- Стол-то прямо сталинский! Небось операции по ограблению банков за ним разрабатываешь?
- Завидуешь, а потому обидеть меня хочешь, провоцируешь, - веско заявил Федька. - Или попросить чего - оттого и хамишь. Я ж тебя, мента, знаю... Валяй, проси. А банки мне грабить ни к чему. У меня свой есть.
- Да ну? - удивился Самохин.
- А то! "Славянский" называется. Слыхал?
- Нет, - признался отставной майор и тут же кивнул понимающе. - Стало быть, ты к ворам-славянам себя относишь? И пачки валюты, резиночкой перетянутые, в карманах теперь не таскаешь? Он улыбнулся, вспомнив десятилетней давности встречу с только что освободившимся Федькой. В тот день приятель от щедрот душевных пытался всучить другу-майору именно такую, перетянутую аптечной резинкой толстенную пачку долларов...
- Ни к чему, - угрюмо сообщил начавший-таки раздражаться приятель. - У меня пластиковые карточки есть. Сколько понадобится, в любом банкомате возьму. В любой стране, между прочим.
- И все-таки одного я в толк не возьму, - не успокаивался, будучи уже сам себе не рад, отставной майор. - Ты вот о законе воровском толкуешь, на отморозков, понятий не чтящих, досадуешь, а домище-то вон какой отгрохал, банк завел, этот, как его... бизнес! А ведь пахану вроде тебя воровской закон такие дела запрещает! Напомнить? Вор не должен иметь семьи, дома, денег, кроме как для общака предназначенных...
- Ты, хрен красноперый, между прочим, тоже не щадя жизни социалистическое отечество защищать должен был. Согласно присяге! ощетинился Федька. - Амбразуру вражескую грудью закрыть или под танком с охапкой гранат взорваться. И погибнуть смертью героя в августе девяносто первого, отстаивая завоевания социализма. А вы, вояки, армейские да эмвэдэшные, свою совдепию сдали. И ты вместе с ними. А теперь сидишь тут, жив-здоров, изгаляешься! - всерьез рассвирепел приятель.
Самохин вздохнул, понурясь, кивнул согласно:
- Прав ты, Федя, ой как прав... Но народ сам свою долю, свою Голгофу избрал. Деды-прадеды о нем в семнадцатом году позаботились, повели в светлое будущее. А он - ни в какую. Не палками же его в девяносто первом году обратно в счастливую жизнь загонять? Пусть барахтается теперь, как хочет. Может, кто и выплывет...
Федька посопел, остывая, пододвинул к себе затейливую, перламутром инкрустированную коробочку, открыл крышку, достал две толстые сигары, одну протянул Самохину.
- Угощайся. Небось все "Приму" смолишь...
- Ну да... - отставной майор поднес черную сигару к носу, понюхал. Попробуем вашего табачка, буржуинского. - Он повертел в руках сигару, не зная, с какого конца начать, решившись, сунул в рот. Достал из кармана спички, чиркнул, ткнулся кончиком в огонек, зачмокал с усилием, втягивая щеки. Потом поморщился, подозрительно рассматривая Федькин презент. - Не курится ни хрена.
- Эх, деревня! - снисходительно улыбнулся тот. - Дай-ка!
Вытащив сигару из губ приятеля, Федька щелкнул штуковиной, похожей на миниатюрную гильотину, отсек заостренный кончик, старательно раскурил, поворачивая сигару над синим огоньком зажигалки, выпустил облачко ароматного дыма, вернул Самохину.
Отставной майор затянулся от души, да так и застыл с открытым ртом, не в силах выдохнуть ядовитый, перехвативший горло клуб дыма. Федька расхохотался и, выйдя из-за стола, шлепнул его между лопаток, укорил добродушно:
- Ну точно, деревня. Кто ж так сигары курит?!
- Во... дерьмо... - удушливо просипел Самохин, у которого дым валил теперь изо рта, ноздрей и даже ушей. - Угостил, называется... Змей подколодный.
- Чего бы понимал! - веселился Федька. - Одна такая сигара твоей полпенсии стоит! Ими ж не затягиваются, чудак. Набрал в рот дым, выпустил и вдыхай через нос," наслаждайся... Смотри.
Он ловко раскурил свою сигару и, пустив по кабинету призрачное кольцо ароматного дыма, сказал:
- Ты понятиями-то меня не попрекай. Глянь в окно. Видишь тот коттедж? Там начальник УВД живет. Рядом - первый зам. губернатора. Дальше, в конце улицы, - прокурор области. А я посередке. И дом свой после них отгрохал. Но у меня доход официальный - ого-го! Бензоколонки... банк, два ресторана, три кафе придорожных, казино. А у них - зарплата гольная. На нее, если ни есть, ни пить, такой коттедж лет за пятьдесят построишь. А они в год осилили. На какие шиши? Да на твои, если разобраться, таких, как ты. Так что от демократии этой не столько мне, сколько коммунякам бывшим польза. Сколько вас в союзе насчитывалось, членов партии-то? Миллионов восемнадцать-двадцать. Да этих... комсомолят еще столько же... И выходит, что это вы, коммунисты, власть поменяли. Заморочили всем головы про перестройку, реформы рыночные, а сами под шумок раз - и в дамки.
- Да не был я коммунистом! - оправдывался вяло Самохин, опасливо косясь на тлеющий рубиново огонек сигары и осторожно, вытянув губы, затягиваясь сизым дымком.
- Какая теперь разница - был, не был. Я сидел, ты охранял...
- Плохо охранял, - скорбно покачал головой Самохин. - От вас, уголовников, вся гниль по стране пошла.
- Не скажи, майор! И если бы мы до сих пор экономику не разруливали, государства давно бы не было. У вас же ни черта не работает. Все к нам бежали - от продавцов-лотошников до губернатора. "Помоги, Федор Петрович, посодействуй по своим каналам!" В милиции машины разваливаются, не на чем за преступниками гоняться, окажите спонсорскую помощь. Учителя бастуют, а денег нет. "Подкинули бы вы, Федор Петрович, миллионов десять наличкой - рты им заткнуть, зарплату выдать, а то выборы на носу... Потом сочтемся". А ты говоришь... У нас ведь не то что у демократов. Обещал - сделай. Нет - пуля в лоб. Как при Сталине. И никаких помилований, амнистий. Потому и страна уцелела.
- Благодетель ты наш! - смахнул навернувшиеся кстати слезы от едкого сигарного дыма Самохин. - Дозволь по личному вопросу обратиться... Ваше превосходительство... Не откажи!
- Да ладно тебе, - скромно потупился Федька. - Давай лучше водочки выпьем. А то лаемся, как придурки лагерные из-за пайки.
- С килькой, как в прошлый раз?
- С омарами!
- Это... фрукт такой? - дурачился Самохин.
- Рыба... Тьфу ты, короче, вроде рака нашего, только здоро-о-вый. Федька протянул руку к стеллажу с книгами, повернул полки, обнаружив зеркальное, уставленное бутылками нутро.
- Правильно, - поддакнул Самохин. - А то некоторые наставят энциклопедий разных - тоска. А тут все нормально. Почитал, стопарик дернул, опять почитал. Прогресс!
- Ты чего мне все время хамишь, майорская морда?
- Потому, Федор Петрович, что денег у тебя попросить хочу. И этого... как его... содействия... по твоим каналам, - покаянно признался Самохин.
- Много? - покосился на него Федька, разливая по хрустальным рюмкам водку из квадратной бутылки.
- Не знаю пока, - смиренно вздохнул Самохин, принимая стопку. Посоветуемся вначале. Тебе видней, во сколько моя просьба обойдется...
Выпили, закусили. Федька опять налил. Самохин почмокал размусоленным кончиком потухшей сигары, ткнул ее в пепельницу, сломав с хрустом.
- Ну ее к лешему. Я лучше свои, - и достал надежную "Приму".
- Давай-ка о деле покалякаем, - предложил Федька, после того как выпили по второй.
Самохин с видимым удовольствием затянулся сигаретой, сказал потерянно:
- А все-таки, Федька, сволочи мы с тобой...
- Ты это к чему? - насторожился приятель.
- А к тому, что теперь дети наши да внуки дерьмо, которое мы им вместо страны оставили, разгребают. Воюют - то в Афганистане, то в Чечне...
- Ну а мы-то что теперь должны делать? Я, между прочим, в военный госпиталь на триста тысяч гуманитарной помощи передал. Жратву, лекарства, видеотехнику. Компьютер новейший докторам подарил.
- Молодец, - серьезно похвалил Самохин. - Но это как-то... А у меня сосед, пацан девятнадцатилетний, в Чечне служил. В десантных войсках. Парнишка хороший, смелый. Не щадя жизни родину защищал. Не то что мы с тобой, говноеды.
Федька крякнул досадливо, но стерпел, наставив на собеседника торчащую вызывающе в белоснежно-фальшивых зубах сигару.
- Мальчик этот, - продолжил отставной майор, - его Славик зовут, пропал там в ходе боевых действий. Их колонна в засаду попала. Все погибли. А его ни среди раненых, ни среди мертвых не обнаружили. Вполне вероятно, что он в плену, и если так, выкупать придется. А у него мать одна, очень хорошая женщина. Беленькая такая! В поликлинике работает, в регистратуре. Так что с деньгами, сам понимаешь, глухо. Вот и пришел я к тебе с просьбой. Вернее, с двумя. Чтобы ты, ну, по своим каналам справки о пацанчике этом навел - жив ли? И если жив, помог деньги на выкуп найти.
Федька бережно стряхнул в пепельницу колбаску светлого сигарного пепла, осмотрел придирчиво тлеющий кончик, произнес задумчиво:
- Деньги - не самая большая проблема. Сперва надо пробить по официальным структурам, жив ли он. Потом, если не выйдет, - по братве. Там выход на чечиков есть...
- Ты... чеченцев имеешь в виду?
Федька бережно стряхнул в пепельницу колбаску светлого сигарного пепла, осмотрел придирчиво тлеющий кончик, произнес задумчиво:
- Деньги - не самая большая проблема. Сперва надо пробить по официальным структурам, жив ли он. Потом, если не выйдет, - по братве. Там выход на чечиков есть...
- Ты... чеченцев имеешь в виду?
- Ну да, местных. Они на нашей земле живут, наш хлеб-соль хавают, пусть расстараются...
- У тебя с ними связь есть?
- Слабая. Стараемся не цепляться друг с другом. Они года три назад большую силу здесь взяли, нас, славян, потеснили. А как наши во второй раз Грозный раздолбали - хвосты сразу прижали. Кого рубоповцы прижучили, кого мы убрали. В общем, сейчас вроде как нейтралитет держим.
Самохин слушал, дымил сигаретой, кивал понимающе.
- Ты Щукина знаешь?
- Какого? - не понял Самохин.
- Есть такой пахан. Из местных. Он у нас в области торговлю наркотой контролирует.
- А-а, этот, - вспомнил отставной майор. - Я с ним в девяносто первом году в следственном изоляторе встречался. А папаша его новую политическую партию создавал.
- Он и сейчас в Госдуме законы пишет.
- Да ну? Что-то не слыхал про такого...
- Он тихенький теперь... Но дело не в нем, в сыне. Так вот, Щукин-сын с чечиками - не разлей вода. Братаны! Вместе наркоту со Средней Азии через нашу область гонят, до самой Европы. Часть здесь, естественно, оседает. Бабки у этих ребят немереные, только им все мало. И есть у меня сведения... Только между нами, усек? - строго глянул Федька.
Самохин кивнул напряженно.
- Есть у меня информация из надежных источников, - продолжил, понизив голос, Федька, - что они людишками приторговывают.
- Это как?
- Просто. Бабенок молоденьких в турецкие бордели поставляют. Или в польские. А предпринимателей, что побогаче, в Чечню. Прижмут здесь, укольчик сделают и самолетом, автомобилем или поездом - на Кавказ. Ежели кто поинтересуется - отговорка одна. Перебрал, мол, накануне друган, притомился в дороге и спит. А чтобы не будили, не беспокоили - менту сотню долларов сунут, он любопытство-то и поумерит. Потом маляву родственникам - так, мол, и так, сто тысяч зеленых, а то и пол-лимона на бочку, и ваш отец, сын или брат в целости и сохранности домой вернется. А нет - так по частям. Через неделю ухо его замаринованное пришлем, еще через неделю - палец, и так до тех пор, пока у него запчасти не кончатся...
- Вот твари! - в сердцах стукнул кулаком по столу Самохин.
- Бизнес, - равнодушно пожал плечами Федька. - Ты, главное, усвой, что такой канал существует, и через него на пацанчика твоего выйти можно. А пока давай-ка официальные конторы прозвоним. В облвоенкомат обращался?
- Не успел...
- Сейчас я генералу позвоню, спрошу, что ему об этом солдатике пропавшем известно.
Федька, щурясь от дыма, но по-прежнему явно рисуясь, не выпуская сигары из импортных зубов, достал из ящика стола очки в тонкой золотой оправе, нацепил их на нос, потом открыл черный органайзер и, проведя пальцем по странице, отыскал нужный телефонный номер. Набрал, прижал трубку к уху.
- Алле... Герман Васильевич? Узнал? Как же, как же... Вчера только виделись. Вы, кстати, в отпуск когда? А то давайте вместе махнем. Не-е, Кипр - это несерьезно. Пусть там быки отдыхают. Не люблю. Народу тьма, новые русские, хамство... Предлагаю Венецию. И публика другая, и эти, как их... предметы искусства. Да, культура, мать ее... Нет, с финансированием проблем не будет. Моя фирма на себя все расходы берет... Какой разговор, сочтемся... Да, Герман Васильевич, мне консультация ваша нужна. У меня родственник... дальний... э-э... - Федька глянул поверх очков на Самохина, и тот догадался, подсказал:
- Вячеслав Игоревич Милохин, сержант, в десанте служил.
- Вячеслав Игоревич Милохин, - продублировал в трубку Федька. Сержант. В десантных частях служил и пропал. В ходе боевых действий. Какие-то сведения о нем имеются? Есть?! - он победно посмотрел на Самохина. - Ну-ну... По линии эмвэдэ? А что так? Поня-а-тно... Значит, в УВД? Есть, спасибо. Ну, до встречи. Снасти готовьте - будем в Венеции карасей ловить. И на этих, как их... ну, вроде презервативов, что ли, кататься. Ну да, на гондолах. А я как сказал? Х-х-а, ха, ха! - Федька положил трубку, обернулся к Самохину, гася улыбку. - Жив паренек твой. Пока. В плену он. Что да как, облвоенком не знает. Его освобождением МВД занимается.
- Ну, слава Богу, - вздохнул с облегчением отставной майор. - Главное жив. Говоришь, МВД задействовано?
- Щас узнаю, чего это менты пленным солдапериком заинтересовались, заверил Федька, полистал свой гроссбух и набрал очередной телефонный номер. - Семен Михалыч? Здравия желаю. Спасибо, жив. Как говорится, вашими молитвами... так-так... Не, Семен Михалыч, это не мои. Гадом буду, вы ж меня знаете... Что?! Не может быть... Вот суки, извините за выражение. Выясню. Если мой парень - я вам его башку дурную пришлю. Заспиртованную... Шучу, конечно, разберусь. Вернем, какой базар! Да... А я по делу. Ваши орлы, я слыхал, солдатиком пленным занимаются. Сержант срочной службы Милохин. В чем там проблема? А-а... Надо же... Ладно, подумаю. Спасибо за информацию...
Федька положил трубку, встал из-за стола, прошелся туда-сюда, осторожно ступая по ворсу белоснежного ковра. Налил водки в рюмки - себе, Самохину. Молча выпил.
- Ну?! - не выдержал отставной майор.
- Баранки гну! - мстительно усмехнулся Федька. - Дай-ка "Приму" твою. Давно не курил... - он глубоко затянулся, выдохнул, сказал удовлетворенно: Хорошие все-таки сигареты! Бывало, на особом режиме пачку "Примы" подгонят праздник! Все махра... Пальцы желтые от нее, не отмываются...
- Что с парнем-то? - напирал Самохин.
Федька плюнул прилипшую к губе табачную крошку, покосился на приятеля, проронил скупо:
- За него обмен требуют.
- И чего они хотят?
- Не чего, а кого... Короче, так. Наши менты - сводный отряд управления внутренних дел области в Урус-Мартане стоит. И на них вышли люди полевого командира... э-э... забыл фамилию, да черт с ним! Пацан этот, Милохин, у него в плену. И дух требует в обмен на него освободить из колонии родственника своего, Ису Асламбекова. Он в нашем Степногорске на тройке сидит... Так что дрянь дело. На такой обмен разрешение чуть ли не самого президента требуется. И нам здесь проще этого чучмека на зоне удавить, чем оттуда вытащить.
- И как же теперь? - обескураженно спросил Самохин.
- Был случай, год назад мента пленного обменяли на чеченца, здесь, у нас в городе, задержанного. Но тогда как раз выборы губернаторские подоспели, под эту марку и обменяли. Мол, губернатор наш - благодетель, своих даже там не оставляет. Хотел на второй срок избраться, вот и провернул этакую рекламную кампанию. Но тот чеченец, которого на мента обменяли, осужденным судом еще не был, только под следствием. Быстренько дело на него закрыли, в машину засунули, и на Кавказ - гуляй, Вася. А как из зоны зека освободить, ума не приложу. Надо, чтобы ему суд вначале приговор отменил. Ты ж сам тюремщик, знаешь, что просто так из колонии заключенного никто не отпустит. Основание нужно... Одно тебе твердо пообещать могу - думать буду. А как надумаю - сообщу. Варианты разные могут быть...
Самохин кивнул сокрушенно, потом попросил:
- Ты, Федя, еще одну услугу мне окажи. Шпалер нужен.
Федька присвистнул удивленно:
- Кого это ты, майор, мочить собрался? И какой ствол предпочитаешь?
- Любой. Лишь бы стрелял.
- Если прямо сейчас, револьвер дать могу. Ревнаган. Хорошая машина, убойная. А если тэтешник требуется - то пошукаю, но не сегодня.
- Давай наган, мне без разницы.
- Патронов много надо? У меня только те, что в барабане - шесть штук.
- И одного хватит.
- А если осечка? - удивился Федька.
- Тогда два возьму. Один про запас.
Федька прищурился, глянул остро:
- Ты чего задумал, Самохин?
Отставной майор налил себе водки, выпил не закусывая, сказал поморщившись:
- Болею я, Федя.
- Что-нибудь серьезное?
- Такое серьезное, что через месяц-другой - кранты...
- И... вылечиться нельзя?
- Рак. В последней стадии. Так что... Ну, чтоб не мучиться....
Федька понимающе кивнул, потрепал Самохина по плечу.
- Посиди, сейчас принесу.
Вышел в соседнюю комнату и, вернувшись через пару минут, положил на стол перед отставным майором вороненый наган.
- Ствол старый, но надежный, не засвеченный. Патроны в барабане.
Самохин взял револьвер, сунул во внутренний карман пиджака, буркнул хмуро:
- Спасибо. Вернуть не обещаю. Когда время приспеет, не промахнусь, чать...
Глава 8
О том, что происходило в эти дни в Степногорске, Славик не знал, даже догадываться не мог. Зато теперь он не сомневался, что нужен боевикам. Иначе убили бы сразу, не мороча себя охраной и кормежкой пленника. Но зачем понадобился горцам простой солдат? Денег на выкуп у мамы нет, менять сержанта-десантника на заключенного полевого командира федералы тоже не станут.
Славик долго размышлял, додумался даже до того, что держат его взаперти для получения донорских органов - почки, например, а может быть, сердца. А потом думать и бояться ему надоело.