Вот такой мне показалась Амалия – стройненькая, симпатичная (даже без макияжа она была в высшей степени мила и свежа). Неглупая, не стервозная, животных любит! Хм-м… котов!
И тут же спросил себя – как же я мог когда-то позариться на свою женушку, оперативно переместившую меня в кошачье тело посредством полета без парашюта? И не дал ответа – в очередной раз. Нет его и быть не может. Кроме одного – любовь зла, полюбишь и… хм-м… козлицу. Любил я ее, болван эдакий! Даже сейчас мысль о бывшей жене слегка будоражит мою кровь. А что говорить о той минуте, когда я ее встретил!
Хлопнула дверь, я постарался поближе прильнуть к проклятой решетке, которая не давала мне рассмотреть комнату. Отдушина располагалась в углу, а вход в комнату слева, и из отдушины не виден. Слышал шаги, чувствовал запах негодяя, но не более того. Похоже, он ходил за деньгами – явственно слышен звон пересчитываемых монет. Графенок, видать, бросал их на стол, бормоча под нос какие-то туманные угрозы, в состав которых входили некоторые сексуальные действа в адрес моей новой подружки. Эти действа отличались большой прихотливостью, и я слегка удивился – неужели в Средние века умели так искусно развлекаться в стиле садо-мазо? Вероятно, зря мы считаем наших предков такими уж тупыми в сексуальном плане!
И тут же скривился – вот я болван! Это же другой мир! Совсем другой! Не Земля! Тут может быть все что угодно! С какой стати я провожу параллели между земным Средневековьем и здешней жизнью?! Это же просто глупо!
Отзвенели монеты, глухо стукнул ящик шкафа или комода. Забулькала жидкость – выпивает? Заскрипела кровать, и снова тишина… почти тишина, если не считать тихого сопения.
И опять мысли – ну как, как я найду этого кадра? Посредника между злодейским киллером-колдуном и заказчиком? М-да… проблема, однако! Чукча не знает! Чукча тихо сидит в засаде и ждет зверя! А зверь где-то бродит… зверь все не идет!
Поднялся, подошел к решетке, понюхал – пахло железом, пылью и крысами. Решетка плотная, лапа не пролезает. Крысе не пролезть, точно. Котам – тоже.
Подивился – неужели на самом деле решил влезть в комнату, полную злодеев? Пока одного злодея, да, но скоро прибавится другой. Так что же, что делать?!
Аккуратно потрогал решетку лапой, толкнул. Решетка совершенно неожиданно дрогнула, поддалась! Я замер, тихо выдохнул, едва не мяукнув. Решетка не закрыта! Почему? Забыли?
Снова потрогал, усилил нажим, действуя правой лапой. Решетка повернулась на петлях, я постарался открыть совсем, прижать ее к стене, каждый миг ожидая крика, шума, летящего снаряда в виде здоровенного башмака. Нет, все тихо, спокойно, сопение в комнате ровное, тон дыхания не изменился. Хорошо все-таки иметь кошачий слух! Но лучше бы человечий, черт подери… вместе с телом.
Хозяин комнаты лежал на подобии дивана – роскошном, обитом чем-то вроде серебристой парчи. Глаза его были закрыты, в уголке рта пузырилась слюна, и выглядело это все довольно противно. Может, потому, что я знал об этом парне то, что я знал, а может, просто потому, что никогда не любил красавчиков-мажоров.
Нет, я сам не был мажором! Ну да, потомственный москвич, да, родители, можно сказать, обеспеченные люди, но я никогда не был разнузданным наглым мажоришкой, сидящим на шее родителей! Я учился, работал, зарабатывал! Квартиру купил отец? И что?! Никому отцы не помогали, что ли?! Будут у меня дети, и я им помогу! Если возможность будет. Хм-м… дети? Котята? Тьфу!
Размышлял я секунд десять, не решаясь действовать, потом мягко спрыгнул в массивное кресло, сделав все, чтобы не создать много шума. Это удалось, мягкая подушка спружинила, а я тут же шмыгнул под столик у выхода и затаился там, задыхаясь от запаха ношеных башмаков.
Проклятый вонючка! Это же надо так запускать свои ноги! Он их никогда не моет, что ли? Или просто нюх у меня слишком чувствительный? М-да-а… Плохо же кошки нас воспринимают. Мы для них вонючки, да еще и сумасшедшие вонючки! Делаем СТРАННОЕ. Иногда – мерзкое. Попробуй, объясни кошке, зачем ее надо стричь? С точки зрения кошки, сие деяние отвратительное, глупое, жестокое и коварное – вместо угощения хозяин хватает доверившееся ему существо, зажимает и делает больно страшно жужжащей мерзкой штукой!
Вовремя спрятался. Буквально через несколько секунд после того, как я спрятался под столик, в дверь осторожно постучали – три раза, потом еще два, будто шифр. Может, это и был шифр, потому что хозяин комнаты тут же вскочил с подушек дивана и шагнул к двери, шлепая по каменному полу носками, вызвавшими у меня бурю чувств, главным из которых было отвращение. Ужасно хотелось высунуть лапу из-под ткани и цапнуть за пятку! Еле сдержался. Все-таки кошачье вылезает из глубин души, и если не контролировать себя…
– Ты готов? – Голос принадлежал совсем молодому человеку с буквально ангельским, чистым и ясным лицом – ну просто-таки иконописное лицо! Посмотришь на такого и подумаешь: «Ну разве этот мальчик может сделать что-то плохое?! Да на него ведь наговаривают!» Небольшого роста, худощавый, темноволосый, неброско одетый – прилежный студент, честный парень, разве он может искать киллера для невинной девушки, отказавшей ухажеру? Но это был именно он – посредник, советник, демон в человеческом обличье.
Демон?! Тьфу, как они загадили мозги со своей чертовой магией! Придет же в голову…
– Готов. – Голос был хриплым, то ли со сна, то ли от пьянки. От его хозяина за несколько шагов несло какой-то низкопробной сивухой. Что они тут пьют? Гадость какая-то! Нет бы наладить производство чего-то вроде шампанского или виски! Впрочем, перегар всегда отвратителен, что бы ты ни пил накануне.
– Я имел в виду деньги, – мягко пояснил пришелец. – Ты все сделал? Деньги принес? Я смотрю – ты пьян?
– Пьян я или нет – какое тебе дело? – грубо бросил хозяин комнаты. – Вон там, в ящике. Пересчитай.
Пришелец выдвинул ящик, достал кожаный мешочек, вытряхнул на стол желтые и белые кружочки. Быстро потолкал их пальцем, пересчитывая, и удовлетворенно кивнул:
– Все в порядке. Ну что же, все так, как и договаривались. Я удаляюсь. Если что – ты знаешь, где меня найти.
– Знаю, знаю! – Парень прищурился и многозначительно кивнул головой. – Два месяца тебе, и я хочу увидеть, как она умрет в муках! Два, повторяю, не три! И пусть чахнет, пусть умирает, как больное животное! Как жалкое, раздавленное колесами телеги животное! Как… как…
– Я понял тебя, – не очень вежливо перебил собеседник. – Зачем повторяться? Кстати, ты забрал назад свое заявление? Из ректората?
– Эти старые твари отказались его вернуть. Говорят, будем разбираться, обвинение в черной магии слишком серьезно.
– Вот почему ты не спросил меня, прежде чем подавать жалобу? Я бы тебе сразу сказал – такое возможно. Это параграф три уложения о Запретах. Ну да ладно. В принципе, ничего страшного в этом нет, невозможно доказать, что ты специально, злонамеренно обвинил девицу в черной магии. Ну показалось тебе, и что? Слишком уж странно вел себя этот кот. В общем, продумай, что будешь говорить. Когда суд?
– Завтра. В полдень. Вот что… может, ты подготовишь мне речь? Ну… для суда? Да, да – не смотри на меня так! Я тебе заплачу! Две марки! Три, демон тебя раздери!
– Я тебе давно хотел сказать… ты слишком разбрасываешься проклятиями. Кто-нибудь не очень сведущий может подумать, что ты используешь черную магию. А если тот, на кого ты бросил свое проклятие еще и умрет… или заболеет… слухи разнесутся очень далеко, и это может не понравиться твоему отцу. Узнает еще император – что он скажет? «Почему твой сын занимается запретной магией?» Да? И что тогда будет? Подумай над этим. Нужно сдерживать свой язык, особенно если ты наследник богатого и древнего рода.
– Ты еще мне будешь указывать, как говорить?! За собой смотри! А я уж как-нибудь разберусь со своим языком! Иди и займись делами! Завтра утром жду доклад для суда! И по главному делу – смотри, не обмани меня! На краю света достану, не сомневайся! Никакая магия не спасет! Пошел отсюда!
Я почувствовал, как распахнулась дверь, осторожно выглянул из-под нависающей ткани, закрывающей столик, и… попался!
– Кот! Это кот! Это тот же кот, что был у девки!
Мажор возбужденно вопил, показывая на меня пальцем, но я стрелой бросился к двери, шмыгнул между ног его советника и выскочил в коридор. Вернее – вылетел. Каким-то чудом «мальчик-ангелок» успел пнуть меня в зад, и остаток пути до противоположной стены я пролетел по воздуху, врезавшись затем в нее с такой силой, что у меня помутилось сознание и хрустнули кости.
Я тут же вскочил, отпрыгнув в сторону, и это меня спасло – огненный шар, похожий на микроболид, врезался в пол в том месте, где я только что лежал. «Болид» оставил после себя обожженный черный овал, от которого ощутимо воняло паленой шерстью, и только через секунду я понял, что паленым воняло не от пола, а от меня – мой великолепный пушистый хвост потерял свое великолепие, лишившись части своих мягких полосатых шерстинок.
Я тут же вскочил, отпрыгнув в сторону, и это меня спасло – огненный шар, похожий на микроболид, врезался в пол в том месте, где я только что лежал. «Болид» оставил после себя обожженный черный овал, от которого ощутимо воняло паленой шерстью, и только через секунду я понял, что паленым воняло не от пола, а от меня – мой великолепный пушистый хвост потерял свое великолепие, лишившись части своих мягких полосатых шерстинок.
А дальше стало еще хуже – проклятый мажор-графенок еще трижды успел метнуть в мою сторону огненные шары, и если бы не кошачья ловкость и не человеческий разум – вряд ли я ушел бы оттуда живым. Я прыгал из стороны в сторону, как завзятый спецназовец, не давая как следует прицелиться, и скрылся за поворотом коридора прежде, чем тот догадался применить что-то парализующее, замораживающее (я услышал, как советник негодяя спокойным голосом предложил наколдовать именно это).
Из дверей вдоль коридора начали показываться головы – парни и девушки изумленно смотрели, как по коридору несется кот, благоухающий паленой шерстью, а позади раздается отборная ругань, явно относящаяся к этому самому несчастному коту.
Проскочив вдоль коридора, я выскочил во двор, сделал большой круг, шныряя между ног случайных прохожих, и, мгновенно просчитав ситуацию, укрылся под стоящей у стены конюшни телегой с уложенными на ней бревнами, видимо приготовленными для распиловки на дрова. Сквозь булыжник мостовой пророс куст какой-то пряной, удушающе пахнущей травы, и за ним можно было укрыться, дожидаясь, когда стемнеет.
Солнце уже практически скрылось за горизонтом, так что ждать темноты оставалось совсем недолго.
Вот только задача была не решена! Ради чего я влез в эту проклятую комнату и едва не лишился своей великолепной шубы? Чтобы проследить за советником мажора! И что сделано? Да ничего! Подслушать я мог и у решетки! В безопасности!
Я сидел под телегой и упивался самобичеванием, когда в нос вдруг ударила волна знакомого запаха – ОН! Он шел мимо! Советник! Куда шел?! Может, как раз туда, куда нужно?
Выждав несколько секунд, выглянул из-за куста и убедился – точно он!
И тогда я выскользнул из укрытия и пошел следом, стараясь держаться в вечерней тени.
Глава 3
Честно сказать, следить за человеком очень просто. Если, конечно, ты имеешь четыре лапы и умеешь ходить бесшумно. Тащись себе вдоль стен, да не забывай использовать укрытия вроде придорожных кустов и камней. Откуда тут столько здоровенных камней? Типа – скамейки, что ли? Наверное, вон как отполированы задами! Аж блестят!
Только на мосту через речку пришлось слегка попотеть – место открытое, а все еще не совсем стемнело. Того и гляди зыркнет назад и меня засечет. И что тогда делать? Не в воду же прыгать! Жахнет файерболом, и писец котенку – больше срать не будет!
Кстати сказать – разве так разрешено, палить файерболами прямо посреди студенческого общежития?! Этот паренек совсем охренел! Как на Земле говорят: «Рамсы попутал!» Не знаю, что такое эти самые рамсы, но то, что он их попутал, – это без всякого сомнения.
Интересно, как отреагирует на такие вот выступления университетская администрация? Впрочем, деньги все решают. Папаша отстегнет кругленькую сумму на универ, и заткнутся ученые мужи, будто ничего и не было. Что, разве не так? Всегда так было, и есть, и будет! Или я не знаю нашу ученую братию! Обоснуют как-нибудь философски – мол, для того, чтобы сделать большое добро, нужно закрыть глаза на маленькое зло… и все пойдет по накатанной.
Кесарю – кесарево, а слесарю… ну понятно. Нет, не поллитру. Иначе прокладку в кран забудет поставить.
Идти пришлось довольно долго, не менее часа. Когда цель прогулки была достигнута, на улице уже воцарилась кромешная тьма. Как в этой темноте парень находил дорогу, как вообще он не разбил себе голову, свалившись в придорожную канаву, – уму непостижимо. Но только он все шел и шел, уверенно, не спотыкаясь, – ощущение такое, что видел в темноте не хуже меня, и это очень беспокоило – не дай бог заметит, не отделаюсь опаленным хвостом! Это мажорчик – болван, бесполезно разбрасывает свои файерболы и проклятия, этот же парень слов и заклятий на ветер не бросает – так жахнет, куда только хвост и грива полетят! Нет, так-то я не против новой реинкарнации, но где гарантия, что в новой личности сохранится моя душа, хоть и непутевая, но вполне так приятная и очень даже мной ценимая? Не хочется начинать все сначала, да и посмотреть охота, чем тут все завершится! Зря, что ли, начинал эту беготню? Вообще-то я парень последовательный, и даже нудный – никогда не бросаю начатое, даже если вижу, что заводит оно меня, мягко говоря, не туда.
Дом как дом – крыльцо, высокая мощная дверь, окованная медными полосами, позеленевшими от времени. В центре двери голова какого-то чудовища – оскаленная, клыкастая, вызывающая уважение к умелым рукам мастера, отлившего эдакую гадость, – иная беременная женщина родит прежде времени, увидев в потемках эту помесь носорога и пираньи!
Интересно, что курил мастер-литейщик? Откуда в его голове появился такой образ? А еще интереснее, какой человек в здравом уме и рассудке приделал эдакую пакость на парадный вход своего жилища?! И зачем?
Зачем – я узнал буквально через несколько минут. Мой объект легко взбежал на крыльцо и едва ступил на верхнюю площадку, как голова чудовища вдруг открыла прежде закрытые глаза и спросила хриплым, лающим голосом:
– Что тебе нужно, проклятый?! Зачем ты явился посреди ночи?! Сейчас ты будешь наказан за свое неподобающее поведение! Я растерзаю тебя, как поганую крысу!
– Это я, Лемма! – невозмутимо бросил объект, не обращая внимания на рык изваяния и на то, как светятся глаза этой «противоугонной системы». То, что это была она, «противоугонка», я понял через несколько секунд после того, как голова начала свои заунывные страшилки, корча рожи, как злодей в детском кукольном театре. Конечно, человек уровня ребенка‑дошкольника мог бы напугаться этой пакостной стату́и, но только не дитя земной цивилизации, отыгравшее в десятке онлайновых игр и видевшее энное количество придурочных ужастиков вроде фильмов про Фредди Крюгера и дебила в хоккейной маске с мачете в руке. В этих высерах американского сортирного кино чудовища и похлеще встречались, нас всякими там говорящими пакостями не запугаешь! Пуганы!
Дверь бесшумно, будто автоматически открылась и тут же захлопнулась за спиной визитера. «Пугалка» затихла, и улица снова стала пустынной, будто на город напали мор и глад.
Вообще‑то странно, конечно, видеть вечерние улицы города пустыми и безжизненными. Неужели у них нет вечерней, ночной жизни – кабаков, борделей, «ночных клубов», в которых может как следует оторваться человек, имеющий деньги и желающий отвлечься от изучения практической бытовой магии и боевых проклятий? Неужели студенты темными, скучными вечерами не оккупируют питейные заведения, чтобы утром поспать на лекциях, – с открытыми глазами, сопя так тихо, будто впали в летаргический сон? Вряд ли они так уж сильно отличаются от земных студиозусов.
Будто отвечая на мои мысли, где‑то далеко в вечернем воздухе послышались громкие голоса, распевающие что‑то похабное, залихватское и глупое, как и положено студентам и воякам, оставившим свой разум дома, дабы не растерять его на полях брани, и в воинских учениях, организуемых тупыми командирами‑садистами.
Впрочем, песня так же быстро затихла, как и началась. То ли силы певцов иссякли, то ли нашлись критики их певческого таланта, задавившие ростки искусства в зародыше, пока те не превратились в сочные песенные джунгли. Нет, так‑то и я люблю попеть, приняв на грудь приличную порцию горячительного, но обычно произвожу эти звуки в укромном уголке, там, где не помешаю никому, кроме таких же, как я, безголосых меломанов, старающихся меня переорать и создающих восхитительную атмосферу веселого праздника.
Но да бог с ними, с залетными певцами! Мне срочно нужно узнать – какого черта этот проклятый советник мажора отправился в дальнюю дорогу посреди ночи, таская с собой (по местным меркам) целое состояние! Уж точно не затем, чтобы положить эти деньги в банк, – без всякого сомнения!
Хотя… кто знает, этих иномирщиков? Какие у них тут извращенные порядки?
Дом выходил фасадом на улицу, но имел еще и забор, примыкавший к углу здания и возвышающийся над мостовой метра на три, не меньше. Высокий каменный забор, наверху которого торчали неприятные на вид острые пики, грозившие вонзиться в мягкое брюшко некому не очень ловкому и совсем глупому коту, опрометчиво решившему преодолеть эту преграду с наскоку, на авось, не рассмотрев все возможные варианты штурма колдовского дома.
А в том, что здесь живут колдун или колдунья – я уже не сомневался. Как не сомневался, что внутри заведения меня могут ожидать очень неприятные сюрпризы вроде магических ловушек. После вида говорящей головы наличие жутких ловушек «а‑ля Стругацкие» меня ничуть бы не удивило.