я в твоем полном распоряжении.
Это как горькая пилюля, сказала себе Ева. Чем быстрее ее проглотить, тем лучше.
– Тогда предлагаю сделать это сразу после брифинга. Заодно обменяемся информацией.
– Уговорила.
Тем временем в конференц-зал стекался народ – следователи, полицейские в форме, компьютерщики. Вскоре комната уже гудела голосами, как улей.
Ева заняла место у доски и выждала с полминуты, пока все рассядутся.
– Прежде чем вы все выступите с отчетами, я быстро пройдусь по свежим данным. Как видите, мы добавили к нашему списку несколько новых лиц.
Она вкратце рассказала о каждом из двенадцати человек, которых удалось выявить при перекрестном поиске.
– Сейчас я хотела бы добавить сюда еще один фактор. А именно, возможную связь с культом Красного Коня периода Городских войн либо связь с любой маргинальной религиозной и политической группировкой. Пибоди, будь добра, просвети присутствующих на предмет этого культа.
– Здесь, в Нью-Йорке, их почти не было, – заметил Фини, когда Пибоди закончила. – Насколько мне помнится, они взяли на себя лишь пару терактов, и на этом дело закончилось. Тем более здесь им дали отпор. Любой возьмет в руки оружие, когда у вас пытаются похитить ребенка.
– Мой источник подтвердил, что в Европе имели место два случая, приписываемые Красному Коню. Оба произошли в кафе, причем задействовано было то же самое вещество. С теми же результатами, что и в нашем случае. Подчеркиваю, то же самое, – повторила Ева. – Оно было распознано прежде, чем правительство прекратило расследование, закрыло и отправило дело в архив. Более того, единственный подозреваемый, чья личность так и осталась тайной, по всей видимости, пропал. То ли его казнили, то ли заточили в тюрьму, то ли ему была поручена разработка новых образцов химического и биологического оружия – ничего этого мы не знаем.
Ева на минуту умолкла, давая присутствующим возможность обсудить и переварить услышанное.
– Так что связь есть, – продолжила она, когда шум в зале слегка утих. – Но ее нужно выявить. Я склонна доверять психологическому профилю, предложенному доктором Мирой. Вряд ли тут замешана политика или нечто грандиозное. Но тот, кто это совершил, явно имеет отношение к культу Красного Коня, к тому старому прикрытому делу или к первоначальному создателю вещества.
Фини, я бы хотела, чтобы детектив Кэллендер и кто там у тебя главный специалист по таким вещам расследовали возможную связь. Необходимо прошерстить все базы данных. Во время Городских войн информация хранилась из рук вон плохо.
– Даю тебе в пару Никсона, – сказал Фини, повернувшись к Кэллендер.
– Отлично.
– Есть у вас что-то новое, Фини?
– Пока ничего, за что можно было бы уцепиться.
– Бакстер?
– Адам Стюарт. Он у тебя на доске. Его сестра Энн была в числе жертв.
– Сонаследники трастового фонда, – прокомментировала Ева, пробежав глазами свой список. – Она юрист-надомник в «Динамо», он в данный момент безработный и живет не только с процентов, но и с основного капитала.
– Все верно, – поддакнул Бакстер. – Подозрительный тип, что-то явно темнит, иначе с чего бы ему быть таким дерганым? Строит из себя безутешного брата, успокаивает родителей. В общем, мы взяли его на заметку.
– Допросите его, «поджарьте» как следует.
Бакстер назвал еще пару имен, причем одно из них совпало с ее списком.
Следующими докладывали Дженкинсон и Рейнеке. Трое из четверых ими названных значились и в ее списке.
– Поручаю тебе демонстрационную доску, Пибоди. Итак, что мы имеем. Адам Стюарт – брат жертвы, Анны Стюарт. Иван Берковиц – знакомый Шерри Кунц. Льюис Коллуэй – коллега Джозефа Кэттери. Аннализа Берк – супруга Джона Берка. Шон МакБрайд – знакомый Пола Гаррисона. Добавим к нашему списку менеджера бара, Девона Лестера, и еще одного Лестера, его брата Кристофера, химика по образованию.
– Это те, кого следует допросить в первую очередь. Проработайте их. Нет ли у кого-то, пусть даже слабенькой, связи с культом Красного Коня или с тем старым прикрытым расследованием. Тщательно пройдитесь как по финансовой стороне, так и по электронным данным. Мы с Пибоди берем на себя Лестеров.
Раздав задания – кому-то побегать по городу, кому-то порыться в архивах, – Ева назначила новый брифинг на четыре часа.
– Сегодня утром мы сделаем официальное заявление для прессы, – произнес, поднимаясь с места, Уитни. – И ровно в час проведем пресс-конференцию. Я бы хотел, лейтенант, чтобы через час вы встретились с нашим представителем отдела по связям с общественностью.
– Слушаюсь, сэр.
– Выберите себе еще двоих помощников для выявления возможных источников отравляющего вещества.
– Я бы хотела видеть в нашей команде детектива Стронг из отдела по борьбе с распространением незаконных химических препаратов. Если, конечно, она согласится.
– Постарайтесь уговорить ее. Вот увидите, лейтенант, после пресс-конференции вам понадобятся дополнительные силы. Даю вам час.
– Слушаюсь, сэр. А теперь за дело. – Последние слова предназначались ее команде. – Пибоди, свяжись с Девоном Лестером. Пригласи его к нам. Как бы для уточнения кое-каких деталей.
– А что с братом?
– Нет, пока Девон будет дома, его лучше не трогать. Лучше мы пришлем к нему двух суровых копов. Я снова свяжусь с Моррисом и Диким Диком. Плюс хотелось бы еще разок наведаться в кафе. Давай тащи сюда Девона. Мы займемся им, как только я освобожусь. Закончим с ним – займемся братом. После чего съездим в кафе.
– Поняла.
Ева повернулась и направилась к доске.
– Ева! – окликнула ее Мира. – В твоем распоряжении еще целый час. Может, зайдем ко мне в кабинет?
– Но я должна… – Она не договорила. Черт, ведь она обещала Рорку! – Хорошо, буду у тебя через пять минут.
7
Ева с дрожью в коленях приблизилась к церберше, что охраняла дверь, ведущую в кабинет доктора Миры. Честно говоря, она ожидала, что та фыркнет носом и велит ей подождать. Но этого не произошло. Наоборот, Ева даже удостоилась короткого кивка.
– Доктор Мира ожидает вас. Входите.
Выбора – как, впрочем, и предлога, чтобы остаться за дверью, – у Евы не было. И она шагнула в светлый и просторный кабинет доктора Миры.
– Смотрю, ты прямо минута в минуту, – улыбнулась Мира, стоявшая рядом с кофеваркой. – Одну секундочку, я приготовлю чай. А ты пока присядь, расслабься.
– У меня времени в обрез.
– Знаю. Я сейчас быстро просмотрю данные, которые мне прислали, а затем поговорим о том, что тебя беспокоит. А пока…
С этими словами доктор Мира протянула Еве изящную фарфоровую чашку с душистым цветочным чаем, после чего взяла себе вторую. Усевшись в одно из удобных синих кресел, она молча мелкими глотками отпивала чай, терпеливо дожидаясь, пока Ева тоже сядет.
Психоаналитики знают цену молчанию, подумала та, как и копы во время допросов.
– Ты сегодня хорошо выглядишь, – как бы невзначай заметила Мира. – Как твоя рука?
– Все в порядке, – ответила Ева и повращала плечом. Боль на секунду вернулась, но тотчас ушла. – Уже почти не болит.
– Ты здоровая женщина в отличной физической форме.
– Ты хочешь сказать, что мое тело заживает быстро?
Мира ничего не ответила, пристально глядя на нее голубыми глазами.
– А в остальном как твои дела?
– Хорошо. То есть в целом хорошо. Думаю, этого достаточно. Идеально не бывает ни у кого. Всегда найдется какой-нибудь сучок, темное пятно, что-то такое, что портит всю картину. С нами, копами, такое случается сплошь и рядом. Обычная история. Как-то так.
– Но ведь ты сказала мне, что это нечто личное, не имеющее отношения к работе.
– Боюсь, что для меня разницы как таковой нет. По крайней мере, иногда. Но меня это устраивает. Я привыкла.
Тянешь резину, дорогая моя, подумала Мира. Ты здесь явно не по собственному желанию.
– То есть ты нашла способ совмещать личную жизнь и работу. Тогда скажи мне, что тебя беспокоит?
– Не меня. Рорка.
– Понятно.
– Дело в том, что у меня всегда были очень яркие сны. – Ева отставила чашку в сторону. Она не собиралась притворяться, будто пьет чай. – С тех самых пор, как себя помню. И они не всегда приятные. Да и с какой стати им быть приятными? Если учесть, откуда я, кем работаю и что вижу каждый день. Может, когда я была ребенком, эти сны были своего рода бегством от реальности. В них я могла перенестись далеко, в другое место, главное было очень захотеть. И даже если это место оказывалось не слишком гостеприимным, оно все-таки было лучше, чем реальность. Но кошмары, воспоминания об отце… Я сумела их подавить. Я приложила к этому все усилия. И они оставили меня.
Ева умолкла.
– А теперь? – выждав минуту, уточнила доктор Мира.
– Случаются, хотя и не такие, как раньше. Так что да, Даллас все-таки оставил свой след.
Неудивительно, подумала Мира.
– И он проявляется в ночных кошмарах?
– Да, хотя и не сильно, – продолжала упираться Ева. – Я в них присутствую, хотя и знаю, что это всего лишь сон. Их не сравнить с теми, что случались раньше, когда я не могла вырваться из их объятий и даже делала Рорку больно. И я не позволю, чтобы это повторилось.
Она с трудом могла усидеть на месте. Как можно рассказывать о том, то творится у тебя внутри, сидя на стуле? Ева встала и принялась расхаживать по комнате.
– Согласна, прошлой ночью было чуть похуже, но чему удивляться, после такого безумного дня? Вот все и слилось в один сплошной кошмар.
– Что смешалось?
– Бар, жертвы и все такое прочее.
Успокойся, мысленно приказала себе Ева. Немедленно возьми себя в руки. Слышишь, кому говорят?
– Я представляю себя на месте преступления. Но для копа это нормально. Вижу то, что случилось и как. Это ведет дальше, к вопросам «кто» и «почему». Я не просто все вижу, я ощущаю запахи, чувствую их едва ли не кожей. Черт, но ведь я об этом думаю, разве не так?
Она тотчас уловила в голосе оправдательные нотки и постаралась сгладить впечатление.
– В своем сне я вернулась назад, в бар. Они тоже были там. Стелла сидела рядом с барной стойкой с разрезанным горлом, как тогда, когда Маккуинн прикончил ее. Когда я нашла ее на полу в доме. Теперь в моих снах она приходит ко мне первой, иногда одна. И всегда и во всем обвиняет меня, как и раньше, когда я была ребенком.
– А ты ее?
– Я ее не убивала.
– Мой вопрос был не об этом.
– Маккуинн в любом случае убил бы ее. Не раньше, так позже. Наверно, я просто ускорила ее смерть.
– Как?
– Как? – растерянно переспросила Ева. – Я поймала ее, арестовала. Черт, я упекла ее в больницу, где пугала карой господней, лишь бы только она порвала с Маккуинном.
– Позволь мне вставить словечко, – перебила ее Мира. Держа в руке чашку с ароматным чаем, она пристально посмотрела на Еву. – Ты поймала ее и арестовала. Поскольку она пыталась бежать, пришлось устроить за ней погоню, во время которой она разбила фургон – тот самый, в котором она и Маккуинн похитили Мелинду Джонс и тринадцатилетнюю Дарли Морганстен. В результате она оказалась в больнице, где ты и сделала свое дело, а именно заставила ее признаться, где Маккуинн держит женщину и ребенка. Верно я говорю?
– Да.
– Ты помогала ей бежать из больницы? Помогала убить охранника и ранить медсестру? Помогала угнать машину, чтобы она смогла предупредить Маккуинна, что полиция вышла на его след?
– Нет, конечно, но…
– В таком случае как ты ускорила ее смерть?
Ева села.
– Просто у меня такое ощущение. Возможно, я не права, но я не могу от него избавиться.
– И даже сейчас, в эти минуты?
– Ты спрашиваешь, чувствую ли я свою вину или ответственность. Нет, вину я не чувствую, – ответила Ева. – При условии, если смотрю на происшествие медленно, шаг за шагом. Ответственность – да, в какой-то мере чувствую. Но я бы чувствовала ее в любом случае, даже будь на ее месте кто-то другой. Расследование было возложено на меня, и, наверно, я слишком сильно на нее надавила. Но это не меняет того, кем она была и что делала. За это я никак не отвечаю.
– Но это был не любой случай. Ведь она твоя мать.
– За это я тоже не несу ответственности.
– Нет, конечно, – мягко произнесла Мира и впервые за их разговор улыбнулась.
– Она не знала, кто я такая. То есть в реальной жизни не знала. Когда она была жива и смотрела на меня, то не знала, кто перед ней. Для нее я была лишь копом, который все испоганил. Но в моих снах она знает, кто я такая.
– Ты хотела, чтобы она узнала тебя перед тем, как умерла?
– Нет.
– Ты уверена?
– Абсолютно, – сказала Ева и не покривила душой. Так оно и было, и это ее успокоило. – У меня тогда просто не было времени думать о таких вещах. События развивались с такой скоростью, что раздумья лишь помешали бы. Нет, конечно, мне было немного не по себе столкнуться с ней лицом к лицу. Но, узнай она меня, это был бы кошмар наяву. Случись такое, она бы не остановилась ни перед чем, чтобы погубить меня и Рорка. Попыталась бы вымогать деньги. Нет, узнай она меня, моя жизнь превратилась бы в сущий ад. Особенно если бы она осталась в живых.
Ева умолкла и перевела дыхание, как будто наконец привела в порядок мысли, что беспорядочно роились у нее в голове.