— Сейчас девять утра. И я даже не уверен, что это дело поручат мне. Или вообще кому-то с набережной Орфевр![32]
— Тогда кому?
— Госбезу. Или Управлению собственной безопасности. Дело-то секретное. Судей не каждый день убивают.
— А это не может быть связано с делом людоеда?
— Это бы означало, что убийца почувствовал угрозу. А ему пока бояться нечего. Мы топчемся на месте.
— Тэн что-то откопал.
— Неужели? — Райшенбах скептически хмыкнул. — Ну, если он что-то и нарыл, все пропало вместе с ним. Он забрал дело домой. Все сгорело.
Теперь она была уверена в своей правоте. Тэн нашел что-то настолько важное, что его сожгли вместе с бумагами. Наверное, он выдал себя телефонным звонком. В общем, прокололся и спугнул убийцу. Хоакин отреагировал мгновенно.
Она вспомнила эту сцену: чудовище с огромной головой и скрюченными руками схватилось с Тэном. Она поняла то, в чем боялась себе признаться. Тварь с горящими волосами была не адвокатом, сыном испанца, а ребенком с металлическим голосом. «Лес кусает тебя…». Неужели их двое? Неужели адвокат Хоакин способен превращаться в ребенка-монстра?
Она отбросила нелепые предположения. Все равно чудовище погребено под рухнувшей галереей.
— Тело Франсуа уже вывезли?
— Ну да. То, что от него осталось.
— А другое тело?
— Какое другое?
— Разве вы не нашли второй труп?
— Нет.
— Завалы уже разобрали?
— Вроде бы. Не пойму, ты что-то видела?
Тут ее осенило. Та тварь, похоже, не боялась огня. Вдруг она выбралась из него живой? Если так, то Антуан Феро — следующий в списке.
— Мне нужно к тебе зайти. Заглянуть в досье.
— Не получится. Это не твое расследование.
— Посмотрим.
— Нечего и смотреть. Если тут действительно есть связь, оба дела — о людоеде и о поджоге — поручат одному следователю. И вряд ли это будешь ты.
— Так я все-таки заеду?
Райшенбах вздохнул:
— Тогда пошевеливайся. Дело у меня вот-вот заберут.
— Уже еду.
Жанна отсоединилась. Ее бросало то в жар, то в холод. Она поспешила в ванную. При бледном неоновом свете ее кожа напоминала пожелтевшую эмаль умывальника. На висках все еще виднелись черные следы копоти. Обгоревшие пряди торчали, словно дреды. Настоящее пугало.
Она умылась. Подняла голову. Посмотрела, что вышло. Не стало ни хуже, ни лучше. Она оделась. Застегнула на запястье часы. 9.30. У нее в запасе всего пара часов до того, как полиция и суд окончательно обо всем договорятся.
Жанна схватила мобильный. Позвонила по номеру из списка контактов. Нет ответа. Оставлять сообщение она не стала. Черт возьми, Феро, где ты?
Она пошла по коридору. Здесь, толкая перед собой передвижные капельницы, прохаживались дети. Другие, стараясь не шуметь, играли в своих палатах. Жанна отвела глаза. От этого зрелища ей стало не по себе. Лестница. Выход. Пройдя под деревьями центральной аллеи, она спустилась по склону.
Надо взять такси. Забрать с улицы Милан свою машину. Спецпропуск на лобовом стекле наверняка спас ее от эвакуации. А потом пулей на набережную Орфевр. Просмотреть следственное дело. Но прежде всего надо заехать к психоаналитику. И хватит ходить вокруг да около. Антуану Феро придется все выложить. Фамилию и адрес испанца и его сына. А там уж Жанна сама разыщет эту парочку и вытрясет из них всю правду.
Выйдя за ворота, она оказалась на улице Севр. От яркого солнечного света защипало глаза. Жанна невольно вскрикнула. Помахала рукой, пытаясь остановить такси. Солнце мешало разглядеть, свободна машина или нет.
Этот пустяк стал последней каплей. У Жанны опустились руки. Все вдруг показалось ей безнадежным. Тротуар слишком узким. Улица в лучах слепящего солнца слишком черной. Стены больницы Неккера и стоящего напротив Института незрячих детей — слишком голыми. Она оперлась о каменные ворота, чувствуя, что теряет сознание…
И тут рядом остановилось такси.
Она забралась внутрь и из последних сил шепнула:
— Улица Ле-Гофф, один.
25
Кодовый замок днем не работал. На почтовых ящиках в холле были указаны фамилии съемщиков. Доктор Антуан Феро. Четвертый этаж, направо. Жанна поднялась на лифте. В доме пахло пылью и холодным мрамором. Как в церкви.
Она попросила таксиста подождать ее в машине. Жанна толком не знала, что скажет психоаналитику, да и застанет ли его на месте. Позвонила в дверь. Никто не ответил. Позвонила снова. Тишина. Постучалась. Бесполезно. Вдруг ее охватила тревога.
Жанна взяла сотовый и позвонила в справочную, чтобы узнать номер кабинета Антуана Феро. Через несколько секунд она связалась с его регистратурой и прикинулась пациенткой, которую подвел врач.
Ответ последовал незамедлительно:
— Пока к доктору Феро нет записи.
— Почему?
— Я не уполномочена давать объяснения.
Жанна разглядывала медную табличку на дверях: «АНТУАН ФЕРО. ПСИХИАТР. ПСИХОАНАЛИТИК». Сердце заколотилось как бешеное.
— Он болен?
— Я не уполномочена…
— О'кей. — Жанна переменила тон. Попробуем иначе. — Я — Жанна Крулевска, следственный судья Нантерского суда. Или вы будете отвечать, или я немедленно пришлю к вам полицейских, которые занимаются этим делом вместе со мной. Славные ребята. Вот только несговорчивые.
Повисло молчание.
— Антуан Феро сам предупредил вас, чтобы к нему не записывали?
— Да. Сегодня утром.
Гора с плеч.
— В котором часу?
— В девять.
— Вы уверены, что звонил он сам?
— Да. Я не думаю, я…
— Что именно он вам сказал?
— Все отменил. Сказал, что пока не принимает. До новых распоряжений.
— Он как-то это объяснил?
— Нет.
— Оставил свои координаты? Сказал, как с ним связаться в экстренном случае?
— Нет. У нас есть только номер его мобильного.
— Он не сказал, когда перезвонит?
— Нет.
Жанна отсоединилась. Вот бы вызвать плотника и взломать кабинет, обыскать архивы. Найти координаты отца и сына… Нет. Не сейчас. И не так.
Она вернулась к такси. Перед тем как в него сесть, заметила газетный киоск. И поспешила купить ежедневники. «Фигаро». «Паризьен». «Либерасьон». Стоя среди уличного шума, она просмотрела первые полосы и пролистала газеты до конца. Во всех понедельничных изданиях упоминалось убийство Франчески Терча, но так же кратко, как и в «Журналь дю диманш». У газетчиков все еще нет информации. Пресс-конференцию по понятным причинам отменили. Сведения не должны просочиться в прессу, прежде чем будет назначен новый судья и дело поручат новой следственной группе.
Она села в такси и велела ехать на улицу Милан. По пути попыталась восстановить ход событий. Наверняка Феро видел одну из утренних газет. А может даже, вчерашнюю «Журналь дю диманш». И понял всю правду, но не стал разыскивать испанца и его сына. Он попросту испугался и сбежал. Вряд ли его можно в этом упрекать. С другой стороны, нет причин считать, что ему известно о пожаре и смерти Франсуа Тэна.
На улице Милан Жанна забрала свой «твинго», все еще припаркованный у самого подъезда. На какое-то мгновение ей захотелось вернуться на пепелище. Но едва представив себе обугленное здание и запах гари, она передумала.
Резко тронув машину с места, она помчалась на набережную Орфевр. Через двадцать минут припарковалась во дворе дома № 36. С трудом поднялась по лестнице. На нее косился каждый встречный легавый. Не так часто здесь встретишь судью, к тому же с обгорелыми волосами и в закопченной, как у трубочиста, одежде.
— Ты мне отксеришь документы?
— Даже не знаю…
Райшенбах переминался с ноги на ногу в своем кабинете, плохо выбритый, с блестящими от геля волосами. Перед ним лежали две толстенные папки с документами по делу каннибала.
— Только основные протоколы.
Полицейский не двинулся с места. Жанна наклонилась вперед:
— Теперь или никогда, Патрик. Факты тебе известны. Убийца напал на Франсуа. — Она треснула по столу кулаком. — Он не мог далеко уйти. Отксерь мне эти чертовы документы, пока у нас не забрали дело! Через пару часов назначат нового следственного судью и все это передадут какому-нибудь центральному управлению. Мы уже ничего не сможем сделать.
Райшенбах задумчиво наморщил лоб. В этом легавом было что-то располагающее, притягательное. И в то же время опасное: «глок» на поясе, широкие, как лопаты, ладони. Жанна знала, что в ходе оперативных действий он не меньше трех раз пускал в ход оружие.
— Оставайся здесь, — сказал он наконец и взял папки. — Схожу за чистой бумагой.
Ксероксы на набережной Орфевр заправлены гербовой бумагой. Чтобы снять левые копии, нужна обычная бумага. Об этом известно всем газетчикам, ведущим журналистские расследования. И судьям, которые, как она, любят ходить по краю.
Капитан вскоре вернулся, держа в каждой руке по папке. Оригиналы и ксерокопии документов. Жанна просмотрела их. Здесь было все. Протоколы допросов свидетелей. Результаты вскрытия. Выводы криминалистов. Фотографии жертв. Обзоры опросов, проведенных в окрестностях каждого места преступления. И снимки с мест преступления, в особенности странные надписи на стенах. Над этим придется работать до самого вечера. Одной в своем кабинете.
Она взглянула на часы. Полдень. Прежде всего надо выяснить, какую именно связь между тремя жертвами установил Тэн.
«Ты не представляешь, что я обнаружил… Он выбирает их не наугад. Вовсе нет. У него есть план!»
— Если я дам тебе два мобильных номера, ты сможешь получить детализацию последних звонков?
— Мне нужно судебное поручение.
— Проведи запрос по другому делу. Сам что-нибудь придумай.
— Не психуй.
Жанна написала первый номер на стикере. Райшенбах удивился:
— Я его знаю. Это же…
— Номер Франсуа Тэна.
— Совсем сдурела? Мы не можем…
— Слушай сюда. Вчера Франсуа обнаружил что-то очень важное. Все сгорело вместе с его квартирой. Остались только его телефонные звонки. Сечешь?
— Это плохо кончится. А другой номер?
Жанна написала фамилию и координаты Антуана Феро.
— Кто такой?
— Потом объясню. Пока запроси детализацию и местонахождение мобильного.
— Я рискую работой, — заметил легавый, засовывая оба стикера в карман.
— Но не шкурой. Подумай о Франсуа. И последнее: я ищу адвоката по имени Хоакин, испанского происхождения, практикующего в Париже.
— Хоакин, а дальше?
— Фамилии не знаю. Поручи это кому-нибудь из своих людей.
Райшенбах черкнул пару слов на клочке бумаги. Жанна сунула под мышку папку с ксероксами.
— Я еду в суд. Свяжемся, когда будут новости.
На автомагистрали Жанне пришлось лавировать между машинами, упорно не желавшими превышать предельную скорость пятьдесят километров в час. По мосту Альма она пересекла Сену. Площадь Этуаль. Порт-Майо. Проспект Шарля де Голля. Кольцевой бульвар… Жанна выжимала из своего «твинго» все, что могла. Мотор ревел, словно время, которое она пыталась обратить вспять. Перерыть. Обыскать. Обогнать. Чтобы к концу дня найти ключ. Установить, что было общего у всех трех жертв. Раскрыть план убийцы.
Парковка Нантерского суда. Жанна бросилась к лифту, держа документы под мышкой и забросив сумку за плечо. Душ она так и не приняла. От нее разило гарью, потом, страхом. В кабине никого, и слава богу. Только бы не выслушивать дежурные выражения скорби, пустые рассуждения о судьбе и прочую чушь. Даже здесь, у тех, кто постоянно сталкивался с преступлениями и насилием, мозгов хватало лишь на банальные соболезнования.
Едва держась на ногах, она пошла к своему кабинету. Открыла дверь и порадовалась, что не встретила сотрудников. И удивилась, увидев Клер. Совсем про нее забыла. Молодая женщина заливалась горючими слезами, уткнувшись в «клинекс». Оплакивала смерть Тэна. И радовалась тому, что Жанна жива. Как видно, новости достигли суда еще утром.
Клер бросилась ей в объятия. Через несколько секунд у Жанны промокло плечо.
Она мягко отстранилась и прошептала:
— Успокойся…
— Ужас какой… Я…
— Ступай домой. Я тебя отпускаю.
— А как же… допросы?
— Отмени все. Мне надо разобраться в деле.
— Его передают нам?
— Еще нет, — соврала Жанна. — Но это не за горами.
Клер высморкалась, сделала необходимые звонки и наконец надела пиджак, взяв с Жанны слово, что завтра та ей все расскажет. Жанна ласково вытолкала ее за дверь. Тут же прихватила сменную одежду, которую держала на работе, и пошла в туалет. С грехом пополам помылась под краном, как в уборной на автостоянке, и переоделась.
Она вернулась к себе в кабинет. Заперла дверь. Опустила шторы. Уселась за письменный стол, разложив ксероксы. Она выжмет из досье все, что можно.
Но сперва сделает пару звонков.
26
— Доктор Ланглебер?
— Нет, я его ассистент.
Жанна позвонила врачу на мобильный.
По телефону она легко выяснила, что вскрытие Франсуа Тэна поручено медику-интеллектуалу.
— Позовите его.
— Мы в прозекторской. Кто его спрашивает?
Жанна услышала, как Ланглебер что-то вполголоса наговаривает на диктофон. Чей труп они вскрывают? Франсуа Тэна? Она представила двух мужчин в белых халатах, склонившихся над столом из нержавейки, где лежит тело ее друга — черное, обугленное, скорченное.
— Передайте ему, что звонит судья Крулевска.
До Жанны донеслись приглушенные голоса. Ассистент прикрыл трубку ладонью. Наконец послышался голос Ланглебера:
— Чего вы хотите?
Голос был резким. Он звучал гулко, как под сводами церкви. Жанна догадалась, что врач включил громкую связь.
— Задать вам пару вопросов.
— В каком качестве?
— Дело пока не у меня, — признала она.
— Какое дело? Вы о чем?
— Я надеюсь, что расследование каннибальских убийств поручат мне.
— Тогда и звоните.
— Доктор Ланглебер, время не терпит. Есть подозрение, что каннибальские убийства связаны с пожаром, в котором погиб Франсуа Тэн.
— Что за подозрение?
Жанна ломала голову, не находя ответа. Пришлось увести разговор в сторону:
— Вы закончили вскрытие Франсуа Тэна?
— Работаю над отчетом.
Она попала в точку: как раз сейчас они занимаются его телом. Перед глазами вспыхнула картинка: двое схватились на пылающей галерее.
— Вы обнаружили следы борьбы?
— Вы что, шутите? То, что осталось от Франсуа Тэна, у меня перед глазами. Уверяю вас, что здесь и в помине нет следов чего бы то ни было. Тэн превратился в головешку.
Он почувствовала, как к глазам подступили слезы. С самого пробуждения она едва сдерживалась, но теперь… Она хлюпнула носом, затем твердым голосом произнесла:
— То есть нет никаких следов, указывающих на то, что произошло перед пожаром?
— Сразу видно, что вам мало что известно о горении. Когда пожарные извлекли тело, оно было неузнаваемым. Под воздействием температуры плоть разбухает, так что лопается кожа. Вам приходилось запекать в духовке курицу?
— Доктор, вы говорите о моем друге.
— Он был и моим другом, что не помешало ему лопнуть, как сосиска.
Жанна замолчала. Медик продолжал:
— Чтобы установить причину смерти, я должен вскрыть тело. На отравление угарным газом указывает розоватая окраска органов. Будем надеяться, что он задохнулся, а не сгорел заживо.
Тэн и та тварь дерутся на галерее, охваченные пламенем. Ответ ей известен. И вдруг, когда она уже потеряла надежду что-то узнать, медэксперт произнес:
— Ладно. Есть тут одна странность.
— Какая?
— Следы какого-то вещества на теле. Особенно на ладонях и на руках.
— Горючего?
— Напротив.
— Не понимаю.
— Чего-то негорючего. Вроде лака. Или смолы. Как бы защитный слой.
Зачем Франсуа Тэн стал бы покрывать себе руки защитной пленкой? Похоже, Ланглебер пришел к тому же выводу, что и она.
— Если он хотел спастись от огня, у него ничего не вышло. Руки обгорели ничуть не меньше, чем все остальное.
— Вы уже отправили образцы на анализ?
— Да.
— Кому?
— Крулевска, вы переходите все границы.
— Скажите хотя бы это.
— Мессауду. Начальнику криминалистического отдела.
— Спасибо, доктор.
— Не за что.
Пока он не повесил трубку, Жанна поторопилась задать еще один вопрос:
— Вы проводили вскрытие Франчески Терча?
— Да, в субботу.
— Вы заметили что-то необычное по сравнению с первыми двумя жертвами?
— Ничего. Разве что ублюдок не успел завершить свое дело.
— Раны и увечья совершенно одинаковые?
— Совершенно. Не считая глаз. Но об этом мы уже говорили.
— И нет никакой зацепки?
— Главная зацепка именно в том, что все идентично. Знаете, что говорил Мишель Фуко? «Под шум повторения возникает то, что случается лишь единожды…»
Жанна почувствовала, как в ней закипает гнев. Она подумала о Тэне, которого тоже бесит этот вещающий с кафедры интеллектуал. И не сразу сообразила, что только что думала о Франсуа в настоящем времени. У нее защемило сердце. До каких пор она будет вспоминать его таким живым, привычным, чтобы рассудок вновь и вновь возвращал ее на землю, напоминая о его смерти? Фуко был прав: «Под шум повторения возникает то, что случается лишь единожды…».
Скорбь.
— Можно, я тоже задам вам один вопрос?
— Задавайте.
— Зачем вы полезли в огонь?
— Пыталась спасти Тэна.
Они помолчали. Затем медик с цинизмом и смирением провозгласил:
— Судьям не дают медалей. Не звоните мне больше, Крулевска. Если только дело не передадут вам официально.