– Демократия тут, как я посмотрю... – оторопело произнес Саша, поправляя темные очки.
– Паноптикум, конечно, – согласилась, слегка качнув головой, Катя. – Но по мне это все же лучше, нежели придут какие-нибудь... В сапогах и с красными знаменами. Тогда и вовсе пиши пропало!
– Почему? – насторожился Гриднев.
– Опять вся страна будет как лагерь, – пояснила Катя. – Головы не поднять без разрешения всяких уродов. И уж фильмов, книг хороших тогда точно не видать.
– А сейчас видать?
– Пока нет, но появятся, – произнесла Катя. – Скоро...
– Как только ты окончишь свои режиссерские курсы, – позволил себе поддеть Катю Гриднев. – Между прочим, и Андрей Тарковский, и Сергей Параджанов снимали свое кино именно в «ужасные тоталитарные годы».
– За это их и угробили! Тебе не понять, что пережили эти мастера!
– Но фильмы свои они сняли. Премии, между прочим, за них получили, я читал. А сегодня народу угробили немерено, а режиссеров такого уровня нет.
– Значит, надо снова всех заставить ходить строем, и тогда появится новый Параджанов? – с усмешкой произнесла Катя.
– Я сказал то, что сказал, и не более того, – слегка дернув шрамом на лице, ответил Саша. – Погляди на господина Гейдриса. Вчера он был жирной крысой-училкой, которая долбила вам, что «Ленин и теперь живее всех живых!». И заставляла хором орать. А тех, кто не орал, начинала давить вплоть до того, что изживала из школы.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Катя. – Я в самом деле хотела перейти из-за нее в другую школу.
– Такие есть в каждой школе, – ответил Сашка. – У меня ведь и папа и мама учителя, но они совсем другие... Так вот, вчера Гейдрис был верным ленинцем, комсомольским функционером. Как только ситуация изменилась и с комсомола и партии нельзя было больше получать персональные машины, квартиры, дома отдыха и прочее, он нашел себе другое занятие. Он сменил все, абсолютно все, – понизив голос, продолжил Гриднев. – Даже пол! Но разве его внутреннее мерзкое содержание изменилось? Вчера орущий лозунги комсомолец, сегодня демократ, заключающий сделки по торговле оружием и наркотиками.
– Саша, потише, на нас оглядываются! – произнесла Катя, чуть отстранившись от впавшего в азарт спора Гриднева.
– Это не вчера, это сегодня наша страна – зона, как ты говоришь – лагерь. Только сегодня в этом лагере уничтожили авторитетных воров, и бал правят самые гнусные, из разряда опущенных, – совсем тихо подвел итог диспута Саша.
– Фу, какие определения! – искренне поморщилась Катя. – Твое мнение мне понятно, лучше больше не спорить...
Некоторое время оба молчали. Саша взглянул на часы – оставалось еще полторы минуты. Кажется, девушка обиделась. Извиниться перед ней? Ведь именно благодаря ей он, Гриднев, был сейчас на свободе... Но в эту минуту Саша вспомнил клочок бумаги, листовку, которую нашел прямо на мостовой одного из российских городов. В этом городе он оказался проездом, возвращаясь из спецкомандировки в Чечню. Листовки валялись ворохом рассыпанных бумаг прямо по мостовой и по тротуару центрального проспекта, ведущего в аэропорт. Саша, как и многие любопытствующие граждане, поднял один из листков. И прочитал: «Если вы желаете, чтобы ваши сыновья стали бандитами, пьяницами, наркоманами, педерастами, а дочери выросли детоубийцами и проститутками... Вы должны любить, непременно любить Россию! Россия продана на корню! Вы сами все видите по их, русскому, ТВ – их дети бросают собственных родителей, родители бросают и убивают своих детей! Русские с раннего детства становятся проститутками, педерастами, алкашами и прочим быдлом. А которые еще могут держать оружие, являются наемниками заокеанских хозяев. Их руками и их оружием пытаются задавить Кавказ и превратить нас в такое же подлое, продажное, тупое быдло!»
С трудом дочитав до конца «прокламацию», капитан Гриднев скомкал листок. Ведь не в Чечне его нашел, а в обычном российском городе, пусть и граничащем с мятежным северо-кавказским краем... И тут, пожалуй, впервые за все прошедшие годы Гриднев понял, где он находится. Он находится в своем родном городе, просто этот город оставлен его защитниками, и сегодня в нем правят свои балы чужаки-оккупанты. Да, да – он, Александр Гриднев, и Коля Водорезов оказались сегодня в ОСТАВЛЕННОМ ГОРОДЕ! Додумать эту мысль Гриднев не успел, так как время истекло, и Николай решительной походкой направился в его сторону. Саша улыбнулся Кате и двинулся навстречу Николаю. Не успел Гриднев поравняться с ним и выслушать, как за его спиной послышался оглушительный грохот. Николай среагировал мгновенно, схватив Сашу за плечи и вместе с ним откатившись в дальний угол. Обернувшись, Саша увидел, как прямо в зал ресторана въехал армейский джип-внедорожник. Он сумел пробить плотное крашеное стекло снаружи, смял деревянный дизайн раздевалки и холла. По трем званым гостям пришелся удар его тяжелого капота, и они со страшными воплями разлетелись в стороны, точно городки. Джип затормозил, и из него вылез человек, одетый во все черное, с автоматом Калашникова в руках. Он дал длинную очередь над головами всех присутствующих, заставив их по возможности укрыться под столами.
– Суки! Сраные позорные суки! – прорычал черный человек, готовый в любую минуту дать вторую очередь. – Где?! Где ты, выродок?! Сейчас ты вылезешь сам! Или тебя сдадут твои холуи...
Черный человек соскочил с подножки джипа, рванулся к уцелевшим столам и выволок из-под одного из них невысокую блондинку.
– Я пристрелю эту профуру, если мне немедленно не выдадут господина Гейдриса! Ну, где этот вонючий благотворитель-педераст?! – рычал страшный человек.
Саша с трудом сдержал себя, чтобы не броситься на невесть откуда взявшегося автоматчика. Вместо этого он взял в руки упавшую со стола тарелку для десертов. Она легла в руку Гриднева на манер спортивного диска, который метают легкоатлеты.
– Погоди, Гриднев, – послышался рядом с ухом голос командира.
Девушка, которую захватил в заложницы неизвестный автоматчик, была не кто иная, как Катя Терентьева!
Глава 5
Краем глаза Николай заметил, что Нелли жива и невредима, но благоразумно старается не делать лишних движений.
– Гейдрис, вылезай! – орал невесть откуда взявшийся псих. – Или я отстрелю этой твари ухо! Ну!
Вот незадача! Только Водорезов придумал план действий, как его опередил этот тип, имеющий на Гейдриса собственные виды. Подполковник переглянулся с Сашей. Бывший переводчик понял его без всяких слов.
– Отпусти девушку, мил друг! – громко произнес Николай, стараясь не подниматься в полный рост.
– Где носатый педрила? – бросив бешеный взгляд в сторону Водорезова, продолжал рычать тот.
– Натана Арчибальдовича здесь нет, – сказал Водорезов миролюбивым тоном и на собственный страх и риск поднялся во весь свой небогатырский рост. – Отпусти девушку, и я скажу тебе, где его найти.
Теперь они стояли друг против друга, и их разделяло не более трех с половиной метров. Оба оглядели друг друга, и тут взгляд сумасшедших глаз неизвестного визитера пронзил Водорезова, точно вспышка светошокового спецназовского фонаря. Несмотря на черную шапочку, надвинутую до самых бровей, подполковник узнал его. И, по совести говоря, Водорезову от этого стало не по себе. Перед Николаем был Корней. Он же полутяж Корнейчук... Тот самый, читавший мучающейся от наркотической ломки дочери Ксанке книжку о Гарри Поттере. Каким образом он уцелел? Корней сейчас силился узнать Николая, но не мог – ведь Водорезов тогда был ниндзя, в шапочке-полумаске...
– Корней, оставь девушку, – произнес Водорезов, рискуя принять в грудь такую же очередь, какая только что прошила потолок. – Ты что, не узнал меня?
Взгляд Корнея, бывшего полутяжа, стал более осмысленным. Он силился вспомнить, где видел этого невысокого, но при этом уверенного в себе мужчину, и не мог. Ствол автомата был по-прежнему направлен на Катю. Теперь дай бог Гридневу не промахнуться.
– Я – ниндзя, – произнес подполковник. – Помнишь такого?
Теперь или-или. Ведь скорее всего во взрыве своего особняка Корней винит злосчастного ниндзя и Шумилова. Ксанка скорее всего погибла вместе с секьюрити... Глубоко утопленные под черную ткань шапочки глаза Корнея налились бурой яростью. Ствол укороченной конструкции Калашникова дернулся в сторону головы Водорезова. И в этот момент сработал Сашка. Тарелка, пущенная им, ударила Корнея точно в запястье. Корней взревел и выронил автомат – пущенная тренированной рукой посуда поранила его до кости. Вторая тарелка врезалась в обтянутый черной тканью лоб и разлетелась на мелкие осколки. Николай отбросил ногой в угол упавший рядом с ним автомат и бросился на Корнея, хоть и потерявшего ориентацию, но продолжавшего удерживать Катю. Первый удар подполковник нанес Корнею под колено и сбил полутяжа с ног. Катя рванулась вперед, сумела самостоятельно вырваться, но при этом врезалась прямо в Николая. Этих считаных секунд Корнею хватило, чтобы подняться на ноги. Он оказался крутым бойцом, обычно тарелка, пущенная в голову таким способом, надолго выбивает из бойца дух. Водорезов не очень любезным движением отбросил Катю за свою спину, чтобы Корней не мог дотянуться до нее. Разъяренный полутяж обрушил на Николая целую серию ударов, которым мог бы позавидовать сам Майк Тайсон. Водорезов, по мере возможности, уклонялся и ставил защиту, но Корнею удалось заставить подполковника отступить. Что-либо сделать с этой молотильной машиной было сейчас невозможно. Но тут над головой Тайсона-Корнея ударила короткая очередь.
– Ни с места, отморозь! – послышался голос Гриднева.
Саша, не теряя времени, вместо тарелок вооружился Корнеевым автоматом. Тот инстинктивно пригнулся и отскочил назад. Еще два быстрых шага, и Корней рядом с джипом, на котором он исхитрился заехать в заведение «У Шрэка». И тут три прицельных выстрела ударили в его черную кожаную куртку и перекошенную ненавистью физиономию. Корней упал, уткнувшись окровавленным лицом в толстые шины внедорожника. В бессильной злобе Водорезов выругался...
...Стрелял, разумеется, не Сашка. Из-под одного из опрокинутых столов поднялся здоровенный мордатый верзила, державший в руках дымящийся «макаров». Это был один из телохранителей Гейдриса, в его сопровождении Натан Арчибальдович торжественно вошел в фуршетный зал. Вот незадача! Нашел, мерзавец, время проявить героизм и преданность хозяину. А ведь от Корнея еще можно было получить какую-то информацию, причем прямо здесь, как говорится, «на горячем». Как ни странно, Корнея Водорезову было жаль. А мордатый секьюрити вызывал только отвращение. Водорезов с удовольствием бы врезал ему, но сейчас было не до этого. Надо было использовать ту ситуацию, которая сложилась. А она сложилась не самым худшим образом...
– Катя, может, лучше домой? – спросил Николай, повернувшись к подрагивающей, сидевшей прямо на полу девушке.
Сашка оказался рядом с ней, говорил какие-то утешительные слова, а Катя пыталась улыбаться. Кажется, особых проблем нет. К Гейдрису сейчас лучше не лезть. С ним все в порядке, второй секьюрити, менее мордатый, помогал своему патрону встать на ноги и отряхнуть костюм. Похоже, через минуту-другую он сам захочет познакомиться со своими спасителями. А где же водорезовская спутница, бизнес-леди? Николай обнаружил Нелли Владимировну в самом углу. Она стояла, опершись спиной на стенной выступ, и нервно курила длинную тонкую сигарету.
– Вы... ты разве куришь? – спросил Николай.
– Нет, – ответила она, глубоко затянувшись. – Просто кто-то падал так изящно, что уронил на меня пачку сигарет и зажигалку. Всю прическу испортил, гад, пришлось нервы лечить...
– Терпеть не могу курящих женщин, – честно сказал Водорезов.
– Правильно делаешь, – произнесла она и тут же, затушив сигарету, бросила ее под стол.
– Так лучше, – кивнул Водорезов и продолжил: – Мне еще не приходилось видеть дам твоего типа с сигаретой.
– Какого такого типа? – насторожилась Нелли.
– Ну, вроде как... аристократка или графиня какая-нибудь...
– Графиня – она и есть аристократка... Комплименты ты делать не умеешь... Господи, о чем это мы... Тебя и Катьку ведь только что чуть не...
Нелли не договорила, ее губы задрожали, голос оборвался. Она неожиданно уткнулась Водорезову в грудь и зарыдала. Совсем как напуганная, обиженная девчонка, а вовсе не хладнокровная и язвительная бизнес-дама. Только теперь Николай понял, что она пережила все происходящее куда острей, чем та же Катя, которая уже улыбалась. И перепугалась Нелли не столько за себя, сколько за подругу, за всех... Поэтому сейчас ее так колотило.
– Все в порядке, все живы и здоровы, – зашептал Николай в самое ушко. – Сейчас вы с Катей поедете домой, все позади... Ну все, все...
Между тем кто-то вежливо тронул Водорезова за локоть. Обернувшись, Николай увидел второго секьюрити господина Гейдриса. Прогнозы подполковника оказались точными – Натан Арчибальдович и в самом деле захотел поближе познакомиться с Николаем и Сашей Гридневым. Может даже, рассчитывал взять их на место своих нынешних охранников.
Натан Арчибальдович уже пришел в себя, но его рыхлая физиономия была мучнисто-белой. Народу рядом почти не было, расхрабрившиеся телохранители отогнали всех подальше, постепенно вытесняя толпу гостей в разгромленный боевым джипом холл и раздевалку. Там уже вовсю хозяйничали и вели расспросы бойцы милиции.
– Кто мои спасители? – чуть прикрыв круглые птичьи глаза, кокетливо поинтересовался Гейдрис, подходя поближе.
– Каскадер и актер Гриднев, – представил друга Николай. – Я – постановщик трюков Водорезов, а это – кинорежиссер Екатерина Терентьева.
Вполне овладевшая собой Катя вышла из-за спины Водорезова и мило улыбнулась Натану Арчибальдовичу.
– Между прочим, Екатерина – выпускница школы... – и Николай назвал номер, который запомнил, еще когда рассматривал выпускную фотографию.
Гейдрис впился взглядом в Катино лицо и не отрывал глаз с десяток секунд. Лицо его задергалось, но со стороны это можно было легко объяснить только что перенесенным шоком.
– Эй, – окликнул он своих бодигардов, которых теперь оказалось целых шесть. – Сюда минут десять-пятнадцать никого не пускать!
Охранники встали у входа и проломанной джипом стены плотной живой изгородью. Пытавшемуся пройти милицейскому начальнику мордатый секьюрити что-то быстро и вежливо объяснил, и тот не стал настаивать. Депутат Госдумы Гейдрис был в явном авторитете у подобной публики.
– Я буду говорить с вами, – определив в Водорезове старшего, заговорил Натан Арчибальдович деловым, но заметно нервным голосом, сжав при этом губы в нитку. – Это все организовали вы? – кивнул он на джип и на безжизненное тело Корнея.
– Нет, – покачал головой Николай. – Но поговорить с вами собирались.
– Вы будете шантажировать меня? – совсем тихо спросил Гейдрис и тяжело задышал.
Его мучнисто-белые, отвислые щеки стали приобретать румянец.
– Будем, – отозвалась Катя.
– А ты заткнись! – завизжал Гейдрис.
– Тихо, – вполголоса произнес Водорезов. – Вы не в школе, госпожа Смирнова.
Гейдрис обмяк. Глаза прикрылись, рот обвис, на огуречном носу выступил пот. Казалось, он сейчас упадет в обморок. Однако вместо этого вдруг повел себя весьма прытко – схватил со стола длинную, явно штучной работы, вилку и чуть не воткнул ее в лицо стоявшей рядом Кати Терентьевой. Гриднев одним движением руки обезоружил депутата, а движением колена заставил его успокоиться.
– Наша помощь нужна? – послышался от входа голос мордатого.
Он находился вдалеке, ко всему прочему, половина ламп была отключена, но, тем не менее, среагировал правильно.
– Все в порядке! – икнув, крикнул мордатому Гейдрис.
Огласка такой беседы была ему весьма нежелательна. А Николай внутренне ликовал! Хотя его «открытие истинной сути г-на Гейдриса» было бы вряд ли возможно без художественных талантов Екатерины.
– Нервы у вас и в школе были никуда, – как ни в чем не бывало развела руками Катя, на всякий случай отступив на полшага назад.
– А вы на еще более нервную работу перешли, – заметила вступившая в беседу Нелли Миронова.
Она привела себя в порядок и сейчас держалась как обычно, чуть высокомерно и независимо.
– Терентьева, Миронова... – глухо произнес, крутя в разные стороны своими шаровидными глазками, Гейдрис. – Мерзавки... Сколько вы хотите?
– За то, чтобы не разглашать вашу тайну «школьной училки»? Вы считаете нас заурядными шантажистами, Наталья Андреевна? – спросила насмешливо Катя.
– Ты... – чуть слышно прошипел Гейдрис, и глаза его из птичьих неожиданно стали змеиными. – Вы обе – жалкие, тупые ничтожества! Умственно недоразвитые! Я ставила вам тройки только для того, чтобы вы поскорее убрались с моих глаз и не оставались на второй год! – Натан Арчибальдович совершенно неожиданно заговорил о себе в женском роде. – Да, я ненавидела вас, мне противно было видеть ваши...
– А по-моему, вы ставили тройки потому, что за двойки и неуспевающих учеников преподавательниц прорабатывали на специальных комиссиях, – вставил свое слово Саша Гриднев.
– Бездари! Кретинки! Недоразвитые выродки... – шипел, никого не слыша, Гейдрис.
– Ну хватит! – резко оборвал его Водорезов. – Вам интересно, кто подослал сюда этого человека? – Николай кивнул в сторону мертвого Корнея. – Подумайте сами. Мы пришли сюда, чтобы получить от вас кое-какую информацию. Нужен ли нам при этом сумасшедший автоматчик? Я немного знаю этого человека. Это бандит и рэкетир Корнейчук, у него в самом деле снесло разум, так как недавно погибла его единственная дочь. Так вот – некий ваш приятель предположил, что вы можете его выдать, и сообщил Корнею, что в смерти его дочери виновны вы! Да еще и снабдил амуницией.
Сейчас Николай импровизировал, но, кажется, попадал в цель. Гейдрис перестал вращать глазами, слушал Водорезова внимательно, лишь изредка подергивая узким ртом. А Водорезов продолжал, позволяя себе некоторые вольные интерпретации:
– Некий ваш приятель очень хотел вашей сегодняшней смерти, а мы – как раз наоборот. Именно поэтому мы оказались здесь и спасли вам жизнь. Как ни крути, но это так... – Николай сделал паузу, а потом произнес заключительную фразу: – А убийцу сюда послал Клим, знаете такого? Ваш приятель, генерал Климов!
– Чушь... – пролепетал Гейдрис без всякой уверенности в голосе.