— Я знаю, — прошептала я.
В комнате повисло тяжелое молчание, и Майкл медленно встал на ноги, а все прочие сбились в кучку. Квентин тоже встал с пола. Стив резко обернулся к нему и навел на него пистолет.
— Господи, Квентин, ложись! — закричал Грэм.
Но Квентин не шелохнулся. Вместо этого он заговорил, глядя на Агусто, в ужасе сжавшегося на полу. Он четко, на чистом, превосходном испанском что-то решительно втолковывал Фернандесу. Агусто приободрился и встал. Каждое слово Квентина возвращало ему уверенность в себе, и его ответы звучали все спокойнее и внятней. Это было какое-то невероятное безумие, но мы тоже слегка приободрились, хоть никто и не понимал ни слова из их разговора. Неожиданно из-за двери раздался громкий треск дрели. А через мгновение дверь начала медленно поддаваться напору извне. Стив с тоской смотрел на нее и разом как-то сник.
— Что он говорит? — спросил он у Квентина.
Квентин, беспрерывно моргая, перевел ответ Агусто.
— Он говорит, что очень сожалеет — произошла ошибка, и в результате этой ошибки вы лишились работы. Он убежден, что случился сбой в системе, и, как только он сможет позвонить в головной офис, вас восстановят. Он приносит свои извинения за неприятности, причиненные вам и вашей семье. Вы вернетесь к работе в самое ближайшее время. Сегодня вы доказали, что вы преданный делу сотрудник, и у компании есть все основания вами гордиться.
Стив внимательно его слушал, все выше и выше задирая подбородок. Затем он кивнул:
— Благодарю вас.
Он переложил пистолет в левую руку и пошел к Агусто, на ходу вытирая о штаны кровь с правой руки. Агусто пожал ее.
— Спасибо вам большое. Для меня честь работать на эту компанию.
Агусто кивал, участливо и опасливо.
Тут дверная ручка отвалилась, дверь распахнулась настежь, баррикада Стива разлетелась, а его тут же скрутили трое мужчин.
Как только у меня появилась такая возможность, я набрала его номер.
Он сам ответил.
— О'кей. — Голос у меня все еще дрожал. — Я встречусь с вами.
Глава одиннадцатая
Мы договорились увидеться на следующий день в «Старбакс» на углу моего дома.
А в тот день, после всего, что случилось, у меня не было ни сил, ни желания видеть кого бы то ни было, кроме Мистера Пэна и моей кровати. Но мама узнала о происшествии в нашем офисе из сводки ежечасных новостей и ужасно разволновалась. Отец тоже места себе не находил. Мама передала ему через кого-то из сотрудников, что у дочери на работе произошло вооруженное нападение, и он объявил перерыв в слушаниях по важному делу, которое вел в тот момент. Впервые в жизни он все бросил и со страшной скоростью примчался домой, к жене. Они вместе сидели за столом прямо на кухне, пили чай с яблочным пирогом, плакали в обнимку и вспоминали забавные истории из жизни Люси, оживляя в памяти мои смешные поступки и словечки, как будто меня и впрямь застрелили.
О'кей, я соврала.
Не знаю, какие на самом деле чувства испытал отец — возможно, в глубине души он считал, что я это заслужила, перейдя на паршивую работу, где меня окружали «простые» люди, — я была не в том настроении, чтобы интересоваться его соображениями по этому поводу. Мама просила меня приехать к ним, но я отказалась, заверив ее, что у меня все отлично. Однако даже мне было понятно, как неубедительно звучал мой голос, и в итоге Райли явился ко мне сам, без предупреждения.
— Карета подана, — сказал он из-за двери вместо приветствия.
— Райли, со мной все в порядке, — неуверенно пробормотала я, выйдя на площадку.
— Ни черта не в порядке, — заявил он, — ты выглядишь дерьмово.
— Спасибо большое.
— Давай собирайся быстренько, и поехали ко мне. Мама нас ждет.
Я взвыла:
— Господи, у меня и так был кошмарный день!
— Не говори так о маме. — Он произнес это уже вполне серьезно, и я почувствовала себя негодяйкой. — Она переживает за тебя. Целый день от телевизора не отходит.
— Хорошо. Подожди меня здесь.
Я закрыла дверь и попыталась собраться, но не могла толком сосредоточиться и поэтому просто натянула плащ. Когда я вышла из квартиры, Райли болтал с соседкой Не-могу-запомнить-имя. Он склонился к ней и разливался соловьем, не замечая, что я уже здесь, и мне пришлось громко, протяжно откашляться, чтобы привлечь его внимание. Он обернулся, слегка раздосадованный, что его перебили.
— Привет, Люси, — поздоровалась соседка.
— Как дела у вашей мамы?
— Не очень хорошо. — Она нахмурилась, и на лбу пролегли морщинки.
— Вам удалось ее навестить?
— Нет.
— Ох, ну что же, если надумаете, то помните… я готова — ну, вы знаете.
— Приятная у тебя соседка, — заметил Райли, когда мы уже сели в машину.
— Она не в твоем вкусе. Не твой типаж.
— Что ты имеешь в виду? У меня нет типажа.
— Есть-есть. Пустоголовая блондинка.
— Неправда. Брюнетки мне тоже нравятся.
Мы рассмеялись.
— Она говорила тебе о своем ребенке?
— Нет.
— Занятно.
— Ты надеешься, что я разочаруюсь? Если так, то зря, ребенок меня не отпугнет — я как-то встречался с женщиной, у которой было двое детей.
— Ха, так она тебя очаровала?
— Может быть, чуть-чуть.
Меня это удивило. Какое-то время мы ехали молча, и я вспоминала, как Стив наставил на меня пистолет. Мне не хотелось обсуждать это с Райли.
— А где ее мать?
— В больнице. Не знаю, что с ней, но, похоже, что-то серьезное.
— Почему она к ней не съездит?
— Говорит, что ни с кем не хочет оставлять ребенка.
— Ты предложила посидеть с ним?
— Да.
— Это мило с твоей стороны.
— Да, я еще не совсем закоренела во зле.
— В тебе нет ни единого злого кусочка, — сказал он, повернув ко мне голову.
Я не хотела встречаться с ним взглядом, и он опять стал смотреть на дорогу.
— А почему она не может поехать в больницу с ребенком? Не понимаю.
Я пожала плечами.
— Ты же знаешь, Люси, скажи мне.
— Нет, не знаю. — Я смотрела в окно.
— Он совсем маленький? Сколько ему?
— Не знаю.
— Да ладно тебе, Люси.
— Честно, не знаю. Он в коляске.
— Так это мальчик?
— Мальчик, девочка — какая разница? Маленькие все одинаковые. Лично я их не различаю лет до десяти.
Райли рассмеялся.
— Может быть, ее мать не одобряет, что она живет одна, без мужа? Возможно, дело в этом?
— Что-то в этом роде. — Я пыталась сосредоточиться на том, что видела в окне, и забыть про дуло пистолета, направленное мне в лицо.
Райли живет в паре километров от центра, в Рингсенде, рядом с парком, и окна его пентхауса выходят на Большой канал.
— Люси! — Мама бросилась ко мне, едва я переступила порог. Глаза большие, испуганные. Я спрятала руки за спину, а она крепко обняла меня и прижала к себе.
— Мам, ничего страшного не случилось. Меня вообще даже не было в офисе, так что я пропустила все самое интересное — обедать ходила.
— Правда? — Она вздохнула с видимым облегчением.
Зато Райли глаз с меня не сводил, и это сильно нервировало. Последние дни он вел себя довольно странно: не как мой прежний брат — доверчивый и веселый, а как человек, подозревающий, что я постоянно вру.
— Словом, это все ерунда. Я тут тебе кое-что принесла.
И я вручила ей коврик для ног, который только что потихоньку от Райли стырила у соседней двери. Отличный коврик, абсолютно новый, с надписью «Привет, я половичок».
Мама засмеялась:
— Люси, спасибо тебе большое, ты такая милая.
— Да уж, Люси, — сердито сказал Райли.
— Брось, не переживай, он не дорогой. — Я похлопала брата по плечу и прошла в гостиную. — Рэй дома?
Они на двоих снимают эти апартаменты. Рэй врач, и они почти никогда не пересекаются, потому что работают в разное время. Впрочем, если маме удается его застать, она беззастенчиво с ним флиртует, хоть и спросила меня однажды, не думаю ли я, что Рэй — бойфренд Райли. Это ее мечта — сын-гомосексуалист, в полном соответствии с духом времени. Тогда он уж точно не променяет свою обожаемую мамочку ни на какую другую женщину.
— Он на работе, — ответил мне Райли.
— Вот беда, вы толком не можете уделить другу время. Обидно, верно? — Я пыталась не засмеяться, но Райли посмотрел на меня так, точно сию секунду сделает подсечку и я свалюсь на пол, — как нередко бывало в детстве. И я быстренько сменила тему: — А чем это пахнет?
— Это еда из пакистанского ресторанчика, — небрежно сообщила мама.
Ей доставляет огромное удовольствие приходить в гости к сыну-холостяку, в его шикарную квартиру, и вести себя чрезвычайно легкомысленно: есть пакистанскую еду, смотреть автошоу Top Gear по Би-би-си-2 с их отвязными ведущими и с помощью дистанционного пульта управлять в камине огнем, который меняет цвет. От их с отцом дома до ближайшего пакистанского ресторана очень далеко, а по телевизору отец не смотрит ничего, кроме Си-эн-эн.
Мы открыли бутылку вина и расположились за столом со стеклянной столешницей, возле окна с видом на канал. Все сияло, сверкало и переливалось в лунном свете.
— Итак, — сказала мама таким голосом, что стало ясно — она нацелилась на серьезную беседу.
— Как продвигается подготовка к торжественному событию? — побыстрее встряла я.
— О… — Она забыла, что хотела сказать, и радостно клюнула на мою приманку. — Нам столько всего надо с тобой обсудить. Начать с того, где лучше всего устроить прием.
И двадцать минут кряду она рассказывала о том, в чем я ничего не смыслю, о плюсах и минусах приема в четырех стенах и под крышей или в трех стенах без оной.
— А сколько будет гостей? — спросила я, ошарашенная некоторыми ее идеями.
— Пока что в списке четыреста двадцать человек.
— Сколько? — Я едва не поперхнулась.
— Ну, это в основном коллеги твоего отца. Учитывая его положение, нельзя одних позвать, а других нет. Люди могут очень обидеться. — Опасаясь, что сказала нечто бестактное, она поспешно добавила: — И совершенно обоснованно.
— Так не приглашайте никого, — брякнула я.
— Что ты, Люси, — она улыбнулась мне, — я не могу.
У меня зазвонил мобильный, и на экране высветилось имя — Дон Локвуд. Прежде чем я успела сделать непроницаемое лицо, губы сами расплылись в улыбке.
Мама вопросительно подняла бровь и поглядела на Райли.
— Простите, я отойду на минуту.
Я вышла на балкон. Он дугой опоясывает квартиру, так что я оказалась вне поля их зрения и слуха.
— Алло?
— Ну как, вас сегодня уволили?
— Не совсем. Точнее, пока еще нет. Человек, с которым я общалась по-испански, оказался не в курсе, кто такой Том. В любом случае, спасибо за добрый совет.
Он весело рассмеялся:
— В Испании было то же самое. Никто не знал — кто такой Том, где он. Ну, не переживайте, могло обернуться и хуже, как в том офисе, где сегодня один парень слетел с катушек.
Я насторожилась. Сперва я решила, что это ловушка, но по здравом размышлении отвергла эту мысль — да каким образом он мог узнать, где я работаю, если ему даже мое настоящее имя неизвестно?
— Алло? — Он немного встревожился. — Вы еще тут?
— Да, — тихо сказала я.
— О, ну ладно. А я было решил, что сболтнул что-то не то.
— Нет, все нормально. Просто… в общем, это было у нас в офисе.
— Вы серьезно?
— Да. К сожалению.
— Господи. У вас все хорошо?
— Всяко лучше, чем у него.
— Вы его видели?
— Сосиску? Конечно.
— Простите, не разобрал?
— Я дала ему прозвище Сосиска. Он самый безобидный человек у нас в конторе. И сегодня он целился мне в лоб из пистолета.
— Черт побери. С вами точно все в порядке? Он вас не поранил?
— Со мной все прекрасно.
Все было отнюдь не прекрасно, и я знала, что он это понимает, но я его не видела и мы были незнакомы, так что какая разница.
— На самом деле пистолет был игрушечный, обычный водяной пистолетик. Это уже потом выяснилось, когда они его… скрутили. Сосиска втихаря взял у сына. И сказал жене, что собирается вернуть себе работу. Господи, гребаный водяной пистолет заставил меня всю жизнь заново переосмыслить.
— Это нормально. Я хочу сказать, вы же не знали, что он игрушечный, правда? — мягко сказал он. — А нажми он на спуск, так у вас, чего доброго, волосы бы дыбом встали.
Я засмеялась, откинула голову назад и хохотала, не в силах остановиться.
— Бог ты мой, я почти надеялась, что меня наконец уволят, а он пошел на такой отчаянный шаг, чтобы вернуть себе работу.
— Не до конца отчаянный, пистолет-то ненастоящий. Но он сильно рисковал. Кто его знает, может, это смертельно опасное зрелище — вы с волосами дыбом. У вас есть волосы? Я ведь вас не целиком видел.
Я улыбнулась.
— Каштановые.
— Ну вот, еще один фрагмент пазла.
— Расскажите теперь, как ваш день прошел, Дон.
— Уж точно не так интересно, как ваш. Позвольте пригласить вас выпить, уверен, это пойдет вам на пользу, — мягко предложил он. — И я вам расскажу про свой день.
Я промолчала.
— Пойдем куда-нибудь, где полно народу, вы сами скажите куда. Если хотите, прихватите с собой десяток друзей. Десять парней с крепкими мышцами. Не подумайте, что я любитель крепких парней или вообще парней, по мне, так лучше бы и без них обойтись, это я так говорю, если вы подумали, что я решил взять вас в заложницы. — Он вздохнул. — Я готов на любые уступки, вы оценили?
Я улыбнулась:
— Спасибо, Дон. Но я не смогу. На вечер меня уже взяли в заложницы мама с братом.
— Такой у вас, видно, сегодня день. Тогда в другой раз. Может, на выходных? Вы должны убедиться, что я состою не из одного красивого левого уха.
И снова я расхохоталась.
— Дон, вы просто замечательный, но…
— Э-хе-хе.
— Правда, я в полном раздрае.
— Что ж тут странного, любой был бы в раздрае после таких приключений.
— Нет, дело не только в этом, у меня вообще все не ладится.
Я устало потерла лоб, осознав, вопреки собственным постоянным заверениям, что у меня и впрямь в жизни творится бардак.
— Я вам и так рассказала куда больше, чем своим домашним. Вот и ошибайся после этого номером.
Он весело рассмеялся, и из трубки до меня долетело его дыхание. Я вздрогнула — мне показалось, он стоит рядом.
— Так это же добрый знак, разве нет? — Он оживился. — Решайтесь. Если обнаружится, что я жирный мерзкий урод, которого вы ни за что не захотите видеть еще раз, вы спокойно встанете и уйдете, и я никогда больше вас не потревожу. А если вы мерзкий жирный урод, то и вовсе волноваться не о чем — я сам вас не захочу видеть еще раз. Разве что… вам нужен именно жирный урод, тогда нам действительно нет смысла встречаться, потому что я не такой.
— Я не могу, Дон. Извините меня.
— Нет, это невозможно. Вы хотите со мной порвать, а я даже не знаю, как вас зовут.
— Я же вам говорила — Гертруда.
— Ну да, Гертруда. — Он был немного разочарован. — Что ж, Гертруда, а ведь это вы первая начали.
Я засмеялась:
— Я ошиблась номером.
— Ладно, — решительно сказал он. — Оставлю вас в покое. Я рад, что сегодня все обошлось.
— Спасибо, Дон. Удачи вам.
Я не сразу вернулась в гостиную, а еще постояла, облокотясь о перила и глядя на огоньки, отражавшиеся в темной воде. Телефон запищал.
Прощальный подарок.
Нажала на картинку и увидела замечательно синие веселые глаза. Я так долго в них смотрела, что мне почудилось, будто правый мне подмигнул.
Когда я присоединилась к маме с Райли, они были столь любезны, что не задали ни единого вопроса, но потом Райли пошел в ванную, прежде чем отвезти меня домой, и мама воспользовалась моментом.
— Люси, у меня не было возможности поговорить с тобой после того, как ты у нас обедала.
— Да, мам, прости, что я так поспешно ушла тогда. Все было очень вкусно. Я просто вдруг вспомнила, что опаздываю на важную встречу.
Она слегка нахмурилась:
— Вот как? А я подумала, это из-за того, что мы подписали бумаги насчет твоей жизни.
— Нет, что ты, — перебила я, — конечно нет. Я сейчас не помню, куда так торопилась, но это на самом деле было срочно. По глупости назначила два дела почти на одно время. Ты же знаешь, какая я бываю забывчивая.
— А я-то решила, ты на меня обиделась. — Она внимательно вглядывалась мне в лицо. — Я пойму, скажи, если тебя это задело.
О чем она толкует? Силчестеры не выставляют свои чувства напоказ.
— Все прекрасно, мама. Я знаю, ты просто обо мне беспокоилась.
— Да, — призналась она, — но я никак не могла решиться. Долго не подписывала эти документы. Я все думала, может быть, если что-то не так, ты придешь и расскажешь мне. Хотя я знаю, Эдит очень часто тебе помогает, и наверное, поэтому ты больше привыкла обращаться к ней.
Она смущенно улыбнулась и легонько откашлялась.
Неловкий, неловкий, ужасный момент. Ясно, что она ждет моих возражений, но я не уверена, что хочу ей возражать. И я ничего не сказала. Где оно, мое мастерское вранье, сейчас бы оно так пригодилось.
— И в конце концов я обсудила это с твоим отцом, а потом все же решилась подписать.
— Он тебе это посоветовал? — спросила я как можно нежнее, но внутри у меня неудержимо закипал гнев. Да что он знает о моей жизни? Он ни разу не спросил меня, как я живу, не выказал и тени интереса…
— Не совсем так. Он сказал, что все это полная чушь, и тогда я поняла, что не согласна с ним. Я не думаю, что это полная чушь. И потом, ну чем это может тебе повредить? Понимаешь? Если бы моя жизнь захотела со мной встретиться, я была бы в восторге. По-моему, замечательно, когда происходят такие захватывающие вещи.
На меня произвело большое впечатление, что она поступила вопреки указаниям отца, и меня заинтриговало ее желание встретиться со своей жизнью. От нее я такого никак не ожидала. А как же «Что-скажут-люди»?