— Кажется, — согласился я.
Чтобы раздобыть кофе, я спрятал руку под необъятное кожаное лоохи, без которого пребывание на открытой палубе в это время года быстро перестает доставлять удовольствие. Я уже здорово наловчился довольствоваться этим нехитрым укрытием для своих фокусов со Щелью между Мирами. Сэр Маба Калох, в свое время обучивший меня этому странному искусству и предупреждавший, что на усвоение его уроков у меня уйдет не меньше сотни лет, мог бы гордиться моими успехами.
Через несколько минут я протянул Анчифе чашку, до краев наполненную горячим кофе, и снова полез за пазуху, чтобы раздобыть там что-нибудь и для себя.
— Кстати, все собирался спросить: на сколько лет в Холоми тянет этот твой фокус? Какую ступень Запретной магии ты только что применил, сэр служитель закона? — поинтересовался Анчифа.
— Абсолютно бесплатное удовольствие, — гордо сообщил я.
Вытащил из-за пояса маленький, почти игрушечный кинжал с вмонтированным в рукоятку индикатором и поднес его к носу Анчифы. Стрелка индикатора вяло покачивалась на черной половине круга, где-то в районе двойки, как и положено на транспортном средстве, снабженном магическим кристаллом — вторая ступень угуландской Черной магии, обычное дело.
— Лихо! — Анчифа изумленно покачал головой. — Я-то думал, ты просто пользуешься своим служебным положением. А каким образом, в таком случае, тебе удаются эти штучки?
— Просто я очень запасливый, — объяснил я. — У меня за пазухой чего только нет.
— Смешно, — вздохнул Анчифа. — Что, это такая страшная тайна?
— Да нет, не такая уж страшная. Но все-таки тайна. Один веселый мужик, который обучил меня этому фокусу, полностью разделяет твое мнение, что есть вещи, о которых не следует подолгу говорить вслух.
— Ага, так это месть, — хмыкнул Анчифа. — Вот уж не думал, что ты можешь быть таким мелочным!
— Да ну, какая там месть. Если честно, я и сам не очень-то понимаю, как мне это удается, — признался я, с удовольствием пробуя содержимое только что добытой чашки. — Просто с некоторых пор у меня это почему-то получается, и все. Какие уж тут объяснения!
— Да, так тоже бывает, — задумчиво согласился Анчифа. Немного помолчал, потом сказал: — Что касается обещания прекрасной леди по имени Смерть… Думаю, тебе я мог бы рассказать о нашем свидании. Кажется, ты специально создан для таких историй.
— Лучше не надо, — улыбнулся я. — Боюсь, что об этом действительно не следует говорить вслух. Кроме того, я, наверное, и так знаю, что это было за обещание. Иногда смерть смотрит на мир твоими глазами, правда? Одного такого взгляда вполне достаточно, чтобы убедить собеседника согласиться с твоим предложением, каким бы оно ни было. Кто может устоять перед обаянием смерти?
— Откуда ты знаешь? — Анчифа смотрел на меня с почти суеверным ужасом.
— Однажды мне довелось услышать твои шаги в темноте. Ты здорово напугал меня тогда, сэр капитан. А теперь мне понятно, почему я так испугался. Тот, кому доводилось умирать, не может не узнать тяжелую походку смерти. Вот и мне она знакома… Чего я до сих пор так и не понял — с какой стати она решила сделать тебе такой странный подарок?
— Уж ей-то было отлично известно, что я родился не для того, чтобы убивать, — усмехнулся Анчифа. — Можно сказать, я совершенно не подхожу для этого занятия. Но укумбийские колдуны переменили мою судьбу, и мне пришлось как следует поработать на эту грозную леди. Для нее это было что-то вроде неожиданного подарка — заполучить такого усердного служащего! Но поскольку леди Смерть, можешь себе представить, любит справедливость, она решила избавить меня от необходимости и дальше пахать на ее ведомство. Порой мне достаточно посмотреть в глаза своему противнику, и он сразу же забывает, что собирался сопротивляться. Разумеется, это работает не во всех случаях. На моем пути время от времени попадаются законченные безумцы или просто непроходимо тупые ребята. И все же мне почти всегда удается обойтись без крайних мер.
— И это неплохо, — уважительно кивнул я. А потом запоздало удивился: — Это надо же, смерть, оказывается, любит справедливость! Вот уж не подумал бы!
— Полагаю, у тебя с ней другие отношения, — пожал плечами Анчифа. — Предпочитаю даже не задумываться, какие именно.
— Насколько я знаю, она за мной охотится, — вздохнул я. Покосился на помрачневшую физиономию Анчифы и поспешно добавил: — Ничего страшного, у меня полным-полно знакомых колдунов, которые дают мне бесплатные консультации, а иногда даже самолично охраняют мою драгоценную тушку, поскольку им ужасно не хочется скидываться на мои похороны. Так что выкручиваюсь понемногу. Хочешь еще кофе?
— Не откажусь, — с явным облегчением кивнул он. — А как насчет пива для моей команды? Ребята очень на тебя рассчитывают.
— Правильно делают. Будет им пиво. А теперь предлагаю сменить тему беседы и поговорить о чем-нибудь по-настоящему страшном. Например, как мы будем объясняться с Кофой. Я вот подумал, может быть, мы вообще ничего ему не скажем? Пусть считает, что просто задремал после завтрака.
— Ты забыл, сэр Макс, он же умеет читать мысли! — возразил Анчифа.
— Да, действительно. Ну, значит, мы не напрасно весь вечер говорим о смерти! — рассмеялся я. — Очень актуальная тема, тебе так не кажется?
Анчифа заулыбался до ушей. Наш тематический вечер, посвященный вопросам жизни и смерти, можно было считать закрытым. Передать не могу, как меня это радовало.
Еще три дня мы с Анчифой посвятили составлению фантастических прогнозов своего ближайшего будущего. Торжественный момент пробуждения сэра Кофы Йоха неумолимо приближался.
Как и следовало ожидать, он проснулся ровно через пять суток после того, как заснул. Маленькие служители его «полевой кухни» честно выполнили мое задание.
Не могу сказать, что это было самое спокойное утро в моей жизни. Я подскочил чуть ли не на рассвете и нервно бродил по палубе, пытаясь сформулировать какое-нибудь логичное объяснение своего дикого поступка. Вообще-то я мог сослаться на Джуффина, но шеф был не в восторге от этой идеи. Ему гораздо больше нравилось думать, что я выкручусь самостоятельно, не прибегая к его авторитету. Боюсь, он сам не хотел связываться с Кофой. Могу его понять.
— Хватит мучиться, Макс, — сэр Кофа неслышно подошел ко мне сзади и положил руку на плечо, испугав меня чуть не до полусмерти. — Ты все время перегибаешь палку. Мне не требуются твои объяснения, и так все ясно. Кстати, я не так уж плохо провел эти несколько дней. Мне снились сны, а это дорогого стоит!
— А что, обычно они вам не снятся? — изумился я.
— Не снятся. Признаться, я уже давно успел смириться с этим грустным фактом, а тут такой подарок!
— Здорово! — обрадовался я. — Я-то думал, вы из меня душу вытрясете…
— Неужели я так похож на идиота? — сварливо спросил Кофа. — На кой мне твоя душа? Между прочим, я с самого начала был уверен, что дело закончится какой-нибудь мелкой пакостью в таком роде.
— С самого начала — это с какого момента? Когда Анчифа увидел ташерский фафун?
— С того самого чудесного момента, когда этот безумный Кеттариец, наш с тобой начальник, разбудил меня на рассвете первого дня года, чтобы сообщить, что мне предстоит деловая поездка на Уандук. Мало того что в твоем обществе, что само по себе му́ка для всякого разумного человека, так еще и на этой грешной краденой шикке, под предводительством сэра Анчифы… Ладно уж, проехали. Скажи только честно, тебе понравилось быть пиратом?
— Так, серединка на половинку, — признался я. — Кажется, мы с вами здорово разбогатели, но сам процесс показался мне довольно скучным и утомительным. Дело кончилось тем, что я решил почитать газету, можете себе представить!
— Я так и думал, — невозмутимо кивнул Кофа. — А твое «здорово разбогатели» — что это значит в переводе на «пощупать»?
— Мы с вами стали обладателями восьми шкатулок с ташерскими специями — забыл, как они называются! Букики или бубики…
— Может быть, букиви? — заинтересовался Кофа.
— Да, точно. И я собираюсь честно разделить наше богатство пополам. Наш капитан утверждает, что это очень круто.
— Да, ничего себе, — присвистнул Кофа. — За свою жизнь я сменил немало занятий, но до сих пор мое бодрствование никогда не оплачивалось столь щедро, как эти несколько дней сладкого сна. Что ж, с тобой вполне можно иметь дело, мальчик!
Вечером того же дня сэр Кофа долго и со вкусом ворчал на Анчифу, за бутылочкой какой-то ташерской дряни из запасов ограбленного нами купца.
Эти двое опять умудрились выжить меня из собственной каюты. Слушать их пререкания и продолжать наслаждаться жизнью оказалось совершенно невозможным делом. Так что остаток вечера и часть ночи мне пришлось провести на палубе, извлекая из-под собственного лоохи бесконечные чашки кофе и развлекаясь Безмолвной беседой с Меламори, благо у нее как раз случилось подходящее настроение, чтобы прочитать мне подробную лекцию о жизни, философии и самобытной культуре арварохских буривухов. В последнее время ей удалось стать крупным специалистом в этом вопросе. Насколько я понял, леди крепко сдружилась с мудрыми птицами и практически поселилась в специально свитом для нее гостевом гнезде. Бедняга Алотхо Аллирох, который в свое время увез ее на Арварох, окончательно укрепился в подозрениях, что связался не с женщиной, а с неведомой прежде ипостасью Мертвого Бога, страшно опечалился, но вместо того, чтобы сесть в угол и умереть, как это принято у арварохцев почти во всех мало-мальски запутанных ситуациях, собрал своих Острозубов и отправился громить какое-то очередное окраинное княжество, поднявшее мятеж против Завоевателя Арвароха. Ну хоть какое-то развлечение себе нашел. Честно говоря, я от души сочувствовал бедняге.
Я так увлекся беседой, что сам не заметил, как выдержал несколько часов Безмолвной речи кряду. Это был мой абсолютный рекорд. А ведь совсем недавно после пятиминутного разговора по́том обливался…
* * *Прошло еще несколько вполне замечательных дней. Все шло по-старому, разве что Кофа спал теперь не три часа в сутки, а чуть ли не целую дюжину. Все остальное время он пребывал в гораздо более приподнятом настроении, чем это было свойственно его длиннолицей и худощавой ипостаси. Я терялся в догадках, что именно смягчило его нрав — обладание несколькими шкатулками ташерских пряностей или способность видеть сны, внезапно обретенная по моей милости?
— Ну вот, собственно, и все, — задумчиво сказал Анчифа. Он неслышно возник из темноты, но на этот раз я не испытал охоты пугаться.
— Неужели приехали? — удивился я.
— Ага, — подтвердил он. — Одно удовольствие путешествовать с таким торопливым пассажиром на борту! По моим расчетам, завтра утром мы будем в нескольких милях от Капутты — на полдюжины дней раньше, чем следовало ожидать… Знаешь, Макс, боюсь, что не смогу лично доставить вас на берег. Капутта — не тот порт, где будут рады увидеть «Фило». А уж если таможня Куманского Халифата обнаружит в моих трюмах эти грешные ташерские пряности… Моя удача — великая сила, но тут даже ее может не хватить! Да и для вас будет лучше, если вы прибудете в Капутту на безымянной шлюпке. На «Фило» как раз имеется вполне просторная шлюпка, старая, но крепкая. Хватит места и для вашего багажа, и для вашего пленника.
— Ох, а о нем-то я и забыл! — Я схватился за голову. — Совсем из головы вылетело, что мы везем с собой какого-то пленника. Честно говоря, я даже не могу припомнить, как его зовут!
— Кумухар Манула, — мрачно сказал Анчифа. — Боюсь, что я до самой смерти буду помнить грешное имечко этого мстительного куманца.
— Ну да, Кумухар Манула. Спасибо, что напомнил. С меня вполне сталось бы оставить сию драгоценность валяться в твоем трюме. Пришлось бы идти к халифу с пустыми руками, а это не есть хорошо… Кстати, сэр капитан, а как мы с Кофой будем объясняться с куманской таможней? Насколько я знаю, в любой таможенной декларации следует указывать название судна. Думаешь, ребята поверят, если мы скажем, что приплыли на шлюпке из самого Ехо?
— Поверят, куда они денутся. Местные жители обожают всякие легенды об угуландских колдунах, а магия законом Куманского Халифата, хвала Магистрам, не запрещена. Поэтому никто не удивится, узнав, что вы преодолели Великое Средиземное море столь незамысловатым способом. Можете даже сказать им, что сначала шли по воде пешком, а шлюпку нашли после того, как преодолели больше половины дороги, — куманцы и такую байку проглотят! А вот если вы честно сообщите, что прибыли на «Фило», у вас возникнет масса проблем. Оно вам надо?
— Оно нам, пожалуй, действительно не надо, — согласился я. — Ну ладно, а как мы будем добираться обратно? Я имею в виду, на чем мы поедем домой?
— На «Фило», разумеется. Я пока немного побезобразничаю где-нибудь у берегов Уандука, а когда ваше дело будет сделано, пришлете мне зов, и я заберу вас из какого-нибудь условленного места. Какие проблемы?
— Действительно никаких. Проблемы будут разве что у меня, когда я попытаюсь заставить Кофу взяться за весло.
— Да, тебе придется несладко! — расхохотался Анчифа.
Впрочем, жизнь в очередной раз показала, что я плохо разбираюсь в людях. Оказавшись в шлюпке, сэр Кофа действительно скорчил кислейшую из своих недовольных гримас, но этим дело и ограничилось. Он не только сразу взялся за весло, но и оказался таким хорошим гребцом, что я быстро почувствовал себя лентяем и неумехой.
Наша морская прогулка продолжалась часа два. Никаких магических кристаллов на шлюпке, разумеется, не было, так что моя знаменитая страсть к большим скоростям на этот раз ничем нам не помогла. В довершение всех бед меня укачало. В отличие от моего приятеля «Фило», проклятая шлюпка не получила от меня ни капли крови, так что у нее не было особых резонов заботиться о моем здоровье.
— Ложись на спину, несчастье, и попробуй вспомнить эти дурацкие дыхательные упражнения, которым тебя обучал сэр Шурф. Я и сам справлюсь, — снисходительно проворчал Кофа, устав созерцать мои мучения.
Я чуть не умер от такого великодушия. И, разумеется, немедленно последовал его совету.
— Смотри-ка, ты больше не зеленый. Так, нежно-салатный. Кажется, ты единственное живое существо, которому эта дыхательная ерунда действительно помогает, — заметил Кофа через несколько минут. — Сэр Шурф не в счет, он и без того здоров, как арварошец.
К этому времени мне действительно полегчало. Я даже нашел в себе силы уставиться на массивные башни и хрупкие остроконечные крыши Капутты. Мы были уже так близко, что до меня доносился шум портового квартала и целый букет незнакомых запахов, по большей части неописуемо сладких. Небо над головой было прозрачно-оранжевым, как разведенный водой апельсиновый сок.
— Какое здесь странное небо, Кофа!
— Это нормальный цвет неба над Уандуком. Местные жители совершенно уверены, что небесный свод — это огромное зеркало, в котором отражаются красные пески Великой Пустыни Хмиро. Если бы я был уроженцем Уандука, я бы и сам так думал, наверное. Во всяком случае, никаких более разумных объяснений этого феномена до сих пор не существует, одни только дурацкие гипотезы… У тебя есть силы, чтобы переодеться, горе мое?
— Есть, наверное. А зачем?
— Ох, Макс, когда-нибудь твое простодушие загонит меня в могилу! Ну сам подумай, нам предстоит официальная встреча с таможенниками Куманского Халифата. И желательно, чтобы эти господа с самого начала уяснили, с кем имеют дело. Между прочим, мы с тобой — чуть ли не самые важные персоны в Соединенном Королевстве и приехали сюда в качестве посланцев Его Величества Гурига Восьмого к местному монарху, ты уже забыл? Впрочем, неудивительно, мы выглядим как неопрятные юнги с какой-нибудь нищей пиратской лоханки, сто лет прослужившие под началом самого неудачливого из капитанов.
— Да, действительно, — неохотно согласился я.
И потянулся за дорожной сумкой, где дожидались своего часа Мантия Смерти, черные сапоги с драконьими мордами на носках и прочие модные аксессуары, предназначенные для беззастенчивого запугивания простых смертных. Кофа тоже занялся своим гардеробом, и через несколько минут миру было явлено парадное темно-пурпурное лоохи. На моей памяти сэр Кофа Йох облачался в эту роскошь только однажды, по случаю официального визита в Иафах. Только на сей раз из-под пурпурного тюрбана на меня взирала не обычная благодушная физиономия Кушающего-Слушающего, а истинный горделивый профиль наследника могущественного семейства Йохов — ни дать ни взять, какой-нибудь английский лорд, лихим ветром занесенный ко двору Гаруна-аль-Рашида.
— Знаете, теперь, наверное, я сам погребу, — предложил я. — Вы у нас слишком важная персона, чтобы браться за весло!
— Спасибо за комплимент, сэр Макс. Но ты тоже не слишком похож на парня, которому следует немедленно заняться тяжелым физическим трудом, — усмехнулся Кофа. — Честно говоря, я даже забыл, что ты такой грозный! Ладно уж, думаю, наши наряды не слишком пострадают. До Таможенного причала рукой подать.
Наше появление у Таможенного причала Капутты произвело настоящий фурор. Можно было подумать, что нас принимают за местный эквивалент Элвиса Пресли. Вокруг столпилось такое количество заинтересованных особ женского пола, что у меня голова пошла кругом.
Впрочем, оказалось, что все эти прекрасные леди находились здесь исключительно по долгу службы. В Таможенном Управлении Куманского Халифата работают исключительно дамы — и какие!
Луноликие амазонки подхватили наши дорожные сумки и тяжеленный сверток с бесчувственным телом бедняги Кумухара Манулы и вежливо предложили нам проследовать в комнату для досмотра. Я изумленно хлопал глазами — вот это сюрприз так сюрприз!
— А ты не знал? — удивился Кофа, увлекая меня за собой. — В Куманском Халифате считается, что хорошим таможенником может быть только женщина. У них действительно неплохая интуиция, да и нюх, если на то пошло, обычно получше, чем у нашего брата, но дело даже не в этом. Куманцы уверены, что женщины не будут испытывать жалость или сочувствие к контрабандистам. Моряками во всем Мире по большей части становятся мужчины, а здесь считают, что любая женщина видит в мужчине своего личного врага — по крайней мере, поначалу. С этим утверждением можно спорить; тем не менее на таможне Куманского Халифата сей принцип работает уже не первое столетие. Впрочем, не только на таможне. Среди местных полицейских тоже полным-полно прекрасных леди — куда больше, чем у нас.
— А я-то думал, местные барышни смирно сидят дома и занимаются хозяйством, — растерянно сказал я. — У них же, кажется, принято иметь гаремы…