Софи заперла небольшой чемодан, пристроенный на стуле. Взяла билет на поезд, проверила время отправления и зашла в ванную. Подошла к зеркалу, внимательно вгляделась в свое лицо, высунула язык и сделала гримасу. Надела майку, висящую на вешалке за дверью, и вернулась в комнату. Поставив будильник на нужное время, она улеглась в постель, погасила свет и взмолилась, чтобы сон пришел побыстрее. Завтра ей нужно хорошо выглядеть, и главное, без всяких кругов под глазами.
* * *С очками на кончике носа Даниэль склонилась над толстой общей тетрадью, прошитой проволочной спиралькой. Она взяла линейку и желтым маркером подчеркнула название главы, которое она только что переписала. Второй том «Тартановых легенд» лежал прямо перед ней в центре письменного стола, и она громким голосом прочитала третий абзац страницы, на которой он был открыт.
* * *Эмили тихонько отворила дверь. Она на цыпочках перебежала через лестничную площадку и поскреблась в дверь Луи. Мальчик появился на пороге в пижаме. Осторожно ступая, она потянула его за собой по лестнице. Оказавшись в кухне, Луи приоткрыл дверцу холодильника, чтобы им светил хоть лучик света. Со всеми мыслимыми предосторожностями дети накрыли стол к завтраку. Пока Эмили наливала в стакан апельсиновый сок и раскладывала перед тарелкой коробки с различными хлопьями, Луи устроился за письменным столом отца и положил пальцы на клавиатуру. Наступал самый опасный момент всей операции, и он зажмурился, нажимая на кнопку «печать», молясь изо всех сил, чтобы стрекот принтера не разбудил обоих отцов. Текст показался ему идеальным. Он сложил листок вдвое, чтобы тот стоял стоймя на столе, и передал его Эмили. Кинув последний взгляд, чтобы удостовериться, что все сделано как надо, дети поднялись обратно и улеглись спать.
XIII
Пять часов тридцать минут. Небо над Южным Кенсингтоном наливается бледно-розовым сиянием: занимается заря. Эния закрыла окно и вернулась в постель.
* * *На будильнике было пять часов сорок пять минут. Антуан достал из шкафа толстый свитер и накинул на плечи. Он взял сумку, стоявшую у ножки секретера, открыл ее, чтобы проверить, все ли бумаги он взял. Технические чертежи были на месте, набор зарисовок тоже, он застегнул клапан и спустился вниз. Зайдя на кухню, он обнаружил, что его ждет завтрак. Он развернул листок, стоящий перед так трогательно приготовленной для него тарелкой, и прочел адресованную ему записку: Ежай асторожна и не привэшай скорость, как следуит пристегнись (даже если будешь сидеть сзади). Я приготовил тибе термос на дорогу. Мы будем ждать тебя к ужину, и не забудь привести какой-нибудь небалыиой подарок детям, им это доставляет большое удавольствие, когда ты возвращаешься из поездки. Обнимаю. Матиас. Глубоко тронутый, Антуан взял термос, забрал свои ключи из вазочки у входа и вышел из дома. Его «остин» был припаркован в конце улицы. Воздух замечательно пах весной, небо было чистым, дорога обещала быть приятной.
* * *Софи потянулась, выходя на кухню своей маленькой квартирки. Она приготовила себе чашку кофе и глянула на циферблат, встроенный в микроволновку. Было уже шесть, и следовало поторопиться, если она не хотела опоздать на поезд. Она задумалась, какой наряд выбрать, разглядывая висящие в шкафу платья, и наконец решила, что джинсы с блузкой подойдут лучше всего.
* * *Шесть часов тридцать минут. Ивонна закрыла за собой дверь, которая выходила на задний двор. С маленьким чемоданчиком в руке, она надела солнцезащитные очки и пошла по Бьют-стрит в направлении станции метро «Южный Кенсингтон». В окне Энии горел свет. Девушка уже проснулась, так что Ивонна могла ехать со спокойным сердцем, эта малышка знала свое дело, и в любом случае так было лучше, чем закрывать на день ресторан.
* * *Даниэль посмотрела на часы, было ровно семь – она любила точность, – и нажала на кнопку звонка. Матиас впустил ее и предложил чашечку кофе. Кофеварка стоит на кухонном столе, чашки в сушилке, а сахар в шкафчике над раковиной. Дети еще спят. В субботу они обычно просыпались часов в девять, так что у нее еще два спокойных часа. Матиас накинул макинтош, поправил ворот рубашки перед зеркалом у входа, привел в относительный порядок свою шевелюру и поблагодарил ее еще тысячу раз. Он вернется самое позднее к семи вечера. Автоответчик включен, главное, не надо отвечать, если позвонит Антуан; если ему самому понадобится связаться с Даниэль, он сделает два звонка и повесит трубку, прежде чем перезвонить. Матиас покинул дом, бегом поднялся по улице и остановил такси на Олд Бромптон-роуд.
Оставшись одна в большом доме, Даниэль открыла свой портфель и достала две тетради; на обложке одной из них было нарисовано синим карандашом маленькое привидение, на обложке другой – такое же привидение, но карандаш был красный.
* * *Переходя через Слоан-сквер, еще пустынный в этот утренний час, Матиас глянул на часы: он успевает вовремя на вокзал Ватерлоо.
* * *Выход из метро располагался прямо у входа на мост Ватерлоо. Ивонна поднялась по эскалатору. Она перешла через дорогу и посмотрела на огромные окна госпиталя Святого Весана. Было всего половина восьмого, у нее еще оставалось немного времени. По мостовой черное такси неслось на всех парах к вокзалу.
* * *Восемь часов. С чемоданчиком в руке Софи остановила проезжавшее мимо такси. «Ватерлоо международный», – сказала она, закрывая дверцу. Black cab покатился по Слоан-авеню. Город был великолепен; по сторонам Итон-сквера цвели магнолии, каштаны и вишни. Огромная площадь перед дворцом королевы уже заполнялась туристами, поджидавшими смену караула. Самая красивая часть дороги началась, когда такси свернуло на Бердкейдж-уок. Достаточно было повернуть голову, чтобы буквально в нескольких метрах увидеть, как серые цапли расхаживают по аккуратным лужайкам парка Сент-Джеймс, выклевывая что-то съедобное в траве. Молодая пара уже прогуливалась по одной из аллей, держа каждый за свою руку маленькую девочку, которая, опираясь на родителей, высоко подпрыгивала вверх. Софи наклонилась к разделительному стеклу и сказала несколько слов водителю; на следующем светофоре машина изменила направление.
* * *– А как же твой матч по крикету? Разве финал не сегодня? – спросила Ивонна.
– Я даже не стал спрашивать, могу ли я пойти с тобой, ты бы все равно не разрешила, – вставая, пояснил Джон.
– Не понимаю, какой тебе смысл ждать все утро. В госпиталь не пускают сопровождающих, только пациентов.
– Как только мы получим результаты анализов, а я не сомневаюсь, что они будут хорошими, я поведу тебя обедать в парк, а если останется время, пойдем посмотрим ту партию, которую играют во второй половине дня.
Было восемь часов пятнадцать минут; Ивонна протянула свое направление в окошечко дежурного администратора, отвечавшего за сегодняшние назначения. К ней вышла медсестра, толкая перед собой кресло-каталку.
– Если вы делаете все возможное, чтобы человек почувствовал себя больным, то с чего он должен чувствовать себя лучше? – засмеялась Ивонна, отказываясь сесть в каталку.
Медсестра очень сожалела, но госпиталь не допускал никаких отклонений от правил. Страховые компании требовали, чтобы все пациенты госпиталя передвигались именно так. Рассерженная Ивонна уступила.
– Чему ты улыбаешься? – бросила она Джону.
– Тому, что впервые в жизни ты вынуждена послушаться и сделать то, что тебе было сказано… а такое зрелище стоит всех финалов по крикету.
– Ты хоть понимаешь, какая расплата тебя ждет за этот приступ юмора? Один к ста как минимум!
– Даже если мне придется заплатить один к тысяче, и то дело выгодное, – смеясь заверил Джон.
Медсестра увезла И войну. Едва Джон остался один, его улыбка угасла. Он тяжело вздохнул, и его высокая фигура медленно двинулась к скамейкам в комнате ожидания. Стрелки на стенных часах показывали ровно девять; утренние часы будут долгими.
* * *Вернувшись к себе, Софи открыла чемодан и убрала вещи обратно в шкаф. Она надела белый халатик и вышла из комнаты. Направляясь к своему магазину, она набрала на мобильнике сообщение: На этот уик-энд приехать никак не смогу, поцелуй родителей за меня, твоя любящая сестра. И нажала кнопку «отправить».
* * *Половина десятого. Сидя у окна, Матиас смотрел, как пробегают английские сельские пейзажи. Голос из громкоговорителя предупредил о неизбежном въезде в туннель.
– У вас с ушами ничего не случается, когда поезд идет под морем? – спросил Матиас у пассажирки, сидящей напротив него.
– Да нет, только шумит немного. Я езжу туда-обратно раз в неделю и знаю многих, у кого эти явления куда болезненней! – сообщила пожилая дама, погружаясь обратно в чтение.
– Да нет, только шумит немного. Я езжу туда-обратно раз в неделю и знаю многих, у кого эти явления куда болезненней! – сообщила пожилая дама, погружаясь обратно в чтение.
* * *Антуан включил указатель поворота и свернул с основной трассы; дорога, идущая вдоль моря, была тем отрезком пути, который он любил больше всего. На такой скорости он приедет в столярную мастерскую на полчаса раньше. Он взял с пассажирского сиденья термос с кофе, зажал его между коленями, отвинтил крышку одной рукой, держась другой за руль. Поднес горлышко ко рту и вздохнул:
– Вот дурень, это же апельсиновый сок!
Вдали промчался «Евростар». Меньше чем через минуту он нырнет в туннель, идущий под Ла-Маншем.
* * *На Бьют-стрит все было еще спокойно. Софи подняла решетки, прикрывающие витрину. В нескольких метрах от нее Эния накрывала столы на террасе. Софи улыбнулась ей. Эния исчезла на несколько секунд в ресторане и вернулась с чашкой в руке.
– Осторожней, он очень горячий, – предупредила она, протягивая капуччино Софи.
– Спасибо, это очень мило. Ивонны нет?
– Она взяла свободный день, – ответила Эния.
– Да, она же меня предупреждала; я стала такой рассеянной. Не надо ей говорить, что вы меня сегодня видели, ладно?
– Сахар я не клала, я не знала, как вы любите, – сказала Эния, возвращаясь к работе.
В магазинчике Софи провела рукой по рабочему столу, на котором она обрезала цветы. Потом обошла стол и нагнулась за коробкой, где хранились письма. Выбрала одно из середины пачки и поставила коробку на место. Усевшись прямо на пол, так, чтобы ее скрывала стойка, она принялась тихонько читать вслух, и глаза застлало слезами. Какая идиотка, это же надо – так любить причинять себе боль! А ведь сегодня только суббота. Обычно самым нелюбимым ее днем было воскресенье. Иногда одиночество охватывало ее с такой силой, что – вот ведь странный парадокс! – ей не хватало ни сил, ни мужества попытаться умалить его, повидавшись с кем-нибудь из близких. Конечно, она могла принять приглашение брата. Не отказываться и на этот раз. Он бы приехал за ней на вокзал, как и было договорено.
Невестка и племянница по дороге засыпали бы ее тысячью вопросов обо всем на свете. А когда приехали домой, отец и мать стали бы спрашивать, как у нее дела, и она скорее всего разрыдалась бы. Как сказать им, что вот уже три года она ни разу не засыпала в объятиях мужчины? Как объяснить, что по утрам, глядя в чашку, она иногда с трудом сдерживала рыдание? Как описать всю тяжесть собственных шагов, когда вечерами она возвращалась к себе? Единственной передышкой был отпуск, когда она уезжала к друзьям; но отпуск всегда заканчивался, и одиночество вступало в свои нрава. Что ж, плакать так плакать, но лучше уж это делать здесь, где ее никто не видит.
И пусть тихий голосок внутри твердит ей, что еще не поздно поехать на вокзал. Зачем? Завтра вечером, когда она вернется, все станет еще хуже. Поэтому она разобрала чемодан, лучше уж так.
* * *Очередь из пассажиров, ожидающих на тротуаре у Северного вокзала, становилась все длиннее. Через сорок пять минут после того, как вышел из «Евро-стара», Матиас погрузился наконец в такси. С тех пор, как вокруг вокзала начались строительные работы, объяснил водитель, его коллеги отказывались подавать сюда машины. Подъехать к вокзалу, а также отъехать от него требовало героических усилий, просто какая-то нереальная круговерть. Они пришли к коллективному заключению, что тот, кто придумал схему движения в городе, либо не жил в Париже, либо сбежал со страниц одного из романов Оруэлла. Водителю было интересно узнать, как обстоит дело с движением в центре Лондона с тех пор, как там установили платные стоянки, но Матиаса интересовало только время, высвеченное на циферблате у руля. Судя по пробкам на бульваре Мажента, он еще не скоро окажется на площади у башни Монпарнас.
* * *Медсестра остановила каталку на демаркационной линии, нарисованной на полу. У Ивонны был довольный вид.
– Ну, теперь я могу наконец встать?
По всей вероятности, сказал себе Джон, больничному персоналу мало не показалось. Но он ошибся, молодая женщина расцеловала Ивонну в обе щеки. Давно так не смеялась, заверила она. Тот момент, когда Ивонна поставила на место начальника смены Жисбера, останется навечно запечатленным в ее памяти, как и в памяти ее коллег. Даже в отпуске она будет хохотать, рассказывая, как Ивонна поинтересовалась у него, относится ли слово «степень» к его научному званию или к уровню идиотизма.
– Что они тебе сказали? – тихонько спросил Джон.
– Что тебе придется потерпеть меня еще несколько лет.
Ивонна надела очки, чтобы изучить счет за услуги, который представитель госпиталя протянул ей в окошко.
– Успокойте меня, ведь эти деньги не пойдут в карман тому живодеру, который меня пользовал?
Кассирша заверила ее, что ни в коем случае, и отказалась от чека, который Ивонна выписала. Элементарная честность не позволяла ей принять второй раз оплату за проведенное обследование. Господин, который стоит позади Ивонны, уже все уладил.
– Зачем ты это сделал? – поинтересовалась Ивонна, выходя из здания.
– У тебя нет страховки, и это обследование тебя бы разорило. Я делаю, что могу, моя Ивонна, а ты не оставляешь мне никакой возможности заботиться о тебе, так что я не мог упустить случай, когда ты не стояла у меня над душой.
Она привстала на цыпочки, чтобы нежно поцеловать его в лоб.
– Тогда продолжай в том же духе и отведи меня обедать, я зверски проголодалась.
* * *Первые клиенты Энии устроились на террасе. Пара ознакомилась с дежурным меню и спросила, можно ли заказать то блюдо, которое они ели на прошлой неделе. Речь идет об изумительном лососе на пару, сервированном на листьях салата.
* * *За двести километров оттуда «остин» въехал под кирпичную арку, ведущую к большой столярной мастерской. Антуан припарковался во дворе и пешком двинулся к входной двери. Хозяин встретил его с распростертыми объятиями и повел к себе в кабинет.
* * *Решительно, боги сегодня были настроены против него. Преодолев все муки путешествия по пробкам, Матиас заблудился на огромной площади вокзала Монпарнас. Один из охранников башни по доброте душевной указал ему дорогу. Здание телестудии располагалось ровнехонько напротив через площадь от того места, где он находился. Нужно было вернуться на улицу Арриве и бульвар Вожирар, повернуть налево на бульвар Пасте-ра и дальше идти по аллее Второго танкового дивизиона, опять-таки налево. Если бегом, то минут через десять он доберется. Матиас сделал короткую остановку, чтобы купить охапку роз у уличной торговки, и наконец-то оказался перед дверьми студии. Сотрудник службы безопасности попросил у него документы и поискал в своем кондуите телефон пультовой видеомонтажа. Когда его соединили, он сообщил технику, что Одри ожидают на проходной.
Она была в джинсах и кофточке, которая приятно подчеркивала форму ее груди. Щеки ее порозовели, когда она увидела Матиаса.
– Что ты здесь делаешь? – изумилась она.
– Так, гуляю.
– Какой приятный сюрприз, но, умоляю, спрячь цветы. Только не здесь, все на нас смотрят, – прошептала она.
– Я вижу только двух-трех типов там, за стеклом.
– Эти два-три типа, о которых ты говоришь, – директор редакции, начальник отдела информации и журналистка, которая слывет здесь самой большой сплетницей. Поэтому очень тебя прошу, прояви сдержанность, иначе надо мной еще полмесяца будут подсмеиваться.
– У тебя найдется свободная минутка? – взмолился Матиас, пряча букет за спиной.
– Я предупрежу, что отлучусь на часок, подожди меня в кафе, я скоро…
Матиас посмотрел, как она проходит через рамку. За стеклянной перегородкой был виден экран телевизора, на котором в прямом эфире шел дневной выпуск новостей. Он подошел поближе: лицо ведущего показалось ему знакомым. Одри вернулась обратно, сделала страшные глаза и пальцем указала на дорогу к выходу. Смирившись, Матиас послушно развернулся и вышел.
Она присоединилась к нему в конце аллеи, где он расположился на лавочке; за его спиной на городском корте разыгрывались три теннисные партии. Одри взяла свои розы и присела рядом.
– Какие красивые, – сказала она, целуя Матиаса.
– Не теряй бдительности, позади нас трое охранников пытаются взять верх в любительском теннисе над тремя своими приятелями из Управления внешней безопасности.
– Ты прости, что так получилось, но ты представления не имеешь, что там за обстановка.
– Наверно, как под светом юпитеров?
– Я не хочу смешивать свою личную жизнь и работу.
– Понимаю, – пробурчал Матиас, глядя на цветы, которые Одри положила себе на колени.
– Ты дуешься?
– Нет, просто я сел на поезд сегодня спозаранку, и ты не представляешь, как я рад тебя видеть.