Она потрясла головой. В ушах гудело, и гул нарастал; Ира с беспокойством коснулась ушей кончиками пальцев.
Давление? Перемена погоды?
— Что это? — спросила она, хмурясь. — Слышишь?
— Нет, — с внезапной робостью отозвалась клиентка. — А что?
— Гудит…
Землетрясение? Вот еще… ИРА ИРА ИРА ИРА ИРА
Ведьма подпрыгнула на стуле и сильнее потерла уши:
— И сейчас не слыши… те?
Клиентка смотрела с недоумением. Тем временем низкий чужой голос повторял и повторял имя, и тонкий звук «и» звучал басовитым ревом.
Стол трясся, и череп неудержимо ехал к его краю. Огонек свечи запрыгал и погас. Ирина вскочила, опрокинув стул; длинная боль прошла вдоль позвоночника, растеклась по рукам и ногам. Никогда в жизни она не знала таких судорог, никогда ее так не корчило.
ИРА! ИРА!
— Нет! — завопила она, в панике позабыв, что должна иметь власть над демонами. — Изыди! Нет! Мамочки! Помогите!
Никто не помог. Ирина рухнула на пол, ухватилась за край скатерти, будто пытаясь за него удержаться. Мимо ее лица пробежали пыльные сапожки на сбитых каблуках, хлопнула дверь, и клиентки след простыл; Ира корчилась, стуча пятками по паркету, правая туфля слетела с ноги. Череп свалился с края стола, стукнул по лбу и упрыгал в темный угол.
— Помо…
И все закончилось внезапно. Стих гул. Прекратились судороги. Распахнулась дверь, заглянула Вика:
— Чего она… Что с тобой?!
Ирина села. Руки тряслись. Спину заливал пот, губы показались чужими, когда Ира с усилием растянула их к ушам:
— Посмотри… у меня улыбка не кривая?
— Это что, улыбка?!
— Это тест на инсульт, — простонала Ира. — А руки…
С трудом поднявшись, она вытянула руки перед собой. Ладони подрагивали. Ведьма закрыла глаза и дотянулась пальцем до кончика носа.
— Что с тобой? — Вика помогла ей подняться, усадила на стул. — Она тебя что, по голове стукнула?
— Нет, — Ира потерла лоб. — Это череп…
— Что у тебя с черепом?
— Не у меня! Это череп со стола упал… Она глубоко вздохнула. И еще раз. И еще.
— Попустило, — сказала наконец. — Такой, знаешь, приступ… Завари мне чая, хорошо?
Вика испытующе ее оглядела. Оттянула веко. Потрогала лоб. Вышла. Ирина открыла форточку, прошлась по комнате, с удовольствием замечая, что головокружение прошло, что в ушах не звенит, что руки трясутся все меньше. Подобрала слетевшую туфлю; потом открыла шкаф, замаскированный черной тканью, вытащила сумку, из сумки косметичку, раскрыла пудреницу…
Сперва она увидела красную шишку у себя на лбу, бледное лицо, съехавшую косынку; потом краем глаза она заметила в углу комнаты, у самой двери, нечто, отчего волосы под косынкой встали дыбом.
Выронив зеркальце, она обернулась. Успела вздохнуть с облегчением: нет, никого; в этот момент пудреница, падавшая почему-то очень долго, со звоном грянулась об пол. Разлетелись осколки компактной бежевой массы, пополам треснуло зеркальце, и тотчас же сумка, как живая, соскользнула с края стола. Выкатился зонтик, вывалился блокнот, запрыгала по паркету ручка. Ирины руки, сами по себе, вытянулись вперед и тут же судорожно прижались к груди; она попыталась закричать и поняла, что онемела, что язык провалился, что в горле — бездонная воронка.
Ее руки, будто чужие, будто на тростях, будто по принуждению потянулись к ручке. Она, правша, схватила ручку левой рукой и поползла, как нищая, как калека, на коленях поползла через комнату — к открывшемуся на чистой странице блокноту…
«Ира ты попала».
Лезущими из орбит глазами она смотрела, как ее левая рука выводит неровную строчку из трех повторяющихся слов: «Ира ты попала Ира ты попала».
Правой рукой она перехватила левую. Рывком оторвала от бумаги, затрясла, надеясь вытряхнуть ручку; тщетно. Сведенная судорогой, корявая, как птичья лапа, левая рука желала писать, и левая рука победила.
«Слушай меня дрянь подчиняйся или будет хуже».
Вошла Вика — и отшатнулась в ужасе.
— «Скорую»! — сумела выдавить Ира. — Ско…
И закашлялась.
* * *«Скорая» приехала на удивление быстро — видимо, Вика по телефону красноречиво описала состояние больной. Машина остановилась перед подъездом с двумя вывесками: направо — «Нотариус Попова А. Н.». Налево — «Ведьма и целительница Ирина».
Врач, серьезный мужчина лет сорока, был исключительно неприветлив. Иринин диплом ведьмы, череп, бережно водруженный обратно на стол, и прочие атрибуты профессии раздражали его неимоверно. Выслушав сбивчивый рассказ Ирины, он проверил ей рефлексы, посветил в глаза, несколько раз приказал дотронуться пальцем до носа. Сквозь зубы велел сестре измерить давление, не стал слушать лепет пациентки о том, что она гипотоник, и посоветовал обратиться к специалисту:
— К неврологу. Или психиатру. Это у вас, похоже, профессиональное!
Ирина, измученная и чуть живая, не могла, конечно, слышать диалога врача и пожилой сестры в отъезжающей от подъезда машине:
— Что ты так на нее окрысился?
— У меня теща лечится у такой же ведьмы от рака желудка. Уже пять лет. Хорошо, что у нее нет рака, а если был бы?!
* * *В последний раз она была в церкви полгода назад — женился троюродный племянник, и его мамаша пригласила на венчание всех родственников, по списку. Свадьба была из тех, которым места мало: в церкви толпились, как в автобусе.
Сегодня людей почти не было. В полумраке горели свечи.
Она вошла и остановилась на пороге; подумав, перекрестилась. Прислушалась к себе; ничего.
Осмелев, подошла ближе к алтарю. Перекрестилась снова. Купила десять восковых свечей, самых тонких, и расставила перед иконами, всякий раз, истово крестясь и глубоко вдыхая запах ладана.
Ничего не происходило.
«Если это был… бес, — размышляла она с опаской, — или… демон, он бы мне в храм не позволил даже войти. Меня начало бы снова корчить, мучить… А я в храме, крещусь, ставлю свечи, и никаких припадков!
Мне надо к неврологу, а не к батюшке. Какие бесы? Какие демоны?! Это профессиональное, доктор прав, но в не в том смысле, что я ведьма, в том, что я сама себя случайно загипнотизировала. Завтра же запишусь на прием… А как с Египтом? Лететь, нет? С одной стороны, отдых мне нужен…»
Она еще раз механически перекрестилась на икону.
«…Отдых нужен, но что, если меня прихватит в самолете?! Нет, надо сначала поставить диагноз, получить лечение…»
Она воткнула горящую свечку в металлический держатель. Перекрестилась три раза. Вздохнула с облегчением.
Вышла на свежий воздух, непрерывно крестясь и улыбаясь. Щедро раздала милостыню.
Старушки глядели на нее, как на святую.
* * *Она жила одна, квартиру снимала, готовила редко. А сегодня аппетит и вовсе пропал; Ирина вытащила из холодильника замороженную стопку сырников, поглядела на нее, спрятала обратно. Достала пачку кефира, заварила чай и улеглась перед телевизором.
Сперва увлеклась сериалом. А потом потихоньку стала засыпать.
Слипались глаза. Надо было встать, умыться, переодеться, намазать лицо кремом, расстелить постель; она лежала, понимая, что не встанет сейчас. Наконец-то отпустила нервная дрожь, наконец-то хорошо, так спокойно… Вот только что-то дребезжит в телевизоре…
Не просыпаясь, она дотянулась до пульта. Нажала на красную кнопку; перестали бормотать дикторы новостей. Но дребезжание продолжалось; Ирина не сразу поняла, что дребезжат тарелки на кухне.
Она приподнялась на локте.
Бом, сказали антикварные часы с боем. Бом, бом, бом; неужели уже двенадцать?!
На кухне звонко разбился фарфор.
Первым делом она перекрестилась. И еще раз; встала, сунула ноги в тапочки… Включила верхний свет в комнате, потом в прихожей, потом в кухне.
Потом, затаив дыхание, заглянула внутрь. Весь пол кухни был усыпан осколками. Плотно задернутые шторы матово поблескивали. На полке тикали часы и тоже показывали двенадцать.
Медленно ступая, прислушиваясь к тишине, Ирина прошла в ванную. Сперва включила свет; потом рывком открыла дверь. Никого; Ирина вошла и остановилась перед зеркалом.
И почти сразу увидела его.
Обернулась; его не было. Снова посмотрела в зеркало; он шагнул из глубины:
— Я предупреждал, что будет хуже?
Там, в зеркале, в Зазеркалье, этот незнакомый и страшный человек взял за голову отражение Ирины — и она почувствовала, как чужие руки впиваются ей в волосы. Он сильно, грубо толкнул ее, ударил лбом о зеркало; посыпались осколки, полилась кровь, но зеркало, рассыпавшись, перестало отражать ванную, и исчез зазеркальный демон.
Капая кровью, она бросилась прочь из ванной. Кинулась к входной двери — но замок заклинило; она сорвала телефонную трубку — но трубка молчала. Она схватила мобильник — тот вырвался из рук, будто живой, упал на пол и развалился. Улетел под диван аккумулятор.
Замигал торшер — будто ветром раскачивало далекие провода. Включился и выключился телевизор. Ирина бросилась к окну, распахнула — восьмой этаж…
За спиной, в комнате, антикварные часы начали бить невпопад.
* * *К семи утра порез на ее лбу затянулся.
Она сидела, скрючившись, у журнального стола, и перед ней, и на полу, и по всей комнате валялись листы бумаги: страницы блокнота, чеки из магазина, рекламные проспекты, салфетки, — весь бумажный мусор, который только был в квартире, пошел теперь в дело. Ирина сидела и писала, не останавливаясь, левой рукой: «Делай, как я скажу». «Слушай меня не пытайся сопротивляться». «Ты шарлатанка обманщица дрянь».
В ручке закончилась паста. Ирина писала без пасты, выдавливала на глянцевой рекламной открытке, поперек девушки на серфере, поперек парня на скейтборде: «Только попробуй вякнуть кому-то». «Только попробуй кому-то сказать».
А он сидел в кресле напротив, и уже не нужно было зеркала, чтобы его видеть. Худощавый, желчный, в сером костюме с галстуком, безжалостный, как тесак.
За окнами светало. Часы пробили семь; когда Ирина окончательно уверилась, что умерла и попала в ад, он впервые за много часов заговорил:
— Доступно, сволочь? Все поняла?
Ирина часто задышала:
— Поняла… По…жалуйста, отпустите… меня… я все поняла…
Она с новым ужасом поняла, что не может даже разрыдаться.
— Я больше не буду! — вырвалось у нее, откуда-то из детских еще, из давних страшных воспоминаний.
— Чего ты не будешь? — спросил палач в сером костюме.
— Ничего! — Она попыталась перекреститься, но не смогла. — Я буду асфальт класть. Я буду шпалы носить. Я буду всегда пост соблюдать… Я…
В отчаянии она готова была пообещать, что уйдет в монастырь, но демон в сером уронил, будто сплюнул:
— Заткнись.
И она замолчала, будто ей, в самом деле, заткнули рот.
— Ты будешь делать, что я скажу, с первого раза и моментально, — сказал тот, кто сидел в кресле. — Да или нет?
— Да, — простонала Ира.
Ручка вывалилась наконец-то из пальцев. Рука повисла, будто перебитая обухом.
— Приведи себя в порядок, — брезгливо сказал демон в сером. — Лицо напудри и заклей пластырем. Оденься. На все тебе полчаса, и попробуй опоздать хоть на секунду.
* * *В семь сорок пять она была готова. Тональный крем, макияж, аккуратный пластырь на месте пореза; полностью одетая и причесанная, она стояла посреди комнаты, в ужасе глядя на пустое кресло.
Медленно ползла минутная стрелка. За окном продолжалось утро: торопились дети в школу, разъезжались ночевавшие у подъезда машины. Пенсионеры выходили гулять с собачками, мамаши — с маленькими детьми; часы пробили восемь. Кресло пустовало, в комнате было тихо и спокойно.
Она ждала.
Потом, не выдержав, вытащила из сумки новую пудреницу, купленную вчера вместо разбитой. Поднесла зеркальце к глазам; оглядела отражение комнаты. Но отраженная комната тоже была пуста. Исписанные бумажки, разлетевшиеся по углам, делали ее похожей на обитель безумного поэта.
Ирина подняла с пола свой мобильник. Нащупала под диваном отлетевший аккумулятор; каждую секунду она замирала, прислушивалась и оглядывалась, но ничего не происходило. Под окнами курлыкала сигнализация, и привычный звук гнал злые тени надежнее, чем петушиный крик.
Сжимая в руках разобранный телефон, Ирина вышла в прихожую. Тут тоже было зеркало, и никто, кроме Ирины, не отражался в нем.
Обмирая, она взялась за ручку двери. И дверь открылась!
Задержав дыхание, Ирина скользнула наружу. Захлопнула дверь; опрометью, как сумасшедшая, кинулась вон из дома.
Соседи оборачивались на нее, когда она, задыхаясь и ни с кем не здороваясь, неслась через двор, не разбирая газонов и луж. Едва добежав до дороги, она удачно тормознула машину; плюхнулась на потертое сиденье, хлопнула дверцей:
— Поехали!
— Куда? — удивился водитель, чернявый мужчина лет тридцати.
— Поехали, потом скажу!
Машина влилась в поток транспорта. Ирина несколько минут сидела, закусив губу, прислушиваясь; потом трясущимися руками собрала телефон: вложила аккумулятор, защелкнула крышку.
— Вика?
Сонное «привет», прозвучавшее на том конце связи, показалось Ирине сладким, как ангельское пение.
— Викуся! Зайди в Интернет скорее… посмотри… мне нужна консультация психиатра! Срочно!
Водитель вытаращил глаза. Посмотрел на Ирину — и сразу опять на дорогу; чуть не врезался в проезжавшую мимо крутую тачку.
— Лучше знакомого доктора, — бормотала Ирина, — а если знакомого нет, то любого… Нет, не булимия! Не депрессия! Дай мне номер, я сама все объясню!
Вика, человек собранный и четкий, через тридцать секунд продиктовала телефонный номер. Ирина набрала его, промахиваясь мимо клавиш; ответил мужской голос, низкий, уверенный и спокойный.
— Мне срочно нужна помощь, — торопливо начала Ирина. — У меня… бред, видения. Я сама себя калечу, и…
В широком водительском зеркале отражался пассажир на заднем сиденье. Мрачный, желчный, в сером костюме; Ирина замерла с открытым ртом, прижимая к уху телефон.
Тот, кто сидел сзади, смотрел в зеркало — ей в глаза.
— Ты его видишь? — спросила Ирина водителя.
Тот дико покосился на нее и чуть не врезался в самосвал.
— Алло? — настаивала трубка. — Вы меня слышите? Алло?
— Останови! — выкрикнула Ирина.
Водитель метнулся к обочине, будто только того и ждал; Ирина вывалилась из машины. Дверца хлопнула один раз — второго хлопка не было, но тот, в сером костюме, уже стоял рядом, молчаливый и строгий.
Ирина глянула на него — и тут же, не размахиваясь, сильно ударила себя правой рукой по лицу: неожиданно. Против воли.
И очень больно.
* * *В десять утра Ирина вошла в подъезд с двумя вывесками: «Нотариус Попова А. Н.» и «Ведьма и целительница Ирина».
Вика открыла ей дверь и попятилась:
— Что с тобой?
Ирина в последний час не смотрелась в зеркало, но догадывалась, что на лице — синяк.
— Ты дозвонилась психиатру?!
— Уже не надо, — глухо отозвалась Ирина. — Все прошло. Я здорова.
— Здорова?!
Вика заставила ее развернуться к свету:
— Кто это тебя?!
— Споткнулась, — сказал визитер в сером костюме. Он вошел вслед за Ириной, но Вика его не увидела.
— Споткнулась я, блин, — процедила Ирина. — И сама себя кулаком… об столб… случайно.
Вика вытаращила глаза. Поднесла палец к пластырю на лбу Ирины:
— А это?
— Третий глаз, — насмешливо сказал демон за ее спиной. Вика не обернулась.
— Третий глаз, — выдавила Ирина. — Викуль, отстань, пожалуйста.
Вика ответила внимательным взглядом:
— Кому звонить?
Ирина поглядела ей за плечо; демон ухмылялся.
— Никому, — сказала еле слышно. — Все хорошо.
Она машинально вытащила из сумки пачку сигарет; в ту же секунду картонка сделалась горячей, как уголь, и Ирина, вскрикнув от боли, выронила пачку.
— Курить бросаешь, — сообщил демон.
— Курить бросаю, — сквозь слезы повторила Ирина.
Отодвинула ногой пачку. Посмотрела на бледную Вику:
— На сегодня отменяй всех. И будь свободна. Сегодня не работаем.
— Хорошо, — Вика нахмурилась. Оглядываясь на Ирину, прошла к столу, закрыла ноутбук…
— Ноут пусть оставит, — сказал демон.
— Ноут оставь.
— Ладно, — Вика помолчала. — Ир, там фотографию я в комнате нашла. Кто-то из вчерашних выронил.
Еще бы, подумала Ирина. Вчера клиентки тут летали, как на крыльях: туда-сюда, только двери хлопали.
— Я выбрасывать пока не стала, — продолжала Вика, разглядывая Иринин лоб. — Вот.
Фотография лежала под ноутбуком: девушка и мужчина улыбаются в камеру, на коленях у девушки — собака.
— Ее телефон, — демон вдруг резко шагнул вперед, чуть не налетев на Вику. — Узнай ее телефон!
— Ее телефон, — как автомат, повторила Ирина.
— Чей?
Ирина боялась смотреть на демона.
— Ее, — предположила еле слышно. — Этой… девицы.
Испытующе поглядывая на Ирину, Вика выписала из своего блокнота телефон на бумажку-стикер.
— Позвонишь, отдашь фотку? — рискнула все-таки спросить. — Имени она, правда, не назвала… Да и телефона специально не оставляла — номер этот высветился…
Ирина потрясла головой:
— Все, Вик, ты извини… Спасибо, короче. Иди.
— А завтра когда? — Вика склонила голову к плечу.
— Я позвоню, — выдавила Ирина.
За Викой наконец-то закрылась дверь; Ирина стояла одна посреди кухни квартиры-офиса не в силах сделать и шага.
— Запри, — сказал демон.
Ирина покорно прошла в прихожую. Когда она вернулась, демон совершал экскурсию по рабочей комнате — со столом, покрытым парчой, с черепом, с не зажженной пока новой свечкой.