Как-то Тандзан и Экидо, неспешно беседуя, возвращались в храм. Они шли по грязной дороге, размытой после сильного ливня. Подойдя к берегу реки, они встретили девушку в шелковом кимоно с красным поясом. Девушка была очень красива и никак не решалась перейти разбушевавшуюся реку.
– Я оставил девушку там, на берегу, – ответил Тандзан, – а ты все еще несешь ее!
– Позвольте, я помогу вам! – сказал Тандзан, взял ее на руки и перенес через бурлящий поток.
– Спасибо! – поблагодарила девушка и далее продолжила свой путь.
Экидо не возобновлял беседы и молчал всю оставшуюся дорогу до самого храма. Там он уже не мог больше сдерживаться и сказал:
– Мы, монахи, не должны приближаться к женщинам, особенно к таким молодым и красивым. Почему ты так поступил? – спросил он Тадзана.
– Я оставил девушку там, на берегу, – ответил Тандзан, – а ты все еще несешь ее!
Ошибка Хакуина
Юноша по имени Тедо изучал дзен у наставника Когэцу. Он был очень прилежным и целеустремленным учеником, и вскоре ему удалось постичь «состояние ничто».
В то время процветала школа дзенского наставника Хакуина, и ученики со всей страны рекой стекались к великому Учителю. Тедо тоже хотел пойти и устроить диспут с Хакуином, но Учитель Когэцу советовал ему повременить с этим. Но Тедо продолжал настаивать, и вскоре Когэцу сдался, написав ему напоследок рекомендательное письмо.
С рекомендательным письмом Тедо прибыл в храм Хакуина. В этот момент Хакуин принимал ванну, но юноше не терпелось представить великому наставнику свое «понимание», и ему удалось прорваться к Учителю.
– Ну что ж, – сказал Хакуин, выслушав Тедо, – если так, то тебе незачем было сюда приходить. Иди и отдохни с дороги, а я скоро буду.
Тедо решил, что таким образом великий Учитель высказал свое подтверждение его «постижения», и, удалившись, с нетерпением стал ожидать Хакуина.
Когда Хакуин наконец закончил принимать ванну, Тедо пришел к нему на официальную встречу и передал рекомендательное письмо от Когэцу.
Распечатав письмо, Хакуин прочел лишь несколько строк: «Этот юнец не лишен некоторой проницательности, но человек он пока еще неглубокий. Прошу вас отнестись к нему соответствующим образом».
Хакуин немедленно обрушился на Тедо со словами:
– Способности твои невелики, а возможности незначительны. Что может быть хорошего в том, если считать это завершением Великого Пути?
От таких неожиданных слов великого Хакуина разум юноши помутился, он тут же сошел с ума и более не оправился. Вернувшись в свой родной город, он построил маленький зал для медитации и практиковал дзен самостоятельно.
Во время традиционных занятий «глубокой медитацией», проводимых в первую неделю последнего месяца года, Тедо приносил в свой маленький зал маленьких детей и кошек и рассаживал их. Когда кошки убегали, Тедо ловил их и бил, дабы впредь они не нарушали правила.
Позже Хакуин часто с горечью говорил:
– Я учил многих, но только в двух случаях я допустил ошибку: с Тедо и еще с одним учеником.
Монах в каменном одеянии
Неподалеку от храма Хакуина жил старый отшельник, который время от времени приходил к великому наставнику. Никто не знает настоящего имени этого отшельника, но все его называли «монахом в каменном одеянии». Этот человек был настолько беден, что почти ничего не имел, кроме старой хижины и кое-какой утвари. У него даже не было теплого одеяния. Когда ночи становились совсем холодными, он взваливал на плечи камень и ходил с ним вокруг своей хижины и так согревался. Вот почему местные жители звали его «монахом в каменном одеянии».
Потом он исчез. Никто не знает, где он умер, но камень, который он носил на плечах, по-прежнему лежит у развалин его хижины. [24]
Карта больше не нужна
Однажды дзенский наставник Банкэй демонстративно сжег буддийское Священное Писание. Когда он это делал, ученики спросили его:
– Потому что я пришел домой, – сказал Мастер. – Карта мне больше не нужна.
– Мастер, что вы делаете? Вы всегда учили нас по этим писаниям, комментировали их и размышляли над ними. Зачем же вы их сжигаете?
– Потому что я пришел домой, – сказал Мастер. – Карта мне больше не нужна.
Я следовал своему Учителю
Один человек пришел к Бокудзю и спросил:
– Вы действительно следовали своему Учителю?
– Да, я следовал ему, – ответил Бокудзю.
– Я следовал своему Учителю, потому что мой Учитель никогда никому не следовал, даже своему Учителю. Этому я научился у него!
Но всем было известно, что Бокудзю вовсе не следовал своему Учителю и имел свой Путь. Поэтому человек недоверчиво спросил:
– Вы хотите обмануть меня? Все знают, что вы не следовали своему Учителю, и все же вы утверждаете, что следовали ему. Что вы имеете в виду?
Бокудзю ответил:
– Я следовал своему Учителю, потому что мой Учитель никогда никому не следовал, даже своему Учителю. Этому я научился у него!
Бесполезное страдание и неверие
Однажды Банкэй сказал собравшимся: «Когда я только начал искать пробуждения, мне не удалось повстречать просветленного наставника, и я практиковал все виды аскетизма, понапрасну растрачивая силы.
Иногда я обрывал все нити, связывавшие меня с другими людьми, и жил в уединении.
Иногда я воздвигал бумажную конуру и замыкался в ней, а иногда – ставил ширмы и сидел сутками в темной комнате, скрестив ноги, от чего на бедрах моих навсегда остались шрамы.
Когда я слышал, что в такой-то провинции в таком-то храме появился Учитель, я сразу отправлялся туда, чтобы встретиться с ним. Так минуло несколько лет, и в Японии осталось немного мест, где бы не ступали мои ноги.
И все это происходило из-за того, что я не встретил просветленного наставника. После того как в один из дней сознание мое открылось, я впервые понял, насколько бесполезны были годы моих усилий и страданий, и обрел спокойствие.
Теперь я говорю всем вам, как без усилий спастись уже в этой жизни, но и вы не до конца верите мне. И все потому, что на самом деле вы лишены твердости. А возможно, вы хотите пройти свой Путь сами».
Последние слова Тэнкэя
Когда дзенский наставник Тэнкэй лежал на смертном одре в окружении множества учеников, то все они стенали и проливали слезы. Тэнкэй оглядел их и сказал:
– Когда Будда находился на пороге вступления в нирвану, его окружали последователи и просто миряне, и все они плакали от печали и отчаяния. Но Будда укорил их: «Если бы вы действительно понимали четыре благородные истины, зачем бы вам тогда было плакать?» Я не осуждаю вас за то, что вы роняете слезы и причитаете, ибо вы еще не освободились от привязанности к учению.
Вы хотите знать, почему я это говорю? Всю свою жизнь я следовал учению дзен и всецело отдавал себя служению людям, но люди высокомерны, воздействие образования недостаточно, и лишь единицы обладают верой. Когда я представляю себе, что в будущем вовсе не будет учителей, способных показать путь к истинному учению, слезы текут из моих глаз. Если в будущем ко мне придут люди, которых сейчас здесь нет, передайте им, что я сказал это на смертном одре и что пока я говорил, из глаз моих катились слезы.
Уход наставника
Прославленный дзенский наставник Банкэй скончался в деревенском храме в последнее десятилетие XVII века. В соответствии с древней дзенской традицией собравшиеся вокруг него ученики попросили его составить прощальное стихотворение.
Наставник сказал: «Я прожил в этом мире семьдесят три года, из которых сорок четыре я занимался тем, что проповедовал дзен, чтобы спасти людей. Все то, на что я вам указывал большую часть своей жизни, и есть мое прощальное стихотворение. Добавить к этому мне нечего. К чему заниматься подражательством и каяться в чем-то на смертном одре?»
Сказав это, великий дзенский наставник Банкэй, продолжая сидеть прямо, скончался. [24]
Не ум
Лин-чи сидел на берегу реки, когда к нему подошел философ, поклонился и задал вопрос:
– Какова суть вашего учения?
Лин-чи посмотрел на него и не произнес ни единого слова.
Философ подумал про себя: «Он очень стар и, наверное, уже плохо слышит».
Тогда он крикнул:
– Похоже, вы не слышите меня! Я спрашиваю, какова суть вашего послания?
Лин-чи засмеялся.
«Что-то странное, – подумал философ. – С начала он не ответил, теперь смеется! Может быть, он только притворяется, что услышал меня? Н о поскольку он не ответил на мой вопрос, значит, он ничего не услышал».
– Почему же вы сразу об этом не сказали! – воскликнул Лин-чи и написал: «НЕ УМ».
И тогда ученый закричал еще громче:
– Я спрашиваю, какова суть вашего учения? Лин-чи спокойно сказал:
– Сначала я ответил – безмолвие. Но вы не смогли этого понять, и мне пришлось спуститься немного ниже. Я сказал – смех и радость. Но вы не смогли понять даже этого. Поэтому мне приходится спуститься еще ниже.
И он написал пальцем на песке слово «медитация», сказав: «Это мое учение».
Ученый попросил:
– Не могли бы вы уточнить свою мысль, сделать ее более четкой.
Тогда Лин-чи написал на песке более крупными буквами: «МЕДИТАЦИЯ».
Философ становился все более раздраженным и спросил:
– Вы что, шутите? Я прошу уточнить, детализировать свою мысль, а вы пишете то же самое, только более крупными буквами. Я профессор философии!
– Почему же вы сразу об этом не сказали! – воскликнул Лин-чи и написал: «НЕ УМ».
Профессор стукнул себя по голове и ушел, даже не попрощавшись. [30]
Полная чаша
Нан-Ин, японский мастер дзен, живший в эру Мэйдзи (1868–1912), принимал как-то у себя профессора университета, пришедшего порасспросить его о дзен.
Нан-Ин разливал чай, но, налив гостю полную чашку, он продолжал лить дальше. Профессор смотрел на льющийся через край чай и, наконец, не выдержав, воскликнул:
– Погодите, куда же вы льете, вы что, не видите, что моя чаша полна!
– Действительно, ваша чаша полна, – подтвердил Нан-Ин. – Вы наполнены своими мнениями и суждениями. Я не могу дать большего и показать вам дзен, пока вы не опорожните свою «чашу». [55]
Хасидские притчи
Хасидизм (от ивр. хасидут, «праведность», буквально – «учение благочестия») – широко распространенное религиозно-мистическое течение в иудаизме, которое возникло в XVIII в. Первоначально учение хасидизма охватило еврейское население Украины и Польши, а в начале XIX века хасидизм проникает в Белоруссию, Румынию и Венгрию, а также Прибалтику.
Хасид – последователь хасидизма; женской формы слово не имеет, иногда в качестве множественного числа используют древнееврейское «хасидим».
В основе хасидизма лежит представление, что все сущее есть форма существования Всевышнего, поэтому к каждому человеку следует относиться как к потенциальному праведнику. Однако единственной реальной сущностью признается лишь само духовное Божественное начало, одухотворяющее иллюзорный материальный мир.
Особенностью хасидизма является представление о том, что в мире существуют особые праведники, цадики, обладающие врожденным даром достижения слияния и единства с Богом и служащие посредниками между людьми и Богом. Это представление привело к возникновению династий цадиков в хасидизме и их культу, напоминающему культ святых.
Целью человеческого существования в хасидизме, как и в прочих мистических учениях, считается единение души с Богом, осуществляемое посредством экстатической молитвы и изучения Торы; служения Богу всеми материальными и повседневными жизненными проявлениями.
Одна из сторон хасидизма – это довольно благодушное отношение ко всяким «чудесам» и проявлениям «парапсихологии». Считается, что цадик обязательно должен излечивать болезни, бесплодие и доказывать свою Божественную сущность различными чудесными методами. Поскольку звание цадика передавалось только по мужской линии не только сыновьям, но и племянникам, зятьям, а то и верным ученикам, то это, очевидно, часто приводило к расколам.
Современные приверженцы хасидизма выделяются специфическим мужским костюмом, состоящим из черного длиннополого кафтана или пальто, черной фетровой или велюровой шляпы, сменяемой в праздничные дни черной бархатной ермолкой с меховой оторочкой, штраймл. Замужние женщины бреют наголо голову и носят парик. Хасиды почти везде живут в особых кварталах или даже отдельных населенных пунктах (например, Кфар-Хабад в Израиле), в быту многие из них сохраняют идиш, в то время как иврит используется только в религиозной сфере.
Хасидские притчи наполнены оптимизмом и глубокой сердечной привязанностью к Богу. Большинство из представленных в этой главе притч получили широкую известность в изложении Мартина Бубера (Десять ступеней: Хасидские притчи. – М.: Гешарим, 1998); Шапиро Рами (Хасидские притчи. – М.: София, 2005), а также В. В. Лавского (Хасидская мудрость. – М.: Издательский центр «МарТ», 2006).
Друзья осла
Старый монах ехал на осле с горных пастбищ в село и увидел группу молодых людей, которые пировали у родника. Один из них, заметив его, крикнул:
– Святой отец, идите сюда, выпейте с нами бокал вина.
Монах подъехал, слез с осла и сел рядом с пирующими.
– Наполняйте бокалы, – сказал один из них. – Этот бокал мы выпьем за здоровье ослика, что у нас в гостях, за его терпеливый характер. За твой терпеливый характер, ослик! За твои большие глаза и длинные уши, за твои короткие ноги! Желаем тебе сил и выносливости! Ну, выпьем.
Все смеются и с криком «ура» опорожняют бокалы.
– Святой отец, а теперь ты скажи тост, – с усмешкой предложил старику один из пирующих.
– А стоит ли? Вы, молодые люди, начали хорошо.
– Нет, нет, очередь за тобой! – смеясь, воскликнули они хором.
– Что мне сказать? – поднимаясь с места, сказал монах. – Но раз вы просите, не откажусь. Эх, осел, за твое здоровье, ты хороший осел. Ты каждый день возишь меня, но я на тебя в обиде. Оказывается, у тебя такие славные, милые друзья, а ты и не сказал мне об этом. Я-то думал, что эти молодые люди из дальних краев.
Цена вопроса
Некоего раввина с утра до вечера осаждали люди, так что у него совсем не оставалось времени ни для чтения, ни для созерцания, ни для медитации. Он не знал, что делать, пока ему в голову не пришла великолепная идея. Раввин повесил на дверь записку: «За два вопроса – сто долларов». С этого дня у него стало гораздо больше свободного времени. Но однажды к нему пришел богач и спросил:
– Рабби, вот сто долларов, но не кажется ли тебе, что это слишком большая сумма за два вопроса?
– Кажется. А какой ваш второй вопрос? – ответил раввин.
– Рабби, вот сто долларов, но не кажется ли тебе, что это слишком большая сумма за два вопроса?
– Кажется. А какой ваш второй вопрос? – ответил раввин.
Дохлый осел
Мойша купил за сто долларов осла у старого крестьянина. Крестьянин должен был привести ему осла на следующий день, но в назначенное время он пришел без осла.
– Простите, но осел сдох, – с горечью сказал крестьянин.
– Ну, тогда верните мои сто долларов!
– Не могу – я уже их потратил.
– Хорошо, тогда просто оставьте мне осла.
– Но что вы будете с ним делать? – спросил старик.
– Я разыграю его в лотерею.
– Но как вы можете разыграть в лотерею умершего осла? – с удивлением спросил крестьянин.
– А я никому и не скажу, что он уже покинул этот мир, – ответил Мойша.
Месяцем позже крестьянин встретил Мойшу.
– Что случилось с тем ослом? – спросил он.
– Я разыграл его, как и говорил. Я продал пятьсот лотерейных билетов по два доллара за штуку и в результате получил 998 долларов прибыли.
– И что, никто не протестовал?
– Только один парень. Тот, который выиграл осла. Он очень рассердился.
– И как вы поступили? – с любопытством спросил крестьянин.
– Я просто вернул ему его два доллара!
Скромность старого раввина
Старый больной раввин лежал в постели. А рядом тихо разговаривали ученики, восхваляя несравненные достоинства Учителя.
– Со времен Соломона не было человека мудрее его, – говорил один.
– Чем же ты так раздражен?
– Моя скромность, – пожаловался раввин. – Никто не упомянул о моей скромности!
– А его вера! Мало кто так искренне верит в Бога! – добавил другой.
– А его терпение! Оно может быть сравнимо лишь с терпением Иова, – сказал третий.
– Только Моисей мог так напрямую общаться с Богом, – шептал четвертый.
Раввин, казалось, был обеспокоен. Когда ученики ушли, жена спросила его:
– Ты слышал, как они восхваляли тебя?
– Конечно, слышал.
– Чем же ты так раздражен?
– Моя скромность, – пожаловался раввин. – Никто не упомянул о моей скромности!
Помехи йецер ха-ра
Однажды ребе Нафтали поймал своего сына на какой-то шалости.
– Я не виноват, – заявил мальчишка. – Виноват Бог. Он дал мне йецер ха-ра[6] (олицетворение природной силы – склонности ко злу), который только и делает, что толкает меня на всякие проказы. Так что ругай не меня, а Бога!
Ребе Нафтали нахмурился, затем улыбнулся и ответил сыну:
– Бог дал тебе йецер ха-ра в качестве наставника.
– Наставника? – удивился ребенок. – И чему же я могу научиться у этого злодея?
– Стойкости и упорству, – сказал ребе Нафтали. – Посмотри, как прилежно делает свое дело йецер ха-ра. Не зная ни скуки, ни усталости, он исполняет миссию, возложенную на него Богом, – соблазнять людей на эгоистические действия. Ты тоже должен неустанно делать то, для чего тебя создал Бог, – преодолевать йецер ха-ра.
Мальчик внимательно выслушал отца и, когда тот закончил, добавил:
– Но тогда ты должен меня простить, папа, потому что участь человека гораздо труднее!