— Стильненько, — сказал сквозь зубы.
Ирина стояла, покачиваясь. Шок, страх и бессонная ночь мутной пеленой стояли между ней и миром.
— Покажи фотографию.
Ирина, как сомнамбула, пошла на кухню, взяла фотографию в руки, отворачиваясь, протянула демону.
— Садись за компьютер, — сказал он отрывисто. — По номеру мобильного узнай, кто такая, имя, фамилию, все.
Ирина сперва села за ноутбук и только потом рискнула возразить:
— А если… не на нее зарегистрирован номер? И вообще, нет такой услуги?!
— Такая услуга есть, — все так же отрывисто бросил демон. — Платная, разумеется. И не для всех. Но ты постарайся, ведьма… если хочешь жить.
* * *Она родилась под счастливой звездой.
В пять лет тонула, но спасли, в девять ее сбила машина, но обошлось одной только сломанной рукой и легким сотрясением мозга. В юности ее дважды ловили гопники в темном переулке, и оба раза удавалось ускользнуть невредимой — среди ночи, под хмельком, в короткой юбчонке. Ирина умела выживать инстинктивно; может быть, поэтому после часа суетливых беспорядочных действий ей все-таки удалось узнать, что девушку с диктофоном зовут, скорее всего, Екатерина Катасонова.
— Ищи на «Одноклассниках», «В контакте», везде, — велел демон.
Он не исчезал ни на секунду. Он был рядом. Он нависал над головой, и это лишало ведьму способности здраво рассуждать; к счастью, почти сразу, на «Одноклассниках», Екатерина нашлась — причем первая же фотография оказалась знакомой: все то же фото с мужиком и собакой.
— Они разошлись, но фото с сайта она не сняла, — сказал демон, и по его голосу можно было бы подумать, что он размышляет.
— Скажи, — Ирина так устала, что и страх притупился, — если ты потустороннее существо, ты должен все видеть и так? Зачем тебе Интернет? Если ты демон — пойди в астрал…
— Заткнись, — уронил ее собеседник, и ее губы склеились. — Что я знаю, а чего не знаю… не твоего ума дело, ведьма.
Он помолчал и вдруг добавил, тяжело и веско:
— Но я точно знаю, что сегодня ночью она прыгнет с крыши.
— Что? — прошелестела Ирина.
— Прыгнет с крыши! Покончит с собой!
— Э-э-э, — Ирина мигнула. — А почему?
— Не знаю, — отрезал демон. — Знаю, что это случится сегодня ровно в полночь.
— Я ничего ей не делала, — Ирину снова начало трясти. — Я не виновата.
— Животное ты, — сказал демон, и под его взглядом она съежилась. — Тебе говорят, что человек себя жизни лишит — а ты только о своей шкуре!
Моя шкура и так уже пострадала, подумала Ирина, а вслух сказала тверже:
— Я ничего не знаю. Я ни при чем.
— Причем, — демон смотрел на нее сверху вниз, Ирина против воли уставилась в его желтые, злые, лютые глаза. — Потому что, если она все-таки прыгнет с крыши — следующей прыгнешь ты.
— Я?!
— Не сомневайся, я тебе помогу.
Руки Ирины судорожно дернулись. Левая подхватила ручку и, задергавшись, начала писать прямо на клеенчатой кухонной скатерке: «В моей смерти прошу никого не винить…»
— Нет! — Ирина задергалась, пытаясь освободиться, но проклятая рука все писала и писала. — Я… пожалуйста! Я все сделаю!
— Тогда звони ей. — Демон навис над ее головой. — Назначай встречу. Предлагай интервью. Обещай, что хочешь. В твоих интересах, чтобы она согласилась.
— Зачем? О чем мне с ней говорить?!
— Ты должна понять, что за беда ведет ее к смерти. Ты должна это остановить. Или отправиться следом. Выбирай.
* * *Катя Катасонова вышла погулять с собакой.
Утром Катя успела вывести Джину всего на пару минут и теперь хотела вознаградить ее за терпение. Джина прыгала, повизгивала, вертелась веретеном; Катя отвела ее подальше от подъезда, в скверик, где обычно гуляли собачники, и спустила с поводка.
Джину подарил ей папа, когда Кате исполнилось двадцать. Джина была похожа на лайку, но оказалась дворнягой, по крайней мере, наполовину; ну и что, сказала Катя, нам не для выставок.
Через полгода папы не стало; Катя сошла бы с ума от одиночества, если бы не Джина. Собака приносила ей счастье; Катя и познакомилась с Максом на бульваре, когда гуляла с собакой. Макс притормозил рядом и сделал вид, что у него неисправна машина.
Потом Макс пришел к ним жить. Джина приняла его, как родного. Какое-то время молодожены были очень счастливы…
А потом все случилось. И теперь Макс жил отдельно.
Сосед вынес на прогулку своего йорка. Румпель, ручная собака, редко касался лапами земли. Сейчас на псе был яркий комбинезон, хотя погода стояла теплая.
— Он чихал сегодня, — сказал сосед, будто извиняясь. — А за углом ветер…
— Да, — согласилась Катя.
Она все время забывала, как зовут хозяина Румпеля.
Джина моталась по скверу, играя в догонялки с Ямахой, молодой терьершей. Катя села на скамейку, отвернулась от ветра и нащупала в кармане куртки телефон.
Ей не заплатили за статью о детском заикании и, наверное, уже не заплатят. Строчки, крохи, крохи, строчки; она так рассчитывала на заказ от Милы. Миле нужен был для ее глянца предметный очерк о современных ведьмах, и попытки Кати подсунуть других героев оказались тщетными. Казалось бы: зайди в Интернет, поищи полчаса и на основе живого материала придумай интервью с ведьмой; нет же: Катина добросовестность одолела здравый смысл.
Кроме ведьмы Ирины, Катя записалась еще и к целительнице Евпраксии и знахарке Виолетте, но после того, что случилось во время первого же визита, идти на прием к следующим двум не было силы. Кроме того, ведьмы оказались ужасно дорогими — у Кати не было денег ни на приворот, ни на снятие венца безбрачия.
Она бледно улыбнулась, глядя, как радуется жизни Джина. Верит же кто-то всерьез в такие вещи!
Ведьма Ирина оказалась неприятно, нечеловечески проницательной. Катя плевать хотела на всякую мистику, но при воспоминании о пронизывающем взгляде этой женщины ей всякий раз делалось нехорошо. И что самое неприятное — Катя умудрилась оставить там фотографию. Сохранились, конечно, сканы, электронный вариант, все можно отпечатать заново — но сама мысль, что их с Максом счастливое фото подберет и выбросит кто-то равнодушный или недоброжелательный, была отвратительна Кате.
Статья о ведьмах, кажется, накрылась, и очень жаль; Катя машинально поздоровалась с соседкой, хозяйкой Ямахи. Крепче сжала телефон; если Макс перезвонит, как она много раз просила, — это будет сейчас. В течение нескольких минут. Она сказала ему заранее, что пойдет гулять с собакой…
Плевать она хотела на женскую гордость. Люди не могут разойтись, не поговорив. Если надо упрашивать Макса — Катя будет его упрашивать; всего один разговор. Найти нужные слова. Нужные смыслы.
Давай, звони!
Джина вдруг сорвалась с места и кинулась бежать через сквер. Катя вскочила, похолодев, — рядом улица, движение, транспорт… И в следующую секунду увидела Макса: тот вылезал из машины, припаркованной у обочины.
Задергался в кармане телефон, но Катя видела Макса — и тот никому не звонил. Он гладил Джину, которая прыгала к нему на грудь, как сумасшедшая; Катя нажала отбой и, слушая, как колотится сердце, зашагала навстречу любимому — до сих пор горько любимому! — мужчине.
* * *— Она не берет трубку. — Ирина боялась взглянуть на демона. — Что, если она… ну… не возьмет трубку? Отключит телефон?
— Очень плохо, — заметил демон. — Очень-очень плохо. Тогда ты умрешь, Ира.
* * *Кате хотелось его обнять, и это было бы естественно, и она готова была его обнять — но в последний момент испугалась. Если она обнимет Макса, а тот не поднимет рук и останется стоять, чужой… Давая понять, насколько неуместны эти нежности… Тогда Катя не сможет сказать ему то, что давно собиралась.
Поэтому она остановилась в шаге от него, задержав дыхание, улыбаясь так, что трещали губы:
— Привет… Как здорово, что ты приехал! Поднимемся?
— Извини, я на минуту, — он не казался раздраженным, но и тепла в его голосе не было. — У меня совещание через час на другом конце города… Я просто подумал, что эти звонки затянулись и нам надо нормально поговорить.
— Да, — сказала Катя.
Он слово в слово повторял то, что она сама ему говорила, — но в его устах слова не давали надежды. Наоборот — слова были, как заранее запертая дверь.
Задергался в кармане телефон. Кто-то настойчиво пытался дозвониться; Катя снова дала отбой. Эх, стоило отключить трубку.
Они присели на скамейку; Джина вертелась рядом. Святая собака была счастлива увидеть Макса, своего, родного, привычного; Джина думала: наверное, он вернулся из командировки или затянувшегося отпуска.
— Я очень рада тебя видеть, — сказала Катя. Макс слегка растянул губы:
— Ты похудела.
— Спасибо, — сказала Катя.
— Но тебе не надо дальше худеть. У тебя круги под глазами.
— Ты похудела.
— Спасибо, — сказала Катя.
— Но тебе не надо дальше худеть. У тебя круги под глазами.
— Я просто устала, — сказала Катя и посмотрела на него снизу вверх. — Макс… Дело в том, что… я была у ведьмы.
Слова вырвались сами собой. Катя даже испугалась. Но Макс, наперед знавший все возможные слова, удивился, вывалился из вежливой скорлупы:
— Где?!
— У ведьмы, — Катя улыбалась. — По делу. Я хотела писать очерк, для Милы, ну, ты знаешь…
— И что? — Макс нахмурился.
— И ведьма мне рассказала про всю нашу жизнь. — Катя вдруг захотелось приукрасить. — Все-все, как мы были счастливы, и как мы расстались, и что между нами стоит женщина, и что эта женщина… твоя мама…
Она почти сразу поняла, что ошиблась. Макс решил, что она врет; Макс решил, что, пытаясь вернуть его, Катя прибегла к пошлейшей бабьей уловке.
— Мне очень жаль, что ты разговариваешь об этом с посторонними, — сказал он очень холодно.
— Я не разговаривала, — Катя растерялась. — Она сама, понимаешь? Я никогда не верила ни в каких ведьм, но она…
— И ты меня вытащила, чтобы вот это все рассказать? — Макс сидел рядом на скамейке, далекий, как чужая галактика.
— Я тебя вытащила, — у Кати перехватило горло, — чтобы… Я тебя люблю. Давай… попробуем… еще? Сначала?
Джина гоняла по парку теперь уже с крохотным Румпелем, Йорком в ярком комбинезончике. Тянулась длинная, длинная, длинная пауза.
— Катерина, — сказал Макс. — Мы не можем начать сначала. Фарш невозможно провернуть назад, как утверждает народная поговорка. Давай договоримся раз и навсегда: ты свободна, я свободен, мы друзья, в память о времени, когда…
Катя смотрела, как он говорит, как его губы смыкаются и размыкаются. В кармане куртки вибрировал телефон — теперь уже не переставая; жужжал, как огромная пойманная пчела.
Макс шел к машине, не оборачиваясь, не обращая внимания на Джину. Катя сидела на скамейке и изо всех сил помнила, что вокруг люди и что надо держать себя в руках. Если рыдать — так дома, в обнимку с собакой, чтобы никто не видел…
Телефон затих на несколько секунд и снова начал дергаться, трястись, щекотать.
Она сунула руку в карман. Вытащила трубку. Хотела отключить, но промахнулась и нажала кнопку ответа.
— Катя! — трубка заорала в непонятном восторге. — Катенька! Наконец-то!
— Кто это? — Катя растерялась.
— Ведьма! — радовалась трубка. — Ирина! Вчера мы с вами встречались!
Катя вздрогнула:
— Откуда у вас номер моего…
— Высветился ваш номер! — Голос ведьмы сделался медовым. — Катенька, если вам надо помочь — я помогу бесплатно. Хотите — верну мужа, а хотите…
* * *Ирина слушала короткие гудки.
— Дура, — сказал демон с отвращением. — У тебя фотография! Которая ей дорога!
— Ага, — пробормотала Ирина.
Она нажала на повтор, заранее зная, что услышит: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа…»
Но Катя — чудо! — снова взяла трубку.
— У меня ваша фотография! — закричала Ирина, и голос ее зазвенел, отражаясь от стен кухни. — Вы потеряли фотографию! Я подъеду, куда вы скажете, и верну!
— Не надо, — отрешенно отозвался в трубке Катин голос. — Уже не надо.
— Катя! — взмолилась Ирина. — Я могу помочь! Честное слово! Позволь мне помочь!
Последовала длинная пауза. Катя не нажимала отбой, и тишина тянулась, как последняя ниточка надежды.
* * *Девушка сидела на автобусной остановке, сгорбившись, сунув руки в карманы куртки. У ее ног лежала собака на поводке — вроде лайки, с пушистым белым хвостом. Ирина увидела ее издалека и суетливо велела таксисту держаться правее.
Демон молча ехал на заднем сиденье. Таксист не видел его; стоило Ирине выбраться из машины на остановку, как демон оказался рядом, моментально и бесшумно.
Он существует в моем сознании, обреченно подумала Ирина. Только я его вижу, только я его слышу; я сама себя бью и с крыши, если что, прыгну тоже сама…
Противный холод продрал между лопаток. Она откашлялась:
— Привет, Катя. Все будет хорошо. Мы все сделаем, даже не сомневайся!
Девушка ответила ей мрачным затуманенным взглядом. Ой, блин, подумала Ирина. Что-то случилось… что-то новое.
— Чего вам надо? — глухо спросила девушка. Ирина уселась рядом. Вытащила фото из сумки:
— Вот.
— Можете оставить себе, — девушка говорила размеренно и равнодушно.
Ирина посмотрела на собаку; та лежала на грязном асфальте, прижавшись к ногам Кати, и настороженно глядела на ведьму. Демон стоял рядом, заложив руки за спину; собака не обращала на него внимания.
Даже собаки его не видят, подумала Ирина, и плечи ее опустились.
— Так не пойдет, — сказала она, обращаясь в том числе и к себе, борясь с малодушием. — Хорошая собачка… Как зовут песика?
— Джина.
— У-у, хорошая… Хорошая собака, глаза умные… Так, солнце, начнем сначала. Ты хочешь вернуть мужчину. Ты этого хочешь, ты его вернешь…
Катя отодвинулась на скамейке.
— Не называй ее «солнце», «киса» или «зая», — вполголоса сказал демон. — Неужели трудно догадаться?
Ирина сжала зубы. Не глядя на демона, снова обратилась к девушке:
— Думаешь, мне в первый раз? Не таким помогала! Знаешь, сколько счастливых пар живут, в ус не дуют, потому что кое-кто ко мне вовремя пришел? Не знаешь…
Катя молчала, невидяще глядя перед собой.
— Итак: свекровь умерла, вы с мужем поругались, теперь тебе нужно…
— Мне от вас ничего не нужно, — сквозь зубы сказала Катя.
Ирина посмотрела на фото в своей руке. Подняла глаза:
— Тогда почему не уходишь?
Катя пожала плечами и поднялась. Тут же вскочила собака, завиляла хвостом; демон саркастически хмыкнул.
Ирина осталась сидеть.
Катя, намотав на руку поводок, подтянула собаку ближе к себе и зашагала к переходу через улицу; Ирина сидела, закусив губу.
— Дура, — сообщил демон.
Она едва удержалась, чтобы не велеть ему заткнуться.
Катя остановилась перед светофором. Красный, красный, мимо проползают стада машин, ревет и грохочет улица…
Зеленый.
Прохожие, сколько их было, зашагали по «зебре». Катя занесла ногу — и поставила обратно.
Оглянулась через плечо.
Повернулась и пошла обратно, к остановке.
— Поучи собаку хвостом вилять, — сказала Ирина со сдержанным торжеством.
Ей очень хотелось грязно нахамить демону. Но она боялась.
* * *Ирина триста лет не бывала в «Макдоналдсе» и не любила его, но выбирать не приходилось; заведение в этот час было относительно свободно. Стайка школьников галдела в противоположном углу, но даже их галдеж не раздражал — звучал жизнеутверждающе.
— Моя свекровь не просто умерла, — сказала Катя. — Она погибла.
— Как это случилось? — Ирина вертела в руках пластиковый стакан с колой. Демон стоял, сложив руки, у Кати за спиной, и его взгляд очень мешал Ирине.
— У нее был сердечный приступ за рулем, — Катя говорила нехотя, сама, кажется, удивленная своей откровенностью. — Она ехала с дачи, одна, на машине…
Девушка замолчала. Ирина подобралась, чувствуя за этим молчанием важное:
— Ну и?
— А перед этим мы с ней поссорились, — очень тихо сказала Катя. — На даче. Она уехала очень злая.
— Чувство вины, — мрачно сказал демон за ее спиной.
Ирина кивнула:
— Ты чувствуешь себя виноватой?
Катя отвела глаза.
— И муж тоже? Он тебя винит?
Катя пополам разорвала салфетку.
— Погоди-погоди, — Ирина прищурилась. — А откуда он узнал о вашей ссоре?
— Мы друг от друга никогда ничего не скрывали, — сказала Катя еще тише.
— Дура, — с тоской сказал демон. — Ну что за молодая идиотка…
— Ты мне мешаешь! — Ирина резко вскинула голову; Катя приняла реплику на свой счет, и лицо у нее вытянулось. В следующую секунду она поймала взгляд Ирины и обернулась через плечо.
По проходу между столами удалялась уборщица с тряпкой.
— Ходит тут со шваброй и мешает, — объяснила Ирина, красная и злая.
Катя опустила плечи, снова закрылась, ушла в себя, и было ясно, что каждое слово придется тянуть клещами.
— Судьба привела тебя ко мне, — сказала Ирина как можно увереннее. — Ты думала, что идешь за интервью, за материалом для очерка. А это судьба. На, забери все-таки свою фотку. Она, может быть, тебе жизнь спасла…
Демон состроил гримасу. Не обращая на него внимания, Ирина протянула фото через стол; Катя, помедлив, взяла его.
— Натерпелась от свекрови, да? — вкрадчиво спросила Ирина в момент, когда Катины пальцы коснулись бумаги.
Девушка вскинула вмиг увлажнившиеся глаза:
— Она одна растила сына. Единственного. Макс очень добрый и очень любит… очень любил маму. Я не хотела его огорчать. Я молчала. Поехали на дачу, Максу надо было вернуться раньше, ему на работу… Она его отвезла и назад. Слово за слово… Я ей выложила все. И она мне все выложила. Хлопнула дверью, завела машину… А через несколько часов позвонил Макс, что она… она…