– Я уже поняла. Кстати, вы обновили доску.
– Сегодня к нам пожалует Коллуэй. Хочу, чтобы он ощутил себя этаким консультантом. Вся эта бутафория – для него.
Тисдейл хмыкнула, затем, поджав губы, подошла ближе.
– Тут все жертвы до одной. Думаю, ему будет приятно. И это лишь горстка тех, кто с ним связан. Это придется ему по душе. А вот хронология явно искажена.
– Верно, искажена. И ни слова про культ Красного Коня или про Мензини. Их я приберегаю напоследок. Хотите поприсутствовать?
– При «консультации»? Хочу, с удовольствием. Кстати, Коллуэйи уже в пути. Они немного опаздывают, но, по идее, будут здесь в четверть второго.
– Давайте пройдем в мой кабинет. Там у меня приличный кофе. Заодно введу вас в курс последних новостей.
У себя в кабинете Ева приготовила две чашки кофе – для себя и для гостьи.
– Пибоди сейчас на задании. Разговаривает с соседкой Фишер по квартире. А потом с теми, кого ей удастся отыскать. Мы…
– Ой, – сделав глоток, Тисдейл заморгала и выдохнула. Затем снова сделала глоток. – Это не совсем то, к чему я привыкла.
Еве вспомнилась собственная реакция, когда она впервые попробовала коронную смесь Рорка.
– Приятный вкус, не правда ли?
– Да-да, очень даже. Я могу присесть? Насколько я понимаю, этот божественный напиток следует смаковать крошечными глотками, а не вливать в себя залпом.
– Ага, садитесь на стул у стола, потому что другой шатается, – ответила Ева, устроившись на углу стола. – Мы с Пибоди побеседовали с Элен Кэттери, – сказала она и вкратце пересказала их разговор.
– То есть он остался верен себе, – заметила Тисдейл. – Знай он, что Ванн прислал окорок, он был бы вынужден поступить точно так же. Если не больше. Прислать что-то побольше и подороже.
– Вы правы. Конкуренция. Желание затмить соперника. Что заставляет меня сделать вывод, что Ванн ему ничего не сказал. Более того, он вырос в моих глазах. Сделал доброе дело, но не стал кричать о нем во всеуслышание.
– В отличие от Коллуэйя, для которого признание окружающих – залог самооценки. Без него он ощущает себя инвалидом. Мне почему-то кажется, что спустя какое-то время он заявит о себе, не вам, так СМИ. Потому что прозябать в безвестности – это не для него.
– Возможно. Но я бы не хотела давать ему этот шанс. Я бы предпочла взять его уже сегодня.
– Думаю, вы заставите его расколоться.
– В этом и состоит план.
То ли подействовал кофе, то ли что-то еще, но Тисдейл блаженно откинулась на спинку стула и закинула ногу на ногу.
– Мне кажется, что его чувство самосохранения окажется сильнее, нежели желание прославиться.
– Это мы еще выясним.
– Кстати, пока никакой информации по источнику, снабдившему парня химическими компонентами. Знай мы, кто это сделал, мы бы имели больше возможностей поднажать на него.
– Может, нам лучше задействовать вашу силу убеждения и выбить у судьи ордер на обыск дома?
Тисдейл улыбнулась, глядя в чашку:
– Я так и знала, что вы это скажете. Он у меня есть. Мне было сказано, что я могу связаться с главой полиции Арканзаса Шер Рео, и мы с ней уладили этот вопрос. Когда бы вы хотели провести обыск?
– До того, как Коллуэй уйдет отсюда. Если возможно, я бы хотела задействовать Рорка. У него нюх на тайники. Кроме того, он неплохо читает шифры.
– Какое, однако, счастье быть замужем за тем, кто не просто понимает вашу работу, но и готов в ней помочь.
– Плюс кофе. Кстати, может, еще чашечку?
– С удовольствием, однако на сегодня хватит, спасибо. Несколько непривычный вкус. Кстати, у вас симпатичный офис, – добавила Тисдейл, вставая.
Ева в легкой растерянности огляделась по сторонам:
– Знаете, вы первая, от кого я это слышу.
– Он небольшой, в нем почти нет отвлекающих элементов. Плюс кофе. – Тисдейл отставила в сторону чашку. – Я хотела бы вам что-то сказать.
– Говорите.
– Ваши файлы в БВБ были или отредактированы, или изъяты. Некоторые уничтожены, некоторые загадочным образом пропали.
– Вот как?
– Да. Но до того, как это случилось, я имела возможность ознакомиться с их содержанием – на ранних стадиях нашего внутреннего расследования. И я хочу выразить сочувствие по поводу того, что случилось с вами, и извиниться от имени организации, которую я представляю, за проявленную по отношению к вам черствость и бездушие. Это было некрасиво с нашей стороны.
– Что было, то прошло, – сухо заметила Ева.
– Верно. И все же мне не дает покоя вопрос, согласилась бы я работать с вами, поменяйся мы местами. Ответа на него у меня нет.
– Вы не причастны к той истории.
– Тоже верно. Как и мой непосредственный начальник. Директор Герц – достойный человек. Наша деятельность нередко окутана завесой секретности и порой предполагает обман, и я бы точно не смогла работать, будь на его месте кто-то другой, менее достойный. Впрочем, у вас нет причин в это верить.
– Я знаю и верю в то, что более ста двадцати человек заслуживают справедливости. И я воспользуюсь любыми доступными мне средствами, чтобы это произошло.
– Я же сделаю все для того, чтобы вам в этом помочь.
– Значит, мы с вами сработаемся.
Она подождала, пока Тисдейл ответит на звонок.
– Да-да, спасибо. Комната для допросов «Б». Коллуэйи уже здесь, – сказала она Еве.
– В таком случае хватаем оружие, и вперед.
17
Чета Коллуэй, Рассел и Одри, сидели друг напротив друга за столом в комнате для допросов. Одри явно нервничала, Рассел был настроен воинственно.
Ему было за семьдесят, однако Ева с первого взгляда поняла, что именно когда-то нашла в нем Одри Хаббард. От Рассела исходило ощущение силы, надежности, несгибаемой воли.
– Мистер и миссис Коллуэй, – спокойным голосом поздоровалась с ними Ева и, быстро пройдя к столу, села. – Я лейтенант Даллас, а это агент Тисдейл. Спасибо, что согласились приехать к нам.
– Можно подумать, у нас был выбор, – холодно отозвался Рассел и столь же холодно посмотрел на нее выцветшими голубыми глазами. – Ваши люди нагрянули к нам на ферму, хотя это частная собственность, и заявили, что мы обязаны вместе с ними лететь в Нью-Йорк. Никто ничего не объяснил, сказали лишь, бросайте ваши дела и давайте с нами. А у нас как раз урожай кабачков.
Ева была готова поклясться, что эти стены впервые слышали столь необычную жалобу.
– Не волнуйтесь, мы постараемся как можно быстрее доставить вас обратно. А сейчас хочу предупредить, что наш разговор записывается.
– Я могу что-нибудь вам предложить, прежде чем мы начнем? – спросила супругов Тисдейл. – Кофе, чай, колу?
– Нам ничего не нужно. – Рассел с вызовом сложил на груди руки. Лицо его, обветренное и морщинистое, приняло воинственное выражение.
– Включаю запись, – объявила Ева. – Лейтенант Ева Даллас и агент Миу Тисдейл проводят допрос Рассела и Одри Коллуэй. Сейчас я зачитаю вам ваши права.
– Мы ничего не сделали, Расс, – сказала Одри и, потянувшись через стол, пожала мужу руку. Он в свою очередь нетерпеливо похлопал ее по руке:
– Не переживай, Одри. Они лишь пытаются нас запугать.
– С какой стати мне это делать? – возразила Ева и, зачитав их права, поинтересовалась, все ли им понятно.
– У нас есть право заниматься своим делом. Что мы и делаем.
– Я это ценю, мистер Коллуэй. Но, занимаясь своим делом, вы, как мне почему-то кажется, не могли не слышать про два теракта, случившиеся здесь, в Нью-Йорке.
– Об этом день и ночь кричат с экрана.
– Легко могу себе представить.
– Да, но при чем здесь мы? Нас там не было.
– Вот как? А вот ваш сын Льюис Коллуэй был. В баре «Виски с содовой», где произошел первый теракт. Он ушел оттуда за считаные минуты до того, как все случилось.
– Лью там был? – Одри схватилась за горло и крошечный золотой крестик, висевший у нее на шее.
– Разве вы не знали? – Ева слегка отклонилась на спинку и пару раз качнулась на стуле. – Ведь об этом день и ночь кричат с экрана. У вас же есть сын, который не просто живет и работает в Нью-Йорке, а буквально в паре кварталов от этих самых кафе и бара. И вам даже в голову не пришло связаться с ним, убедиться, что с ним все в порядке.
– Я…
– Откуда нам было знать, что это случилось рядом с работой?! – рявкнул Рассел. – Мы понятия не имеем, что и где происходит в вашем Нью-Йорке. Мы никогда в нем не были раньше и сейчас не в восторге от того, что оказались здесь.
– Вы ни разу не приехали проведать сына? – удивилась Тисдейл своим самым нежным, проникновенным тоном.
– Он сам уехал в это безбожное место. У нас же нет ни времени, ни средств приезжать сюда. Тем более он навещает нас.
– С ним все в порядке? – подала голос Одри. – Я пыталась дозвониться до него, но он не берет трубку. Прошлым вечером Лью прислал мне текстовое сообщение, успокоил, написал, что с ним все в порядке, но он страшно занят. Вы же говорите, что он был там, в том самом баре, где все это случилось.
– Все верно, со своими коллегами. Один из них потом погиб.
– О ужас! – ахнула Одри и прикрыла рот руками. – Да упокоит Господь его душу.
– Погибли и другие его коллеги. В кафе, где произошел второй теракт, также погибли люди.
– Господи, Расс, это какой-то кошмар. Мы непременно должны его проведать. Он наверняка теперь сам не свой и страшно переживает.
– Видно, не слишком переживает, раз умолчал о том, что погиб тот, с кем он бок о бок проработал несколько лет. Тот, с кем он за считаные минуты до трагедии сидел в одном баре.
– Он просто не хотел лишний раз волновать мать, вот и все.
– Допускаю это, мистер Коллуэй. Но у меня такое впечатление, что его мать уже была взволнованна, иначе почему бы она стала ему звонить? Скажите, когда вы в последний раз видели сына и говорили с ним?
– Он приезжал навестить нас несколько недель назад, провел с нами пару дней…
– Насколько я понимаю, за последние полгода он приезжал к вам несколько раз. – Ева открыла папку и пробежала глазами данные. – Но раньше он навещал вас гораздо реже. Примерно раз в год.
– Лью очень занят, – негромко произнесла Одри, глядя куда-то в пол. – У него серьезная должность в фирме. От него зависят другие работники. У него важные клиенты. Это очень ответственная работа.
– Вам доводилось видеть кого-то из его коллег?
– Нет, – отрезал Рассел прежде, чем жена успела открыть рот. – Нас это не касается.
– А разве он вам ничего не рассказывал? – развела руками Тисдейл. – Про своих коллег, про друзей, про работу?
– Я только что сказал вам: нас это не касается.
– Но ведь он человек, занимающий важный пост, на ком лежит ответственность. Вдруг ни с того ни с сего он зачастил к вам. Наверняка он рассказывал вам о своей жизни.
– Мы люди простые и не разбираемся в его работе, – поспешила пояснить Одри и нервно покосилась на мужа.
– Тогда почему он так часто приезжал к вам в последнее время? – гнула свою линию Ева.
– Чтобы отдохнуть. Ферма – это вам не сумасшедший Нью-Йорк. Отдохнуть, потому что ты весь день ходишь перед ним на задних лапках. Подай то, принеси се. Сам же он никогда не испачкает своих нежных ручек грязной работой.
– Расс, прекрати.
– Правда есть правда, но вас она не касается, – бросил он Еве. – Скажите, что вам от нас нужно?
– Вам разве не ясно? Ваш сын представляет интерес для расследования.
– Как это понимать? – Одри посмотрела на мужа, затем снова на Еву. – Что вы хотите этим сказать?
– Вы его подозреваете? По-вашему, он причастен к этим убийствам?
– Нет! Нет! Нет! – Одри закрыла лицо руками и едва ли не сжалась в комок. Рассел в упор смотрел на Еву.
И она увидела то, что хотела увидеть. В его глазах. Да, шок. И еще страх. Чего в них не было – так это возмущения или несогласия.
– Пока он рос, вы часто переезжали с места на место, – заметила Ева.
– Мы переезжали туда, где была работа.
– Позвольте вам не поверить. Ведь вы, мистер Коллуэй, дипломированный медик. С вашей квалификацией и опытом у вас не было необходимости колесить по стране в поисках работы. За вашим сыном водились грешки, не так ли? Он попадал в неприятности. Сначала мелкие, но ведь на то они и мальчишки. Всегда было нечто такое, что заставляло вас тревожиться. Ваш сын никогда не нравился соседям. Другие дети отказывались с ним играть. Были вещи и посерьезней, которые вы пытались отрицать или закрывали на них глаза. В такой ситуации самое разумное – уехать куда-нибудь подальше. Ваш сын никогда не заводил друзей. Постоянных интересов или хобби у него тоже не было.
– К нему все придирались, – заступилась за сына Одри. – Он по натуре очень чувствительный.
– Скорее обидчивый. Легко впадает в дурное настроение, дуется на весь мир. Сидит в своей комнате и отказывается выходить. Вы сами учили его дома. Так было легче и для вас, и для него. Вам казалось, он потому не заводит друзей, что не любит, когда другие говорят ему, что делать и когда.
– Ему просто требовалось внимание. Некоторые мальчики требуют к себе повышенного внимания. Но он ни разу никого не обидел.
– Зато он распространял слухи, – ровным тоном возразила Тисдейл. – Например, он мог сказать соседскому мальчишке, что о нем говорила девочка, живущая на их улице. Даже если эта девочка ничего подобного не говорила. Ему нравилось стравливать людей. Например, потихоньку своровать вещь, а затем подкинуть ее другому. Чтобы потом наблюдать, как они подерутся, а все из-за него.
– То же самое он проделывал и с вами, – продолжила Ева. – Особенно с миссис Коллуэй. Врал по мелочам, пакостил исподтишка, чтобы вы поругались, сорвались, накричали друг на друга. Он и сейчас поступает так, когда есть возможность. Когда он приезжает к вам, в доме всегда стоит нервозная атмосфера, возникают трения. Стоит ему уехать, как вам обоим можно вздохнуть с облегчением.
– Неправда! Неправда! Он наш сын. Мы его любим!
– Одной любви ему недостаточно. – В глазах миссис Коллуэй Ева прочла подтверждение своим словам. – Когда он к вам приезжает, вы готовите его любимые блюда, обстирываете его, обслуживаете с утра до ночи. И все равно он смотрит на вас с презрением, или, что даже хуже, ему просто скучно с вами. – Но в последнее время он вдруг начал проявлять к вам интерес. У него возникли вопросы. Скажите, когда он узнал, что Джузеппе Мензини приходится ему дедом?
– О нет, только не это!
– Одри, лучше помолчи, – произнес Рассел и положил на руку жены свою огромную крепкую ладонь. Вместе с тем Ева заметила в этом жесте нежность. – Мы христиане. Живем своей жизнью и никому не мешаем.
– Охотно вам верю, – отозвалась Тисдейл и аккуратно сложила на столе руки. – Я уверена, миссис Коллуэй, что вы всегда стремились быть образцовой дочерью для Эдварда и Тессы Хаббард.
– Разумеется.
– Когда вы узнали, что они вам не биологические родители?
– Боже мой, Расс!
– Послушайте, Одри вырастили и воспитали достойные люди. Она ничего не знала про Мензини до того самого дня, когда ее приемный отец оказался на смертном одре. Он решил, что она должна знать правду. Я бы на его месте предпочел унести тайну с собой в могилу, но он был при смерти и опасался, что она узнает все сама, когда его уже не будет, чтобы объяснить, как все случилось.
– Тот человек никакой мне не отец. Мои родители – Эдвард и Тесса Хаббард. Женщина, родившая меня, сбилась с пути истинного, совершила немало грехов, но покаялась. Она искупила грехи и умерла, пытаясь меня защитить.
– Когда вы сказали ему? Я имею в виду вашего сына.
– Расс!
– Если он в чем-то виноват, наш долг все честно рассказать. Он наш сын, и мы единственные, кто имеет право говорить о нем.
– Но ведь не мог он совершить таких вещей!
– В таком случае вы поможете нам удалить его из списка подозреваемых, – подсказала Ева. – Так что он узнал? Что вы ему сказали?
– В доме были разные вещи – журналы, фотографии, тетради. Может, что-то еще. Я сама никогда в них не рылась. Моя мать сложила находки в коробки, где все и хранилось. Родители часто поговаривали, что давно пора их сжечь. Вернее, это предлагал отец, а она никак не решалась. И они продолжали хранить эти коробки, задвинув их от глаз подальше. Мой отец рассказал мне о них, о том, что когда-то произошло, лишь перед самой смертью.
– Что именно он вам сказал?
– Расс, я не могу!
Муж слегка кивнул.
– Когда отец Одри был при смерти, за ним ухаживал я. И он видел, что я люблю Одри. А она любит меня. Поэтому он рассказал мне все, что знал. Сводная сестра Тессы была своенравной и взбалмошной женщиной. Она вышла замуж за хорошего человека, но предала его. Бросила, а сама сбежала из дома и вступила в секту Мензини. Прикрываясь словом Божьим, они творили черные дела, притесняя слабых. Сестра Тессы спала с Мензини и прижила от него ребенка. Она была такая же, как все они. Но постепенно до нее дошло, что она ступила на путь зла, взяла ребенка и вернулась к мужу. Она умоляла его простить ее. Умоляла своих родных и близких.
– И Уильям взял ее обратно, – подсказала Ева. – Вместе с ребенком, то есть с вами.
– Он был хорошим человеком, – сказала Одри. – И он ее простил. Мензини собирался отнять меня у нее, и она была вынуждена бежать. Так она вернулась к мужу.
– Но Мензини ее разыскал, – продолжил рассказ Рассел. – Он убил и ее, и мужа, а ребенка похитил. Уильям Хаббард был настоящим солдатом. Он и его жена начали поиски ребенка и в конце концов нашли. Мензини куда-то пропал, но они все равно переживали за девочку. Они оставили дом, друзей, близких и переехали в Америку. Они поменяли ей имя и вырастили как собственную дочь.
– Они любили меня. Они были хорошими родителями, заботились обо мне, как о родном ребенке. Я их дочь. Их и ничья больше.
– Миссис Коллуэй, все мы делаем каждый свой выбор, принимаем собственные решения. И я убеждена, что Эдвард и Тесса Хаббард сделали для вас все, что только могли. Они окружили вас заботой и любовью, и вы действительно их дочь.