— Только летний плащ. Он висел на вешалке. Больше я ничего из квартиры не выносила. Клянусь.
— И как давно это было? — нахмурился Сильвестр. — Когда вы поссорились?
— За неделю до того, как… За неделю до Андрюшиной смерти.
— По вашему мнению, он мог свести счеты с жизнью?
— Никогда! — выпалила Вера Витальевна, сделав шаг вперед и ударив себя кулаком в грудь. — Он любил жизнь и всяческие излишества. А человек, любящий излишества, добровольно ни за что от них не откажется.
— Я Лиду спрашиваю, — едва заметно улыбнулся Сильвестр, а Майя завела глаза к потолку.
На его месте она уже давно дала бы тете Вере по башке.
— Нет, Андрей не специально это сделал, — энергично помотала головой Лида, и ее волосы взметнулись рыжим костром. — Наверное, заснул в теплой воде. Если думаете, что он из-за меня переживал, то зря. Мы несколько раз после ссоры разговаривали по телефону — вполне мирно. Ничего душераздирающего. И он не хотел, чтобы я вернулась. А я тоже не очень-то хотела!
— Это почему же? — с недоверием спросила Вера Витальевна. — Может быть, на горизонте уже другой замаячил?
Сказав это, она внезапно вся подобралась, глаза ее загорелись фанатичным огнем, и она схватила Сильвестра за рукав.
— Точно! Новый ухажер мог ревновать. Это ж надо же, как я не подумала раньше? Вот вам и подозреваемый! Что это за тип? — обернулась она к Лиде и сдвинула брови так, будто та уже находилась на скамье подсудимых.
— Боже мой, оставьте человека в покое! — простонала Лида и сжала пальцами виски, как это делают актрисы в мелодрамах, показывая, что находятся на грани срыва. — Его милиция допрашивала! Он уважаемый человек, профессор…
— Какой у него рост, у вашего профессора? — тотчас спросил Сильвестр, явно заинтересовавшись новым персонажем.
Майя только головой покачала. С ее точки зрения, никакой логики в вопросах, занимавших ее босса, не было. Вот и старший лейтенант Половцев тоже обычно поражался логике Сильвестра. Половцев, которого она так давно не видела…
Лида тем временем отняла руки от лица и неожиданно застенчиво ответила:
— Рост профессора? Метр шестьдесят семь. Он на два сантиметра выше меня, а что? Разве это важно?
— Возможно, и нет, — задумчиво ответил Сильвестр. — А возможно, и да. Я пока не решил.
— Можно, я пойду? — спросила Лида, нервно поведя плечами, и посмотрела на него снизу вверх. Никакого кокетства в ее взгляде уже не было и в помине.
— Идите, — разрешил он. — Если что, я вам позвоню. Или вот Майя…
— А вы простыню точно не забирали? — уточнила Вера Витальевна, отправляясь провожать Лиду до двери. — Я это спрашиваю не в смысле за руку схватить, а для порядка, чтобы мы попусту не искали.
— У меня нет простыни!!!
— Вы могли случайно прихватить. Может, заворачивали в нее свои платья, нельзя же исключать такой момент…
— Господи, какая же вы зануда! — выпалила невидимая уже Лида где-то в глубине коридора.
— Ведь вы наверняка утащили из Андрюшиной квартиры что-нибудь себе на память. Вы кажетесь такой жадной, Лида!
Майя и Сильвестр озадаченно посмотрели друг на друга.
— Вероятно, набивать сумки любовными письмами гораздо легче, чем любить людей, так сказать, непосредственно, — заметил Сильвестр. — Блестящие теоретики поголовно терпят фиаско, когда дело доходит до реальной жизни. Вот и тетя Вера туда же.
Тетя Вера возвратилась обратно вполне довольная собой.
— Как вы узнали? — спросила она Сильвестра, потирая руки.
— Узнал — что?
— Что они поссорились и Лида собрала манатки?
— Я всего лишь предположил. Я видел сотни фильмов и сотни сцен расставания. Обычно мужчина выходит из дому, сжимая в зубах сигарету. Женщина либо убегает босиком по снегу, либо, завывая, как корабельный ревун, укладывает пожитки. В пакете с мусором я нашел целых три сломанных ногтя. Для женщины, которая следит за своими руками — а она следит, я сразу заметил! — Лида что-то слишком разошлась. Вопрос: каким образом женщина может переломать ногти? Ответ: она не в себе, она торопится, ей в данный момент не до красоты. Она хватает вещи, не задумываясь о том, что может испортить маникюр.
— Вон оно что…
— А милиция разве не видела обломки ногтей в мусоре? — с недоверием спросила Майя.
— Наверняка видела, — пожал плечами босс. — Ну и что из того? Если бы на теле Андрея нашли царапины, тогда другое дело. А так… Кого это могло заинтересовать, подумай сама?
— А какое значение имеет рост профессора? — продолжала упорствовать Майя. — Вот вы даже фамилии его не спросили…
— Зачем мне его фамилия? Я с ним детей крестить не собираюсь. Меня интересует картина, так сказать, в целом. Пока что я рисую ее крупными мазками…
— Эта Лида мне не понравилась! — внезапно сообщила Вера Витальевна, заложив руки за спину и пожевывая нижнюю губу. — Женщины, которые ставят в шкаф любимого мужчины чемоданчик на всякий случай…
— Я хочу увидеть фотографию, — неожиданно заявил Сильвестр.
Вера Витальевна, готовившаяся изречь очередную сентенцию, замолчала на полуслове.
— Какую фотографию? — изумленно спросила она.
И Майя тоже удивилась вслед за ней:
— Какую фотографию?
— Ту, которую использовали для изготовления футболки. Майя, поищи ее. Вера Витальевна, вы знаете, где Андрей хранил свои архивы?
— Ну… да. В книжном шкафу, внизу. На каждый год по отдельному альбому. Я уже предавалась воспоминаниям, листая те самые, где Андрюша еще молодой, в военной форме.
Она тяжело вздохнула.
— Как вы думаете, в альбоме за какой год следует искать снимки с той дружеской вечеринки? — уточнила Майя.
— Судя по запаху краски, футболка была сделана недавно. Просмотри этот год и прошлый. Ищи Андрея с двумя приятелями.
— Витей Мережкиным и Костей Василенко. Это его школьные друзья. А правильнее сказать — дворовые, — пустилась в объяснения Вера Витальевна. — Такие шпанюги! Окна камнями били, прохожих по ночам пугали, терроризировали владельцев личных автомобилей. Я грешным делом думала — сопьются и в тюрьму загремят. Ан нет, все в люди вышли. Василенко строительную бригаду сколотил, а Мережкин шофером работает, на машине грузы возит. Сам себе хозяин. И Андрей мой так хорошо начинал! И вот — нате вам. Скатился до поддельных часов.
Она горестно вздохнула. Тем временем Майя уже приступила к поискам. Она устроилась прямо на ковре, обложившись фотоальбомами.
— Мне нужна или та самая фотография, или похожие, но с той же вечеринки, — напутствовал ее Сильвестр.
— А что? — тотчас заинтересовалась Вера Витальевна. — Что в ней такого? Я и рассмотреть-то толком не успела.
— Там фон необычный, — признался Сильвестр. — Очень странное место. Похоже на какую-то пустыню.
— Ерунда! — возразила Вера Витальевна, подключаясь к поискам и тоже усаживаясь на ковер. — В пустыне не может быть копченой колбасы, которую держал в руках Андрей. Откуда?
— Вы наблюдательны.
— Еще бы! Как только тебе переваливает за шестьдесят, сердце становится зорче глаз. Я всегда знаю, на что обратить внимание.
Майя молча листала страницы альбома за прошлый год. Здесь было очень много фотографий Лиды. Позируя, она кокетничала и выглядела очень хорошенькой. Секси — как сказала бы подруга Майи, помешанная одновременно на блинчиках и похудании.
Когда Майя перешла к более ранним альбомам, Лида исчезла, уступив место целой череде милых мордашек, сменявших одна другую с довольно высокой скоростью. Девушки призывно улыбались в объектив.
— На обороте они обычно пишут всякие глупости, — заметила Вера Витальевна, занятая параллельным поиском. — Что-нибудь типа: «Мое горячее сердце согреет тебя холодными ночами».
— Вы же собираете любовные письма, — удивилась Майя. — Там наверняка те же самые глупости.
— Разве можно сравнить любовь и все эти сюси-пуси?
Фотографий, хотя бы отдаленно напоминающих ту, которая была переведена на футболку, в архиве Томилина не обнаружилось.
— Очень странно, — пробормотала Вера Витальевна. — Андрюша был таким педантом…
— Возможно, снимки делал не он, — сказала Майя. — А футболку ему друзья подарили.
И Сильвестр тут же заметил:
— Мне нужно будет встретиться с друзьями.
— Если Вера Витальевна попросит, думаю, они смогут заехать к нам на чашку чая.
— Вы попросите, Вера Витальевна? — уточнил он, продолжая кружить по комнате и осматривать вещи. — Заодно спросите про фотографию. У кого-то из них должен быть оригинал. Я хочу взглянуть на него.
— Спрошу, хотя и не улавливаю смысла, — откликнулась та. — Пакеты, простыня, фотография, рост профессора… Жутко странный набор. И вообще. Я люблю, когда мне все растолковывают. А ты держишь меня в неведении. Мое любопытство уже раздулось до размеров дирижабля.
— И мое, — поддакнула Майя, хотя точно знала, что босс ничего объяснять не станет. До последнего момента он всегда темнит. И настаивать бессмысленно.
Как она и думала, Сильвестр проигнорировал женское любопытство. Он повертел в руках памятный флажок, на котором было написано «Фонд поддержки малых народов Америки», и сказал:
— Думаю, стоит узнать поточнее, почему Андрей уволился из этой организации. Судя по некоторым признакам, работой своей он дорожил и даже гордился. Я тут просмотрел бумаги в столе… Записки, заметки, напоминания. Что-то там должно было случиться серьезное, если он внезапно ушел. Майя, ты сегодня же должна собрать информацию об этом фонде. И попробуй найти там человека, который согласится поговорить о Томилине, хорошо?
Глава 6 В Мексику, по делу. Если фонды создаются, значит это кому-нибудь нужно
Было уже глубоко за полночь, но Аленочкин все расхаживал по квартире с чашкой кофе в руке и пытался собраться с мыслями — возникло слишком много вопросов, на которые он при всем желании не мог дать немедленного ответа. Труп Томилина в остывшей воде… История как минимум подозрительная. Утопленник мог быть посланцем конкурентов и чем-то им не угодил, за что поплатился жизнью. А мог — одиноким рассеянным книжным червем, который имел несчастье поскользнуться в собственной ванне.
Вячеслав прекратил свои перемещения в пространстве и приземлился за письменный стол, под уютный свет настольной лампы.
— Ну, представим, что он искал именно мое какао и был за это убит, — рассуждал Аленочкин, мысленно уже считавший таинственные бобы своими.
— Хотя собственно, за что «за это»? Мне же технологи на фабрике рассказывали — новые сорта постоянно находят, и шоколад из них делают, и все живы-здоровы… Нет, тут что-то другое.
Еще немного поразмыслив, Аленочкин решил не забивать голову нерешенными загадками, а сосредоточиться на организации мексиканского вояжа. Сегодня это было гораздо важнее проблемных трупов.
— Время, время поджимает, — бормотал он, словно старик, которому не с кем поговорить, кроме как с самим собой. — Надо срочно лететь в Мексику и уже на месте разбираться. Если найдем зерна — посмотрим, как поступить дальше. Другое дело — найдем ли? Почему раньше никто не нашел? Какие-нибудь ушлые американские кондитеры?
Представители крупных корпораций так и шастали по всему миру, добывая информацию для своих щедрых хозяев. Куда они только не проникали! Какими только способами не добивались своих целей — хитрость, подкуп, лжесвидетельство, убийство…
Стряхнув навалившуюся сонливость, Аленочкин достал большой рабочий блокнот, снял с подставки ручку и принялся составлять план действий на ближайшие дни. Работал с энтузиазмом — в случае успеха он мог эффектно выйти на рынок со свежим оригинальным продуктом и превратить свое новое приобретение — кондитерскую фабрику — в современное высокодоходное предприятие.
Была и еще одна причина. С детства Вячеслав мечтал о приключениях в непроходимых лесах и болотах, воображал себя пиратом, индейцем, охотником на диких зверей. Долгое время его кумиром был Индиана Джонс. С годами мальчишеская восторженность и жажда экзотических приключений уступили место иным страстям и эмоциям. Но в нем по-прежнему, как в детстве, настойчиво пульсировала жилка романтического авантюризма. Именно благодаря ей прагматик Аленочкин вдруг кидался в рискованные предприятия, как будто пренебрегая трезвым расчетом. Правда, всегда выходил победителем — даже его авантюризм нес в себе конструктивное начало.
А в истории с какао все было как на заказ: руины древнего города, джунгли, племена индейцев и сокровище в виде бесценных зерен. Это приятно грело душу и щекотало нервы.
Закончив писать, он с наслаждением откинулся на мягкую спинку кресла и позволил себе немного поспать. День предстоял насыщенный, и надо было немного отдохнуть.
* * *Наступившее утро громко заявило о себе истерикой предусмотрительно заведенного будильника. Не открывая глаз, Аленочкин протянул руку и прервал его истошные вопли. Неспешно поднялся с кресла, потянулся, зевнул и прошествовал на кухню. Беспокойный сон и раннее пробуждение почти никак не отразились на его самочувствии. Бизнес приучил его спокойно переносить мелкие неудобства вроде недостатка сна. Дожевав бутерброд, он вышел на широкий балкон. Глянул с высоты двадцать первого этажа на пробуждающийся город и стал методично перебирать в уме содержание плана поездки, по привычке пытаясь обнаружить слабые места и несостыковки.
Разумеется, прежде чем отправляться в долгое путешествие, Вячеславу было необходимо передать дела кому-то из заместителей. Он практически сразу решил — кому. У него был в штате компетентный специалист и грамотный управленец. Ну, и преданный, конечно. Именно он способен обеспечить стабильность бизнеса в отсутствии генерального директора и главного акционера.
По дороге Вячеслав тщательно обдумал, какие отдать распоряжения по текущим делам и что отложить до его возвращения из Мексики. После двухчасового стояния в пробках он все же добрался до своего кабинета. Провел два расширенных совещания и одно узкое, с топ-менеджерами. Затем обрабатывал их по одному: подробнейшим образом инструктировал и засыпал ценными указаниями на все случаи жизни.
По дороге домой Аленочкин заехал в большой книжный магазин и купил дорогой красочный путеводитель по Мексике. В конце концов, ему же нужно как-то подготовиться к поездке. Хотя бы теоретически. Иметь в виду всякие бытовые мелочи, знать, чего следует опасаться, как вести себя в экстренных ситуациях.
Еще Вячеславу предстояло сделать один очень важный звонок. Собрать такую сложную экспедицию, экипировать ее, разработать маршруты и так далее ему самому было не под силу. Зато он точно знал, куда следует обратиться, чтобы все прошло по высшему разряду. Поэтому, едва войдя в квартиру, Аленочкин сразу же набрал знакомый номер.
* * *— Фонд поддержки малых народов Америки, — веселой скороговоркой произнес звонкий девичий голос на том конце провода. Голос принадлежал девушке-секретарю, которой, похоже, очень хотелось казаться серьезной и важной. Впрочем, пока у нее это не очень получалось.
За последние несколько лет фонд расцвел, превратившись в весьма солидную организацию. Созданный совместными усилиями энтузиастов как общественная организация, он довольно долго существовал на небольшие государственные дотации, зарубежные гранты и довольно скромные частные пожертвования. Тем не менее здесь получили жизнь и довольно интенсивно развивались многие гуманитарные программы, велись серьезные научные исследования, в том числе по изучению традиций и культуры коренных жителей американских континентов.
И занимались здесь не только индейцами США и Мексики, но и аборигенами стран вроде Гватемалы. А после того как фондом заинтересовался серьезный бизнес, ресурсов стало хватать не только на достойные зарплаты сотрудникам, но и на поддержание собственного статуса.
— Могу ли я поговорить с Александром Майским? — поинтересовался Аленочкин строгим голосом, едва удержавшись от соблазна телефонного флирта, в котором почитал себя большим специалистом.
— Пожалуйста, скажите ваше имя и цель звонка, — ответила девушка, изображая корректную строгость.
— Конечно, к вашим услугам. Вячеслав Аленочкин. Цель звонка — обсуждение совместного научного проекта.
Фамилия Аленочкин была для сотрудников фонда столь же священной и почитаемой, как фамилия Королев для персонала космодрома Байконур. Только по причине более прозаической — успешный бизнесмен Аленочкин был постоянным и весьма щедрым спонсором фонда.
«Удивительно, что порой делают с нами воспоминания», — порой думал он, подписывая очередной счет на перевод денег фонду. Конечно, изначально им двигала память о друге детства, удивительным образом оказавшимся потомком древнего племени мексиканских индейцев. Но потом одна из его компаний обнаружила серьезные интересы в Южной Америке, и филантропию потеснил обычный коммерческий расчет. Грубо говоря, Аленочкин не без основания полагал, что сможет при необходимости использовать некоторые возможности и привилегии фонда для осуществления некоторых своих операций.
С руководством фонда Вячеслав поддерживал ровные, рабочие отношения, а вот с Александром Майским, молодым талантливым ученым, специалистом по культуре майя, почти подружился. Когда Аленочкин впервые предложил фонду свою поддержку, Майский только занял должность руководителя научной секции, был полон оптимизма и грандиозных планов.
Вячеславу импонировал энергичный исследователь, и они быстро нашли общий язык. Иногда он давал деньги специально на проекты Майского, благо в идеях у того недостатка не было. Правда, в последнее время Майский, понимая, что работает с большой отдачей, стал вести себя более независимо, чем прежде, почувствовал уверенность в своих силах. Впрочем, он по-прежнему оставался отличным парнем.