– Вы никогда не хотели попробовать с мужчиной? – спрашивал девичий голос.
– Не знаю... – отвечал робкий мужской. – Я не находил никого подходящего.
– Вы думаете, выбирали бы вы? – насмешливо ответила девушка. – Выбирали бы вас!
События на экране нешуточно накалялись. Послышались другие, более громкие и настойчивые голоса, затем раздалась яростная музыка в модном балканско-бреговическом стиле. Молниеносным движением Николай вырос за спиной «коллеги» и ребром ладони рубанул его под сонную артерию.
Главая 5
Хозяин кабинета молча смотрел на старшего лейтенанта Островного. Дэн нервно теребил пуговицы своего стильного пиджака.
– Да перестань ты трястись, – не очень вежливым, но спокойным тоном произнес хозяин. – Не сознается, и хрен с ним. Нужны свидетели, а его признание...
– Мы прессанем его, товарищ генерал! – по-армейски вытянулся Дэн.
– Твой приятель боксер уже, похоже, прессанул?
– Вам докладывали? Кто?
– Да никто, просто я его видел. Тихий стал какой-то. И кровоподтек над левой бровью... Ладно. Главное – в прессе этот Гриднев обозначен как убийца журналиста Романа Нечаева. – Генерал впервые усмехнулся и протянул Дэну свежий номер «Столичного комсомольца». – Коллеги погибшего уже постарались все расписать, как и предполагалось заранее.
Дэн взял газету, но читать не стал, лишь вопросительно посмотрел на генерала.
– Нечаев был убит так называемой десантной мафией. Наемный убийца – офицер запаса этих самых ВДВ, – пояснил генерал. – Далее я подброшу журналюгам хороший материал о торговцах оружием.
– Так прессовать этого Гриднева или... – начал было Островной.
– Временно оставь его в покое, – приказным тоном перебил Дэна генерал. – Он должен сохранять «товарный вид». Все развивается в соответствии с планом, утвержденным свыше, – генерал вторично усмехнулся. – Твоя задача на сегодняшний день – разобраться с этой девицей. Или получить ее подпись, или, по крайней мере, предотвратить свидетельство в пользу этого Гриднева. Вот этим и займись. Она что, и правда – кинорежиссер?
– Студентка, – пояснил Дэн. – Работа в этом направлении уже ведется. А что делать с Астафьевым?
– С этим вечным капитаном? А, запамятовал, все-таки майором... Стало быть, он не очень верит, что стрелял Гриднев?
– Вы знаете Астафьева дольше меня. А что, если...
Дэн решил, что пришло время проявить инициативу и смелость. Он твердым голосом начал излагать свой план в отношении майора Астафьева.
– Лихо, – выслушав старшего лейтенанта, отозвался генерал. – Если не завалят, далеко пойдешь.
При последней фразе Дэн нервно сглотнул, но сдержал себя.
– Разрешите приступить к реализации? – осведомился он.
– Может, тебе еще письменный приказ нужен? С подписью и датой?
Дэн разве что каблуками не щелкнул, но из кабинета удалился строевым шагом. Хозяин кабинета некоторое время сидел молча, даже не ответил на телефонный звонок. Внешне генерал и старший лейтенант были очень похожи – оба высокие, подтянутые, оба умели с небрежным шиком носить дорогую и красивую одежду, оба посещали самые престижные парикмахерские салоны и фитнес-клубы. Ко всему прочему, генерал также носил фамилию Островной. Он был не кем иным, как родным дядей старшего лейтенанта. Однако племянника держал в строгости. В служебное время не допускал ни малейшего нарушения субординации.
Водорезов сумел-таки разгадать мучивший его вопрос. Не «стечкин» и не «ПМ». Такими обычно вооружены бойцы частных охранных предприятий. Водорезов с «коллегой» беспрепятственно уединились в туалете высших курсов. Отключив «актера» в кинозале, Николай взгромоздил его многокилограммовое тело на свои плечи и, незаметно для окружающих, вынес в фойе курсов. Мужской туалет, по счастью, оказался в двух шагах. Их никто не заметил, так как все были увлечены вопросом, кто кого выбирает в «Обществе спасения». Прежде чем привести «коллегу» в чувство, Николай огляделся вокруг. Как и во всех туалетах, здесь имелись всякие интересные надписи. Например – «Не льсти себе, подойди поближе!» или «Улыбайтесь! Вас снимает скрытая камера!». Сугубо режиссерский юмор, надо полагать. Однако времени на просвещение у Водорезова не было, поэтому он хлестко смазал «коллегу» сложенной лодочкой ладонью по носу. Тот моментально пришел в себя.
– Ну, артист, – начал Николай. – Отвечай коротко и по существу – зачем пасешь Катю Терентьеву? Кто велел?
– Ты сам-то кто? – набравшись наглости, поинтересовался «коллега».
Вместо ответа Водорезов еще раз приложил его, на сей раз по ножному сухожилию, а затем слегка ткнул под кадык. «Коллега» захрипел.
– Шею сверну прямо здесь! – продолжил Николай. – Зачем тебе Терентьева? Быстро!
В ответ «коллега» неожиданно ломанулся на подполковника. Видимо, оценив его габариты, «актер» решил, что легко сметет Николая, впечатает в стенку. Он метил своей стриженой дубовой башкой Водорезову в физиономию, однако Николай успел уклониться, и «коллега» нарвался на прямой боксерский удар в челюсть. «Коллега» растянулся на кафельном, не очень чистом полу. Водорезов вновь ударил его по сухожилию: отсчитывать секунды нокаута он был не намерен.
– Я потерял терпение, – пояснил Николай, – до трех считать не буду.
Ствол «трофейного» «Ижа» смотрел точно в переносицу «коллеги».
– Я ей ничего делать был не должен, – хрипло заговорил тот. – Ничего плохого, вообще не тронул бы. Только объяснить должен, чтобы она... вела себя по-другому.
Объяснить! Водорезов имел представление, как такие вот «коллеги» объясняют.
– Она подписать что-то должна была. Подпись поставить... – хрипло пробормотал его пленник и замолк.
Подпись! Уж не подпись ли в протоколе опознания Гриднева как убийцы?! Кажется, кое-что проясняется. Теперь пришла пора точных конкретных вопросов.
– Твой хозяин погоны носит? – спросил Николай.
«Коллега» молча кивнул. Больше вопросов Николай решил не задавать. Слишком многое ему теперь стало ясно.
– Считай до двадцати, – распорядился Водорезов, сделав шаг к выходу. – Потом быстрым шагом покинешь это помещение и больше никогда сюда не придешь. Про Терентьеву забудь. Я ее личный охранник, предупреждаю один раз. Следующий, кто к ней приблизится, – труп. Так и передай своему... который в погонах.
«Коллега» вяло кивнул.
Николаю не оставалось ничего другого, как покинуть здание курсов. Имя и фамилия свидетельницы были теперь известны, Шумилову не составит труда найти ее адрес. Николай подходил к метро «Белорусская», как вдруг в немногочисленном людском потоке переходивших проезжую часть заметил скромную изящную женскую фигурку. Прическа, правда, чуть подлиннее, чем на фотографии, которую Водорезов отыскал с помощью «рамблера». Да, надо признать, прическа куда удачнее, чем на фотопортрете. Девушка перешла проезжую часть и направилась в сторону режиссерских курсов. Водорезовский «коллега» уже должен был окончить устный счет и покинуть помещение. Тем не менее Николай тронулся вслед за девушкой. Она шла быстрым пружинистым шагом. В ней чувствовалось что-то деловое, стремительное и энергичное. Именно такой, наверное, и должна быть женщина-режиссер. Николая и девушку разделяла какая-то пара шагов, когда Водорезов негромко произнес:
– Девушка! Не вы сценарий в метро потеряли?
Глава 6
Она среагировала так, как и подобает реагировать энергичной, собранной деловой даме.
– О чем вы?
Девушка уверена, что она ничего (тем более сценарий) потерять не может. Она разглядывала Николая таким же оценивающим взглядом, как и ее подруга. И усиленно пыталась вспомнить, где они виделись и какое Водорезов вообще может иметь отношение к сценариям. Вне всяких сомнений, перед Николаем была будущий режиссер Терентьева.
– Катя, нам нужно с вами поговорить, – произнес он.
– Вы из милиции? – поскучневшим, но вежливым голосом поинтересовалась девушка.
– Нет, – честно ответил Николай. – Но я знаю, что вы не подписали протокол опознания. Таким образом, не даете отправить за решетку невинного человека.
– Мне не о чем с вами разговаривать, – неожиданно резко отозвалась Катя и готова была продолжить путь в сторону своего учебного заведения.
Водорезов перегородил ей дорогу. Это было не очень вежливо, но ничего другого ему не оставалось.
– Знаете, что это такое? – Он расстегнул джинсовую куртку и показал девушке «трофейную» кобуру с «ижом».
Девушка молча кивнула и сделала шаг назад.
– Если вы не хотите со мной разговаривать, я уйду, – приняв максимально миролюбивую позу, сказал Николай. – Только эту игрушку я отобрал у одного товарища, который ждал вас в стенах вашего учебного заведения. Более того, я сумел выяснить, зачем он вас там ждал... Догадайтесь с трех раз?
– Мне не о чем с вами разговаривать, – неожиданно резко отозвалась Катя и готова была продолжить путь в сторону своего учебного заведения.
Водорезов перегородил ей дорогу. Это было не очень вежливо, но ничего другого ему не оставалось.
– Знаете, что это такое? – Он расстегнул джинсовую куртку и показал девушке «трофейную» кобуру с «ижом».
Девушка молча кивнула и сделала шаг назад.
– Если вы не хотите со мной разговаривать, я уйду, – приняв максимально миролюбивую позу, сказал Николай. – Только эту игрушку я отобрал у одного товарища, который ждал вас в стенах вашего учебного заведения. Более того, я сумел выяснить, зачем он вас там ждал... Догадайтесь с трех раз?
– Неужели... – Катино лицо исказилось, точно от сильной боли, – меня хотят заставить... подписать протокол опознания и...
Тут она осеклась, точно не хотела болтать лишнего.
– Что и...? – спросил подполковник. – Арестованный Гриднев – мой друг. Но дело не только в этом. Что могут от вас хотеть вооруженные люди?
– У меня есть доказательства невиновности вашего друга, – робко проговорила девушка. – Но я никому не отдам их, если не будет гарантий...
– Катя, а вы ведь милицию боитесь больше, чем бандитов, – неожиданно произнес Николай.
– Просто я вижу, что ими схвачен человек, который никого не убивал, – ответила она.
Она была одного роста с Водорезовым. Для женщины метр шестьдесят пять – не так уж и мало. Николай молча сунул руку во внутренний карман и протянул Кате фотографию, где они с Сашкой стояли обнявшись на фоне африканских пальм.
– Странная форма, – отозвалась Катя, разглядывая снимок.
– Африка, – пояснил Водорезов. – Разговор будет?
Катя кивнула головой.
Спустя часа полтора Катя и Николай сидели на квартире Шумилова. Дима внимательно слушал Катю и рассматривал копии ее рисунков. Девушка приятно удивила их обоих. Наблюдательность и точность деталей на зависть любому офицеру разведки.
– Спасибо, Катя, – произнес Дима, выслушав девушку. – Я вам советую взять на ближайшие дни бюллетень и посидеть дома.
– Но у меня учеба, съемки! – буквально взорвалась Екатерина. – И потом, что... я вам больше не нужна?
– Пока нет, – убрав копии рисунков в темно-синюю папку, улыбнулся Шумилов. – Если вам будут угрожать или что-то такое в этом роде, звоните вот по этому телефону, – Дима протянул девушке визитку.
– Благодарю, – довольно едко отозвалась Катя. – Можете не провожать.
Несмотря на такое заявление, Николай все же вышел из подъезда вместе с девушкой.
– Катя, вы, кажется, на что-то обиделись? – спросил он.
– Нисколько, – дернув изящным носиком, ответила Катя. – А этот ваш... фээсбэшник порядочный хам. А вы ему в рот смотрите. Ваш друг интересует его меньше всего.
– С чего вы взяли? – спросил Водорезов.
– Это видно невооруженным глазом, Николай... отчества, извините, не знаю. У фээсбэшника свои интересы. А вас, меня, вашего друга он просто использует, чтобы самому не шастать по опасным местам. Что, не так?
На такой выпад ответить Водорезову было нечего, он сдержанно еще раз поблагодарил Катю, поймал ей такси и пожелал творческих успехов.
– Гриднев в плену у Островного и Астафьева, – проговорил Шумилов, размышляя над Катиным рассказом. – Этот молокосос Дэн пашет на своего дядюшку. Генерал Островной – одна из главных фигур в предстоящей партии... И он, к сожалению, фигура не из простых. Все складывается, как я и предполагал. Погибший полковник Рудаков был одним из «караванщиков». Расшифровывать, думаю, не надо?
Водорезов лишь усмехнулся. «Караванщик» – это тот, кто ведет «караван». В данном случае с оружием. Идет этот «караван» по самым разным нехоженым и опасным тропам. Контрабанда оружия – весьма прибыльный на сегодняшний день бизнес.
– Его караван ходил и в Чечню, и в Дагестан, и в другие регионы, – продолжал Дима. – Потом то ли совесть заговорила, то ли еще чего – только вышел Рудаков на скандально известного журналиста Нечаева и передал ему сенсационный материал о нелегальных поставках оружия. И самое главное – о «крыше» этого бизнеса. О «крыше» с большими звездами на погонах. Далее – небольшой пробел.
– Чего же так? – спросил Николай.
– Как и в советские времена, чтобы вести разработку высших лиц государства, в данном случае генералитета, нужна особая санкция, – голос Шумилова стал немного нервным, что для флегматичного Димы было редкостью. – Так вот, Нечаева и полковника решили ликвидировать. Косвенными, разменными фигурами стали уголовник Бурмен и наш Гриднев. Обоих использовали как отвлекающие цели. Бурмен теперь мертв, его использовали, чтобы неожиданно открыть огонь, а вот что хотят от Гриднева?
– Свалить вину... – начал было Николай.
– Нет! – решительно прервал его Шумилов. – Точнее – не только это. Если над всем этим стоит генерал Островной и другие высшие чины, то акция многоходовая.
– А что второй опер? Астафьев? Кате он показался более симпатичным, – вставил Водорезов, вспомнив игру эмоций на лице девушки, когда она в подробностях описывала все происшедшее.
– Астафьев – мужик неплохой, – ответил Дима. – Мы лет восемь назад вместе с ним повязали банду торговцев оружием. Заурядных уголовников. Но сегодня он в полной власти у семейства Островных. Четыре года назад Леша Астафьев ехал поздно вечером в электричке. Туда ввалилась пьяная малолетняя шпана. Ублюдки, семь человек, причем совсем не подросткового вида. Стали приставать к каким-то девчонкам. Причем не просто приставать – главарь этих ублюдков объявил, что их обеих сейчас изнасилуют. Даже не в тамбуре, а прямо на вагонной лавке. В вагоне было еще человек десять, но кроме Леши, никто не вступился, что и понятно. А у Астафьева с собой оказался табельный «ПМ» с полным боекомплектом. Леша предложил им угомониться, они пообещали угомонить его самого и приготовились приступить. Короче, главаря Леша застрелил, еще одному врезал стволом так, что своротил челюсть, остальные разбежались. Потом выяснилось, что погибшему ублюдку не было еще и семнадцати... Астафьева сразу же взяли под стражу. Перед тем как сесть в поезд, он выпил бутылку «Балтики»-«девятки», и ему светило лет двадцать как минимум. Генерал Островной сумел вытащить его из тюрьмы и даже восстановил в МВД. Сейчас Астафьев хоть и майор, но находится в подчинении у племянничка Островного, того самого Дэна. Нет, на Астафьева пока рассчитывать не приходится.
«Мой дядя самых честных правил...» – пронеслось у Водорезова в голове. Но этот дядя самых честных правил совсем не в том смысле, который приписывал Александр Сергеич онегинскому родственнику. Этот дядя правил многих, в том числе самых честных, и не только правил, но и фабриковал на них уголовные дела. На самых честных.
– Найти бы «бойцов» того «СОБРа», – вслух проговорил Николай. – Их ведь тоже подставили...
– А это мысль, – согласился Шумилов. – Их тоже использовали втемную. Они планировали наезд на Буру, выстрелы раздались совершенно неожиданно и для них... Вот что, Коля. Сейчас мы с тобой отправимся в одно интересное место. Поищем тот самый «СОБР». Держи!
Дима протянул Водорезову шапочку-полумаску с прорезями для глаз и небольшой похожий на зажигалку предмет.
– Шокер, – пояснил Шумилов, – обеспечивает легкий нокаут.
– Легкий нокаут я могу обеспечить и сам, без подручных средств, – ответил Николай, но «зажигалку» взял. И тут же задал вопрос: – Как тебе госпожа Терентьева?
– Никак, – пожал плечами Шумилов. – Молодец, конечно, честная девица. В случае чего возьмем под охрану. Поехали!
Шумилов оставил свой джип на охраняемой автостоянке. До нее проехали километров тридцать от МКАД. Далее километров восемь Николай и Дима прошли на своих двоих. Свернули в лес, довольно лиственный и густой.
– Надевай! – распорядился Шумилов, облачаясь в маску-ниндзя.
Водорезов последовал его примеру. Маски-шоу, конечно, не десантный стиль, но спорить с Шумиловым он не стал. Все равно реактивного пехотного огнемета «Шмель» под руками не было. Попробуем обойтись «зажигалкой» и собственными кулаками.
После «беседы по душам» с Островным и его помощником кикбоксером Гриднева неожиданно перевели в другую камеру. Без объяснений, молча, конвой из трех рослых сержантов сопроводил Сашу в самую дальнюю камеру, замыкающую длинный прямой коридор изолятора. На сей раз камера была не одиночной, а новым соседом Гриднева оказался немолодой дяденька. Раздетый до пояса (что неудивительно, так как в изоляторе царила тяжелая жара), с мощными плечами, которые украшали синие, вытатуированные эполеты времен самодержавия. Саша не слишком хорошо разбирался в знаках различия императорских войск, но «погоны» у сокамерника были никак не ниже полковничьих. Саша поздоровался, назвал свое имя. Сокамерник лишь вяло кивнул.