Нужна жертва, решила Янина.
В ту же ночь я снова сбежала от нее. Смешалась с теми книгами, что громоздились на столе. Изменилась.
Ей пришлось ждать удобного случая.
Представился он не скоро. После исчезновения ученика родители других не захотели отправлять детей в усадьбу, боялись волков и лихих людей. Школа открылась в деревне.
Но усадьба не опустела. Там устроили клуб с танцами, кино, кружками и даже краеведческим музеем. Библиотека по-прежнему оставалась за Яниной. И по-прежнему ей удавалось выдавать книги только в читальном зале.
Но однажды я снова приманила вора. Попалась влюбленная парочка, парень самонадеянно пообещал своей девчонке достать книжку про любовь. Залез в библиотеку после танцев, взял роман Жорж Санд. Девчонка у ворот ждала…
Янина второй раз подняла стаю волков.
Кровь парня не подошла. А с помощью девчонки ей удалось меня открыть. Как она жалела, что только один раз! Кровь для заклинания нужна была живая, но Янина не могла оставлять свидетелей.
В тот единственный раз, когда удалось меня открыть, Янина окунулась в бесконечное тайное знание и успела ухватить немного самого главного – о бессмертии. Личное бессмертие – что может быть важнее для такой великой ведьмы, как она! Итак, ей понадобились носители – три живых существа, способных нести осколки ее души.
Она выбрала не раздумывая – волчицу из стаи, вороненка из гнезда на крыше и черную гадюку, случайно попавшуюся на дороге.
С особой тщательностью Янина подготовилась к магическому эксперименту, но что-то не заладилось, и она чуть не погибла. Она долго лечилась, мечтая об одном – еще раз заглянуть в меня.
Силы ее иссякли и восстанавливались очень медленно.
Как ни странно, ей помог случай. Началась война, осенью 1941 года в усадьбе расположился немецкий штаб. Из барского дома выгнали всех, кроме Янины, ей даже не пришлось применять свою магию, достаточно было сообщить командованию о знании языка. Ее оставили при штабе в качестве переводчика и секретаря.
Русского никто не знал, книгами из библиотеки немцы не интересовались. Янина убивала их осторожно и незаметно, старалась представить смерти своих жертв трагическими случайностями. Ей нужна была их кровь.
Солдат на посту, еще один из охраны, потом один из младших офицеров… Она кропила их кровью свою библиотеку – способ грубый, но действенный.
Гекатомба[1] помогла, я не смогла сопротивляться и проявила себя. Перед наступлением советских войск, в неразберихе, царившей среди немцев, Янина, воспользовавшись моментом, забрала сразу несколько жизней.
Ее бы расстреляли, да не успели, слишком поспешно пришлось отступать.
Немцев сменила советская часть. Вместо наказания за пособничество врагу Янину наградили как партизанку. Еще бы, немолодая уже женщина, находясь в логове врага, вела активную подрывную работу, ежесекундно рискуя жизнью, более того, уничтожила своими руками шестерых офицеров!
Янине удалось пролистать меня и скорректировать свои записи.
Усадьбу перестроили в машинно-тракторную станцию, в барском доме расположилось управление. Однако Янину опять-таки не тронули, помогли боевые заслуги. Библиотека продолжала функционировать.
Наконец, у Янины появилась возможность повторить эксперимент, в ту ночь в усадьбе случился большой пожар, пока сторож сообщил, пока прибежали люди из деревни, приехали пожарные, несколько надворных построек сгорели дотла. Больше никто не видел старую заведующую библиотекой…
Глава 14 Тайна второго этажа
Ребята оторвались от чтения блокнота.
– Значит, ей удалось? – спросил Ваня, обращаясь то ли к Лиле, то ли к Зинуше. Кот, похожий на сфинкса, невозмутимо восседал на перилах крыльца.
Частично, –
появилось в блокноте.
– Так и есть, – крикнул Иван, – она не сгорела, а переселилась в ворона, змею и волчицу! А я, выходит, держу в руках ту самую книгу!!! Я должен был стать очередной жертвой, с помощью которой ведьма сможет заставить эту книгу работать!
– Да погоди ты орать! – остановила его Лиля. – Зинуша, а почему Янина нас не убила?
– Вы помогли мне, я помог вам, – ответил кот.
– Хочешь сказать, что в тот вечер, когда мы унесли книгу из усадьбы, ты был с нами? – уточнил Иван.
Кот дернул усами.
– Ты дрался с Яниной, когда она напала на меня? – Кот не отрицал. – Выходит, мои сны были не просто снами, – забормотал Иван, – это все происходило на самом деле. Выходит, я обязан тебе жизнью?!
Кошачьи глаза сверкнули синим.
– И все равно мне не все понятно… Во-первых, как теперь быть с книгой? А во-вторых, что делать с ведьмой?
– А вот что! – и Ваня одним резким движением вырвал из блокнота страницу с печатью.
– Дай мне, – кот резво метнулся и выхватил смятый лист с оттиском.
– Эй, эй, послушайте, – вспыхнула Лиля, – а как насчет Санька? Она его что, тоже убила?! Как Степку в прошлом году?
Иван тут же вскочил с крыльца.
– Бежим! – крикнул он и рванул со двора.
Лиля нагнала его уже за деревней. Челкаш вырвался вперед, втроем они неслись по дороге так, что пыль стояла столбом. Почему-то никто не вспомнил о Зинуше. Ни Лиля, ни Иван больше не беспокоились за свои жизни, их гнал вперед страх за жизнь ни в чем не повинного парня.
Они ворвались во двор усадьбы и остановились, тяжело дыша и оглядываясь. Тишина, заброшенность, сонное царство. Куда-то исчезли надписи, ни одной не осталось, ни на заборе, ни на доме, ни на крыше. Да и были ли они? Может, показалось?
– Лиль, ты видела надписи?
– Вроде… а ты?
– Я теперь сомневаюсь, – пробормотал Иван.
– Надо найти Санька. – Подруга решительно направилась в сторону сторожки. – Челкаш! – позвала она собаку и, когда пес подбежал, спросила: – Где Санек? Ищи!
Челкаш заскулил негромко, закружился на месте, ткнувшись носом в землю.
– Бессмысленно, – заявил Иван, – надо идти в дом. Смотри! – и он указал на крышу. Зинуша сидел у ската и смотрел на них.
– Что у него в лапах? – переспросил Иван, напрягая зрение.
– Книга! – ахнула Лиля.
– Та самая?!
– Я не знаю, – беспомощно произнесла подруга. – Ты бросил ее на крыльце.
– Он что, спер книгу и притащил сюда?! – возмутился Иван. – Зинуша, слезай оттуда! Ты что задумал?!
– У него листок с печатью! Он что, решил отдать ведьме книгу? – растерялась Лиля.
– Не знаю, – процедил Ваня, – возможно, он хочет нас с тобой спасти, выкупить… договориться… кто их поймет, этих домовых.
– Зинуша, слезай, – позвала Лиля, но домового уже и след простыл.
– Идем… – Ваня схватил ее за руку и повел за собой.
Бывший барский дом выглядел мирным и сонным, как и все вокруг. Только две новенькие доски, тщательно прибитые Лилиным дедом, подтверждали, что все недавно произошедшее – не выдумка и не сон.
Иван легко снял доски, освободив дверь.
За дверью все было по-прежнему, и брошенный на пол бумажный мешок, чтобы впиталась вода, попавшая в дом во время грозы, и деревянная лестница в один пролет. И даже отпечатки следов на ней, подсохшие и отчетливо видимые.
– Странно, – пробормотал Иван, – следы только наши…
Осторожно, стараясь не скрипеть, они поднялись по лестнице – их встретила все та же дверь и висячий замок, починенный дедом. Но стоило прикоснуться к нему, как он мгновенно распался. Лиля вздрогнула от неожиданности.
Дверь с громким скрипом отворилась, впуская ребят в таинственную библиотеку. Гулкий зал был пуст и сумрачен. Пустые стеллажи по-прежнему стояли вдоль стен.
– Санек! – крикнула Лиля и кинулась вперед.
Санек, а это был он, неподвижно лежал на спине, раскинув руки, в центре сложной пентаграммы, глаза его были закрыты. Рядом была распахнутая колдовская книга, пентаграмма на полу в точности повторяла рисунок на развороте. Лиля бросилась на колени и припала ухом к его груди.
– Санек, очнись! Ну, неужели он умер! – воскликнула она, обращаясь к Ване.
Прямо над неподвижным телом на крюке от люстры сидел ворон. Неожиданно, взмахнув крыльями, птица спикировала прямо на Лилю, вцепилась когтями в волосы. Иван, не раздумывая, кинулся на помощь. Ворон с хриплым карканьем ударил крыльями, Лиля завизжала, закрыла руками глаза. Черный отточенный клюв нацелился ей в темя, но Ваня прыгнул и схватился за него. Необычайно сильная птица хлестнула Ивана жесткими крыльями по лицу, вырвалась, поднялась к потолку и оттуда упала на Ивана, целясь клювом в глаза. Он отчаянно защищался, ворон наседал.
Лиля, подхватив с пола валяющуюся ножку от стула, замахнулась и что есть силы обрушила ее на ворона. Удар пришелся и по Ване, он завопил от боли. Ворон взмыл вверх. Пока Лиля помогала другу подняться, птица набросилась на беспомощного Санька. Иван, перехватив у Лили деревяшку, запустил в ворона. Тот отлетел, но ненадолго.
На глазах у ребят ворон становился все больше и больше. Его крылья в размахе уже могли закрыть тело Санька целиком. Клюв был подобен черному четырехгранному кинжалу. Перья топорщились лезвиями. Адский монстр, а не птица. Ворон угрожающе взмахнул гигантскими крыльями, подняв в зале пыльную бурю.
Ваня подхватил деревяшку и, закрывая собой Лилю, отступил к двери. Но деревяшка в его руке обернулась черной гадюкой. Он успел отшвырнуть ее в сторону. Змея шмякнулась об пол и зашипела, как выплеснутая на раскаленную плиту вода. Ворон ткнул в нее клювом, подбросил и проглотил.
Из-за стеллажей вышла седая волчица, прыгнула, сминая со стеклянным хрустом перья ворона, растерзала его так, что не осталось и следа.
Встряхнулась. Бока ее пошли волнами, она поднялась на задние лапы, и вдруг шкура ее разошлась, выпуская наружу женщину в длинном черном платье, с черными же волосами с проседью… она подняла голову и уставилась на ребят, глаза ее, страшные, неживые, как раскаленные угли, горели мертвенно-зеленым огнем на бледном, меловом лице.
– Кровь! – белые костлявые руки потянулись к ребятам, тонкие длинные пальцы с черными когтями скрючились. – Кровь! – стонала ведьма. – Кровь! – визжала она.
– Кровь! – вопили отовсюду тысячи голосов.
Прямо из воздуха соткались призрачные тени, окружили распростертого на полу Санька, взметнулись, зашелестели страницы книги.
Иван с ужасом узнавал призраков – мальчика лет десяти, парня и девушку, солдат и офицеров в немецкой форме времен Второй мировой войны, еще одного парня, – все они, понуро опустив головы, стояли плотным кольцом, замыкая внешний круг пентаграммы.
– Ой, мамочки! – пискнула Лиля. – Господи, помилуй! – и вдруг тоненько, торопливо начала читать «Отче наш», мелко крестясь.
Иван скорее по наитию повторил за ней, осенив себя крестным знамением. Пентаграмма на полу вспыхнула, тени заметались, разевая рты в беззвучном крике. Язычки пламени устремились к книге. Ведьма издала дикий протяжный вопль и упала на книгу, закрывая ее своим телом от огня.
От ее вопля завибрировали стены дома, вспучился пол, стали с грохотом падать стеллажи. Лопалась и опадала штукатурка, открывая в стенах ниши, забитые книгами. Книги, а точнее, то, что от них осталось, вываливались на пол, их страницы и переплеты, почерневшие от сырости и плесени, изъеденные мышами и насекомыми, рассыпались, страницы путались, от них вздымались облачка сухой бумажной пыли, искры от вспыхнувшего там и сям паркета падали на них и мгновенно превращали бумагу в золу и пепел.
Черная и страшная поднялась ведьма, потрясая дымящейся книгой.
– Обман! – завизжала она так, что заложило уши.
Отшвырнула книгу и, распахнув руки, прыгнула на ребят.
– Смерррть! – зарычала ведьма с замогильным завыванием. Иван ничего не успел. Только подумал: «Пропали…», как с потолка на ведьму обрушился Зинуша.
– Помогите! – услышал Иван. Голоса доносились издалека, еле слышные, но он понял – это кричали призраки.
На полу катались, сплетясь в смертельной схватке, Зинуша и Янина, оставляя за собой смоляные подтеки, сажа носилась в воздухе хлопьями, огонь пожирал остатки паркета, подбирался к беспомощному Саньку.
– Ой, ой… Спаси нас, Господи, огради нас, Господи! – всхлипывала Лиля, бочком пробираясь к телу дедова сменщика.
– Помоги мне, Ванечка, – она взяла Санька за руки и поволокла к выходу. Иван, не раздумывая, подхватил его за ноги. Едва они успели добраться до двери, как потолок не выдержал и рухнул, накрыв обломками сражающихся в огне противников.
Ребята выволокли Санька на лестницу, кашляя и задыхаясь, ничего не видя из-за пыли и гари, спустились вниз и, наконец, выбрались из дома.
Дом полыхал. Клубы черного дыма валили сквозь провал в крыше. Из окон второго этажа вырывались языки пламени.
Горящие уголья стреляли во все стороны.
– Ваня, давай быстрее, тащим его отсюда! Иначе сгорим! – Лиля, с ног до головы в пыли от штукатурки и в саже, надрываясь, волокла Санька прочь от гигантского пожара.
Ваня оттолкнул ее, взвалил парня на плечо и побежал к воротам.
– За мной! Держись рядом!
Навстречу от ворот бежали люди. Впереди всех Лилин дед.
Они что-то кричали. Громко лаял Челкаш.
Кто-то перехватил у Ивана Санька, кто-то помог Ване выбраться за ворота. Там он упал на траву, рядом без сил опустилась Лиля.
Подбежала фельдшерица, Ваня отмахнулся.
– Его посмотрите, – кивнул в сторону Санька.
Пожарная машина приехала не сразу. А когда приехала, дом почти догорел. Тушили дымящиеся постройки, раскидывали тлеющие бревна. Санька увезла «Скорая помощь». Ребят и деда отвез домой участковый на своем «уазике».
– Дал бы я тебе, – беззлобно сказал дед Ивану, – да не могу, если бы не ты, сгорел бы наш Санек.
У Ивана не было ни сил, ни желания спорить с дедом. Он лишь спросил:
– Как вы узнали о пожаре?
– Его благодарите, – указал дед на Челкаша. – Прибежал в деревню и такой лай поднял, бросался на людей, думали, взбесился. А тут мы с бабкой с автобуса, он – к нам. Я-то сразу понял, дело неладно. Веди, говорю, Челкаш. Умный пес! – дед потрепал собаку по загривку.
– Дети-то падают на ходу, – заметила бабушка, – а ну, марш спать!
Глава 15 Зинуша
Зинуша сидел в ногах у Вани и был почти неразличим в сумраке самой короткой летней ночи. Его обычное синеватое свечение почти погасло, Ваня с трудом разглядел серенький контур маленького нахохлившегося существа.
– Зинуша? – негромко позвал, боясь спугнуть, Ваня.
Домовой пошевелился, и Ване послышался то ли вздох, то ли тихий стон. Жив! С того самого момента, как на дерущихся Зинушу и ведьму обрушился потолок, Ваня думал, что больше никогда не увидит своего странного спасителя. Зинуша пожертвовал собой, чтобы у ребят был шанс выбраться из горящего дома.
– Зинуша, что с тобой?
– Больно, – пожаловался домовой.
– Но ты жив? – осторожно спросил Ваня.
– Философский вопрос…
– Ты шутишь?
– Ничуть…
Ваня приподнялся на локте, пытаясь лучше рассмотреть ночного гостя.
– Ты мне снишься?
– Снюсь, – легко согласился домовой.
– Ладно, не хочешь, не признавайся. Но, по-моему, ты неважно выглядишь, я могу тебе помочь?
– Сначала помоги тем, которые остались в доме.
Ваня испугался:
– Разве там кто-то остался?
– А как же! Девять душ, а десятый на подходе, уже ждет…
От этих слов Ване стало совсем жутко, похолодело внутри, и даже, показалось, волосы зашевелились. Он почувствовал: рядом кто-то стоит, и этого кого-то секунду назад не было.
Домовой шевельнулся в темноте:
– Ну, что же ты, – скрипнул его слабый голос, – поверни голову, он здесь.
Легко сказать – поверни голову! У Вани онемело все тело, оно не желало слушаться, а шея вообще была как чужая, и только голова пылала, вот-вот перегреется и лопнет.
– Посмотри на него! – прикрикнул домовой. Ваня, повинуясь этому окрику, резко повернул голову вправо.
И увидел…
Там стоял парень, незнакомый, лет восемнадцати, может, двадцати, наверно, ровесник Санька, чуть не погибшего от рук сумасшедшей ведьмы. Ваня как-то сразу успокоился, страх отпустил его.
– Привет, – поздоровался он с ночным незнакомцем.
Тот медленно поднял голову и посмотрел Ване прямо в глаза. Ваня сразу понял – живые так не смотрят, чтобы сразу – в душу.
«Что-то не то, не то!» – забилось внутри, в горле, захотелось закричать, накрыться одеялом с головой, зажмуриться и забыть.
– Помоги нам, – прошелестело – то ли ветер колыхнул занавески, то ли качнул дверную створку…
– Ты кто? – выдавил из себя Ваня.
– Степан, – отдалось вздохом.
– Какой еще Степан? – Ваня невольно перевел взгляд на домового.
– Тот самый, последний, – намекнул Зинуша, – десятый, – для верности уточнил он.
Ваня задумался. Десятый? И вдруг до него дошло!
– Десятый! Степка, погибший под лестницей!
Призрак беззвучно склонил голову.
– Так, значит, ты – последняя жертва? – Ваня больше не помнил о своем страхе. – Но чем же я могу тебе помочь?
– Не ему, другим, балда, – с досадой произнес домовой. – Тем, что остались непогребенными!
– Но чем же я могу…
Вокруг все изменилось. Исчезла веранда, диван, тусклый отблеск в оконцах, тень от тюлевой занавески… Ваня сидел на земле, было темно, ощутимо пахло гарью… Глаза скоро привыкли – он узнал двор бывшей барской усадьбы.
Он их увидел: мальчика лет десяти, юношу с девушкой, держащихся за руки, шестерых немцев в офицерских и солдатских формах времен Второй мировой. Мертвый Степан стоял рядом с Зинушей. Домовой плохо выглядел, – маленький, сгорбленный, тусклый, похожий на искореженный пенек с гнилушкой в сердцевине.
От призраков тянуло нездешним холодом, всепроникающим, мертвенным, казалось, все вокруг напиталось тоской и безысходностью. Хотелось упасть ничком, обхватить голову руками и больше ничего не видеть и не слышать.