Да, теперь Вемиш точно знал, как выглядит преисподняя!
Но самым страшным для него, пожалуй, было ощущение полнейшего бессилия — запертые под защитным пологом предводители человеческой армии могли лишь наблюдать за тем, как победоносное войско в диком ужасе разбегается в стороны. Ах, если бы на лагерь просто напали те же эльфы — все было бы совсем по-другому, а так?! Обрушившиеся в темноте летающие снаряды гномов принесли незримую смерть, одинаково безжалостно и неотвратимо поражающую и волшебника, и простого латника. И смерть чародеев отчетливо демонстрировала, что спасения для людей нет, а значит — спасайся, кто может и как может!
Нет, конечно, много солдат и командиров не поддались панике, пытаясь как-то организоваться и остановить бегущих, но их было гораздо меньше, чем тех, кто окончательно обезумел от страха. А высшие командиры ничем не могли помочь. Вемиш сорвал голос, требуя у помощника архимага немедленно убрать магический полог, но тот лишь безучастно пожимал плечами и молча смотрел на доминуса пустыми глазами. Наконец кто-то из генералов оттащил его от чародея и насильно всунул ему в руку кубок с крепчайшим вином — доминус выпил его залпом, будто простую воду, не почувствовав ни вкуса, ни запаха, и с недоумением взглянул на что-то ему объясняющего военачальника. Ну, о чем тут еще можно говорить-то?! Все и так понятно — победа обернулась грандиозным поражением — чего еще ждут остроухие? На их месте он уже давно бы воспользовался моментом, чтобы окончательно добить дезорганизованную армию людей. Разве они тоже ничего не могут сделать с ядовитым дымом гномов?
Но жизнь показала, что доминус увидел еще не все сюрпризы этой страшной ночи! Звуки величественной песни неожиданно накрыли землю. Только что была слышна лишь сливающаяся в заунывный гул какофония ужаса, и вдруг она отошла куда-то на задний план, и на смену ей пришли чистые высокие голоса и торжественная, пронзительная мелодия. Миг — и она заполнила собою все вокруг, и люди, не в силах шелохнуться, замирали на месте, затаив дыхание, слушая эту странную песнь. Спокойно стоявший в стороне придворный чародей, справедливо полагавший, что он не в силах бороться с неведомым оружием гномов, и потому покорно спрятавшийся под пологом, встрепенулся при первых же ее звуках. Он изумленно распахнул глаза, ошалело оборачиваясь в сторону, откуда звучала музыка, — в отличие от остальных людей, ему сразу же удалось определить это место. Волшебник, похоже, никак не мог поверить в происходящее, со сладким ужасом, пронзившим его душу, отчетливо понимая — это смерть! И идет она от тех, кто, казалось, был самым верным и искренним союзником людей, союзником незаменимым, нужным. Онтуэго! Онтуэго дер-Ливуорен, принц-воин эльфийского клана Дарующих Истинный Свет! Клана Забытых…
Сейчас, на краю гибели, чародей с горечью признался себе, что это они, люди, отчего-то забыли, кто такие Перворожденные! Мастер-волшебник мог лишь искренне восхищаться мужеством и силой духа тех эльфов, что пришли к людям и, вверив в их распоряжение свои жизни, сумели войти в доверие, стать незаменимыми союзниками. Да, именно так — теперь волшебник знал это абсолютно точно — договориться со своими собратьями архимаг и его помощники не могли, ибо, если бы они на самом деле были изгнанниками, эльфы никогда не простили бы их. А вот сыграть с человеческими правителями и магами в отчаянную, смертельную игру и получить в ней главный приз? Это было под силу только сынам Леса!..
Чародей знал, насколько серьезной была проверка просивших у людей убежища, и не мог понять, откуда Дивные смогли взять столько Силы, чтоб скрыть свои истинные мысли и намерения?! Ведь ведущие маги людей, казалось, наизнанку вывернули их разум и все же не добрались, как выяснилось, до сути.
Человек во все глаза смотрел на приближавшуюся процессию. Среди пожарищ шествовал сам архимаг, окруженный своими помощниками, тянувшими сильными голосами все тот же торжественный мотив. Онтуэго был без привычной мантии — теперь на нем было парадное одеяние эльфийского принца: богато украшенный драгоценными камнями и золотыми украшениями камзол сочного зеленого цвета, расшитый алмазными нитями, образующими причудливый орнамент — главные символы его клана. Темные, почти черные брюки были заправлены в высокие, до колен, сапоги на высоком каблуке. Казалось, Онтуэго идет по колено в крови — кожа, из которой была сделана обувь, была окрашена в ярко-алый цвет. Длинные светлые волосы эльфа, перехваченные ажурной короной тончайшей работы, красиво ниспадали на плечи. В руках принц держал хрустальную сферу, испускавшую чистый, какой-то поистине пронзительный свет. Внутри же — чародей торопливо прикрыл глаза и вновь широко распахнул их, не в силах поверить тому, что видит, — медленно билось… сердце!
Человек безвольным кулем осел на землю — ноги перестали повиноваться ему; и то же самое творилось со всеми окружающими: люди падали ниц прямо там, где их застало творимое архимагом волшебство, ведь в руках он держал само Сердце Войны. И никто, кроме самого Онтуэго и его спутников, не мог противиться этому. Но, демоны побери, как это возможно?! Перед глазами чародея будто наяву всплыла пожелтевшая страница старинной рукописи. До людей доходили смутные слухи, что один из первых Овладевших Силой якобы смог вывести формулу подчинения самой сути любой войны. Он назвал ее Сердцем (по другим источникам — «Душой») Войны. Ничего более об этом заклинании известно не было, хотя некоторые хронисты и писали, что волшебник все же сумел применить свое открытие — в самом конце Войны Ангелов, поскольку для инициации заклинания требовалось неимоверное количество магической и жизненной энергии. И вроде бы ему удалось осуществить задуманное только потому, что в тот момент Дальир был более чем переполнен этими ингредиентами после гибели огромного количества и магов, и обычных людей. Вот только рукописи утверждали, что это заклинание уничтожало любую тягу к убийству живых существ и было применено как раз для завершения страшной войны, грозившей пресечь жизнь на всем Дальире. Так зачем же Онтуэго провел страшный ритуал и отчего на душе у волшебника сейчас ощущение надвигающейся катастрофы?! В следующую секунду чародей все понял. Боги, как все, оказывается, просто! Все ведь зависит лишь от того, какие цели ты преследуешь: можно остановить убийство, а можно, наоборот, заставить убивать с утроенной энергией — ведь в руках у владельца Сердца находятся самые агрессивные части человеческой души. Уничтожь их, и люди успокоятся, превратившись в пусть и несколько ограниченных, но миролюбивых существ. Но напитай Сердце болью и ужасом умирающих воинов, и все станут бездушными убийцами, жаждущими лишь чужой крови и радостно подчиняющимися тому, кто укажет им на желанную жертву!
«Как же слепы мы были! — с тоской подумал обездвиженный волшебник. — Сами пошли за Онтуэго к месту, где были сосредоточены гигантские запасы дремлющей энергии — магические Стены Запретной Пустоши, сами помогли высвободить их. И сами же собрали весь цвет человеческих войск для „решающего похода“. А теперь сами станем послушными орудиями в руках тех, кого желали уничтожить, вручив себя в их полное распоряжение!» Чародей горько рассмеялся. Это было все, на что он еще был сейчас способен, остальные его умения словно исчезли. Да что там умения — он не мог даже пошевелить рукой! Нет, ну каковы Перворожденные! Пожалуй, только они и смогли бы претворить в жизнь столь изощренный план.
Маг с трудом повернул голову, сидящую на непривычно-чужой, будто одеревеневшей шее, и взглянул на подходящего архимага. Лицо принца сияло, на тонких губах цвела радостная улыбка победителя. Его помощник быстро убрал защитный полог, и Онтуэго неторопливо приблизился к лежавшим на земле военачальникам. Волшебник устало восхитился тому, что спасшая их от гномьих дымов защита на самом деле была, оказывается, всего-навсего тюрьмой для верхушки армии. Онтуэго остановился подле бессильно сверкавшего глазами Вемиша, лежавшего на спине, перевел на него сияющий взор и мягко улыбнулся. Его спутники встали вокруг ровной цепью. Песнь взмыла высоко в ночное небо, растворившись в нем бесплотной птахой, и тяжелое молчание вдруг воцарилось над лагерем. Сердце внутри сферы продолжало равномерно пульсировать. Но вот оно вздрогнуло и забилось быстрее. Еще быстрее и еще…
Она брела из невообразимых далей, брела сквозь непроходимые топи, безжизненные чащи и одиночество пустынь и степей. Чуть жутковатая в своей обветшалой, пыльной одежде, слегка похожей на саван, но все равно величественная, даже несмотря на патину, что покрывала золото ее доспехов под этим жалким рубищем…
Она продиралась сквозь непроходимые заросли и гнилостный смрад болот, уверенно шагая все в одном и том же направлении, невзирая на отсутствие светил на небе и дороги под сбитыми ногами… Но она не терзалась предрассудками — главным сейчас был Зов, что неодолимой силой тянул ее к себе…
Она продиралась сквозь непроходимые заросли и гнилостный смрад болот, уверенно шагая все в одном и том же направлении, невзирая на отсутствие светил на небе и дороги под сбитыми ногами… Но она не терзалась предрассудками — главным сейчас был Зов, что неодолимой силой тянул ее к себе…
Мертвые губы слегка шевелились, повторяя идущие из потаенных глубин разума слова — ей было что сказать людям! И она стремилась поскорее донести до них свою Мудрость, свою непреложную Истину. Ведь они так ждали ее прихода, они сами позвали, чтобы пасть перед нею ниц!..
Высокая фигура, сквозь которую бесстрастно сверкали далекие звезды, появилась в лагере неожиданно и бесшумно. Длинный плащ волочился по земле, проходя сквозь тела лежавших воинов невесомым туманом. Призрачные сапоги, тем не менее, сотрясали землю равномерной тяжелой поступью. Существо приблизилось к принцу и остановилось. Онтуэго, продолжая улыбаться, протянул к нему руки, вручая сферу с Сердцем. Призрак какую-то секунду стоял неподвижно, а затем с громовым хохотом схватил артефакт и хлопнул рукой с зажатой сферой себя по левой стороне груди. Хрустальный шар исчез, а эфемерная фигура мгновенно окуталась багровой дымкой, сквозь которую ослепительно засияло золото древних лат. Покрывавшая благородный металл грязь исчезала, уступая место яркому, более ничем не замутненному блеску. Несколько мгновений, и перед эльфами оказалась величественная женщина-рыцарь в драгоценных доспехах. Ее благородное, горящее неземным внутренним огнем лицо повернулось к Онтуэго, вперив в него исполненный яростной силы взор.
— Проси! — проревела женщина громовым голосом. Перворожденный изящно поклонился и, смиренно потупившись, произнес:
— Помоги мне, о Великая! Я хочу принести свет твоей Истины этим, — небрежный взмах руки в сторону парализованных людей, — дикарям! Дай мне власть над ними, и я буду верно служить тебе!
Женщина пристально смотрела на него своими бездонными глазами.
— Ты не обманешь меня? — спросила она наконец. — Однажды я уже явилась на Зов, но была обманута, повержена и изгнана… Берегись, смертный, ибо теперь я не потерплю обмана!
Онтуэго опустился на колено и, склонив покорно голову, отбросил в сторону свои роскошные волосы, обнажая шею.
— Я вверяю тебе свою жизнь, Мать Войны, — глухо проговорил он, — пусть она станет залогом моей искренности…
— Этого мало, смертный! — Вряд ли магическая сущность специально хотела оскорбить воззвавшего этим эпитетом, который эльфы, тем не менее, испокон веков считали относящимся исключительно к людям или гномам. — Теперь этого мало. Я пришла на Зов, но я и не забыла прошлого предательства. Я возьму в залог жизни ВСЕХ эльфов этого мира. Всех — или мы не договоримся… эльяр! — а вот последнее было произнесено уже с явной усмешкой.
— Я… я согласен, Мать Войны, — едва слышно пробормотал Онтуэго, однако ж эти слова услышали все эльфы в Дальире.
Война запрокинула лицо и оглушительно расхохоталась. Затем извлекла из ножен огромный меч и плашмя прикоснулась его обжигающе-холодным даже сквозь одежду лезвием к плечу Онтуэго.
— Я верю тебе, эльф… и всем остальным эльфам тоже верю. МЫ ДОГОВОРИЛИСЬ!!! — Над землей пронесся ураганный порыв ветра. Он бросил в лицо людям по горстке багровой пыли и исчез так же внезапно, как и появился.
Онтуэго медленно открыл глаза. Его зрачки исчезли, наполнившись кроваво-алым светом. Принц-воин неторопливо огляделся: повсюду поднимались с земли человеческие воины и волшебники. Они выстраивались в ровные шеренги и замирали, преданно глядя на своего нового повелителя такими же багровыми глазами. А из темноты все выходили и выходили, присоединяясь к своим товарищам, укрывшиеся в руинах солдаты. Армия людей возрождалась, но возрождалась уже несколько в ином качестве…
Эльф увидел, как во главе армии встал тот, кто был раньше Вемишем, а теперь стал его верным слугой, и громко рассмеялся.
— Отправляйся к Старейшинам и передай: у нас получилось! — обратился он к почтительно склонившемуся в церемонном поклоне помощнику. — Мы победили!
ГЛАВА 32
— В чем дело, Верка? — вскинулся Алексей, отворачиваясь от загадочно хмыкнувшего и зачем-то бросившего короткий взгляд на часы отца.
— Нарушение целостности наружной обшивки. Характер повреждений анализу не поддается, признаков применения термического или механического воздействия не зафиксировано, но обнаружено физическое исчезновение внешнего и внутреннего створных люков в районе шлюза R53. Несанкционированное проникновение в корабль биологических объектов «эльфы».
— Картинку, — словно заправский офицер-оператор из далекого прошлого… или не менее далекого будущего коротко бросил капитан.
— Выполняю, — в телепатическом ответе Алексею даже послышалось нечто вроде уважения. Висящий перед ним экран посветлел, выходя из режима ожидания, и капитан увидел знакомый трюм, на запыленном полу которого наверняка еще оставались следы его десантных берцев. Следы, сейчас нещадно затаптываемые множеством эльфов, осторожно выходящих из пеналообразного шлюза, ныне лишившегося всех своих дверей, и внешних, и внутренних. Картинка была излишне четкой, без теней, в зеленоватых тонах — Верка, видимо, задействовала какую-то местную разновидность системы ночного видения. Эльфам же, похоже, освещение и вовсе не требовалось — наверняка использовали магию, причем что-нибудь посерьезнее примитивных светочей-люминусов. Ладно, с этим ясно…
Алексей не успел додумать мысль до конца — где-то неподалеку, за обзорными иллюминаторами левого борта, сверкнуло, и спустя миг донеслись слышимые даже сквозь обшивку несколько тяжелых ударов.
— Верка, отчет? — среагировал капитан, отвлекаясь от созерцания штурмующих трюм эльфов.
— Одни неустановленные биологические объекты нанесли ракетный удар двумя тактическими ракетами «Гейзер-М» и одной РСЗО «Вулкан» по скоплению других неустановленных биологических объектов. По данным анализа, ракеты были оснащены химическими боевыми частями с ОВ типа VXX-3000. Угрозы кораблю нет. Визуальный отчет?
— Да.
— Считаю целесообразным продолжить наблюдение за неустановленными биологическими объектами «эльфы». Активировать дополнительный визуал?
— Ну… давай. И знаешь, что еще? Называй их просто эльфами, хорошо?
— Принято, — рядом с первым экраном появился второй, на котором, все в том же бледно-зеленом свете, предстал взгляду погруженный в хаос человеческий лагерь. Меньшая его часть, смешанная с дымящейся, вывороченной мощными взрывами землей, горела; большая, куда, по-видимому, ударили ракеты с отравляющими веществами, внешне почти не пострадала. Однако Алексею хватило одного взгляда, чтобы понять: именно здесь жертв будет куда больше. Намного больше: невесомые клубы растекающегося меж палаток мутного «дыма», смутно похожие на исполинских змей, оставляли после себя лишь корчившиеся в агонии тела — VXX-3000, похоже, был какой-то разновидностью нервно-паралитического газа. Капитан мысленно приказал изменить ракурс, рассматривая накатывающуюся с тыла волну атакующих — первыми шли облаченные в непривычные, но все же вполне узнаваемые защитные химкомплекты коренастые бойцы, на почтительном расстоянии за ними — основная масса нападающих, тоже широкоплечих и невысоких. Алексей хмыкнул, оборачиваясь:
— Ты глянь, папа, как у них все серьез…
Освещаемый зеленоватым светом двух голографических экранов ложемент был пуст, лишь издевательски-нетронутый слой вековой пыли покрывал эргономичное сиденье. Да еще дымилась на широком поручне очередная недокуренная сигарета — видимый в полутьме алый уголек лежал прямо на обшивке, не повреждая ее.
— …но, — автоматически докончил капитан, протягивая руку и осторожно беря сигарету. Поднес ко рту, затянулся — наплевать, что курить уж два года как бросил, надо же разобраться, зачем он это сделал? Теплый ароматный дым скользнул в легкие, вызывая острое желание закашляться — сигарета как сигарета…
— Ну и что же ты мне этим хочешь сказать, папа? — задумчиво пробормотал капитан, затягиваясь еще раз. Приятно закружилась голова, и Алексей поспешил затушить окурок. — Что ты существуешь только для меня? Это, что ли? А о том, КАК мне сделать все то, о чем мы говорили, опять ни слова. Зато будущим отцовством обрадовал… эх, Ленка, Ленка, о чем же ты раньше-то думала, — не к месту посетовал он, все еще не отойдя от неожиданного известия.
— Команда некорректна, — на всякий случай сообщила виртуальная система, но уже как-то неуверенно, будто между прочим. — Зафиксированы боевые действия в эпицентре ракетного удара. Неопознанные биологические…
— Поправка, — капитан остановил доклад, — тех, кого атаковали ракетами, называй «людьми», а тех, кто атаковал, — «гномами». Ясно? А то уже уши от твоих «объектов» вянут.