Я ему рассказала всё, абсолютно всё. Глупо. Надо было врать и изворачиваться. Но я не могла. Очень трудно врать, когда тебе медленно выворачивают руку. И ломают ее, глядя прямо в глаза. А ты – слышишь, как хрустят твои кости…
Вот такая она, моя история».
– Я любила и была любимой, – вслух произнесла Кира. Захлопнула крышку ноутбука, легла щекой на подушку.
Гм, любила… Бежала прочь из родного городишки, только пятки сверкали. Любила ли?
Но хуже другое. Оказывается, ничего не прошло, ничего не изменилось. Отец по-прежнему избивает мать.
А Сергей, бывший одноклассник, продолжает любить ее, Киру, словно и не было тех тринадцати лет разлуки.
А Тим, как назло, заболел. И предстоит две недели торчать здесь, среди демонов прошлого.
* * *…Кира отправилась к Тиму в больницу.
По дороге заглянула в супермаркет – новый, открыли на соседней улице. Купила апельсинов, сока.
Вышла – и нос к носу столкнулась с Сергеем.
– Ты за мной следишь, что ли? – попыталась она улыбнуться. Сердце так и ухнуло вниз…
– Слежу. Я на вокзале вчера был. Но поезд без тебя уехал. Случилось что?
– Мой жених заболел. Простудился. Вот, передачу несу ему, – Кира покачала прозрачным пакетом.
– Надо поговорить.
– Сережа…
– Послушай, не умрет твой Тим без апельсинов сегодня. Очень надо, пожалуйста.
– Хорошо…
Она пошла следом. Сели в авто, Сергей нажал на газ.
– Куда ты везешь меня?
– Куда подальше… Где нет чужих глаз.
Сергей водил лихо, поворачивал резко. Остановился на каком-то пустыре, где рос густо бурьян и тянулись к солнцу какие-то простенькие луговые цветы, и заговорил, глядя перед собой:
– Кира. Я ведь вчера на вокзале скандал хотел учинить, драться собирался.
– С кем это?
– С женихом твоим, с кем. Его счастье, что не пришел.
– Тим бы не стал драться. Или стал бы? – задумалась Кира. – Впрочем, неважно. О чем ты хотел поговорить?
– Я хочу, чтобы ты никуда не уезжала. Чтобы ты осталась здесь, со мной. Чтобы ты стала моей женой.
– Ты меня не знаешь…
– Зато я люблю тебя. Я всю жизнь любил только тебя. Я вообще однолюб.
– Сереженька, такие вещи с наскока не решаются.
– А я не собираюсь на тебя давить, – он повернулся. – Подумай. Конечно, я не олигарх. Но на нормальную жизнь хватит. Потом, это твой родной город. Конечно, в Москве интересней, но это твой город, твоя родина, Кира!
– А-а… а моя работа? То есть мое дело, дело всей моей жизни, мое… творчество? – осторожно спросила Кира.
– Ты же музыку пишешь, я слышал? А кто тебе помешает ее здесь писать?! Сейчас столько самых разных средств связи, способов вести переговоры, возможностей для удаленной работы, что… Никаких проблем нет, Кира! Проблемы – они лишь в твоей хорошенькой головке, – он притянул ее за плечи, звонко поцеловал в лоб.
– Где же ты раньше был, милый… – усмехнулась она.
– Я не знаю. Жизнь точно сон прошла. Но я как тебя вчера увидел, так сразу понял: надо что-то делать, надо что-то менять. В конце концов, мы сами строим свою жизнь, вот этими руками!
– А если бы ты встретил меня, а я оказалась толстой неухоженной теткой? Ты бы тоже говорил сейчас о неземной любви? – хитро спросила Кира.
– Не говори ерунды. Ты – это ты, и ты не можешь быть иной. Ты всегда прекрасна.
Кира вздохнула. Впереди, за лобовым стеклом, покачивались на ветру цветы, летали пчелы. Чуть дальше – кирпичная стена, вся освещенная солнцем.
Сонный, простой мир. Мир ее детства, родной.
Этот маленький городишко, этот человек рядом… Все было до боли знакомым.
Ах, если бы не существовало отца… Или он вел бы себя по-другому, не как зверь. Тогда Кира приезжала бы в родной город чаще, радовалась бы знакомым местам, людям. Она бы любила этот мир. А так… Смотрит по сторонам – и все постылое. И больно. И прошлое – гадкое, больное, и будущего нет, ведь оно, будущее, – растет, словно цветок из земли, из того самого прошлого. Нет земли – нет цветов. Нет будущего.
Но… Но! Если есть шанс все изменить? Повернуть время вспять – вернуться в свой родной город, к тому человеку, которого любила в юности? Отец? Да бог с ним, пусть живет как хочет, главное – вернуть себе все то, что потеряла когда-то! Свое счастье. Она ведь тогда, тринадцать лет назад, когда бежала из родного города, бросила свое счастье. От боли и страха бросила Сергея. Ведь ее первая любовь была связана с местами детства, со школой, с родным домом, с отцом! Бросила и бежала, не понимая, что потеряла сокровище!
Вернет – успокоится, перестанет страдать. Вернет – и затянутся старые раны, что кровоточили в душе столько лет!
Отчего не попробовать?
Кира повернулась, обняла Сергея за шею. Он отозвался сразу, мгновенно, поняв и приняв ее жест как ответ.
Они буквально впились друг в друга губами.
…Где-то на краешке сознания играли флейты, рисуя белоснежные облака, подсвеченные солнцем. Переливались, словно ручей на камнях, трели фортепиано. Звуки гобоя, напоминающие гудение пчел над цветами…
Они целовались с такой одержимостью, что неизбежное вот-вот должно было произойти. Здесь. Прямо сейчас.
– Погоди… Нет.
– Что? Что? – спросил ее Сергей со слепыми от страсти глазами.
– Я так не могу. Это нечестно.
– Что еще?! – застонал он.
– Я должна поговорить с Тимом. И только потом…
– Да ну его к черту, твоего Тима! Кира… Ты моя Кира… – Поцелуи опять; его руки, лихорадочно пытающиеся расстегнуть пуговицы на платье, и безуспешно – поскольку ткань жесткая, прорези узкие, а пуговицы железные, упрямые.
– Я так не могу. Я не хочу быть сволочью. Он болен, а я…
– Кира!!!
– Я все понимаю. Но и ты меня пойми! – закричала она.
Сергей дернулся, с усилием оттолкнул ее от себя.
– Ты меня любишь? – спросила Кира.
– Да.
– Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой?
– Да. Да, да, да.
– Тогда вот что. Ты же сам только что обещал не давить на меня. Я обо всем поговорю с Тимом. И когда я с ним расстанусь окончательно, то мы с тобой сможем…
– Ки-ира-а! Это же сколько ждать?!
– Ты ждал тринадцать лет, подождешь еще немного! – рассердилась она.
Некоторое время Сергей сидел молча, спрятав лицо в ладонях. Затем опустил руки.
– Хорошо, – сказал он спокойно. – Ты хочешь поговорить с ним – поговори. Только я не вижу смысла…
– Сергей!
– Ладно, ладно, я все понял. Ты ведь меня не обманываешь, ты ведь не сбежишь теперь?
– Обещаю. То есть я пока еще ничего тебе не обещаю, ведь мы только вчера увиделись, и я не могу принимать решение с бухты-барахты, мне нужно подумать. И понять, чего я действительно хочу!
– Как мы будем связываться?
– Что? А, вот как… ты дай мне свой телефон. И адрес.
Сергей достал из кармана визитку. «Сергей Крестовский. Ковка оружия». Адрес и номер телефона…
– Я позвоню тебе. Отвези меня к больнице, ладно?
Не говоря ни слова, Сергей повез ее. Выглядел явно разочарованным, мрачным.
И так же молча поцеловал ее на прощание в щеку.
…Тим спал. Лежал в отдельной палате, бледный, со спокойным, отрешенным лицом. Очень красивый – как те рыцари средневековые из мрамора, что в Музее имени Пушкина спали вечным сном.
– Тим! – тихонько позвала Кира. Веки у Тима дрогнули, но глаза он не открыл, находясь в глубоком забытьи. А Кира вдруг подумала – все-таки это будет отвратительно и подло, если она сейчас заговорит с больным женихом о том, что они не пара, что им надо расстаться, что после десяти лет сожительства она не видит смысла создавать семью. Это эгоизм чистой воды – мучить больного человека. Ведь Тим-то, Тим – точно любил ее. И ее признание окажется для него серьезным ударом.
Надо подождать – по крайней мере, до тех пор, пока Тим не выздоровеет окончательно.
Кира опустилась на стул напротив. Сидела рядом с Тимом долго. Она испытывала к нему жалость. Ведь этот мужчина ей как близкий родственник. Ну да, он родной Кире. Он никогда не поднимал на нее руку, он не предавал ее, он давал все, о чем она просила.
Даже ночью, когда они спали вместе, в одной постели, Кира и то умудрялась требовать своего – повернись на тот бок, обними меня, отодвинься, придвинься, я хочу положить на тебя ноги… А тот молча, безропотно подчинялся ей, своей любимой куколке. Ну да, он считал ее куколкой… Но разве это плохо?
…Кира, так и не посмев разбудить Тима, отправилась к доктору Захарову.
– Добрый день. Как состояние моего жениха?
– Подозрения, к сожалению, подтвердились. Это пневмония. Но его состояние стабильное, пока нет повода для беспокойства.
– Доктор, а… А что-нибудь надо? – спросила Кира. – Лекарства, какие-то особые препараты?
– У нас все есть. Проводится адекватное лечение, какое и следует проводить по всем медицинским стандартам. Чего понадобится – скажу. Денег не надо, – добавил доктор и усмехнулся, пристально разглядывая Киру.
– А… а если перевезти Тима в Москву? – все-таки решилась она спросить.
– А… а если перевезти Тима в Москву? – все-таки решилась она спросить.
– А вот дорога может серьезно ухудшить его самочувствие. Не исключены осложнения. Вы же не хотите, чтобы в дороге у Тимофея случился отек легких?
– Нет. Нет! Понимаю. Просто… просто я не знаю, чем ему еще можно помочь! – пробормотала Кира.
– Повторю. Состояние вашего жениха стабильное, средней тяжести. Пока рано паниковать. Есть болезни, которые, конечно, лучше в высокотехнологичных специализированных центрах лечить. А есть – те, что надо лечить здесь и сейчас. Взять тот же аппендицит, например. Если не сделать срочную операцию, то до Москвы можно и не довезти человека. То же и с пневмонией.
– Я понимаю. Да… – Кира теребила пуговицы на платье, достала из кармана телефон, посмотрела на экран. Положила обратно в карман, заерзала на стуле. И не выдержала, спросила: – Доктор… А вы знаете мою мать? Ольгу Гартунг?
– Тэ-экс… Знаю. Лежала у нас несколько раз.
– У нее с почками не очень хорошо.
– И не только, – добавил доктор. – Гипертония, тахикардия… Еще много всякого разного. Вот ее бы в Москву забрали… полечиться.
– А вы давно мою маму наблюдаете?
– Лет десять уже, сколько здесь работаю.
– А что бы вы могли сказать о ее болезнях? В общем?
– Не понял, – «доктор Хаус» смотрел на Киру пронзительными голубыми глазами. – Вы о чем, Кира Игоревна?
– Ее болезни – они врожденные, они от возраста, они… от чего они у нее?
– Часть – возрастные болячки, часть… Сложно сказать. Было сотрясение мозга, например, – вот после него у вашей матушки голова часто болит. Опущение почек от чего бывает… Тоже по разным причинам происходит.
– А… а не возникала ли у вас мысль, что многие проблемы со здоровьем у моей мамы из-за того, что ее… бьют? – спросила Кира и замерла.
– Возникала, – не раздумывая, спокойно ответил доктор Захаров. – Ну не может же человек, в самом деле, так часто падать с лестниц, ударяясь всем чем можно и отбивая себе все органы изнутри.
– А вы спрашивали мою маму – кто ее может избивать?
Доктор усмехнулся:
– Кира Игоревна, вы такая наивная. Кто ж в этом признается? Я уже давно врачом работаю, сразу понимаю, кто действительно с лестницы свалился, а кого избили. Но только жены не хотят признаваться. Вот не хотят, и все тут! Нет, бывает иногда, как только в больницу попадут – все в ссадинах да кровоподтеках, – проклинают своих мужей, признаются – да, это они их побили, но потом… Редко когда подают заявление на своего обидчика.
– А вы, как доктор, разве не обязаны сообщить о факте избиения?
– Пару раз было. Давно, – хладнокровно ответил доктор. – Но больше так не делаю. Самому тогда досталось. Сказано же: свои собаки грызутся, чужая – не встревай. Я лечить обязан, а не чужие семейные проблемы разгребать. Если женщина терпит мужа-садиста – значит, это ее проблемы, а не мои. И потом… Ну как я пойду на вашего папеньку жаловаться, кому? К нему самому в отделение? Ага, щас… Я своей жизнью и репутацией рисковать не собираюсь.
– Я понимаю. Но, значит, вы тоже заметили, что мою маму часто избивает отец?
– Кира Игоревна, а что вы от меня требуете? Хотите спасать свою маменьку от своего папеньки – увозите ее прочь. Только я почему-то уверен, она не согласится.
– Значит, ничего нельзя сделать… – пробормотала Кира.
– Попробуйте, вы же дочь. А я пас. Я тут ни при чем. Не хотел говорить вам, ну да ладно… Я ведь с вашим папенькой, доблестным майором полиции, уже один раз пытался поговорить. И что? Мне пообещали, что мне подкинут наркотиков и посадят надолго. А на зоне со мной легко может приключиться что-нибудь нехорошее. Вы ж сами свидетель – обратили внимание, ваш папа со мной сквозь зубы разговаривает, еле терпит?..
– Мой отец угрожал вам раньше?
– Да. Только при свидетелях я в этом не признаюсь.
– О господи…
– Вашего папеньку, Кира Игоревна, тут чуть ли не святым считают. Его все любят. Он герой. Защитник. Никто, никто не поверит, что этот герой и защитник способен бить слабую женщину.
– Вы правы. Никто не поверит, – с тоской сказала Кира.
Доктор Захаров с любопытством разглядывал ее. Потом спросил:
– Кира Игоревна, а что родня? У вас же вроде родни много? Пусть решат все тихо, в семейном кругу… Попросят Игоря Петровича угомониться, а?
– Мысль хорошая, но… Родственники не те люди, чтобы вмешиваться. У них у самих…
– Считаете, не получится? Я… вот о Лидии Юрьевне думаю. Она хороший человек. Очень. Я ведь… Я ведь ее знаю. Знал то есть. Давно. Мы с ней одно время встречались.
Голос у доктора Захарова не дрогнул, да и в лице он не изменился, но Кира насторожилась.
– А сейчас? А сейчас вы с тетей Лидой встречаетесь? – с любопытством спросила Кира.
– Нет. Как-то избегаем друг друга, – усмехнулся Захаров. – Она ведь замужем?
– Да. У нее хороший муж. Зовут Виктором.
– Гм. Я рад за нее. Ну, что ж. Мне пора. Работа, – доктор поднялся из-за стола.
– Спасибо. Я тоже пойду. А насчет тети Лиды вы правильно подсказали, я подумаю.
* * *Отец словно чувствовал настроение Киры. Он почти не появлялся на глаза, то дежурство, то еще что. Вероятно, не хотел откровенного разговора со старшей дочерью (а вдруг ей вздумается вспомнить прошлое?). Или просто пережидал, боясь сорваться на матери. Ну как начнет он мать бить, а Кира вступится… Она ведь теперь другая. Она ведь и ударить в ответ может, наверное? И Тим… Пусть Тим в больнице, но ведь рано или поздно он узнает о том, что отец посмел поднять руку на Киру. А Тим молчать не станет, вынесет все на люди, в суд пойдет.
Так или иначе, но отец забега́л домой на минутку. Поздоровается, пара пустых фраз, и взгляд – пустой-пустой тоже, и – вон.
Прошел еще день. Тим по-прежнему лежал в больнице. Кира этим утром заходила к нему. В этот раз он не спал и чувствовал себя значительно лучше. Но разговоры Кира вела только о здоровье, о природе и погоде…
Потому что чем дальше, тем неувереннее она себя чувствовала.
Маятник качнулся в другую сторону. Она уже сожалела о том, что много чего лишнего пообещала Сергею. И дело тут не в том, что Кире не хотелось уезжать из Москвы. Не в выгоде, не в удобстве проживания с Тимом, ни в чем другом…
Странное чувство, не поддающееся рассудку, никакой логике.
…Отец отсыпался после ночного дежурства. Но Кира в доме, под одной крышей с отцом, находиться все равно не могла, она ходила по саду и лихорадочно размышляла над тем, как жить дальше. В конце концов, дело не в Тиме и не в Сергее даже. А в ней самой. Она-то сама – чего хочет?
Трель мобильного отвлекла ее. Звонил Тим.
– Алло. Привет! Ты как? – взволнованно спросила Кира.
– Кирчу, бросай все, иди сюда. Срочно.
– Да? Ладно, сейчас буду… – Кира побежала к калитке, выскочила на улицу, бегом – к больнице. По дороге вспомнила, что забыла попросить сестренку (мать ушла в магазин, и это, наверное, надолго) запереть калитку. «Ладно, плевать!»
Тим был на первом этаже, у окошка регистратуры. Спорил о чем-то с доктором Захаровым – еще издалека Кира услышала их сердитые голоса.
– Тим! Почему ты здесь, а не в палате?
– Какого хрена мне там делать… – раздраженно сказал Тим. – В общем, я хочу под расписку сбежать отсюда.
– Кира Игоревна, это безумие, – вступил в разговор Захаров. – Я ж вам говорил, если прервать лечение – возможны осложнения… Кира Игоревна, отговорите же своего жениха!
– У меня куча дел, – отмахнулся Тим. – Пару статей уже точно написать не успею… И я прекрасно себя чувствую! Кира, едем. Через час поезд на Москву, мы еще успеем. А в поезде, я обещаю, окон открывать не стану. Таблетки буду пить по расписанию!
– Тимофей, я не советую.
– Нет! Все, все, Кирчу, едем, иначе я просто с ума сойду здесь…
Тим выглядел вполне здоровым и бодрым. «Может, и правда рискнуть? – подумала Кира. – Если мы уедем сейчас, то не надо будет думать о Сергее, о маме… Не придется ломать голову, переживать!»
– Все решено. Где тут подписаться? Спасибо, доктор, за все, не поминайте лихом… – Тим схватил Киру за руку и потащил к выходу.
На улице Кира бросилась Тиму на шею.
– Что ты? – опешил он.
– Тимочка, Тим… – она не знала, что сказать.
– Ты боишься? Переживаешь за меня? Брось, нельзя быть такой паникершей… А в Москве долечусь, если что.
Тим почти рысью мчался к дому, Кира едва поспевала за ним. «Но это нехорошо… Надо написать Сергею эсэмэску, сказать, что ничего не будет, продолжения отношений не будет!» Кира достала из кармана мобильный телефон. Она не боялась посылать сообщения при Тиме – знала, что тот не станет заглядывать ей через плечо.
– Кирчу, что ты делаешь? Некогда же…
Калитка была не заперта.
Они ворвались во двор, побежали по дорожке к дому. Тим взлетел по ступеням и на некоторое время замер, пытаясь перевести дыхание. Возникла минутная пауза, заполненная пыхтением Тима.
И в этот момент Кира услышала писк, идущий откуда-то из глубины дома. Странный такой – словно в окно залетела птица и теперь пищала, метаясь в поисках выхода.